Везде есть место, которого все боятся. Заколдованный лес, гиблое озеро, мертвое ущелье. Что-то такое, от чего мороз по коже. И интерес! Любопытство погубило кошку, но кошка сама этого хотела.
Если считать, что всё началось с таинственного места и моего любопытства, то тогда это был лес. Не слишком тёмный, но всё равно его не любили. Тёмным он стал гораздо позже. Тогда он был совсем другим. Мне он даже нравился. Хотя я никогда туда не ходила, я просто представляла себя под сводами темнеющих деревьев. Мне нравилось думать, что воздух там другой. А вечером там должна была быть тишина. Крупных животных там никогда не водилось, всё это появилось только потом. А тогда самым страшным зверем там был человек. Но я-то этого не знала!
И тогда любопытство погубило кошку! Я пошла в лес. Мне было так интересно! Воздух там и вправду был другим: густым, парким. Под деревьями было мало травы, она почти не тянулась к свету, что пробивался сквозь ветви. Как будто ей это было совсем не нужно. Я ещё подумала, что травы должно было быть больше, что она должна заплетать землю. И обязательно цвести!
А потом я встретила хищников. Конечно, я совсем не представляла себе, что они хищники! Это были мужчины в потрёпанных куртках, со странным блеском в глазах. Я даже поздоровалась с ними, как меня всегда учили. Но им было всё равно, вежлива ли я. Как оказалось, они были голодны. В общем, меня съели.
Не подумайте, что я зла на них! Совсем нет! Это совершенно не правильное утверждение. Злость слишком слабое чувство, недостойное описывать мои эмоции по этому поводу! Наверное, их было слишком много, этих самых эмоций, так что я не смогла умереть даже тогда, когда на моих косточках не осталось мышц. Странно было, что они совсем не тронули мою голову. Они сидели и смотрели мне в глаза. Я плакала. Но это было уже не от боли. Просто моего разума уже не было тут, крыша съехала, а дом был пуст. Но что-то всё же видимо было, раз я так хорошо запомнила это.
Потом они ушли. Им было совсем не интересно, умерла ли я. А вам интересно, когда вы едите устриц, о чём они думают? И я лежала на редкой травке, под деревом, сквозь ветви которого постепенно проглянула Луна. И вот тогда я поняла, что что-то изменилось. Я была разъярена, во мне снова просыпались эмоции, хотелось уничтожить весь мир!
- ой, не слишком ли будет – уничтожить весь мир?
Голос. Это галлюцинация умирающего сознания.
- да нет, я не галлюцинация. Ты же не хочешь умирать, я прав?
- а тебе какое дело? Хочешь меня доесть?
- фу, как не красиво! Я таким (с отвратительным ударением это было сказано!) не питаюсь! Просто решил, что ты хочешь жить. Вот и думаю, стоит ли тебе эту самую жизнь давать.
- конечно, хочу!
- ага, ага. А что ты будешь делать дальше?
- конечно, найду этих выродков и…
- ага, ага, и отомстишь?
- хотя бы попытаюсь!
- всё ясненько! Жизни тебе не хочется, хочешь быть мертвым орудием мести…. Не интересуюсь.
- ты что, совсем не понимаешь, что произошло со мной?! Ты! Урод-невидимка! Даже не помог мне! А ещё рассказываешь, что я мстить не должна!
- ой, нет, ну что ты! Я совсем такого не говорил. (ехидненько так) Я тут только пытаюсь понять, что ж тебе нужно! Может, тебе совсем не нужно тело и ты сможешь и дальше тут лежать.
Тела у меня и правда почти не осталось. Но говорить-то я почему-то могла. И боль больше не чувствовалась. Просто так нереально пусто было там, где должно было болеть, должно было что-то биться. Сердце, как деликатес, съели с самого начала. Но что же меня здесь тогда держит? Я ж вроде как умерла! Должна была умереть!
- а вот это уж нет. (со стальными нотками, очень твёрдо и уверенно) ничего ты не должна. Это уж тебе самой решать – умерла ты или нет. Если умерла – можешь начать с самого начала, но тогда мстить уже некому. Ты ж тогда совсем новое существо. А если не умерла, тогда, конечно, думать о мести естественно, как для человека, но как человек ли ты жива? Сердца-то уже пару часов как нет. Значит не человек. Тогда и о какой мести можно говорить – тебе всё человеческое должно быть чуждо.
