ПАРК ОСТРОВСКОГО.
ШТУРМОВИКИ НИКОГДА НЕ ПОДВОДИЛИ!
После общения с Беленькой Викой ей нужна была передышка. Екатерина пересекла площадь с комбайном и поехала вдоль трамвайных путей по 1-й Конной. Справа замелькала сочная зелень «Парка Островского». На следующем перекрёстке она задержалась на светофоре, потом резко свернула вправо — в парк. Она загнала свой «Бумер» на еле заметную гравийку на окраине под разросшимися деревьями. В том месте, где почти три месяца назад потчевала своими эклерами Кирюшу и его стеснительного друга, горделиво называвшего себя писателем, хотя все его книжонки, брошюрки издавались за его счёт, … как же всё тогда казалось просто!! Её будущее рисовалось смелыми красками! А теперь…
После такого испытания для психики нужно было отдышаться. Ей даже не приходилось делать каких-либо усилий, дабы представить себе облик своей новой подруги. Куда бы она ни повернула голову, или перевела свой взгляд – девушка всюду: на фоне ли желтовато-зелёных крон, либо коричневато-серых стволов видела придирчивые, чересчур живые глаза и бледненькие пряди – безжалостно попалённые белилами из ширпотребовского ларька в подземном переходе. Несколько минут Катюша неподвижно сидела в машине. Потом её стал раздирать смех: приступ нервного неконтролируемого смеха. Девушка вышла из машины, опёрлась о ствол ближайшего дерева и залилась, пока организм сам собой не разрядился. «Хороша бизнес Леди, чуть не стала лёгкой игрушкой в руках прожжённой на сквозь уличной бандорши. Нашла с ней что-то общее и даже без раздумий отдала ей ключи — пока ещё только от дачи. Подарила ей машину, роскошные шмотки, сводила к самому дорогому косметологу — и ради чего?! Ради обещания не плевать тебе в спину?! Попробовала б она плюнуть тебе хоть куда, когда б ты сидела в своём навороченном офисе на восьмом этаже!! Ради возвращения в непонятную сказку?! Но эта история больше похожа на неуместную в космический век шутку для великовозрастных детей!! Ты хоть представляешь, во что ты ввязываешься?!» – Катюша всё ещё не могла дать на это чёткий ответ. После общения с Беленькой, надо было просто прийти в себя, и виртуальная Катя, – постоянно присутствующая в подсознании впечатлительной девушки, –почувствовала, что наступил самый важный момент, когда необходимо задать все больные вопросы: ... «Но зачем тебе всё это?!» - этот вопрос красным шрифтом висел в регистрах оперативной памяти всё время. «И что ты будешь делать, если провалится твоя попытка оживить в себе «чёртиков»?! Лидия, элементарно, могла просто посмеяться: пусть дурочка из Сибири, подёргается! А что ты тогда скажешь Беленькой Вике?! Она тебя тогда просто живьём съест: вспомнит обычаи из прошлой жизни». - Реальной Кате нечего было возразить своей виртуальной оппонентке. Всё, что происходило с ней сегодня, после её бегства из офиса, не укладывалось в рамках здравого смысла, – а всё, что она совершила, противоречило логике трезвомыслящего существа. Катюша прислонилась к прохладному стволу и прикрыла глаза. Виртуальная Катя подумала, что наступил перелом и начала сверлить мозг следующей партией своих аргументов.
- Помолчи, пожалуйста, - почти вслух попросила её реальная, - пять минут – прошу тебя, помолчи…
На ветку, прямо над её головой откуда-то сверху спрыгнул шустрый воробьишко:
- Чирик, чирик, - повертелся в разные стороны, посмотрел на неподвижно стоящую девушку, снова: - чирик, чирик, - и, не найдя ничего в ней интересного, переметнулся на соседнюю ветку.
- Господи! Какой же ты счастливый, дружок! – от всей души сказала ему Катя. – Удрала бы сейчас за тобой без оглядки из человеческого мира!! – Девушка с нежностью проводила его взглядом, по ближайшим веткам. Потом неспеша пошла по тропинке, петляющей между лужайками некошеной травы.
