Глава 15. Исповедь под виски. Прелюдия.
Пляж звенел и пылал полуденным зноем июльского лета, в котором беззаботно нежилось сонное царство загорающих курортников. Немцы ахнули и удивленно спросили, почему Вера без шикарной шляпы. И стала похожа на морскую пиратку-разбойницу. Но ей такое обличье тоже идет. Та махнула рукой, сказав, что они проницательны и великодушны, поблагодарила за комплимент и предложила по пятьдесят граммов виски за любовь и дружбу. На что получила вежливый отказ. С немецкой педантичностью ей начали читать лекцию о том, как надо беречь печень, нервную систему и...
— Значит «прозита» не будет, а жаль, — перебила их «разбойница» в бандане, добавив, что если они передумают, пусть приходят в бывший, но всегда для них родной, «русский тэйп». Места и виски хватит на всех.
— Мариночка, хотите, я Вам шляпу подарю. Мне она не нужна, — решительно заявила Вера, присев на шезлонг к москвичке. За это и выпьем! — Марина приподнялась, стряхивая с себя остатки сладкой дремы, и удивленно посмотрела на щедрую заявительницу.
— Девочка, что случилось? Я же вижу, что Вы печалитесь. И, поверьте, Вы не из того разряда женщин, которые, как бабочки – однодневки слетаются на манящий свет курортных романов. Тем более, не серенькая мышка-норушка. Женщины такого премиум-класса, практически, не встречаются в жизни, да ещё в одиночестве. Хотя исходящие от них обольстительный свет, накал страстей и энергию притяжения, способны выдержать немногие мужчины. Поверьте на слово! Вы мне в дочки годитесь, и я недаром полюбила Вас с первого взгляда. Аура Ваша сильным магнитом притягивает, очаровывает. Невозможно остаться равнодушным человеком, находясь рядом с Вами, Верочка!
Про ауру Вера уже слышала. И не раз. Это в детском возрасте она не понимала, когда в силу каких-нибудь стесненно - гостевых - полевых условий ей приходилось спать в одной кровати с кем-нибудь из взрослых женщин. Все они впоследствии говорили в один голос, что необыкновенной чистотой и нежностью веет от этого дитя. И как приятно находится с ней рядом. «Ну, а чем еще может веять от ребенка?», — думалось тогда девочке. Позже, много всякой мерзости, подозрительных и сальных личностей с грязной душой вилось рядом. Все чего-то хотели, кто нагло, кто подобострастно, кто с хитростью и лестью. «Осторожно, это энергетические вампиры», — предупреждали друзья. Но Вера только небрежно отмахивалась от таких глупостей. Если может она подарить теплый взгляд, добрую улыбку, проявить сердечное участие или оказать бескорыстную помощь, неужели от нее что-нибудь убудет?
А пользовались щедрыми душевными качествами без зазрения совести все, кому не лень, кто встречался на ее пути. И даже однажды Анри. Но об этом она не хотела вспоминать. Её непосредственный начальник, добрый и спокойный руководитель, с которым очень комфортно работалось, тоже, не выдержав однажды, в канун Нового года, целуя в щеку, признался, что очарован Вериной энергетикой. Так и сказал: «Какая же у тебя аура необыкновенная. Светлая! Добрая! Она лучится щедростью и любовью! Так бы стоял и стоял, и никуда не отходил!» Но Церковь никакой ауры не признавала. Глупость это языческая. Душа, да, бессмертна. Аура же, от лукавого.
Вера наполнила стаканчики виски и протянула москвичке,
— Выпьем за ауру, за знакомство, за любовь, за шляпу, наконец! Так не доставайся же она никому, — с грустным вызовом предложила Вера.
— Да разве можно пить на жаре крепкие спиртные напитки? — удивилась Марина.
— Нет, нет, никогда не пробовала и не буду, — категорически заявила она.
— Только один глоточек обжигающего солнышка за меня! Увидите, Вам понравится, — мягко настаивала Вера. И ей невозможно было отказать. Они выпили... А потом еще... И еще...
И потоком полилась искренность из их душ. Выплаканное и невыплаканное, сказанное и недосказанное когда-то, выстраданное и хранящееся глубоко в сердце, тщательно оберегаемое от чужих глаз.
Марине было шестьдесят с хвостиком, но выглядела она великолепно. Кудрявая стройная естественная блондинка. Кандидат экономических наук. Мягкостью и, одновременно, внимательной заботой, с чуть уловимыми оттенками тревожности в голосе, так похожая на родную мамулечку. Она и относилась к Вере, как к дочке. Муж у нее умер от инфаркта в лихие девяностые, когда вся налаженная жизнь с достатком, комфортом и сбережениями на книжках была безжалостно пущена под откос агонизирующим монстром из четырех букв.