- это почему ещё?! Я же пострадала, как человек, а отомстить не могу по-человечески?!
- вот именно!
- да как это так?! Разве те, кто такое сделал с человеком, не заслуживают наказания?
- о, ну ведь это же совершенно другое!
- что тут ещё другое?
- месть – это выражение личных чувств, личной боли и невозможности принять случившееся. А наказание – проявление справедливого течения времени, продуманное и осуществлённое опираясь на какие-то моральные нормы, а не на эмоции! Вот ты отомстила бы как? Наверное, покромсала бы их на кусочки. А наказала бы? Посадила бы в тюрьму. Чувствуешь разницу?
- да мне эта разница совершенно не нравится! Они заслужили самого худшего! Смерти!
- а ты – нет?
- конечно, нет! Я вообще им ничего не сделала! А они – съели меня!
- ну, съели. Значит ты для них совсем не была человеком, а была пищей. Ты же совершенно не думаешь, когда ешь цыплёнка, что он хочет жить и имеет право тебя за поедание себя наказать? Вот они так же.
- ты почему это их оправдываешь?
- да я просто показываю тебе факты.
Вот в чём абсурдность-то. Я – должна быть мертва, совершенно быть без сознания, ну, в крайнем случае, должна мучиться от страшной боли, хотя учитывая, что сердца нет, уж точно должна быть хладным трупом! Вместо этого боли я совершенно не ощущаю, а кроме того веду весьма странные беседа с каким-то аморфным голосом. Это что – загробная жизнь такая?
- ой, совсем нет! Как она может быть загробной, когда твоё сознание ещё здесь, в этом мире, и к тому же, ты же не видишь здесь никаких духов, чертей или чего там ещё должно быть. Ты совершенно точно находишься в этой, привычной тебе-бывшей реальности! Просто ты сама изменилась, совсем ещё не определившись, кем дальше будешь, после столь неприятной процедуры, как съедение. И вот я, конечно совсем не аморфное существо, хотя и нормальным в твоём старом понимании меня не назовёшь, пытаюсь тебе дать понять, что надо выбрать.
- что мне надо выбрать?
- как это что? Как ты дальше будешь жить.
- да что тут выбирать? Я хочу снова как человек…
- э нет! Человек – это твоё бывшее естество. Теперь ты должна стать кем-то другим, перейти на другую ступень эволюции, что ли. Не знаю, как вас там в школе теперь учат. Другими словами – перед тобой стоит выбор, какую жизнь дальше жить.
- а между чем и чем тогда я должна выбрать, если уж человеком мне больше не быть?
Он на какое-то время замолчал. Потом вздохнул. Я услышала шорох осенних листьев. В нос ударил запах прелой травы и перед моими глазами, которые продолжали видеть, возник он. Почему-то он показался мне прекрасным. И стало грустно. Его цвета были блёклыми. Листья на его ветвях потускнели, пожелтели и должны были вот-вот опасть. Его ветви, тянущиеся ко мне, как руки матери в порыве обнять дитя, вдруг стыдливо опустились. Почти ничего человеческого, лишь отдалённые очертания тела, но почему-то именно в этом образе мне привиделось столь знакомое, всё так же человеческое, тепло и участие.
- ты кто?
Я не чувствовала к нему отвращения. Какое право тогда я имела на такое чувство, находясь в намного более жалком виде кучки обглоданных костей?
- я – лес.
Его голос стал печален. Он больше ничего не объяснял, не предлагал. Он молчал, лишь из-под мха блестели совершенно не человеческие, огромные фиолетовые глаза. Видимо это и была та форма жизни, которую я могла теперь выбрать. В ответ на мои мысли он лишь вздохнул.
- ну, и что ещё я могу выбрать, если не такую форму?
Спросить всё-таки не мешало.
- есть и почти бестелесные варианты или почти без сознания. А есть ещё полное отрицание, уничтожение – это если жить совсем не хочется или в таком виде не представляется возможным.
- нет, жить мне как раз хочется. А сколько я в таком виде проживу?
