Zdrowas, Maryjo, laski pelna… В детстве под эти слова я засыпал, а иногда и просыпался. Это мама в углу, у иконы тихонько молилась. Слова молитвы часто повторялись, но не надоедали мне. Я вслушивался, вслушивался, пытался понять, да так и засыпал. А мама все молилась… Она много работала, очень уставала. Но на молитву времени и сил у нее всегда хватало, до последних ее дней. Она молилась по-польски. Но часто переходила на понятный мне украинско-русский язык, и тут я уже понимал, что она рассказывает Деве Марии о нас – своих детях, просит за нас заступиться, иногда даже обращается с конкретной просьбой.
Мы жили в маленьком селе, где была только начальная школа. Поэтому все дети рано покидали родной дом, чтобы продолжить учебу. А потом вообще разъехались по разным городам и селам. И как всегда тянуло домой! Хотелось вновь вернуться к горячей печке с потрескивающими дровами, к вкусному запаху маминой еды.
Уже сейчас я понимаю, что чем дальше мы уезжали и чем дольше были вдалеке от дома, тем больше молилась мама. А может быть, она молилась, как всегда, как всегда – много, поэтому, слава богу, мы и выросли, и выучились, и чего-то в этой жизни достигли.
Надо сказать, что в пору моего детства, да и позднее, большого достатка у нас в семье не было. Не приходилось надеяться и на какую-либо протекцию для последующей учебы. Но в достатке было родительской теплоты и заботы. И были мамины молитвы!
Мне было чуть больше 10 лет, когда я серьезно заболел. И вот меня выписали из больницы, и мы с мамой возвращались домой, в свое село. Была зима. Казахстанская зима. Мела поземка. Ехать нужно было на старенькой грузовой машине, для перевозки людей мало приспособленной. Мама сидела в крытом кузове, я – рядом с водителем. Но и здесь было не теплее, чем на улице, так как отопления в кабине не было, через плохо закрывающиеся двери дул ветер. Как только мы выехали в степь, началась метель. Не метель, а настоящий буран. Ветер, снег, уже перед самой машиной ничего не видно. Правда, в окружении двух взрослых людей мне не было страшно.
Но вот появились первые снежные заносы на дороге, в которых мы сразу забуксовали, поурчал надсадно мотор и затих.
- Все. Приехали! – и добавив крепкий мат, водитель хлопнул дверцей и скрылся в снежной круговерти. Вернулся угрюмый, попытался вновь поехать, но ничего не получилось. В кабине машины стало холоднее, из щелей, да и из открывавшейся двери водителя налетел снег, холодный, колючий. Подошла мама, заохала, проверила мою одежду, ноги, перевязала шарф. Что больше она могла сделать?
Не знаю, сколько прошло времени. Но тревога проникла и в меня. И вот, как это пишут в книжках, вдруг прямо перед нашей машиной из снежной круговерти появилось что-то темное. Это была лошадь, а рядом с ней в длинном тулупе пробирался человек. Боже, это был мой отец!
Тогда я воспринял это как должное. Кто же должен спасать, как не отец?!
Но это было чудо! Оказывается, прикинув, что мы должны были бы уже приехать, он понял, что случилась беда, выпросил лошадь и поехал нам навстречу. И ведь мы встретились, хотя ехать ему пришлось практически наугад, без дороги, которая под снегом сравнялась с окружающей степью, в сплошном снеге.
Я был закутан во второй тулуп, который отец предусмотрительно бросил в сани, и уже через каких-то полчаса-час мы были дома.
Позднее мама не раз вспоминала эту историю, сетовала, что перенесенное тогда переохлаждение сказалось на моем здоровье. И еще рассказывала, что все время она молилась. Да в этом и не нужно было сомневаться.
Следующее воспоминание относится уже к более поздним годам. Я поступал в медицинский институт. Успешно сдал первый экзамен – сочинение по литературе. Но после него вдруг совершенно неожиданно заболел – «атака» ревматизма, которая, к сожалению, очень часто меня настигала весной и осенью, в этот раз пришла в неурочный час - в самом начале августа. Как это бывало и раньше, утром я не смог встать с постели, распухшие суставы сильно болели, повысилась температура. Катастрофа! Через день – следующий экзамен!