«Но неужели все тринадцать моих названных сестёр, с коими я так доверчиво поспешила породниться, исчезли бесследно? Человек не иголка, не счастливый воробьишко — в кроне спрятаться не может, – возобновила непростой диалог с собой Катюша. - Да они, оказывается, не очень-то и прятались: Ленка ходила по вечеринкам… просто тебя они не звали! Это ты — впечатлительная дура, поддалась на уговоры Лидии. Вела строгую жизнь. Стервочки взвалили на тебя самую тяжёлую работу: казначей клана! А сами ни в чём себе не отказывали. Ты сама всё время противопоставляла им себя — ты забыла?! Вот и добилась — они тебя избегают! Они обыкновенные бабы, которым повезло ужиться вместе, благодаря Лидочкиным хитростям — и всё! Они с обычной женской хитрецой и практичностью сами обустроили внутрисемейный уклад. Не заморачиваясь ненужными комплексами, Стервочки живут как им удобно, и не прочь подмести всё, что плохо лежит, использовать слабости и доверчивость мужиков. А ты ругаешь Вику: она здесь будет – как рыба в воде: построит всех, кого надо, в одну шеренгу, и станет атаманшей среди них. Под её руководством Стервочки, действительно, могут превратиться в нечто грозное! Но она лизалась с охранниками Шестой Звезды, и теперь ты с ней на равных. Поздравляю — подружилась с уличной шлюшкой. Её заставили, она так защищалась!...
Не очень-то её заставишь! Вика сама искала приключений в тот вечер, … Она любит секс! А ты уже согласилась стать монахиней? Два месяца, ни с кем. А ведь Ленка с Вероникой тогда звали тебя повеселиться вечерком с мальчиками в баре, а ты строила из себя чайку с поломанными крыльями. Кому такое приятно? Чем ты теперь не довольна: Стервочки объявили тебе бойкот — они не хотят с тобой общаться. А на самом деле: имеешь ли ты право их судить? Сама-то ты легко соглашалась на всякие авантюры в родном Комсомольске: искала свободы самовыражения! Занималась айкидо, хотя это было под запретом, училась ездить на мотоцикле, играла на электрогитаре, когда мама уговаривала сесть за алгебру…» устав от собственных сомнений, Катя наконец решила позвонить Игорю.
Она вернулась к машине и взяла мобильник. Разговор получился очень натянутым. Игорь был очень недоволен тем, что партнёрша занялась какой-то ерундой. Похоже он уже и забыл, как утром поддержал её. Ему весь день приходится выкручиваться перед клиентами, давать глупые интервью, оправдываться за неё. В конце концов он не выдержал и перед журналистом еженедельника «Комерсантъ» высказался: назвал ажиотаж вокруг этих чёртовых безделушек чистым безумием. Осенним маразмом, эпидемией кладоискательства…
Однако просьбу Кати, разузнать про Карающего Ангела: Владислава Крутиновского, выслушал, как показалось Кате спокойно… но потом резко выругался и потребовал, чтобы Катя не впутывала его в это дело.
«Он прав! – воскликнула виртуальная Екатерина, - Завтра же вернись в офис! Ты же потеряешь надёжных коллег по бизнесу, проверенных клиентов и компаньонов!! Пусть Вика побалдеет пару дней на даче, потом…»
«Что потом: вызвать охранника или милицию?! Нет—на такое подлое предательство, сибирячки не способны! Она мне поверила! Ей некуда бежать! Я её уже всё равно не брошу».
«Послушай бестолочь: тебе почти даром достался готовый бизнес, другим за такое счастье приходится биться годами! И ты сейчас решила всё потерять?! Даёшь огромные деньги какой-то проходимице?! Любимице сверхострых ощущений, и тёмных дворовых проходов!»
«Но Беленькая Вика перенесла жуткие потрясения, а мой бизнес мне достался при поддержке Стервочек! Что само по себе авантюрно!»
«Вот и займись делом, зарабатывай деньги — ты же станешь их стратегическим резервом!»