- Трудно сказать. Может годы, может – века. Это как ты себя построишь и будешь поддерживать в себе жизнь.
- построю? Это как?
- сначала выбор, а потом инструкции.
- да что уж тут выбирать! Смерти я не желаю, сознание меня моё тоже устраивает. Значит вот такая деревянная, или какая она там вообще, форма мне подойдёт.
Опять он вздохнул. Мягко протянул ко мне руку, хоть это была ветвь, но я всё равно воспринимала её как руку, и погладил по голове. Странно, но это прикосновение я почувствовала.
- не то, что бы она совсем деревянная. Ты сама себе выберешь оболочки. И времени на восстановление тоже уйдёт неизвестно сколько. У тебя теперь есть время. Ты сама подберёшь, что тебе подходит – земля, травы, ветви. Лес даст тебе всё, что ты захочешь. Нужно только попросить и захотеть создать.
- попросить? Кого просить – тебя?
- нет, не меня.
- но ты же сказал, что ты – лес.
- сказал, но это не совсем так. Я создал себя из этого леса. И ты создашь себя здесь и тогда тоже станешь лесом.
- а если я не хочу становиться этим лесом, а хочу в какое-то другое место?
- это невозможно. У всего есть ограничения. Ты позже всё поймёшь. А сейчас, если ты готова, я расскажу тебе, как собрать себе тело.
- да уж, куда там. Готова, наверное. Выбор сделан.
- хорошо!
Мне показалось, что кора его лица просветлела и стала отливать серебром.
- значит так, начинаешь с малого – с желания жить. Когда почувствуешь это желание как непреодолимое, начинай представлять своё тело. Но не то, человеческое, которое тебе знакомо. Совсем другое. Представляй его как часть этого леса, этого мира. Как то, что будет радоваться новой жизни, а не мстить за старую. Постепенно ты сформируешь себя. Всё даст тебе лес.
- всё? Это материалы, что ли?
- ага, материалы.
- и камни, и ветки, и листья, как у тебя?
- да, наверное. Я ведь не знаю, что ты из себя захочешь слепить. Может, ты станешь живым домом, а может – хрупким деревом. В любом случае – ты выбираешь.
- так я могу вообще любую форму принять?
- любую, которую осилит лес. Значит ты не сможешь стать «железным дровосеком», потому что железа тут почти нет. И факелом не станешь – огонь под запретом. Куча хвороста с водопадом посредине – вполне приемлемый вариант, так как вода есть.
- ну, куча хвороста как-то совсем не привлекательно!
- ну, да. ( усмехнулся) ты же была женщиной. Я ещё помню…. В общем, форму ты примешь не сразу. Можешь менять всё, что захочешь. Это как наряды примерять. В пределах леса можешь перемещаться.
- я даже двигаться смогу?!
- ну, я же двигаюсь! Это, конечно, не сразу, а постепенно, когда соберешь себе ядро, которое не будет рассыпаться. Кстати, можешь использовать остатки прежнего тела. Правда, они могут диссонировать с лесом, но если сможешь уравновесить свои чувства, избавишься от желания мстить, то лес примет чистую материю и что-то от того тела в тебе останется. То, чем особенно ты дорожишь.
- можно оставить глаза?
- глаза? Я же говорю, если ты сможешь гармонизировать их с лесом. Но теоретически – да.
- ладно. А когда я могу начать?
- да хоть сейчас! Я какое-то время побуду рядом, чтоб ты не волновалась и не чувствовала себя брошенной.
- ага.
Вокруг растекалась тишина. Всё человеческое вспоминалось и тугой тоской отдавалось где-то в глубине сознания, ведь сердца уже не было. А мне хотелось, чтоб оно было! И я представляла себе его как камень драгоценный, внутри которого бьётся капля воды. И от этого представления мне становилось спокойно. Время не имело значения, даже, скорее всего, больше не имело места в моих мыслях. Всё так странно было. Так нереально. Зыбко и магически просто. Потом он исчез. Видимо, отправился по своим делам, ведь наверняка у него были какие-то дела.
