И такое бывало

 
        Конец мая. Вокруг буйствует полярный день.
        Сопки покрылись первой зеленью, оставшийся в их складках  снег ярко блестит на солнце, гранит прибрежных скал едва заметно курится паром, в ультрамариновой сини залива весело орут чайки.
        Мы стоим группой  у белой казармы, на первом этаже которой располагается Особый отдел флотилии, дружно дымим сигаретами и весело переговариваемся.
        К тому располагает время обеденного перерыва, завершение трудовой недели и, конечно же, весна.
        Тема разговора - убытие в очередную автономку капитан-лейтенанта Александра Лазебного, любимца подразделения и рубахи парня.
        Саня, облаченный в синюю шерстяную курточку и с металлической спецшкатулкой в руке, стоит в центре и уморительно рассказывает очередной анекдот.
        - Га-га-га! Го-го-го! - то и дело разражаемся мы хохотом и с удовольствием щуримся от солнца.
        - Слышь, Санек, а твои во сколько уходят? - интересуется в одну из пауз старший оперуполномоченный   капитан-лейтенант Веня Дятчик и кивает на дальнюю часть залива, где в дрожащем мареве  горбатятся черные туши ракетоносцев.
        - В точно установленное время, Веня! - многозначительно поднимает Лазебный вверх указательный палец и делает уморительную рожу.
        - А ты того, не опоздаешь? - благодушно попыхивая беломориной, косится на него узким глазом  капитан 3 ранга Мариоз Галимович Габидулин.
        - Не-а, - вертит золотистым крабом мичманки Лазебный. - У моих на лодке служба на высоте. Как только получат «добро» на выход, сразу же отзвонятся нашему дежурному в отдел.
        - Кстати, Мефодьевич,- обращается он к стоящему на крыльце отдела высокому «каптри» с поязкой «РЦЫ» на рукаве и   висящей у бедра кобурой, - у тебя на телефоне  как боец, надежный?
        - Будь спок, - ухмыляется тот. - Давай, трави дальше.
        - А это уже не анекдот, а было с неделю назад, на военном совете флотилии, - сдвигает на затылок мичманку Саня.
Рассмотрели там значит всю стратегию, а потом командующий  разрешил задавать вопросы.
Поднимается  начпо* 31 дивизии.
        « Товарищ командующий, а вот у нас в гарнизоне бассейна  нету для оздоровления личного состава. Хорошо бы построить и оздоровлять».
        - Ну, адмирал покраснел как рак, а  потом вылакал стакан боржома и отвечает.
        «А вы выгоните утром личный состав на пятикилометровый кросс. Слабые умрут. Остальных будем готовить дальше.»
        Несколько минут мы корчимся от смеха, а Саня невозмутимо наслаждается произведенным эффектом.
        Потом на фарватере залива, направляясь в сторону выхода из базы, возникает силуэт ракетоносца с  попыхивающими у бортов буксирами и выстроенными в носу и   корме    швартовыми командами.
        Первым это замечает стоящий на высоком крыльце дежурный и интересуется у Лазебного, ни  его ли это корабль уходит в автономку.
        Все головы поворачиваются в ту сторону, и глазастый Вася Нечай   называет белеющий на рубке бортовой номер.
        - Твою мать! - раздается в наступившей тишине отчаянный вопль Сани и расталкивая коллег он галопирует к стоящему на площадке отдельскому «УАЗУ» с дремлющим  внутри водителем.
        - Заводи!! - впрыгивает в кабину, и в воздухе слышен визг стартера.
        «УАЗ» дергается, пукает выхлопом, движок чихает и не заводится.
        Из кабины несутся яростный мат, бубнение  водителя, и автомобиль снова пытается завестись.
        После третей попытки, когда у нас уже нет сил смеяться и давать убывающему дружеские советы, транспортное средство наконец оживает, и, взвыв двигателем, метеором срывается с места.
        - Это никак Лазебный? - слышится сзади начальственный бас и на площадке возникает тишина.
        На крыльце, рядом с принявшим строевую стойку дежурным, монолитно возвышается   начальник Особого отдела флотилии, контр-адмирал Василий Ефимович Худяков, в сопровождении зама.
        Изо всех адмиралов которых мы знаем, Василий Ефимович самый колоритный. Рост  два десять, масса за центнер, вид патриция.
        - Точно так, товарищ адмирал! - вскидывает руку к виску дежурный. - Капитан - лейтенант Лазебный убыл на объект обслуживания!
        - На вот этот, что ли? - тычет адмиральский палец в проходящий створ* крейсер.
        Дежурный молча кивает и делает виноватое лицо.
        - Так-так, - закладывает Василий Ефимович руки за спину и   начинает раскачиваться с пятки на носок. - Поглядим, как он туда прибудет.
        - Ну все, писец Сане, - ни к кому не обращаясь, громко шепчет Мариоз Галимович.
        Между тем, со стороны режимной зоны*, откуда появился ракетоносец, доносится пронзительный вой сирены, оттуда  чертом выпрыгивает разъездной катер и несется вдогонку    за уходящим крейсером.
        Через несколько минут он настигает его, совершает крутую циркуляцию, и, сбросив ход, вплотную притирается к носовой надстройке.
        Оттуда в воду сбрасывают шторм-трап, на нос катера выскакивает наш Саня, и, держа в зубах   спецшкатулку, ловко сигает на зыбкое сооружение.
        Сверху опоздавшего подхватывают швартовщики, и он быстро исчезает в рубке.
        - Так, Валерий Иванович, - поворачивается адмиральская фуражка в сторону зама.
        - Представление на присвоение  Лазебному капитана 3 ранга задержать, а его начальнику вкатить выговор.
        - Есть, - бормочет тот и что-то чиркает в блокноте.
        Потом начальственные ботинки неспешно пересчитывают ступени крыльца, они усаживаются в служебную «Волгу» и убывают в штаб на совещание.
        А крейсер уже исчезает в туманной узкости.
        Впереди три месяца Северной Атлантики.

Примечания:
Начпо - начальник политотдела (жарг.)
Створ - навигационное сооружение на берегу.
Режимная зона - зона особого режима, в которой стоят атомные подлодки.