Ван Ден Пир вошел в зал, где со времени его отсутствия почти ничего не изменилось.
Оглядев сумрачным взглядом веселящийся люд, он двинулся по направлению к балкону, надеясь найти там Мелиссу, но не успел он сделать несколько шагов, как она сама ринулась к нему и неожиданно схватив за руку, поцеловала.
Эдвард покачнулся так, словно получил увесистый удар в висок.
- Что чувствуешь? Как будто током ударило, да? - улыбнулась женщина, с улыбкой вглядываясь в его зрачки.
- Айрис..., - прошептал побледневший Ван Ден Пир.
- Спасибо, Эдвард.
- За что, моя радость? - он с умилением и болью узнал в неожиданно изменившихся чертах Мелиссы выражение лица характерное лишь для Айрис и готов был поклясться, что на него сейчас смотрели именно ее глаза, хотя цвет их не изменился и продолжал оставаться насыщенно зеленым.
- Ты сам знаешь. Не буду разжёвывать, - ее смеющийся взгляд светился радостью.
- Ну да, схитрил немного. Но не знаю, как долго смогу балансировать на тонком канате. Очень не хочется угодить в пасть этому крокодилу.
- Тебе тяжело, Эдвард? - она больше не улыбалась, а лишь спокойно и просто смотрела в его глаза. - Я подумала, что может быть не стоит ничего затевать. Черт с ним, с Генрихом. Пусть живет.
- С чего вдруг такое милосердие?
- Я потом....Я не увижу тебя. Либо придется тебе заползать в болото, куда ты чуть было не провалился десять минут тому назад.
- Если ты под тяжестью подразумевала те обязательства, которые я на себя взял, то уверяю тебя, что сложности для меня в этом нет никакой. Мне не просто. Но совершенно по иной причине.
Она метнула в него острый, словно кинжал взгляд и улыбнулась:
- Будь сдержаннее. Каждая твоя фраза, словно поцелуй. Не пересахари этот напиток.
- А по-моему, в нем столько горечи, что сколько мёда не добавляй, слаще он не станет. Вокруг же - один сплошной дёготь. Так что мёд только в моих речах, обращенных к тебе. Это не так уж и много. Что же по поводу болота....То, что мешает нам оставить эти места вместе?
- Что мешает? А на что мы будем жить, Эдвард? И где? Ютиться в брошенных домах?
- Я что-нибудь придумаю. У нас будет свой дом. А деньги....
- Ты снова возмешься за разбой, так ведь? А я буду вынуждена сменить вечерние платья на крестьянское тряпьё.
- По твоему лучше всё оставить так, как есть?! Ты будешь ублажать в постели Епископа, а я - Герцогиню. Замечательно! Зато в комфорте и сытости! Так?
- Не кричи! Ты с ума сошел! Нас могут услышать!
- Да плевать мне на них!
- Успокойся. Если поразмыслишь, то поймешь меня. Нищета нас убьет также, как и....
- Твоя меркантильность, - перебил ее Ван Ден Пир.
- Моя меркантильность?! - воскликнула Айрис и глаза ее метнули молнию, а ноздри от гнева раздулись так, что нос, в котором и без того угадывалось нечто орлиное, стал и вовсе схож с клювом хищной птицы. - Как же хочется влепить тебе пощёчину!
- Бей, - спокойно произнес вампир, подставляя ей левую щеку.
- Не стану.
- Отчего же?
- Давай отложим этот разговор.
- До тех пор, пока в тебе не проснется Мелисса и тогда вообще всё будет потеряно, да? - с горькой усмешкой спросил Эдвард.
- В любом случае сейчас не время что-то решать. Не торопи меня.
Вампир склонил голову и было не ясно обдумывает ли он слова своей собеседницы, или, спрятав свое лицо в ливне волос, пытается скрыть отражение своих эмоций.
Наконец он встряхнул своими кудрями, рассыпавшимися по его могучим плечам словно листва и, глядя в ее глаза отороченным болью взглядом, произнес:
- Так странно...потерять тебя, даже не успев толком найти....
- Что?! Что ты сказал? Я не поняла. Повтори! - почувствовав нечто мрачное, нечто гораздо более тяжелое и грозное, что стояло за этой внешне неброской, скупой, как-будто обычной связкой незатейливо брошенных слов, Айрис, прекрасно услышавшая сказанное, но неуспевшая в первые мгновенья осознать смысл, который за ней скрывался, разволновалась, и в растерянности смотрела на застывшего перед ней с бессильно опущенными вдоль тела руками Ван Ден Пира, который со всей присущей отчаянью одеревенелостью в позе и мимике, глядел куда-то уже сквозь нее, во внезапно открывшуюся перед ним бездну.