Земля клубилась вокруг меня. Сплеталась с ветвями и камнями, чтоб прочнее было моё тело, чтоб нелегко было его разрушить каким-то хищникам. Вокруг места, где я лежала, поднимались густые травы, молодые ростки деревьев. Птицы приносили семена цветов; вокруг моей головы сплетался цветущий венок. Не сразу, но нашёлся камень с каплей воды. Я долго и с огромным интересом разглядывала его, прежде чем принять. В конце концов, приняла, и мне стало спокойно… на сердце! Глаза остались. Ими мне было легко видеть меняющийся мой мир. Иногда я пробовала свой голос, но мне всё что-то не нравилось, не тот был оттенок. Я долго выбирала и прислушивалась, пока он не стал звучать хрустально и чисто.
Мои очертания приближались к человеческим, всё же мне так нравилось быть человеком когда-то…. И вот я готова было пойти. Первые шаги давались с трудом. Лес тревожно шелестел ветвями деревьев, птицы затихали и испуганно вскрикивали, когда я оступалась и падала. Травы смягчали мои падения, а мгновенно проклёвывающиеся ростки деревьев помогали подняться. Здесь не было магии. Была только сила земли, её чистая и надёжная вера в мои силы. Любовь ко мне, живой и новой, совершенно как любовь матери к ребёнку.
Я забыла о мести. Забыла о людях, их образе жизни и мечтах. Мой мир стал меньше и огромнее в тысячи раз! Всё вокруг приветствовало мои шаги, пело вместе со мной. Моё новое сердце чувствовало гораздо больше в окружающем мире счастья и признательности. Мне было легко и хорошо.
Да, по законам жанра всё не вечно. Я встретила людей снова. Незаметная в своём новом обличье, я наблюдала за ними. Это были молодые люди. У них были пакеты с едой и выпивкой. Они жгли деревья просто так, для веселья, чтоб посмотреть, загорится ли зелёное дерево. Это было так грустно. И так больно! Во мне разгорелся гнев. В ответ на мои чувства зашумели деревья. Их ветви ощетинились, оскалились, как волчьи клыки, придвинулись ближе к людям. Трава побилась сквозь землю и затушила огонь. Они в страхе бросили свои вещи и пытались убежать. А я, я хотела наказать их!
- что ты делаешь?
Вопрос его был как холодная вода.
Его велением деревья расступились, давая людям пройти. С воплями они бежали от леса, спотыкаясь и падая.
- я защищаю лес!
- защищаешь? Уничтожая или пытаясь уничтожить живое? Это защита?
- но они…
- они всего лишь люди. Их жизнь слишком коротка, чтоб они смогли осознать ценность жизни. А ты? Ты ведь как будто уже поняла, что насилие порождает гнев. И всё же ты сама создала насилие!
- но они жгли деревья!
- ты могла просто не дать огню разгореться, сберечь жизнь деревьев и не покушаться на жизни людей!
- я не хотела их смерти! Я просто…
- что?
- просто хотела, чтоб они остановились, чтоб прекратили делать мне больно….
- и сделала больно сама?
- я никого не покалечила. Они просто испугались.
- человеческий страх создаёт очень много проблем. Ты ещё увидишь это. Возможно, если ты так хочешь защитить лес, тебе придётся найти другие методы. Подумай над этим.
И всё. Ушёл. Я опечалилась. Нежно гладила покалеченные стволы, давая им силы к заживлению ран. Пела грустные песни, сидя на месте кострища. Совсем человеческий страх, что лес не примет мою заботу, тревожил моё каменное сердце. Капля воды в нём билась быстро и напряжённо.
Я вышла к окраине леса среди ночи. Мне был так дорог этот мир, давший мне новую форму. Я хочу защитить его! Как? Медленно вела я руками над травами. Они были густы, совсем не такие, как я их видела впервые. Да и весь лес стал гуще, хоть и свет солнца всё равно пробивался сквозь ветви, давая жить цветам. Что же делать мне было? Защитить! Не пустить больше зла внутрь! И лес ответил мне.
Не за одну ночь, но окраина леса изменилась. Нужно было быть отчаянным смельчаком, чтоб пытаться пробраться в лес. Пилы и топоры были бессильны против моего упорства. Люди не могли преодолеть все преграды. Скоро они перестали пытаться. Тогда для них лес стал тёмным, загадочным и, наверное, злым. Но я просто хотела его защитить!
