Дом дедушки Абдуллы, отца моей матери Шамсии (Солнечная).
Башкирия. Новоихсаново 1955-1958 г.г.
В деревню Новоихсаново родители отвозили Наиля на всё лето, начиная с трёхлетнего возраста. Свежий, ароматный воздух, пропитанный запахами свежей вощины, сотового мёда, кислого молока, золы у печки, и муки в чулане сразу полюбился малышу. Этот дом дедушки Абдуллы и бабушки Шамсинур показался для маленького мальчика роднее и ближе, чем дом отца и матери в городе. Мать, её четыре сестры и младший брат родились, и выросли в этом доме. С бабушкой и дедушкой остался жить только их сын Ранис, которому было тогда лет пятнадцать. У дедушки был крутой, своенравный характер. Когда он разговаривал несколько грубоватым голосом, было немного страшновато. Но это не стало препятствием для внука, чтобы подружиться с дедом. Правда встречались они, в основном, только по утрам и вечерам. Днём дома оставалась одна бабушка, и Наиль бегал за ней как привязанный, надоедая своими расспросами, или она за ним. Ведь кругом было столько новых вещей и незнакомых птиц, больших разноцветных, и маленьких жёлтеньких. В каждом уголке дома таилась какая-то загадка. Под крыльцом с тремя невысокими ступеньками, перилами с двух сторон и навесом, было заманчивое отверстие, куда всегда убегал кот. За крыльцом дверь в сени, которые занимают треть дома. В сенях просторно. Сразу за дверью справа широкая деревянная кровать-лежанка, на которой любит спать Ранис. Почти половину сеней занимает чулан, отгороженный деревянной перегородкой. Там столько много интересных вещей и больших ящиков с зерном, но бабушка не разрешает там бывать без неё. Рядом с перегородкой чулана дверь в жилую часть дома. А слева от этой двери в брёвна стены вбиты железные скобы, по которым дедушка лазает на чердак за махоркой и вениками. Бабушка говорит, что он сам выращивает табак для курева. Чердак весь открытый к сеням. Над сенями чердачного перекрытия нет. Поэтому сени кажутся очень высокими. Наиль каждый раз просит показать, что находится там наверху, но дедушка не разрешает. Тогда внук убегает в дом. Здесь сразу за порогом слева на скамейке укреплён сепаратор кирпично-красного цвета с большой ручкой. Стоит крутануть эту ручку, как сепаратор начинает гудеть, и бабушка сразу появляется рядом. Говорит, что ручку нельзя крутить. Наилю это не понятно. Ведь каждое утро здесь в маленькой комнате с одним окошком, собираются женщины, рассаживаются на скамейках, вокруг стола, и по очереди начинают крутить эту ручку. Правда тогда на сепаратор ставят большую чашку и льют туда молоко. А из этой чашки выливаются две струйки, одна жидкая и синеватая льется в большое ведро. Другая густая и желтоватая льётся в миску. Это каймак. Он такой вкусный и приятный, пока еще не загустеет, а как загустеет становиться чуть кисленьким, но всё равно вкусным. То молоко, которое стекает в ведро, называют аертма. Её бабушка даёт телёнку, а иногда делает из него катык.
Катык делается на кухне, что находится напротив маленькой комнатки. Там на печке имеется котёл, куда сливается аертма и закладывается закваска. Через несколько дней бабушка выбирает из котла уже готовый катык.
На этой же печке бабушка варит суп, картошку, кашу. Это всё она готовит на плите, что ниже котла. А левее плиты имеется большое отверстие. Там бабушка печёт хлеб и пироги.
Но самое интересное на кухне – это окно. Из него виден огромный задний двор, где растут высокие тополя. А возле тополей есть много ульев. Через окно так удобно наблюдать за тем, как кружат над ульями пчёлы, как они танцуют на маленьком крылечке перед входом в улей. Даже через стекло слышно их жужжание – предупреждающее, деловое, строгое, воинственное, сладко-ароматное.
- Ну, что ты здесь под ногами вертишься? Иди в зал.
Это опять бабушка. Она достаёт в маленьком закутке между печкой и стеной дома совок и железную загнутую палку, и начинает выгребать золу и угли из печки. Зола и угли имеют своеобразный приятный запах. Их так и хочется потрогать.
- Ты ещё здесь? Сейчас весь испачкаешься. Иди в зал.
Наиль убегает. Зал за перегородкой маленькой комнаты. Здесь тоже интересно. Во двор два окна и на улицу два окна. Окна на улицу закрыты ставнями. Бабушка говорит, чтобы не было мух и не так жарко. Но так даже приятнее. Вдоль всех стен стоят длинные скамейки. У закрытых окон деревянный стол, покрытый светлой узорчатой скатертью. Самое привлекательное в зале – это часы. Это высокий шкаф тёмно-коричневого цвета. Внутри висят две металлические шишки. Они незаметно опускаются вниз, и бабушка каждый раз их поднимает за цепи. Цепи издают странный дребезжащий звук, от которого в ушах становится щекотно. А ещё в этом шкафу есть жёлтая тарелка на чёрной полке. Тарелка всё время качается, издавая звуки: «тик-так, тик-так». На самом верху есть тарелка с картинками по краям и двумя чёрными палками, похожими на стрелы. Наиль долго разглядывал часы, пока к нему не подошёл кот. Кот стал тереться о ноги, но когда малыш взял его за уши, вырвался и убежал в комнату за занавеской. Бабушка не велит туда заходить, потому что там заправленная кровать. Там темно. Но погоня за котом заставляет забыть запрещение. Малыш залез за котом под кровать. Там темно. Кот спрятался за сундук. Оттуда прыгнул на подоконник. С подоконника на кровать. В это время входит бабушка.
- Ты что здесь делаешь? Смотри, уже подушку свалил. Как ты не можешь запомнить, что сюда ненужно входить? Иди к дедушке. Он там, на крыльце сидит.
Малыш выбежал на крыльцо.
- Что? Опять что ли бабушка ругает? Иди, сядь со мной, сын Тумяна.
- Нет, моего отца зовут Мухамет.
- Я знаю. Это он хвастается всегда, что он Тумян – настоящий татарин. Мы ведь тоже тумян, но не такие хвастуны. Ладно. Пойдём, я тебе речку покажу.
2011г.