- Ты не так всё понял! - почти выкрикнула она, когда ее интуицию наконец нагнала мысль, заплутавшая в болезненном переизбытке эмоций, будто в лабиринте.
- Совсем не так! - тихо сказала она, рассекая взором лицо вампира и вдруг поддавшись какому-то порыву, схватила его за плечи: - Обними меня! Обними!
Подобно сомнамбуле Эдвард послушно протянул руки вперед и они, сомкнувшись вокруг спины женщины, замерли, словно кольца плоти огромного питона.
- Мне нравится запах твоей кожи, - услышал он ее горячий шепот у своего уха, - Такое чувство, что я всегда тебя знала.
- У меня в памяти твой настоящий образ...твоя фигура...та, которой ты некогда была....И вдруг это тело, пусть и красивое, но не твое...И твое двудушие....Я с ума сойду от этого всего. Еще раньше сойду, чем от твоего вздорного характера и пьянящих теплых волн исходящих от твоей шеи, где, под тонким слоем кожи и мышц бурлит твоя жаркая, пылкая кровь....
- Мы так близки с тобой, так внутренне близки с тобой! Но, у меня такое ощущение, словно мы два бойца, которые сошлись в смертельном поединке и выжить может только кто-то один. Я всем сердцем желаю себе проигрыша, однако знаю, что мое поражение не сделает тебя счастливым, и не понятно, что лучше: убить тебя самой или подождать когда ты сам умрешь, потеряв меня навсегда.
Уловив незначительные изменения в голосе говорившей, Ван Ден Пир испытывающе взглянул на ее:
- Так и есть! Мелисса вернулась...., - ни то скорбно, ни то иронично заметил он.
- Да что там Мелисса, Эдвард! Я - единая личность, точно так же, как и ты с целым хороводом своих подсущностей: со всеми этими Эдвардами-остряками, Эдвардами-меланхоликами, Эдвардами-любовниками, Эдвардами-воинами, Эдвардами-интеллектуалами, Эдвардами-дуралеями....Принимай меня такой, какая я есть или беги от меня сломя голову.
- Поздно бежать, - обнажая зубы, широко улыбнулся вампир. - И не пристало мне бегать ни от мужчин, ни от женщин. Разве только уходить...
- Я знаю, что за мысли тебя посещают. Ты хочешь уговорить Эрику оживить Айрис, вернув ее в прежнее тело. Это невозможно не только технически. Тела уже как такового и нет.
- Откуда ты это знаешь?
- Не забывай о моих способностях, - грустно промолвила она и, побледнев, добавила, - Там, в могиле, остались лишь обглоданные червём кости под тряпкой полуистлевшего платья. И даже волосы, некогда такие красивые волосы, превратились в выцвевшую паутину, клочками сбившуюся возле пустотой своих глазниц любующегося Вечностью черепа, с фрагментами иссушенной кожи на нем.
- Что происходит? - Ван Ден Пир, всецело поглощенный беседой с вампирессой и долгое время сосредоточенно следивший лишь за ее лицом, да за тенями эмоций по нему скользящих, обернувшись, был поражен увиденным: три или четыре пары неприкрыто совокуплялись прямо в зале, нисколько не стесняясь остальных присутствующих, которые, - как дамы, так и кавалеры, - совершенно не смущаясь, наблюдали за этим зрелищем, подчас обмениваясь репликами и впечатлениями от увиденного и, казалось, раздумывали не присоединиться ли самим к этому действу.
- В Замке так понимают любовь и свободу, - сухо заметила Мелисса, - Чума, лишив людей уверенности в завтрашнем дне, привила им вкус к разврату. И хотя Чёрная Смерть, собрав обильный урожай, покинула эти края, привычка к распущенности осталась.
- По крайне мере, хоть в этом они не лицемерят, - криво улыбнулся Ван Ден Пир, наблюдая за набирающей обороты оргией, бесстрастно разглядывая сплетенные и полуобнаженные тела и замечая, как к задавшим тон парам присоединяются всё новые и новые из собравшихся здесь господ.
- Естественнее уже некуда! - сверкнула зрачками Мелисса и спросила: - Мы идем отсюда? Или, может быть, ты желал бы остаться и у тебя есть иные планы?
- Время подходит к вечеру и я хотел бы забрать с нами Бэт.
- Поищи ее тогда среди этих кальмаров, а я отбуду восвояси, - холодно посмотрев ему в глаза сказала она и, уже находясь в движении, буквально через плечо, с легкой усмешкой бросила: - Небось, давно молоденьким самкам кровь не пускал? Желаю приятного распития!