Иногда я приходила к окраине, чтоб выглянуть в тот мир, что окружал мой лес. Да, мой! Мой дом и мой мир. Я считала себя духом леса, а того, кто был до меня, назвала Лесником, ведь имени он мне не сказал. Мы почти не встречались. Он бродил в глубине, ему нравились опушки среди деревьев. А я выбирала тёмные густые закутки. Наши разговоры прекратились. Он с грустью смотрел на меня и ничего не говорил. Я понимала, что он чего-то ждал от меня, но не знала чего. А спросить уже не решалась. Мне было грустно без него, но что-то мешало придти к нему и поговорить.
Мир вокруг не останавливался тоже. Рядом стояли дома, всё выше и выше тянущиеся к небу. Люди приходили к окраине леса и смотрели на него, как на что-то чужеродное. Часто они говорили о том, чтоб очистить землю от деревьев, разбить здесь поля, но никто не решался. Они боялись.
Тогда я уже совсем перестала думать, как они. Мне были чужды их стремления. Но потом…
Я всё равно хотела оберегать живое.
К окраине меня привёл плачь. Плакал ребёнок. Это был мальчик лет десяти. Как он пробрался сквозь завалы и кусты, мне было не понятно. Но он сидел среди деревьев и ревел. У него за спиной был рюкзачок. Курточка была ношенная, но вполне чистая. Весь его вид говорил, что ему страшно. И что же мне было делать? Это человеческое, это не моё! Так пусть уйдёт! Но он плакал. И мне было жаль его. Слёзы были солёные. Я чувствовала их травой вокруг него. И страх, сочившийся сквозь его кожу, был не тот, как у людей, что хотели разрушить мой лес.
- что ты здесь делаешь, мальчик?
- кто, кто здесь?
- я … фея. Я здесь живу.
- фея? Фей не бывает!
Он так был уверен, что было смешно и я рассмеялась.
- но я же есть! Ты же слышишь меня!
- а может, ты мне кажешься, или это они, те…
- кто ТЕ?
- ну, те, кто меня здесь бросил! Эспе.. эксперементаторы!
- так тебя сюда кто-то при вёл?
- ну, да. Люди в форме института.
- а зачем?
- а почему я тебе должен рассказывать? Я тебя не вижу!
- не видишь. Но ты же не веришь, что я – фея. Ты можешь испугаться.
- всё равно так лучше, когда видишь, с кем говоришь.
- хорошо. Ты не бойся только, ладно? Я тебя не обижу. Я просто поговорю с тобой.
Я вышла из-за деревьев. Он перестал реветь и, хлюпая носом, разглядывал меня. Я не знала, какова я в человеческих глазах. Уже утратила я чувство человеческой красоты.
- ты не похожа на фею. У фей должны быть крылья!
Он заявил это так уверенно.
- а я земная, я не летаю. Я живу здесь и мне не нужны крылья.
- да? А ты…. А ты меня съешь?
- Ха-ха, съесть тебя?
Это было как-то знакомо, что-то шевелилось в памяти. Стало больно.
- нет, я никого не ем.
- правда?
- правда. Мне не нравится кого-то есть.
- а все говорят, что этот лес плохой, потому что здесь едят людей.
- едят людей?
Стало ещё больнее. Я вспоминала.
- это были люди, те кто тут ел когда-то других людей!
- не правда! Люди не могут есть людей!
- правда!
Моё сердце билось и болело.
- но это же не то, из-за чего ты здесь?
Я хотела, чтоб он перестал говорить о съедении.
- а, это…. Там…. Ну, мне надо было, чтоб сестра жила.
Он всё больше грустнел.
- и?
- и они сказали, что помогут ей, если я смогу пройти через лес. И вернусь живым. Они хотят исследовать его.
- исследовать? Зачем?
- ну, им надо что-то построить здесь, чтоб спасти мою сестру. Значит, нужно, чтоб тут было безопасно.
- и поэтому они послали сюда маленького мальчика?
- я уже не маленький!
- нет, ты маленький. И ты слабый. Зачем взрослым посылать тебя сюда? Разве нет сильных взрослых?
- никто не хотел идти…
- и ты решил сам?