Но вместо экзаменов меня увезли домой, в деревню. Помню, глаза мамы, когда меня выносили на руках из машины. В них – страдание, боль, но не было слез. Она сдерживалась.
И вот я дома. Постоянно в постели, день незаметно переходил в ночь, и снова - день… Родственники, соседи, фельдшер с уколами и таблетками (в больницу решили не ложиться, лечение было известно) не добавляли разнообразия и надежд. Часто просыпался рано, еще до рассвета. И всякий раз слышал из другой комнаты, а то и рядом с собой: «Matko Boza, modli si; za nami grzesznym;…». Мама молилась и день и ночь.
Как и раньше, уже через неделю мне стало легче, прошли боли, исчезла отечность. А еще через неделю приехал из города брат с совершенно неожиданной вестью. Оказывается, когда он пошел в институт забрать мои документы, ему сказали, что я, не имеющий никаких оснований на особое к себе отношение сельский юноша, могу попробовать сдать оставшиеся экзамены. Предложение беспрецедентное, при конкурсе в пять человек на место.
До конца приемных экзаменов оставалось четыре дня! А мне нужно сдать три предмета. И вот уже на следующий день мы в автобусе едем в город. На дороге, как всегда, остается мама, осенявшая отъезжающий автобус крестом и беззвучно шевелившая губами. Она молит Господа, Деву Марию за меня.
Много раз мне приходилось прощаться с мамой. И всегда она молилась вслед уходящему автобусу или автомобилю. И никогда не плакала. Не плакала не только потому, чтобы не расстраивать нас, но потому, что была уверена в силе своих молитв.
В общем, за три оставшихся дня я сдал успешно все три экзамена и был зачислен в институт.
Прошло много лет. Жизнь мчится стремительно, часто даже не оставляя времени на обдумывание не только прошедшего, но и настоящего. И, тем не менее, все чаще я стал обращаться к прошлому. Вспоминаю в свободную минуту что-то из детства, из школьных лет… Что-то начинаю обсуждать сам с собой, что-то оцениваю по-новому, о чем-то сожалею.
Чаще всего в воспоминаниях возвращаюсь к маме.
Пять лет назад ее не стало. Незадолго до смерти я со всей своей семьей успел в последний раз побыть у нее. Ей было уже 88 лет. А через три месяца пришлось приехать, чтобы проститься.
На похороны приехал отец Ярослав. В Казахстане в основном ксендзы из Польши. До Ярослава у нас много лет был отец Тадеуш, которого очень любили все жители села – и русские, и украинцы, и немцы, и поляки. И службу он проводил на разных языках. Очень любил петь. Потом он вернулся в Польшу.
Отца Ярослава я знал меньше. Но мама о нем так же говорила много хорошего. И мы были очень благодарны ему, что он сумел найти время, чтобы приехать проводить свою преданную прихожанку в последний путь. Благодарны за теплые слова, которые он говорил о «тете Антосе» - так он ее называл.
Мне на память от мамы остались четки – «ружанец», как она их называла. Я и сейчас всегда их ношу с собой.
И вот год назад, 24 декабря, перед самым Рождеством, мама мне приснилась. Она ничего не говорила. Молчал и я. Она просто была рядом со мной, мы куда-то спокойно шли. Надо сказать, что в то время у меня были серьезные проблемы, я искал другое место работы, но не мог найти ничего, что устраивало бы мои пожелания.
Проснулся я с одной мыслью – пойти в храм. И я пошел. Рассказал вкратце свою историю отцу Марио и вскоре стал часто там бывать. Люблю присутствовать на мессе, участвовать в Розарии. Слушаю и как бы ощущаю рядом маму, молюсь вместе с ней.
И еще. Не прошло и месяца, как совершенно случайно получил предложение по новой работе, где работаю и сейчас. Работа интересная, удовлетворяет и материально. Правда, стало меньше свободного времени, не всегда удается в нужный час быть в храме.
Но знаю, что и тогда, когда я не могу участвовать в молитве, за меня и сейчас это делает мама.
Matko Boza, modli si; za nami grzesznym;
Teraz i w godzin; smierci naszej.
Amen.
Нижний Новгород, 2008