Охота

 
   Начинался мелкий колючий дождик со снегом. «Только этого не хватало!» - с досадой подумал Николай, нахлобучивая на голову капюшон старой брезентовой ветровки. Начинало смеркаться, а этот проклятый лось все шёл и шёл. Разглядеть редкие капли крови по его следу становилось всё сложнее. Николай остановился…
   За три дня они вдвоём безуспешно исходили по лесам не один десяток километров в поисках лося. Впрочем, по лесам – это громко сказано. Старых и свежих лесных вырубок даже у них, в глухомани, на самом краю области, было больше, чем лесов. Когда-то оживлённый посёлок лесорубов и сплавщиков теперь захирел, молодые семьи уехали. А куда деваться, когда тебе к «полтиннику» катит, и на чёрный день ничего не накоплено? Вот и доживал своё Николай в когда-то новой, а теперь уже изрядно, как и он, постаревшей избе. И жена… тоже не прежней молодухой бегает. Ещё ладно – с огородом управляется да за грибами и клюквой в сезон ходит, не охает. И то сказать, чем ещё жить в этой глуши! Белых и груздей нынче наросло немало, а уж как грибной слой пойдёт – заготовители тут как тут. Конечно, настоящей цены никогда они не давали, иначе им самим-то какой прок. Но и без заготовителей никак – попробуй, сам увези в город да продай! Может, раз и получится, а на второй - башку свернут, чтобы на чужой бизнес не замахивался…
Сейчас, поздней осенью, лесоучасток в простое. Пока дедушка Мороз дороги не отремонтирует, работы для Николая, вальщика, не будет. Самое время о мясе подумать.

   Сосватал он своего друга Фёдора, сучкоруба, побродить по лесам с ружьишками. Стволы у них, конечно, незарегистрированные, ни охотничьих билетов, ни лицензий  и в помине не бывало. Но охотились оба всю жизнь, не корысти ради, не на продажу. Как и рыбку на Ветлуге брали сетями только для личного потребления. Попадётся побольше, так они бабушек-соседушек обойдут, поделятся. Тем-то откуда взять!
     «Три дня после первой пороши – и всё впустую.  А сегодня Фёдор ещё с собой и зятя Витьку прихватил. Пользы от Витьки никакой, не охотник он, мастер только водку пить. А лося стрелять – тут толк надобен. Одно дело найти след, другое – подойти на выстрел. «Ижевка» с жаканом – это тебе не карабин с оптикой!
     «Ну да ладно, - размышлял на ходу Николай, - Бог даст - в загон и Витька сгодится. Да и мясо, в случае чего, кто-то должен нести…»
   И ведь сгодился! Нашли-таки след, ведущий в плотный небольшой лесок, окружённый вырубками. Осторожно, издалека сделали круг. Второго следа не было, значит, здесь он, лось-то, в лесочке! Посидели, покумекали с Фёдором. Зашёл лось в лесок с запада, а самый ближний к этому лесочку массив – с востока. Не факт, конечно, что лось пойдёт именно туда. Но, скорее всего, а значит, ждать они с Фёдором лося будут с восточной стороны, да и ветер с запада, лось их не учует. Договорились с Витькой, что через час он пойдёт по следу, а сами – на номера…
   Почти угадали! Лось, приличный бык, вымахнул на опушку метрах в сорока от Фёдора. Николай побежал на выстрел. Он не сомневался в том, что лось ушёл. Второго выстрела не было, а чтобы из ружья лося убить одним выстрелом – такого Николай не припомнит. Он увидел растерянно стоящего Фёдора. Промазал? Нет, вот она - кровь на чистом снегу, но не широко, брызг нет. Да и кровь тёмная, венозная. Не факт, что бык скоро ляжет, что рана сразу даст о себе знать. Но вдруг повезёт, удастся добрать зверя!
     - Далековато он от меня был, - оправдывался Фёдор, - после выстрела так сиганул, что я и перезарядиться не успел!
   Ожидая Витьку, они развязали рюкзаки, порезали сало, хлеб, лук.
     - Зять-то сам напросился в лес или ты позвал? – спросил Николай.
     - Да на кой бы он мне нужен! – обиделся Фёдор. - Дочка уговорила, мол, возьми с собой, пусть от вина мозги в лесу проветрит. Он с последней шабашки приехал, баню где-то ставили, деньжат немного привёз и пил целую неделю. А пьяный, видать, дурной! Зинке фингал поставил, она к нам ночью прибегала. Извиняться потом приходил к нам. Я ему говорю: перед женой извиняйся, а не перед тёщей, тебе с женой век-то жить. Нутром чую, не наживут они долго! Хоть бы уж ребёнка пока не заводили…
     - Только жить начали, а уже до кулаков дошло? – нахмурился Николай. - Не дело это, что дальше-то будет. Да и когда ещё следующая копейка подкатится – кто знает. Разве можно последние пропивать? Дочка у тебя не работает?
     - Нет, конечно, клуб, сам знаешь, закрыли. Уезжать бы им тоже надо, да куда тронешься с таким мужем…
   Разговор прервался - подходил Витька. Фёдор достал поллитровку:
     - Ну, дай Бог, чтобы устал побыстрее!
   Скоренько заморили червячка. Николай торопил:
     - Неизвестно, когда ляжет. Может, шагать ещё нам и шагать, не заметишь, как вечер настанет.