- если я приду и расскажу, что тут ничего страшного нет, они дадут мне лекарства!
- а ты в этом уверен?
- ну, они же хотят знать, что здесь есть!
- вот пусть и придут сами! А ты отправляйся домой!
- я не знаю, как выбраться! Они сбросили меня сверху, а тут нет никакого выхода!
- я проведу тебя. Но с одним условием.
- с каким?
- ты должен сказать, что лес опасен.
- так ты опасна?
- для тебя сейчас нет. Ведь ты не вредишь лесу. Но если ты пожелаешь уничтожить лес, или кто-то пожелает, я буду его защищать!
- ладно, только выведи меня!
- и ещё одно. Чем больна твоя сестра?
- ну, у неё сердце слабое или что-то такое. Врачи говорят сердце.
- сердце… тогда дай ей вот это. Это трава от сердечной боли. Может она поможет.
- правда? Поможет?
- я не знаю, но думаю, что да. Нужно попытаться!
- я попытаюсь!
- хорошо.
Я вывела его из леса, дав ему пройти. Он удивлялся, что деревья сами раздвигают ветви, а колючки прячутся.
- это потому, что я фея!
- ага, наверное, так и есть!
Он даже восторгался. А мне было так странно, так щемило в груди. Он был всего лишь беззащитным ребёнком. Почему же его бросили сюда, ко мне, в логово зверя?
- всё таки ты помогла ему.
Лесник появился тихо, так, чтоб мальчик его не заметил.
- да. Ведь он совсем мал!
- и всё?
- он был беззащитен.
- и ты хочешь защитить его?
- да, хочу.
- а как же лес?
- и лес хочу защитить. Но не от ребёнка. От тех, кто бросил его здесь. Ты знаешь что-то о них?
Он молчал. Но мне было понятно, что знает.
- ты не хочешь мне рассказать?
- нет.
- почему?
- скоро ты сама…
- я не понимаю тебя! Ты постоянно противоречишь себе! То не обижай людей, то почему помогла! Что с тобой?
- просто я не знаю, как тебе… как сказать тебе о том, что ты есть.
- что я есть? Я – это я! Созданная из этого леса!
- и да, и нет.
- что ты говоришь?! Ты же сам…
- так было надо для эксперимента…
- эксперимента? Я ничего не понимаю.
- конечно, я не хотел тебе рассказывать. Это же совсем не этично – устроить над человеком эксперимент, совсем ему ничего не рассказывая. Но других вариантов у меня не было. Я должен был подтвердить полученные результаты…
- какие результаты? О чём ты?!
Я зашлась в крике. В голове носились образы моей новой жизни, перемешиваясь с человеческими воспоминаниями.
- о, я вижу сознание начинает конфликтовать. Может быть, ещё слишком рано…. Хотя, я уже убедился, что результат стабилен. В общем – ты всё ещё человек. Просто тогда, когда тебя, как бы это сказать, подготовили к эксперименту, а попросту съели, ты уже была под действием моего нового препарата. Я очень старался, чтоб ты не умерла.
- кто ты такой?
Ужас пробирал меня сквозь мои каменисто-земляные кости. Травянистые волосы шевелились на затылке.
- хм, я? Я учёный. Но не мог же я тебе сразу сказать, что это всё эксперимент.
- а твой внешний вид? И ты же хотел мне помочь!
- вид? Я до этого испытывал кое-что на себе. А помощь. Тут уж скорее ты мне помогла.
Его взгляд и улыбка были холодными и чужими. Он приближался, а я отступала. Но лес не преграждал ему дорогу, хоть я и пыталась. Лес был послушен ему. С печальным шорохом ко мне тянулись ветви моих родных деревьев, с хрустом осыпались вдруг увядшие мои руки.
- стой! Не трогай фею!
Мальчик бежал ко мне сквозь чащу, размахивая толстой веткой.
- она хорошая! Не трогай её!
Лес пытался остановить его, схватить за ноги, но мне хотелось, чтоб он добежал, чтоб попытался защитить! Это было так необычно, что кто-то пытается меня защитить! Слёзы размывали моё лицо, но я не хотела их останавливать. Я была рада. Лесник перестал разрушать меня, я распадалась сама. А мальчик всё бежал ко мне, пробираясь сквозь вырастающие из земли кусты.