Вампир молча проводил взглядом ее фигуру, царственно проплывающую среди стонущих, вскрикивающих, смеющихся и извивающихся тел, подобно айсбергу, холодно и степенно минующего шумную стаю жмущихся друг к дружке пингвинов.
И, наслаждаясь томностью ее походки, он ощутил, как изнутри, нарастая и стремительно увеличиваясь в размерах, словно снежный ком, накатывается на сердце холодная, обжигающая своей ледянистостью лавина тоски.
Протрезвила его, вернув к реальности, неожиданная картина спонтанно нарисовавшаяся в двух шагах от него: красивое, что называется породистое, застывшее в ступоре наслаждения женское лицо, по щекам и закрытым глазам которого, молочно увязая в чёрном велюре ресниц, катились крупные капли спермы, только что выпущенной из жерла, медленно отираемого о подбородок и губы, увесистого орудия.
Сзади же красавицы, конвульсивно впившись побуревшими от напряжения пальцами в ее смуглые бедра, - обнаженные лишь дополовины благодаря стянутому с них белому трико и в эротической лихорадке задранному на спину кружевному платью, - лихо орудовал тазом крепкий шатен с мускулистым торсом.
Вздрогнувший, но не от отвращения, а скорее из опасения, что ему сейчас придется выдергивать Бэтти из подобной же ямы, несколько не уместной и мутной животности, которая потом, вероятно, всегда будет стоять перед его глазами, Ван Ден Пир двинулся вперед, ища повсюду золотистые локоны своей новой приятельницы.
Он испытал почти облегчение, когда увидел ее в обществе всё того же долговязого субъекта, льнувшего к ней словно плющ и тискающего, уже в силу какой-то маниакальной машинальности ее зад и груди, прищепками своих тонких, как сучья кустарника, пальцев.
Молодой человек периодически брал ее за руку и тянул куда-то в сторону, видимо, пытаясь уговорить следовать за ним, а Бэтти хмурясь, упиралась и тщилась ему нечто объяснить.
Ударив молодца в центр лица так, что послышался хруст его переносицы, вампир, - не обращая никакого внимания на истеричный вопль пышногрудой дамы, на спину каковой рухнула его жертва, как раз в тот момент, когда она истово скакала в направлении оргазма на каком-то господине, - взял Бэтти под локоть и потащил прочь из наполненной сладострастными криками и утробными стонами душной залы.
- Что за насекомое прицепилось к твоей одежде, Бэт? - спросил Ван Ден Пир свою молодую спутницу, когда они миновав многочисленные дворцовые переходы, приближались к выходу из Замка.
- Да так....Никто, фактически. Но ты с ним жестко...Тебе совсем людей не жалко, Эдвард?
- Человека жалко. А людей - нет.
Бэтти задумалась над этими словами и прошло минут десять, прежде чем она вновь задала ему вопрос:
- А кто я для тебя? Человек?
- Через несколько часов ты станешь вампирессой. Причем, не только для меня. Не передумала?
- Я не меняю своих решений.
Они шли рука об руку и Эдвард сжимал в своей ладони хрупкую и теплую кисть молодой женщины, как постоянное напоминание о том, что он должен соизмерять свои шаги с возможностями идущей рядом Бэтти, дабы она не испытывала дискомфорта, пытаясь за ним угнаться.
Стремительно сгущавшиеся сумерки погружали природу в сон, заставляя смолкать говорливых птиц, чей щебет, постепенно смолкая, сходил на нет.
Курившее кальян осени небо, выдыхало дым сине-серых облаков, украдкой зашториваясь чёрной гардиной наползающей ночи, казалось, следовавшей по пятам двух приближавшихся к Городу фигур: стройной белокурой дамы и широкоплечего длинноволосого кавалера.
Отворивший дверь в ответ на деликатный стук Ван Ден Пира Эдмунд, оглушенно затих на пороге с полуоткрытым от неожиданности ртом.
- Удивлен, милый? - лукаво улыбнулась Бэтти, просачиваясь сквозь него в дом.
Эдмунд в качестве ответа на ее вопрос лишь вопросительно воззрился на своего друга.
- Это моя идея. Будем посвящать твою девчонку в наш стан, - тихо, но веско, так, будто каждое слово несло свой отдельный смысл, проговорил тот.
- Ну, как знаешь...., - нейтрально, но с ноткой неодобрения в тоне, пробормотал хозяин.
- Эдмунд, я схожу проведаю Цереуса, а ты подготовь всё необходимое, дружище! Ладно?