«Но я не только хороший финансист! Я живая, впечатлительная — я не привыкла стоять в стороне, когда бьют своих! Они должны были это почувствовать: а они просто бросили меня, закрыли в душном офисе—радуйся! Даже Бык меня стал избегать! Видите ли, теперь, когда вывез меня из Комсомольска за тысячи вёрст, он не имеет права втягивать меня в столь опасные игры. Я уже в них втянулась по полной: когда не стала слушать вразумления Татьяны Анатольевны! Теперь уже поздно пить боржоми… я получила то, что хотела – сказочную жизнь: богатство, тревожные кавказские ночи, Султан, любовный многоугольник, переросший в средневековый гарем! А на закуску: ведьма, Амазонки, Лидочкины чёртики! Всё просто чудесно!» – подвела итог разговора виртуальная Катя.
В этот момент реальная Катя поравнялась с парковой скамеечкой, где сидел старичок с боевыми наградами — ветеран Отечественной. Он как раз читал «Комерсантъ». Обычно, сухое деловое издание, рассчитанное лишь на специально подготовленного читателя, стопками лежало на столиках у входа в крупные банки или офисные центры и на него никто не обращал внимания. Вдруг оно сделалось популярным среди обывателей, только потому, что в нём появилась всего одна статья связанная с сокровищами Амазонок и нашумевшими событиями на Северном.
- Что, интересуетесь?! – спросил старик, поймав взгляд незнакомой ему девушки.
- Да так… - Катя неопределённо пожала плечами.
- Вы тоже не верите?
- Всё это непривычно…
- Вы эффектная дама! – сказал вдруг старик, не теряющий боевого духа.
- Спасибо!
- Но позвольте представиться вам, не вставая — мне уже за 80-ят, хотя я ещё на многое способен!
- Катя, - девушка невольно улыбнулась и присела рядом.
- Даниил Поликарпович Душинский! Сейчас я поэт —член Союза писателей, а в годы Войны я летал. Был авиатором: «первым делом, первым делом самолёты», - процитировал Даниил Поликарпович из песни, но завершил уже своими словами: - но и девушки были не потом! – заверил Поликарпович.
Катя опять улыбнулась: старик был очень забавен и приятен.
- Вы, конечно же мне не верите, думаете, старый болтун! Вот значок «4-й Воздушной армии».
- Почему же — верю!
- А летал я, между прочим, на «Илах»! Грозная штука была, я вам скажу. Но вначале он выпускался как одноместный. Это был серьёзный просчёт: немцы были прекрасными пилотами. Они быстро обнаружили уязвимое место: незащищённый хвост. Много самолётов сбили, пока разработали двухместный: со стрелком сзади — спиной к пилоту. Как раз вначале 43-го нам поставили первую партию таких «Илов»: пять машин. Я в то время был механиком, чинил самолёты после боя. Но для новых штурмовиков срочно нужны были стрелки. И вот, командир авиаполка построил всех техников. Тогда многие проблемы решались одним способом: комсомольцы и коммунисты— шаг вперёд! Я был комсоргом…
- В первом же вылете мы устроили немцам сюрприз: они заходили нам в хвост, надеясь на лёгкую и безнаказанную добычу. Не тут-то было: мы встретили их с огоньком! Сбили троих! Но выявился и существенный недостаток этих самолётов: если его всё же подбивали—у стрелка практически не было шансов спастись. Он не успевал через кресло пилота…
- Вы извините… Даниил Поликарпович, мне надо…
- Постой — это прелюдия: самое интересное начнётся сейчас. – ветеран придержал её за руку. – В 43-ем мы начали выбивать фрицев со всего Кавказа. Бои шли тяжёлые— смотрели небось фильмы?!
Катя кивнула:
- Правда я жила в Комсомольске!