Вдова осталась жить с отцом покойного супруга, суровым стариком, терроризировавшим ее по поводу и без, да с маленьким сыном, которого родила поздно, в тридцать лет. Защитила диссертацию. Были кавалеры, но замуж не вышла. Ухаживала за больным и капризным свёкром и воспитывала сынулю. Но, время летит быстро. «Иных уж нет, а те - далече». Сын вырос в добропорядочного гражданина и вполне преуспевающего бизнесмена. Любящего и не забывающего свою мамочку. Но больше всего, её, конечно, интересовала судьба Веры. Как, такая роскошная женщина оказалась одна в расцвете лет. Как?! И если это действительно так, то она сделает всё, чтобы Верочка по праву стала женой сына и её дочкой. Потому что такие встречи просто случайно Богом не даются! И Вера вдруг с легкостью начала откровенничать со своей случайной соседкой. Конечно, не всё она рассказала ей, не все...
Но воспоминания нахлынули мощным бурлящим потоком, словно внезапный летний ливень, сильный и теплый.
Глава 16. О'Генри. Генрих. Гена – Анри.
Преддипломная практика, которую Вера проходила на факультетской кафедре, одновременно трудясь над дипломом с мудреной и специфической темой, касающейся космических разработок, подходила к концу. Подружка из группы пригласила её с девчонками отметить день рождения в ночном клубе. Очень престижном и не так давно открытом, с фейс-контролем, пропускающим далеко не всех желающих. В основном, в нем проходили закрытые корпоративы чиновников высокого ранга с привлечением известных звезд шоу-бизнеса. Попасть туда было непросто. Но у однокурсницы в клубе гардеробщицей работала родственница, обещавшая, по-свойски, провести девчонок и заказать для них столик.
Почему у Веры вдруг с утра, сама по себе, зазвучала в душе песня, которую и слышала-то всего несколько раз в ретро-концертах: «В городском саду играет духовой оркестр», — она не знала. Но целый день в назойливых мыслях представляла скамейку, на которой нет свободных мест, и себя, кружащуюся в вальсе с каким-то моряком, обошедшим полсвета. Фантазерка еще та... Хотя, ей никто не нужен был, кроме Анри. В вальсе и без вальса он всегда кружил её до умопомрачения. А в какой части света его сейчас носило, она даже не представляла.
Поздним вечером, в так называемом элитном клубе, к студенткам за столик нагло, без всякого приглашения, присел какой-то пьяный развязный мужлан и понес непристойную ахинею, оскорбляющую честь и достоинство девушек. И вел он себя так уверенно, распуская не только язык, но и руки, как будто являлся хозяином ночного заведения. Надо было как-то мудро разрулить ситуацию. Чтобы и волк был сыт, и девчонки целы. Вера в первый раз внимательно посмотрела на посетителей. Недалеко от них, сидела группа молодых людей, производящих приятное впечатление. Девушка решительно встала и подошла к ним.
— Добрый вечер! Помогите, пожалуйста! Мы с подругами оказались в затруднительной ситуации. Наглый тип домогается нас и уже руки распускает, нам не хотелось бы скандала. А обслуживающему персоналу и дела нет до этого. Хотя повода никакого не подавалось. Не могли бы вы на время представиться нашими парнями. И как-то отвадить его деликатно от нас. — Говоря о просьбе, Вера даже не вглядывалась в лица парней. Она корила себя, что ввязалась в неприглядную историю. Что будь рядом Анри, никогда бы такого не произошло. Что девчонки попали в довольно неприятное положение. С одной стороны, не хотелось привлекать на помощь охрану или родственницу-гардеробщицу. С другой, притязания пьяного хама превзошли все допустимые границы и терпеть подобные выходки дальше было нельзя.
С третьей... Думать надо было головой, когда дала согласие идти тусить в ночное заведение.
Поэтому она стоит сейчас и просит защиты у незнакомых посетителей ночного кафе. И как среагируют молодые мужчины, неизвестно. Но те улыбнулись в ответ и сказали, чуть ли не хором,
— Да, без проблем, мы все поняли. Будет выполнено по высшему пилотажу. Вы идите за свой столик и не волнуйтесь. А мы сейчас прибудем. — И девушка, облегченно вздохнув, направилась к себе, с ужасом увидев, что мрачный тип насильно тащит из-за стола подружку, крепко уцепив её за локоть. Но тут же услышала мужские голоса,
— Мы что-то не поняли, мужик! Ты случайно не перепутал место дислокации? Ты не в ту гавань бросил свой ржавый якорь. Это наши девочки по праву. Наши! Уяснил? Нельзя задержаться на час, как вы, девчонки, уже кого-то клеите. Или это он, вас? — И усадив насильно наглеца, надавив ему на плечи, больно заведя руки за спину, тут же незаметно выдернули из-под него стул. Тот со всего размаху плюхнулся и неуклюже распластался на полу. А ребята уже звали охрану, показывая на корчившегося от боли наглого приставалу, и просили официанта, чтобы тот сдвинул им столы вместе. Знакомиться, так знакомиться. Гулять, так гулять!