   Прав оказался Николай. Они шли и шли по следу лося километр за километром, не замечая, куда держат путь. Временами им казалось, что капли крови стали чаще, а следы лося - короче. Вот здесь он постоял, крови больше накапало. Значит, устал, скоро нагоним, смотри в оба…
     - Надо домой вертаться, - угрюмо выдохнул Николай. - Темнеет, а где мы – богу весть. Километров пятнадцать уже по следу протопали. Если за ночь не растает, завтра с утра вернёмся, пойдём дальше.
   Витька матюгнулся.
     - Похоже, ты ещё выпил? Заначку себе припас? – покосился на него Николай. Витька отмолчался.
   За что Николай недолюбливал этого чернявого, высокого, но костлявого и узкоплечего парня, - он и сам определённо сказать не мог. Было в затаённом, исподлобья, взгляде Витьки что-то неуловимое - недоброе, волчье.
     «И где Зинка его нашла, - недоумевал, размышляя, Николай, - неужели в своем посёлке парней не было? Сама-то девка – как огурчик, русская красавица, вся в батьку. Это сейчас у Фёдора голубые глаза повыцвели да буйная шевелюра поредела, из русой стала наполовину седой. Но не стар Фёдор, нет, крепок по-прежнему. Силушки ещё и зятю займёт! И Зинка его, бывало, в клубе на празднике как по сцене пройдёт… Кровь с молоком, вниманием ребят не обижена, а поди-ка – привезла себе из района муженька!»
   Николай и сам не против был породниться с Фёдором. Но сын его, выросший рядом с Зинкой, после службы в армии домой не вернулся, ушёл служить в ОМОН. Наезжал сын домой нечасто, Зинку иначе как соседку и подругу детства не воспринимал. Жаль, думал Николай, но не прикажешь, не старые времена…

   Прикинули, в каком направлении должен быть дом. Места незнакомые; по всему видно, ушли на чужую сторону, то есть на территорию соседней области. А смеркалось очень быстро, и это совсем не радовало. Ночевать в лесу, конечно, было не в новинку, но сейчас, без тёплой одежды и брезента от дождя, на мокром снегу. Куртки и без того сырые. Шли по азимуту, пока не увидели впереди замерцавшие огоньки. Жильё! 
   Деревня была вытянута, как водится в России, по обе стороны раскисшей дороги. Постучали в крайний дом, спросили название деревни. Бабка не открыла, прокричала через окно. Николай вспомнил свою топографическую карту, оставшуюся дома, и помрачнел. Теперь он знал, что до дома им ещё около двенадцати километров - и ни одного населённого пункта. Хорошо, что дорога есть, хоть и грязь непролазная, но все-таки ориентир.
Просить, чтобы кто-нибудь подвёз, Николай даже не намеревался. Кто же повезёт незнакомых людей в пятницу вечером, даже если трактор под окном?  Навстречу им из покосившейся калитки выскочил лохматый пёс, но облаял чужаков без всякого энтузиазма, вяло, как будто исполнял давно осточертевшие ему самому обязанности.
 