- Далеко… Ну вот: направили нас как-то разбить горный перевал, чтобы отрезать колонны отступающих гитлеровских частей. И в том бою нас сбили. Немцы защищали перевал всеми силами: «Мессеры» кружили, как стая ворон. Мы стали падать, и я понял, что мне не выбраться. Мой пилот тяжело ранен, еле за штурвал держится. А в горах просто нет шансов удачно приземлиться на подбитой машине. Но чудо всё-таки произошло: мы упали параллельно склону и на лесок. «Ил» наш посрезал молодые кроны и сам повис на куче сломанных веток невысоко от земли. Я кое-как выбрался и вытащил умирающего командира. Я успел оттащить его достаточно далеко и спрятаться за кустами, когда появился немецкий разъезд. Они надеялись взять нас в плен. Но долго искать времени у них не было — наши уже пошли в наступление. По перевалу била тяжёлая артиллерия. В ущельях действовали партизаны и диверсионные группы, усиленные специально подготовленными альпийскими стрелками. Когда немцы уехали, я начал думать – что же мне делать с раненным. Я тоже был ранен, сломал ногу, было очень больно дышать, видимо, поломаны ещё и рёбра. Я осмотрелся. Вдруг за кустами вижу небольшой грот. Я перетащил туда командира и, пересилив боль, стал карабкаться вглубь, чтобы грот исследовать. Он оказался гораздо больше, чем казалось из-за кустов. У меня всегда в кармане лежал фонарик — ещё когда я был техником, мне часто приходилось чинить по ночам. После дневных вылетов редкие машины возвращались без каких-либо поломок: бои шли очень жаркие! Так у меня фонарик и прижился. И вот теперь он мне пригодился. Я пополз вглубь грота — стало ясно, что это вход в довольно длинную пещеру. Мне удалось проползти несколько метров, и вдруг я увидел какое-то мерцание: там, где кончался луч моего фонарика. Я подумал, что это вода — мне очень хотелось пить, но когда я подобрался поближе, увидел, что это золото! Стены пещеры были покрыты слоем золота и драгоценных камней. Так мне тогда показалось, и я потерял сознание.
Когда я вновь очнулся, надо мной склонилась какая-то девушка — молодая, как ты, очень красивая. Она что-то говорила на непонятном языке. Я сам не русский — родился и вырос среди горцев, так что понимал и по-черкесски, и по-чеченски. Но это были не местные наречия, совершенно иной язык! Ко мне подошли ещё две девушки: они дали мне выпить разбавленного тёплого вина с горным мёдом, потом какую-то очень густую маслянистую жидкость, после которой я снова выключился. Очнулся я оттого, что услышал рядом немецкую речь. Я повернул голову и увидел, что рядом лежит раненный немецкий солдат и три девушки, лечившие меня, теперь склонились над ним. Тут я впервые подумал: где же я нахожусь?! Если это был госпиталь — то у нас не лечили своих и чужих в одной палате. Известны случаи, когда наши санитарки выносили с поля боя раненного врага, но чтобы их помещали в госпитале рядом с нашими — в начале 43-го это просто невозможно! Сами понимаете! Но эти девушки не делали абсолютно никаких различий между нами. Да и оборудован этот госпиталь уж очень странно: ни шприцов, ни бинтов, ни скальпелей… мы все лежали на коврах — здесь всё кругом было устлано великолепными коврами, будто в восточном шатре. А сами раненные лежали на подстилках из чистой кожи.