- пусти… пусти его! Не надо его трогать!
Всё что я могла тогда – только просить. И я просила.
- я всё сделаю, что хочешь, но не трогай его! ОН ЖЕ РЕБЁНОК!
- а, материнские чувства! Новая информация! Прекрасно! Я пущу его к тебе, но ты же распадаешься. Что ты сможешь с ним делать?
- я просто хочу, хочу чтоб ты не трогал его, не надо над ним издеваться, не причиняй ему боли!
- интересно. Ладно. Всё что хотел, от тебя я получил. Твой распад скоро завершится, так что прощай. Мы больше не увидимся.
Он развернулся и ушёл. А мальчик выбрался из последнего куста, который перестал его держать и подбежал ко мне.
- фея! Фея, ты жива?
- я пока что жива. Спасибо тебе, мальчик.
Я не могла остановить разрушающих меня эмоций.
- послушай, малыш, у меня есть сердце, оно бьётся, хоть и каменное. Пожалуйста, когда я полностью распадусь, забери его. Оно очень важно для меня. Сможешь?
- а ты не распадайся! Соберись! Хочешь, я заберу тебя отсюда?
- заберёшь? Но как? Я не смогу жить без леса! Он так сказал…
- а если он тебя обманул? Если это не правда?
- обманул?
А ведь так! Он во многом меня обманул! Может и это тоже ложь.
- давай попробуем.
Моё лицо почти не могло улыбаться. Но я же хотела жить!
- ну же, фея, соберись! Вот если бы ты была маленькой, я бы положил тебя в рюкзак и вынес бы отсюда!
- маленькой? Маленькой я смогу стать…
Собирая волю к жизни в своём каменном сердце, я просто хотела защитить этого мальчика. Ведь он же не сможет выбраться без меня. Я помогу, смогу помочь!
Он был рядом и постоянно что-то говорил. Его маленькие ручки прикасались к моим ветвям и я чувствовала в них столько человеческого тепла, о котором забыла. Распад сочетался с творением и они противодействовали во мне. Сопротивление смерти и желание жить. Сейчас не было каких-то препаратов, была только моя воя и лес, который как щенок, жался в стороне.
- теперь ты сможешь меня забрать?
Я была лишь сердцем, окружённым ветвями. Без ног, рук. Только подобие лица, чтоб передавать мои эмоции.
- конечно! Ты только держись и больше не разрушайся!
Он бережно поднял меня, как сокровище. Лес не мешал. Он тоскливо шелестел нам вслед. Чем дальше отходил он от леса, те больше становилась моя тоска. Я отрывалась от родного дома, который был, как оказалось, лишь лабораторией для безумца. Для него моя человеческая и не человеческая жизнь ничего не значила. И значила хоть что-то для этого мальчика. Я больше не плакала. Без леса у меня было мало сил. Но всё же я чувствовала землю у него под ногами, чувствовала ею его шаги. Значит, если бы я захотела, я бы могла уйти сама? Я хотела спросить мальчика, что он будет делать со мной, но голос пропал. Возможно, когда-то я смогу вернуть его.
Он принёс меня домой. Его сестра, бледная девочка, с интересом разглядывала меня, трогала с опаской. Но в ней не было враждебности, лишь любопытство.
- фея, ты поправишься, а потом мы вместе пойдём в лес и надерём зад тому уроду!
Мальчик был так уверен, так искренен. Я могла только глазами показать, что согласна.
- ты уже не можешь говорить? Может тебя полить?
Он прибежал с кружкой воды.
- она не горячая, я потихоньку полью.
Капли воды бежали по моим ветвям. Я чувствовала себя так, будто наполняюсь кровью.
- спа… спасибо.
У меня получилось!
- значит, тебе нужна вода! Мы за тобой будем ухаживать! И ты поправишься.
Они посадили меня, как дерево, в горшок с землёй. Теперь я живу на их окне. Мысли о мести иногда приходят ко мне, но сейчас меня больше заботит сердце моей девочки. Я потихоньку выращиваю ей лекарство, хотя это очень сложно в таком маленьком пространстве. Но у меня получится. Ведь жизнь – главнее мести. И она должна выжить.