- Что бы было, если бы люди научились оживлять мёртвых?
- Они бы могли убивать друг друга каждый день.
Город тонул в ярких утренних красках, словно был акварельным этюдом. Дома просыпались, подставляя жёлтые, остуженные ночью бока солнцу. Вода в каналах была тоньше хрустальных бокалов, и свет в ней растворялся, распадался на блики и вырисовывал камешки на дне. Картонные стены, блестящие стёкла, прозрачные зелёные листья, тёплые тени на ещё не нагретом асфальте – всё это было будто разлитыми красками на огромном мокром куске бумаги.
Город был живым, и по его освещённым и тенистым улицам, скверам, паркам, мостам, ходили люди. Они собирались вокруг фонтанов, бежали по делам, грустили на скамейках, смеялись, плакали, молчали, думали, тихо говорили или горячо спорили. Но непременно, хоть на мгновение, когда солнце мягко касалось их лиц, их глаза слегка начинали светиться изнутри, будто там зажигалась свеча.
Но иногда, какой-нибудь любопытный мальчик, идя неспешно по улице и разглядывая людей, вдруг отшатнётся от прохожего, в чьих глазах он не увидит отражения утра. А лишь зловещий холод, и будто осеннее могильное дыхание коснётся кожи, и вдруг на секунду всё затянется тучами, а из цветов останется только серый.
Но вот этого прохожего унесёт толпа, и краски вернутся, и небо снова будет ярко-голубым… И может быть это только показалось… Но мальчик больше не захочет всматриваться в случайные лица.
Пожилой мужчина смотрел на утро через чистое стекло небольшого кафе. Внутри было тихо и прохладно, и окно казалось экраном без звука, где показывали фильм про людей.
На светло-кремовой скатерти стояла чашка чёрного кофе, и едва заметные полосы пара поднимались из неё и исчезали в воздухе.
Мужчина читал газету. На первой полосе заглавие громко, яростно задавало вопрос: «ВЕЧНАЯ ЖИЗНЬ ИЛИ ПРОКЛЯТИЕ?» и ниже: «Найдено лекарство от смерти? Но что за ним скрывается? Ответы профессора Захарова А. Д. Стр 3.»
В самой статье было написано следующее:
"О своём громком открытии профессор биологии и медицины Захаров Андрей Дмитриевич подробно рассказал в своём интервью нашему корреспонденту. Церебральный Бета Стимулятор, получил моментально широкую известность, благодаря как своему поистине чудесному действию, так и недоверию и страху со стороны населения. Это одно из величайших открытий XXI века, секреты и механизм которого сам профессор…"
Тишину нарушил звон колокольчика над дверью кафе, и тут же улица ворвалась в неяркое помещение через открытую дверь, наполнив всё утренним городским шумом. Пожилой человек прекратил чтение и посмотрел на вошедшего. На пороге стоял молодой парень, и внимательно осматривался. Лёгкий сумрак после яркого утра ненадолго задержал его там, но, привыкнув к освещению, парень вошёл, и тишина вновь окутала кафе.
Посетителей было немного, но юноша уверенно подошёл к столику и сел напротив мужчины с газетой.
- Здравствуйте, – сказал молодой человек.
- Доброе утро, - мужчина, в чьё пространство только что так резко вторглись, отложил газету и внимательно смотрел на гостя.
- Андрей Дмитриевич? Простите за вторжение, не уделите мне пару минут? Я из журнала «Тайны Человека».
Профессор Захаров разглядывал журналиста – высокий, со свободно вьющимися волосами, от него так и веяло энергией. Он уже успел достать небольшой блокнот и длинный жёлтый карандаш, который в ожидании плясал в тонких пальцах.
- Что вы хотите узнать? – Спросил учёный.
- Скажите, это правда, что вы хотите запретить использование вашего изобретения?
- Не совсем. Запретить только вживление Стимулятора людям.
- Почему? Ведь это – прорыв в науке, шаг к заветной мечте каждого человека – к бессмертию!
- Чудес не бывает, молодой человек. С каждым открытием люди всё глубже проникают в тайны вселенной и тайны жизни. Но иногда понять их нам не дано.
- Вы считаете, что ваше открытие – зло? – Спросил юноша, что-то помечая в блокноте.
Профессор слегка улыбнулся.
- Нет, но я считаю, что для него ещё слишком рано.
- Почему? Вы думаете, что ещё не время спасать людей от смерти? – С жаром спросил молодой журналист.
- Вы уверены в том, что устройство спасает людей от смерти? Вы знаете, как оно работает?
- Расскажите. - Попросил юноша.
Учёный ненадолго замолчал, а затем стал медленно описывать своё изобретение:
- Это генератор импульсов определённой частоты, совпадающей с бета-ритмом головного мозга, ритмом бодрствующего человека. Похоже на кардиостимулятор, только вживляется в определённый крохотный центр ретикулярной формации, своеобразную энергетическую станцию в сером веществе. Таким образом, стало возможно оживлять мозг, и, как следствие, все другие органы человека, это правда.
- Но в чём тогда подвох, профессор?