- Однако, необычнее всего выглядели, пожалуй, сами «медсёстры», - отметил Поликарпович. - На них не было привычных белых халатов, на них почти вообще не было одежды. Но они не обращали никакого внимания на голых мужиков, лежащих перед ними. Быстро и аккуратно, почти не причиняя боли, делали своё дело, были ласковы – когда это требовалось, но не более. Правда сами мужики в тот миг были не способны ни на какие подвиги — всё равно, в советском госпитале, такого быть просто не могло! Как и не могло быть в любом обычном госпитале столько молодых: словно на подбор! Ни одной старше двадцати пяти я не увидел! Все они были подпоясаны широкими кожаными ремнями вот с такими фигурками, как описаны в статье. Да — фигурки очень необычных животных, во всяком случае — я нигде не встречал двухголовых орлов, кроме как на гербах, или крылатых кошек! Я уже чувствовал себя неплохо и смог осмотреть зал этого подземелья. Это была красиво отделанная пещера: на стенах были закреплены золотые пластины, унизанные всякими драгоценностями. На них снова изображались эти забавные существа, а в промежутках между фигурками висели какие-то письмена, на совершенно не здешнем — не кавказском языке. Кругом была невиданная роскошь…
Тут меня кто-то потянул за локоть с другой стороны. Я повернулся и удивился, что не почувствовал боли нигде. Но ещё сильнее я удивился, когда увидел того, кто меня тронул. Там — слева от меня, лежал мой командир, а ведь я был уверен, что он умер у входа в грот. Он был прострелян разрывным, в грудь … от такого ещё никто не выживал! Но он выжил и даже смотрел на меня без боли в глазах. Эти юные, прекрасные создания удивительно ловко справлялись со всеми раненными. А здесь их уже лежало много, и все были тяжёлые, что означало, что ожесточённый бой идёт совсем близко. Но здесь не было слышно ничего: даже вибрация не проникала! И тут я увидел, как обработали раны тому немцу, он лежал справа. Девушки дали ему какую-то вязкую жидкость, но пить он почти не мог, тогда они её просто влили, а сверху намазали раны этой кашицей. И удивительно: его тело стало затягиваться прямо на глазах! Хотя на животе у него – точнее вместо всего живота было сплошное месиво. Одна из девушек всё время что-то ласково шептала над ним, хотя он ничего не мог услышать, а тем более понять, мне вдруг показалось, что она так разговаривает с этим киселём и он впитывается в тело. Вторая девушка в это время без остановки сжимала и разжимала кожаные мехи, обеспечивая приток воздуха. И тут я обратил внимание, что в этой пещере удивительно легко дышится, несмотря на обилие кровоточащих тел, множество горящих на стенах лампад, в которые девушки постоянно подливали масло. Наверное, там была какая-то природная аномалия: воздух в пещере был просто насыщен кислородом. Бывают же гроты вечной мерзлоты, тепла или ещё чего-то. Видимо, и в этой пещере было что-то похожее. Какой-то особенный источник кислорода: лампады горели столь ярко, что в подземелье было удивительно светло, почти как на ноябрьском солнце.
В этот миг, мой командир захотел мне что-то сказать и снова тронул меня слева. Одна из красавиц заметила наши движения и сказала что-то той, что читала заклинания — видимо она была старше или повыше рангом. Они уже закончили с раненным немцем — на его теле исчезли почти все раны, а рядом на золотой тарелке лежали куски металла, которые ещё пару минут назад находились в его теле. Заживая под воздействием этого киселя, ткани каким-то образом сами выталкивали чужеродные вещества наружу. Вся процедура заняла не более получаса, хотя мне сложно было судить о времени, никаких часов я не видел.
Убедившись, что с немцем уже ничего страшного не случится, эти красавицы повернулись ко мне. Старшая снова принялась что-то быстро и на распев произносить, другая, не дав мне даже подумать, приподняла мою голову и приложила к губам кувшин с каким-то травяным настоем, это были знакомые мне горные травы. Я в детстве был пастухом. Меня бросило в жар. Я лежал перед этими дивами совершенно голый, а из всех моих пор и отверстий выделялась киселеобразная розовато-малиновая, а местами коричневатая слизь — их кисель покидал мой организм. Я ничего не мог поделать, ни о чём не думал, просто видел, как из меня вытекает кисель и сам, без видимого принуждения, течёт в золотой сосуд, который третья девушка держала рядом с моим правым боком. Когда же из меня всё вылезло, я почувствовал поразительную лёгкость во всём теле. Я уже мог любоваться своими прекрасными обнажёнными исцелительницами, как то положено молодому мужчине, который выжил и набирается сил. Только они уже без передышки переключились на моего командира. И вскоре из него тоже потекла такая же жижа, и её также собрали в другой сосуд.
