Окольцованные улицы разделились пополам, держась проводами бутонных фонарей. Теплый ветер скрывал отчаяние прожженного воздуха, по-летнему неуловимого и простодушного. Я стою на перекрестке четырех путей: два из них ведут в прошлое, волокут, пронзая насквозь ладони. Теневые люди растворяются в городских шумах и головной боли моего полусонного организма, выходящего из строя под палящим солнцем. Запланированная встреча отдаляется от меня на 40 минут из-за скоротечного времени и медленного хода транспортного спасения.
Когда торопиться становится опасно. Когда сопротивляться бесполезно. Когда дверь открывается, и шагать назад неуместно. Когда предлагают кофе, - не отказываться поспешно. Когда смотришь в чужие глаза, увиденные впервые, - не влюбляться. Вспоминать запрет на таблице, висящий на виселице, собственноручно созданной для себя.
50 минут опоздания.
Он много курит, матерится и смеется; я смотрю, как пепел трижды одинаково падает на рукав его рубашки. Выпущенный им дым разгуливает по кухне, наполняя атмосферу ностальгическим привкусом моих пройденных преград. Я сижу на стуле в светлом шифоновом платье; непреодолимое желание приблизиться к человеку напротив, пускает судороги по ногам. Он щурит глаза, наполняя меня новым осиротевшим светом из глубины потаенного сознания, что я хотела схоронить. Он так похож на тебя.
- Ты разве не куришь?
- Нет, не курю.
Голосовые звуки неуверенно дрожат, не выдавая моего признания самой себе.
- Я знаком с твоим творчеством. Что ж, неплохо. Надо же так любить…
Я слежу за его движениями; он тушит сигарету, он тушит этой сигаретой моё пылающее сердце, сжигающее края преданности, бездарно отданной. Его зовущие, упорно опьяняющие меня, руки тянутся за кружкой, в которой стынет кофе. Он смотрит мне в глаза, но сквозь меня. Сквозь память и время, предательски сбежавшее, сквозь летние дни опозданий.
Дни, проведенные вне твоего присутствия, но рядом с теми, кто так на тебя похож.