   В конце деревни, напротив единственного горящего фонаря на столбе, всеми незашторенными окнами сияла изба. Мелькали тени, слышались пьяные голоса, гармонь, песни. Над калиткой уже растекся акварелью коряво написанный плакат «Совет да любовь!». Свадьба…
     - Сейчас бы погреться! – вздохнул Фёдор.
     - Зайди, поздравь молодых, авось нальют, – усмехнулся Николай.
     - А вот сейчас и согреемся! - с какой-то зловещей ухмылкой процедил Витька и снял с поленницы берёзовое полено. Николай не успел перехватить его руку, как тот с силой запустил полено в окно. Полено угодило в раму, отчего лопнули и посыпались сразу два стекла. Гам в избе прекратился, и тут же послышались топот и ругань на крыльце. Николай с Фёдором оторопели…
     - Да нас же тут сейчас всех! - Фёдор первым бросился бежать к краю деревни, Николай и Витька – за ним.  Сзади слышались крики и мат преследователей. Погоня была явно не в пользу охотников. С рюкзаками, в мокрой одежде, уставшие – против молодых, разогретых алкоголем и справедливым гневом!
      «Эх, из ружья бы их пугнуть!» - на бегу мелькнула мысль у Николая. Но ружьё было разряжено, разобрано и спрятано в рюкзаке. Чтобы его подготовить, понадобится время.         
     «Нет, догонят, не успею!» - просчитал Николай.
   На их счастье, невдалеке, за околицей, среди белеющего снегом поля чернела огромнейшая лужа.
     - За мной! - крикнул Николай, проворно поддёрнул вверх свернутые голенища своих болотных сапог и пошлёпал через лужу. Фёдор и Витька последовали за ним. Расчёт оказался верным, преследователи с руганью и угрозами остановились на краю лужи, не решаясь вымокнуть. Они не увидели, что Николай сдёрнул со спины рюкзак и собрал ружьё. Теперь перевес был на его стороне.
     - Уходите, а то стреляю! - грозно предупредил Николай и для убедительности, подняв стволы вверх, нажал на курок. В тишине громом грянул выстрел. Это подействовало, и с угрозами «Ещё раз суньтесь в деревню!»  парни нехотя потянулись обратно. Ждать, пока они вернутся вооружёнными, охотники не стали и кинулись бегом по дороге. До ближайшего, темневшего впереди, леса было около километра. Эта дистанция казалась непомерно длинной для измотанных людей. С трудом добежав до кромки леса, пробравшись через заросли ивняка к ближайшему хвойнику, они остановились. Фёдор, сбросив рюкзак, в изнеможении привалился спиной к стволу сосны.
    - Ну, ты и гад! - бросил он, как оплеуху, своему зятю, сел под сосной и прикрыл глаза.
    - А ведь и в самом деле согрелись! - съехидничал Николай, взял топор и пошел рубить сушняк для костра. Витька молча потащился следом за ним. Они нашли  и порубили пару ольховых «сухар», надрали бересты на растопку и скоро жаркий костёр превратил густые сумерки в непроглядную темень. Голод начал брать своё, и Николай достал из рюкзака последние припасы. Фёдор всё так же сидел под сосной с закрытыми глазами.
    - Умаялся, сидя уснул! - усмехнулся Николай. В это время Витька потянулся через сидящего Фёдора за рюкзаком, и Фёдор тихо опрокинулся набок.

   Костёр померк в глазах у Николая…
     - Вот она, смертушка, бывает, как приходит - в одночасье, - с горечью думал он. - А ведь вроде и на сердце Фёдор никогда не жаловался!
     - Иди домой за трактором, - приказал он Витьке. - По дороге до лесоучастка километров десять, а там до дома тебе путь знакомый.
     - Сам иди! - огрызнулся Витька, поднялся и подбросил в костёр сухих сучьев, едва не перешагнув через Фёдора. Тогда Николай встал и с силой всадил свой костистый кулак в Витькину морду. Витька хрюкнул и осел наземь, нос его захлюпал кровью.
     - Иди, тварь! - глухо повторил Николай. - Ружьё захвати от волков… Я здесь буду ждать.
Витька покорно поднял свой рюкзак, сунул туда ружьё и патронташ Фёдора и растворился в темноте.
 
     Ночью с чёрного неба тихо падал белый снег. Он тонкой невесомой пеленой накрывал рюкзаки, брезентовую куртку Николая и неподвижно, тихо лежащего под плащом Фёдора. Николай оцепенело сидел у догоревшего костра, думал об ушедшем в небытие друге и о лосе, который сейчас где-то далеко в лесах нёс в своём теле свинцовую память о человеке, волею судьбы нашедшем смерть раньше, чем он.