Оставив пару наедине, Ван Ден Пир направился к себе домой.
Поливая Кактус, вампир, склонился над ним и прижал к нему свои ладони, стараясь одновременно не смять игл растения и в то же время позволяя им войти в его кожу поглубже:
- Только тебе, Цереус, я и могу поведать то, что не давно понял. А понял я, что душа той, которая мне дороже всех, по сути, инвалид, как ветеран, что на бранном поле ногу или руку потерял. Искривлена душа ее недугом похуже, чем любовь к разврату. Хотя, не знаю я, что хуже - продажность тела или торг души своей? И где там между ними пролегает грань? И подгонять себя под тело нужное, себе внушая, что так надо и так должно....Ох, может Герцогине мне себя продать, чтобы познать на шкуре собственной поскорее это?! Нет, не осилить мне умом теченье мыслей этих: "Вот этот так хорош, но денег меньше у него...и что сулит мне с ним союз? Ни положенья, ни купюр круженья! А этот, пусть с изъяном небольшим в душе и теле, пусть туп он, как рукоять метлы и брюхо нависает над мошною, а руки словно член худы, но с ним я в роскоши купаться буду, а значит, мне выгодно ему "любовь" теперь дарить!" А убедив себя и увлажнив медовым лабрикантом мысли о денежках в корсете, об игре бриллиантов на шее и в ушах, со всей любезностью свой подогретый зад на шелке простыней в оплату предлагать: "Бери, ведь ты кормил меня и одевал, и впредь заботиться ты обо мне, мой сладкий, будешь, а я все соки твои выжму в благодарности ответной и глазом не моргнув, любя, родной, переварю."
- Не упрекай, Колючка, в излишке желчи ты меня! Не просто мне смириться с тем, что вижу я и так повсюду, отыскав внезапно там, где совсем не ожидал. Такое впечатление, что сердце жрут мое сейчас могильные личинки и сытно чавкают в моей любви всем телом скользким пьяно копошась.
Он отошел от окна и неожиданно улегся на пыльный пол, заложив руки за голову:
- Нет, никакого права обвинять ее я не имею. И гость я в этом мире больше, чем она. Загробен слишком я, черна моя душа. А дом мой, про который заикался я при нею, стоит среди развалин, брошен мной давно, забытый, и пауки в нем пряжи ткут свои сердито. Вести ее с собой туда? Нет, она права! И всё, что я сейчас наплел тебе, мой Кактус, всё это - сплошная чепуха. Не будет счастья ей со мною, только лишь - за гробом. И если тянется ее ко мне душа, то ум, вполне оправданно, бьет по рукам ее за это. А счастье и любовь, всё это - мишура. Несчастье сделаю своим я новым богом! Но светлый образ Айрис бранью и мыслями дурными осыпать я не хочу. Пусть и запутался совсем я между сущностью Мелиссы и той прекрасной злой душою, что в плоть ее незванной гостьею вошла.
Внезапно в дверь без стука вошел Эдмунд:
- Я Бэт оставил одну там не надолго. С тобою мне надо переговорить. Узнал я кое-что о том, кто на тебя тут ставил сети. Я об опилках у твоей двери.
- Спасибо, верный друг. Так кто же это?
- Клер, дочь Епископа, свою служанку за этим посылала.
- Моя бывшая невеста? Та, что недавно пыталась меня приворожить, на следующий же день ко мне убийцу подсылает? Что ж, весьма логично. Я польщен.
- Я слышал случайно всё то, что ты тут Кактусу поведал. Тебе не приходило в голову, как и почему легко меня она сумела из себя изъять? Не в трусости моей тут дело, Эдвард. Я понял, что за нее - не стоит убивать. Вот с той поры - я верую в Ничто. И женщин крик, и плач, и смех - не слышу. Во мне гнила всё это время Айрис, а не под кладбищенской плитою.
- Зачем же ты ее пытался оживить?
- Ведь я любил! Любил я, Эдвард! Скажи она сейчас : "Приди!" - я ринусь к ней стрелою! Забыв про всё, простив былое.
- Ох, глупо! Дико это, Эдмунд! Нельзя настолько быть у дщерей Евы под пятою!
Ван Ден Пир поднялся с пола, подошел к своему приятелю и добавил:
- Я думаю, на самом деле, всё - пустое. Не стоит нам Айрис осуждать. Тут правила такие, Эдмунд, в этом мире. Не нам с тобой, вампир, их наново менять.
25.09. 2011г.
http://www.youtube.com/watch?v=O9WHunRj4mk&feature=related
http://www.youtube.com/watch?v=dd6R1xpVkjg&feature=related