- Представьте, что вы пытаетесь заряжать ноутбук от ветряной мельницы. Выглядит это примерно так. Да, действительно, умершие люди по действием Стимулятора оживали, и даже выздоравливали от болезней… Но вы, наверное, никогда с ними не встречались.
- Нет… Это правда, что они никогда не спят?
- Не спят… - Профессор с грустью посмотрел в окно. Там по-прежнему пожаром разгорался новый день. – Я вам расскажу, как впервые мы вернули человека к жизни.
Два года назад, когда мы работали над устройством в лаборатории, оно превосходило все наши ожидания. Животные, умершие от ранее неизлечимых болезней, после операции сразу оживали, и, представьте себе, выздоравливали! Стимуляция нервного центра, по-видимому, вызывала восстановление погибших клеток, и это действительно было похоже на чудо! Да, животные не спали, поскольку этот постоянно активный центр не давал им заснуть, но результаты были поистине необыкновенными.
Но конечно никто нам бы не разрешил пробовать Стимулятор на людях, пока не произошла трагедия с одним из наших сотрудников. Молодой учёный попал в страшную аварию, и когда врачи уже были бессильны что-либо сделать, мы воспользовались разрешением этого учёного на опыт над собой, и провели операцию по вживлению Стимулятора.
Результаты были поразительны, и через пару недель учёный уже выписался из больницы, и у него остались лишь пара переломов.
Он мог ходить, говорить, помнил своё прошлое, и даже шутил над своим состоянием… Но, когда я с ним разговаривал, я не мог смотреть в его глаза. Они никогда не улыбались, и даже когда учёный громко смеялся, как раньше, они оставались холодными, как будто глаза куклы… Или глаза мертвеца. Это невозможно объяснить, как и невозможно доказать. Да, этот юноша был тем, кем и был до своей смерти, весёлым, умным человеком. Он легко проходил все психологические тесты, был совершенно нормальным. Но это был не он. Просто это была машина, оболочка, в которой жил когда-то учёный, но пустая внутри… Как будто лишена души.
Профессор смотрел в чашку с остывающим кофе невидящим, устремлённым куда-то гораздо глубже чёрной глади, взглядом.
- Но наука не верит в душу, и поэтому отмена эксперимента была бы убийством, а открытие быстро распространилось и получило известность. – Продолжил пожилой учёный. – Ежедневно люди умирают, и если бы у вас была возможность вернуть близкого к жизни, неужели бы вы этого не сделали?..
Журналист внимательно слушал, и неподвижный карандаш в его руке, казалось, слушал вместе с ним.
- А что сейчас с вашим учёным? – После паузы спросил юноша, приняв вопрос профессора за риторический.
- Не знаю, он ушёл из лаборатории. Вероятно, где-нибудь работает.
- Вы верите в душу, профессор?
- Я не могу вам сказать. Я верю, что мы перешли ту границу науки, за которой пока ничего не знаем. Жизнь – это великая тайна. Нельзя вторгаться в храм природы на танке, а можно лишь осторожно, едва дыша, ступать по его мраморному полу босиком. И поэтому я хочу запретить использование Стимулятора.
Юноша глубоко задумался.
- Но как вы это сделаете, ведь теперь эти операции проводятся чуть ли не каждый день?
- Я не знаю. – Произнёс профессор. – Но если я ничего не сделаю, кто знает, к чему это приведёт. Моя водородная бомба изобретена, и я приложу все усилия, чтобы её уничтожить.
Профессор Захаров сделал глоток кофе, но тот уже остыл. Юноша поблагодарил за интервью, и вышел из кафе. Учёный видел, как он постоял снаружи какое-то время, а затем медленно влился в поток людей, в ясное утро, игриво раскидывающее золотистые лучи во всех похожих.
Андрей Дмитриевич вернулся домой поздно, когда на улице было темно, и нагретые стены и тротуары отдавали своё тепло звёздному небу.
Тихо сняв обувь, он прошёл на кухню, где горел свет. Около стола спиной к учёному стояла его жена, и что-то резала, тихо напевая себе под нос. Ровный стук ножа был похож на тиканье старых часов, и придавал кухне домашнее настроение.
- Привет. – Поздоровался он, подойдя к столу.
Жена прекратила стучать ножом, и тоже поздоровалась, повернувшись с улыбкой к мужу.
Профессор посмотрел на её лицо, уже начавшее покрываться морщинами, и в её глаза, которые были когда-то такими яркими… Холодная дрожь прошла по его спине.
Он всё никак не мог привыкнуть. И, наверное, никогда не привыкнет.
Жена смотрела на него пустым, холодным взглядом, как будто в глазах не было ничего. А в пропасти чёрных зрачков царила зимняя ночь, холодная, как окоченевшие пальцы. И в этой ночи не было звёзд, а все птицы примёрзли к своим ветвям, и замолчали. Навсегда.
Её губы улыбались, и что-то спросили, но профессор не расслышал. Он сел за стол, и вытер появившиеся на глазах слёзы, а затем ушёл с кухни.
Ещё долго был слышен неспешный звон посуды и стук ножа. Ведь она теперь не спала по ночам.
2 июля 2011.