Зигзаг или Удача?

В тот день на меня напал «псих». Не напал, а вырвался с такой яростью, что чуть не перекосил от злости мое «личико». Роднуля, на которого все и обрушилось, от неожиданности замер на месте но, к счастью, промолчал. Это меня и спасло.
 
С глухим стоном я выскочила из кухни, пронеслась на балкон, где постепенно смогла рыдающим дыханием вернуть себе человеческий облик.
Боже! Что со мной? Вроде и причин для нервного срыва не было. А, если посмотреть внимательнее?

Последние дни я молча шила себе «двадцать пятое» пальто. Шила в мастерской, иначе в Роднулиной «берлоге», а точнее в его комнате. Там я «снимаю» швейный угол.
Подсчитала, моя неспешная работа заняла тридцать два часа. Все это время я исподволь наблюдала за неразговорчивым, сосредоточенным на своих болячках, мужем. Обычно у меня такой возможности нет. Мы сутками живем в разных комнатах, в своих делах, в своих заботах.
Я затылком слышу и вижу, чем занимается Роднуля, знаю его режим дня, чувствую его настроение и здоровье.

Муж – человек семидесяти шести лет, перенесший три инсульта и смирившийся со множеством болезней, вызывал во мне своим терпением и покорностью перед ожидающей его малоподвижностью, смешанные чувства.

Было время, когда, совершенно уверенная в своей правоте, я пыталась объяснить ему, что лучшее лекарство от повышенного давления, от начинающегося сахарного диабета, от артроза – это   активный образ жизни, усиленная регулярная зарядка, ежедневные прогулки, свежий воздух и никаких лекарств.
Советы и мой пример принимались им без споров, молча, но и оставались, лишь, советами. Он продолжал ходить по врачам и принимать пригоршнями таблетки.

Я же переборов душевные муки, стала свидетелем быстрого физического и умственного старения обожаемого мною мужчины.   
Единственное, на что муж согласился – на мою кухню, на здоровое питание.
Думаю, про Роднулю все понятно. Но, что же со мной?

Изо дня в день, в течение пяти или более лет, я ежедневно в одних и тех же домашних делах.
Подъем, уборка, стирка, магазины, рынок, тяжелые сумки, обед, снова уборка. Постоянное беспокойство и волнение за здоровье мужа.
 
В тот вечер я обнаружила, что Роднуля в мое отсутствие тайно принес домой очередную неподъемную «железку». Она была настолько тяжела, что я не смогла приподнять, оторвать ее от пола.
От страха за его здоровье, от возмущения, на меня и напал тот «псих».
 
Через йогу с трудом успокоившись, я обняла мужа, поблагодарила его за молчание и, не скрывая слез, ушла в свой угол. Что я оплакивала – не знаю.
Скорей всего не его, а себя. Свою монотонную жизнь, пролетающую так быстро, что надеясь удлинить день, я не прощаюсь с мужем на ночь. Замедляя череду дней, не принимая наступающую ночь, мы давно не говорим друг другу «Спокойной ночи». Мы приветствуем только утро.

Наши дети давно выросли. Жизнь младших поколений проходит мимо, общих дел и целей у нас нет, потому нет и общения.
Постепенно я утратила интерес к окружающим меня постаревшим людям, круг их запросов сузился, и я обнаружила, что всегда и везде одна.   
Домашний телефон пора бы и отключать. Он молчит годы.

В моей жизни не стало собеседников. Мне нужны были люди, но с увлечениями, люди поисков и интересных работ. Мне срочно требовался коллектив ровесников или близких мне активных людей.
Таких, с какими я переписываюсь в Интернете. Мне они нужны были в реале, я хотела видеть их глаза и слышать их голоса.   

Когда, наконец, в полной тишине я дошила свое «двадцать пятое» пальто, меня осенило, пора свою жизнь менять. Но, каким образом?
На другой день я отправилась на поиски ответа и нужных для пальто пуговиц. Однако ни витрины, ни окружение мне ничего не дали и не подсказали.
 
Следующим утром я поехала в центральный «пуговичный» на Невский, но и там на свой «изысканный» вкус ничего подобрать не смогла.
Неожиданно, не доезжая в метро до своей станции, меня что-то вытолкнуло на соседней остановке. Машинально подчинившись, припомнив, что и здесь есть нужный магазин, я поднялась на поверхность, осмотрелась, взяла протянутую мне тетушкой рекламную газету и, с чувством завершенного дела снова спустилась под землю.
Пуговицы я купила в соседнем магазине. Газету принесла домой.

После обеда, ближе к вечеру я развернула газетные листы, и тут же мой взгляд упал на небольшое объявление, явно адресованное мне: - «В Военно-Космическую Академию Можайского требуются ДЕЛОПРОИЗВОДИТЕЛИ женщины. Возраст не ограничен».

С недоумением разглядывая объявление, я не верила, что написанное правда. На другой день я вышла на нужной мне станции метро и, пройдя несколько шагов в направлении Академии,  увидела на стене дома огромный портрет Юрочки Гагарина. Известным всем жестом он приветствовал меня, словно напутствовал: - «Не робей! Иди не беспокойся!»

Претендентов пришло около десятка. На вопрос:
- Сколько вам лет? - мои семьдесят вызвали неподдельный интерес всех присутствующих. Внимательно просмотрев мою «трудовую книжку» и предложив стул, принимающая нас дама занялась другими женщинами, желающими устроиться к ней на работу.
В заключение она вновь обратилась ко мне:
- Компьютером, конечно, не владеете? - на что я с радостью кивнула головой, что владею.
- И печатать умеете?
- Конечно.
- Я возьму Вас своей помощницей.
- Думаю, у нас получится, – ответила я.

Через неделю я сдала в отдел кадров все необходимые документы.       В длинных коридорах старинного здания я разглядывала портреты конструкторов и знакомых мне космонавтов. Прислушиваясь к стуку собственных каблуков по ковровой дорожке, я с удивлением обнаружила в себе состояние «дежавю», словно вновь вернулась на Байконур в те годы, когда дни были длинными, а жизнь казалась бесконечно долгой.

Через две – три недели мне предстоит выйти на работу. Вечерами и ночами я думаю об одном и том же:
- Что это? «Зигзаг» или Удача в семьдесят лет?