Стало совершенно очевидно, что мы с моим командиром попали в какое-то совершенно необычное место. Я хотел было спросить о том у одной из спасительниц, но та даже не обернулась на моё обращение. Вместо неё ко мне подошли две других. Эти были одеты —причём в лёгкие доспехи, прикрывавшие грудь и низ живота. На них так же были красивые пояса из великолепной кожи с фигурками животных, только положение фигурок у каждой было разным. К поясам крепились коротенькие, как сейчас говорят: мини, юбки из металлических, скорее всего, бронзовых, пластин. В таком облачении они выглядели очень грозно, но сохраняли восхитительную лёгкость и быстроту движений. Девушки-стражницы этого подземелья были вооружены короткими, но острыми мечами и небольшими бронзовыми щитками.
- Поднимайтесь! – на чистом русском приказали они нам с командиром, которого уже освободили от всей жижи. Мы встали абсолютно голые перед ними, но они не собирались нас разглядывать.
- Идите! – так же строго приказали они и указали нам мечами путь движения. Нас подвели к выходу. В узкий коридор, где мы увидели кучи окровавленного и скверно пахнущего тряпья. Нам показали, чтобы мы выбрали свои вещи – всё окровавленное тряпьё было свалено в общую кучу. Я нагнулся, чтобы найти своё, было противно копаться в лохмотьях, живо напоминающих о близкой смерти, и тут я увидел часы. Это был изящный ручной механизм швейцарской работы, очевидно они принадлежали немцу. Я мгновенно сунул их в карман гимнастёрки – в конце концов, я имел право на такой роскошный трофей. Вот они… - Поликарпович показал Кате на руке и, немного помолчав продолжил:
Мы взяли свои тряпки, но одеться нам не позволили. Нас молча подтолкнули к отполированной каменной стене, на которой в определённой последовательности были изображены всё те же странные фигурки. В центре была бабочка, да – крупная бабочка, похожая на махаона. Возле стены стояли ещё две стражницы, но уже с копьями и треугольными щитками. Вдруг, откуда-то сбоку появилась третья, она была без доспехов и оружия, зато на ней была лёгкая красная накидка, расшитая золотыми символами, конечно пояс — из красной кожи. На груди было ожерелье, на голове корона: они были из красноватого золота и унизаны рубинами и другими красными самоцветами. Эта королева стала быстро читать какие-то заклинания и дотрагиваться до фигурок, которые были из золочёной краски. Нам показалось, что по стене побежал электрический ток — тоненькие красные змейки, после чего она стала светиться и становиться всё более прозрачной. Мы услышали страшный грохот близкого боя, стали видеть редкие лучи солнечного света и всполохи близких взрывов, долетавшие до этого места пещеры. Когда стена полностью растворилась, нас бесцеремонно вытолкнули. Мы, абсолютно голые, оказались там, откуда попали в этот чудный подземный мир, но стена уже снова стала непрозрачной, непроницаемой каменной плитой. Нам пришлось быстро натянуть своё воняющее свернувшейся кровью тряпьё. С нами из подземелья вытолкнули ещё одного парня: красноармейца. Очевидно его ранило позже нас, где-то поблизости от грота, он лежал в пещере и вылечился, но мы с командиром заметили его только сейчас. Его гимнастёрка была сильно изодрана и окровавлена на спине, наверное он упал со скалы к этому гроту — ему повезло, так же как и нам. И он стоял с таким же недоумением на лице, как и мы. И так мы простояли, будто вкопанные, несколько минут, пока поблизости не громыхнул взрыв, послышались остервенелые крики; на нас посыпались камни со стен грота. Мы поняли, что надо побыстрее убираться отсюда. И тут я впервые посмотрел на свой трофей, часы показывали около двух дня. Я снова был потрясён: это означало, что с момента нашего падения прошло немногим более часа! Когда я осматривал своего командира, я обратил внимание на его карманные часы, они остановились от толчка и сейчас показывают то самое время… Я храню их по сей день. …