Заиграла тихая музыка, и Веру пригласил на медленный танец какой-то высокий парень из команды спасателей. Девушка еще не отошла от происшедших событий, но и отказывать было неудобно.
— А у Вас глаза, как у царицы Клеопатры, — сказал он до боли знакомым голосом. — Только я не Цезарь и не Антоний, а Генрих. По-французски, будет Анри, а по-русски, все зовут Геной. Так проще. Матушка моя учудила с именем. Увлекалась творчеством О'Генри. Просто влюбилась в мастера американского рассказа. И решила, что если родится сын, то так его и назовет... О'Генри. Но отцу в загсе популярно объяснили, что такого имени нет в природе, предложив взамен другое, созвучное и похожее. Так я стал Генрихом. Мама называла меня Генри, а все остальные Геной, для простоты. И уже, изучая французский в школе, я узнал, что Генрих, это Анри. Но так меня никто и никогда не звал, кроме учительницы французского языка. — Вера обомлела и впервые всмотрелась в лицо говорящего парня. Всмотрелась и обмерла...
Перед ней был любимый Анри, помолодевший лет на пятнадцать. Анри, которого она не знала в молодом возрасте. Но это был, несомненно, он! Голос, интонации, взгляд. Только глаза были не карие, а с зеленоватым отливом, похожие цветом на фосфоресцирующее мерцающими огоньками ночное море. И ростом Генрих был гораздо выше любимого... но носил такие же усы! Брат - близнец. Вере стало и дурно, и обворожительно одновременно. Столько чудесных, мистических, каких-то невероятных совпадений с именами, образами, голосами. Даже она, мечтательная романтичная особа, понимала, что такого не может быть. Никогда! Но высокий худощавый молодой человек в неизвестной ей фирменной джинсе был реальностью. Он бережно вел девушку в танце и, улыбаясь, непринужденно, искренне рассказывал о себе.
Гена-Генрих работал штурманом дальнего плавания на рыболовецких судах, приписанных к камчатскому порту. Ловил рыбу и в местных, и в зарубежных водах. Приехал с другом в их город в отпуск. Тот был из этих краев, закончил здесь мореходку, но постепенно, переквалифицировавшись из речного моряка в морского, все дальше и дальше перемещался по морям, по волнам, пока не осел на краю света, в далеком Петропавловске-Камчатском.
В одном из рейсов они и познакомились, сблизились, стали друзьями. И вот сегодня отмечали свое прибытие. Хотели посидеть чисто мужской компанией в новом ночном заведении. Энная сумма денег оказалась лучшим пропускным фейс - контролем. Кто же знал, что здесь будет сама царица Клеопатра со свитой! Вера ничего не понимала и не хотела понимать. С ней разговаривал и танцевал ее любимый Анри и... не Анри...
— Ирреальность. Параллельные прямые пересеклись в этот вечер, в данном месте, в нужный час, в моем сердце. Может именно об этом чуде всегда твердил Анри, — думала Вера, — и эта песня неспроста звучала в моей голове с утра...
«Прошёл чуть не полмира я, с такой, как ты, не встретился! И думать не додумался, что встречу я тебя».
Верочке казалось, что она сходит с ума. А Гена-Генрих-Анри продолжал,
— А хотите, я угадаю, как Вас зовут? Вера! Уверен, почти на сто процентов, потому что искал такую девушку всю жизнь, искал и верил, что найду. А, если верил, то и имя ей должно быть только Вера! — Девушка слабо улыбнулась. У нее началось сильное головокружение, и Генрих, почувствовав, что с ней что-то неладно, прекратил танец и бережно отвел ее в стилизованный под зимний сад цветник, усадив в кресло. А когда она немного пришла в себя, сказал, что хотел бы лично спеть для нее. Любимую песню его родителей, под которую те познакомились на танцах, совсем несовременную, но очень своевременную. И пусть это исполнение будет признанием в любви к Вере. С первого взгляда. Музыканты заиграли, Генрих вышел на импровизированную эстраду и запел, а Вера чуть снова не упала в обморок.
В городском саду играет духовой оркестр.
На скамейке, где сидишь ты, нет свободных мест.
Оттого, что пахнут липы и река блестит,
Мне от глаз твоих красивых взор не отвести.
Знай, такой другой на свете нет наверняка,
Чтоб навеки покорила сердце моряка.
По морям и океанам мне легко пройти,
Но к такой, как ты, желанной, видно, нет пути.
Прошёл чуть не полмира я — с такой, как ты, не встретился
И думать не додумался, что встречу я тебя.
продолжение следует http://www.proza.ru/2011/09/26/329
фото из Инета
слова песни А.Фатьянова