Я помню Киевские купола,
Летящие сквозь туман.
С каликами брел по Руси, пыля,
Я – вещий и нищий Боян.
И гусли звенели, как зимний лес,
Мой голос высок был и смел.
И это тебе посвящалась песнь,
Что я Ярославне пел.
Средь викингов рыжих и хмурых скал,
Там, где свистит борей,
Я жил, солнцеголовый скальд,
Певец любви и морей.
Там я кипящие саги слагал,
Живые, как соки весны.
И только тебе писались слова,
Что Сольвейг посвящены.
Свидетель ристалищ и пышных балов,
Презрев успех и беду,
Блистал я только алмазами слов,
Талантливый трубадур.
Любви расцветающей раб и слуга,
Слова искал до зари.
Когда я Изольде дарил мадригал –
Тебе я его дарил.
Камзолы. Свечей оплывающих жар
В Санкт-Петербургских дворцах,
Где я – свободолюбивый бард,
Рифмой смущал сердца.
И оды высокой торжественный слог,
Пьянящий, словно вино,
Не Лизаньке посвятить я мог, –
Только тебе одной.
Снег. Утро. Черная речка спит.
И в небе гаснет звезда.
Под мушкой стою, оскорбленный пиит.
Взмахнул платком секундант.
На небо трауром мгла легла,
И закачались леса.
И что Натали, рыдая, прочла –
Тебе, умирая, писал.
Сегодня в мире газет и ракет,
Охваченный слов игрой,
Я – уже современный поэт,
Как прежде, берусь за перо,
Чтоб в строчки вошли, как вихри стихий
И радость моя, и тоска.
Это тебе посвящаю стихи,
Что тысячу лет искал!
1982г.