Ну вот, наконец-то я могу присесть. Печь затоплена, коптит немного, но, все же топится. Нет никого, благодать, впервые за сорок пять лет никто не бегает и не гремит в соседней комнате, никто не ссорится через стенку. Никто не кричит бесконечное:"мама, где мои носки ?", или, "мама, поставь чайник!". Никого, наконец-то долгожданное и выстраданное одиночество!
Я села у печи, растянувшись в кресле и вытянула ноги. Огляделась, словно, видела эту комнату впервые.
Комната большая и малюсенькая кухня с печкой, а мне больше и не надо. Правда, в комнате стены выбелены прежними хозяевами в ужасный грязно-желтый цвет, а печь когда-то явно была голубой. Странный вкус был у прежних жильцов, наверно, им нравились две единственные вещи, это пьянство и грязь. Мне этот домик достался совсем дешево, даже по деревенским меркам, и странно, председатель не стал брать плату, предложил обжиться, а потом и договор составим,
через месяца два - три. Комната, вы представляете, что я видела? Грязно - желтые стены, ужасная грязно-голубая печь. Лампочка, висевшая на патроне на длинном кабеле, что приходится лавировать, чтоб не приклеиться к лампочке лицом, проходя мимо. Я пыталась ее завязать или согнуть повыше, но, это ситуацию не спасло.Столик некогда был журнальным,
теперь потрескавшийся, местами отвалившийся ламинат просто был скрыт под куском клеенки, такой же старой и местами порезанной. Вероятно, когда резали что-то без разделочной доски, прямо на столике. Кровать - это шедевр, я таких уже давно не видела. Реальная железная кровать с провалившейся и провисшей панцирной сеткой, лежа в ней, ощущаешь себя лежащей в корыте или ванне.Ах да, и кресло, самое простое, самодельное, не раскладное и обтянутое какой-то непонятной тряпкой.Но, вместе с тем, в этом кресле оказалось удобно сидеть, вытянув ноги к печи, и на деревянные подлокотники можно поставить чашку с горячим чаем, даже лак не потрескался бы, его не было. На полу лежала единственная домотканая дорожка, какие ткали бабушки на старинных станках из настриженных тряпок. Соответственно обстановке, вы поняли, какого она была цвета. Окно в комнате одно и маленькое и узкое, как амбразура, с заклеенными скотчем трещинами на стеклах. Вот и вся обстановка, которая досталось мне с домом в комплекте.
Я знаю, что вы скажете, бичевник, да, но, я как смогла сегодня все отмыла, стены и печь протерла от пыли. И теперь чувствовала себя как никогда уставшей и довольной.
Сидела в кресле и воспоминания нахлынули беспрерывным потоком, сюжетами, пролистанными в обратном порядке.
Вот я собираюсь в дорогу. А-ха-ха-ха, я рассмеялась. Да я просто схватила сумочку с документами, деньгами, скопленными для этого в течении трех лет, немного удалось скопить, и сбежала. Сбежала, оставив на столе свой телефон и записку, что я там написала? Ах да, примерно так:
"Я оставляю вас, оставляя вам все, живите, владейте, и не ищите меня. Я наконец-то свободно от всего и от всех."
Да, точно, именно так, а потом я на вокзале купила себе еды немного и все необходимое на первое время.Одеяло с подушкой и белье заняло много места, получилась внушительная ноша, а все необходимое в одном экземпляре. И села в электричку, вот такой отъезд из дома, похожий на побег.Дома, двухэтажного коттеджа с вполне благополучной обстановкой, вечно пьяным самодуром мужем и двумя взрослыми сыновьями. Я снова рассмеялась, хотелось бы увидеть их рожи.Хотя, нет, не хочу их видеть, совсем не хочу.
Ноги стали согреваться, бегая туда-сюда с ведрами воды и дровами, совсем выстудила свою избушку. А на улице конец декабря, холодно. Снег почистить у меня уже не хватило сил. Завтра попробую в сарае отыскать лопату. Вспомнила вдруг, что еще совершенно ничего не ела сегодня, не считая утром беляша на вокзале и чашки помойного кофе. Пошла на кухню и поставила чайник на печную плиту.
Кухня, это была гордость какой-то из прежних хозяек, председатель сказал, что здесь жильцы последнее время менялись чаще, чем погода. Здесь стоял кухонный буфет, деревянный - раритет, стол и два табурета. Печь занимала не много места, большей частью стоя в комнате, на кухню выходила только одна стена с дверками и маленькой квадратной плитой. Но все равно, кухня была такая, что не занятым оставался только небольшой пятачок, буквально полтора метра на полтора метра. Зато, куча преимуществ, можно не сходя с табурета, достать все, просто протянув руку. Окошко тоже одно, как бойница, с заклеенными газетами стеклами. Я не стала их отдирать, все равно пока штор не было.
Села на табурет, а в кухне было заметно теплее, и лампочка с патроном висела под потолком, можно было ходить мимо нее безопасно. Пока грелся чайник, порезала колбасу и хлеб. Отчаянно захотелось кушать, стала есть без чая, какая я еще бестолковая, если бы поставила чайник сразу, как затопила печь, уже давно бы закипел.
Жуя бутерброд с колбасой, вспомнила у Ошо, историю про одного святого мудреца, чем он отличается от царя. Мудрец мог встать и уйти, оставив все, понравилось, но, до этого надо дорасти. Чтоб отречься от всего, отречение должно вызреть, созреть, как ягода. Ягодка поспеет, сама отпадет, без боли и давления. Значит, я как ягодка, ну, почти, поспела и отпала. Эта мысль рассмешила.
Продолжение здесь:
http://www.proza.ru/2011/09/25/1269