Мы втроём, - снова стал вспоминать, бывший лётчик, - прошли к выходу из грота, и тут увидели кучу смертоносного железа: оружие тех, кто побывал в подземелье. Мы быстро вооружились и выглянули из грота. Бой действительно шёл очень близко. Это была атака наших партизан и диверсантов со стороны ущелья, чтобы отрезать врага от перевала, замкнуть в кольцо. Немцы оборонялись со всей яростью обречённых. Останки нашего штурмовика догорали под прямыми попаданиями снарядов и мин. Немцы закрепились вблизи этого грота, за зарослями кустов, где я прятал своего командира. Мы находились у них в тылу, точнее с южного фланга — ну и мы разом грохнули из автоматов, стали кидать гранаты. От неожиданности фрицы бросились на утёк, наши перешли в атаку. Вскоре мы оказались среди своих. Нас несколько раз допрашивали, однако мы как-то смогли убедить смершевцев — особый отдел, что удалось уцелеть при падении, что мы очутились в этом неприметном гроте, где – видимо был схрон местных партизан, благодаря чему спаслись. Чекистам ничего не оставалось, как поверить: ничего необычного в гроте уже не было: ни золота, ни прекрасных целительниц. Мы попали в свои части. Вскоре нас с командиром опять сбили, это случилось уже под Ростовом. Нам снова удалось удачно посадить самолёт: в степи это было намного проще. Провалялись в госпитале. Моего командира отправили в тыл: он уже был негоден к дальнейшим боевым вылетам: теперь ему предстояло стать инструктором начинающих пилотов легендарных и грозных штурмовиков.
- И вы никогда не виделись?!
- Виделись, на слётах ветеранов, переписывались, но о том, что было там — ни слова. Сначала боялись, а потом нам это всё стало казаться каким-то нереальным видением: мало ли что померещится от адской боли. Потом командир помер, а рядового я уж больше не встречал…
- Почему же вы об этом не напишите?!
- Катюша — сами подумайте: у меня взрослые внуки: скажут: ну всё, старик из ума выжил. Начнут меня таскать по психиатрам, пилюли разные вынудят пить… да и было ли это в действительности, я уже не могу сказать твёрдо. Нет, голубушка— есть такие вещи, о которых никогда нельзя говорить лишнего. Я же не знаю, скольких тогда спасли в той пещере? Где теперь тот немец, что лежал слева?! Все воспримут это как небылицу, напечатают в каком-нибудь пёстром журнальчике, на потеху публике. А меня – боевого лётчика, будут воспринимать, словно шута горохового.
- Но ведь сейчас нашлись похожие фигурки?! – заметила Катя.
- И сколько грязного шума они наделали!! И потом: в Танаисе тоже много всяких черепков валяется, если писать, что кому в них привиделось, бумаги не хватит. Люди перестанут серьёзно воспринимать такого автора и…
«Вечно это обывательское: что подумают да как воспримут?!» - проворчала про себя Катюша. – «От этого уже жить невыносимо, одни воробьи счастливые, никто о них плохо не подумает, и они прыгают куда хотят. Господи — дай хоть Ты ответ: куда же мне прыгнуть за своим счастьем?! Пусть тогда говорят, что вздумается — я прыгну! Пусть разобьюсь, но прыгну! Прыгну! Господи — ну дай Ты всем понемногу, как Окуджава просил, чтобы они все помолчали секунду, а я услышала Твой ответ: куда мне прыгнуть! … Да ведь… и дал уже — ведь этот дедушка, сам того не ведая, поддержал меня: значит в моей сказке должна быть где-то хоть капля истины! Лётчик — аэродром — как же я сразу не догадалась! «Миг-27» — вот где я могу теперь увидеть Ленку! Если всё, что было в восьмистенной комнате, на сколько-нибудь правда, то и истребитель есть!»
Даниил Поликарпович что-то ещё говорил ей, но она полностью переключилась на своё. Вдруг дедушка что-то протянул Кате, от неожиданности она вздрогнула. Ветеран протянул ей свою книжечку стихов…
- Даниил Поликарпович! Вы даже не представляете, что вы для меня сделали! Господь мне вас послал. Я и не представляю, как мне вас отблагодарить — я обязательно прочту все стихи — выучу их наизусть! Может даже… точно — своего первого сына назову в честь Вас, таким красивым именем. И буду читать ему эти стихи, когда он подрастёт!
- Я сразу почувствовал, что ты этим не случайно интересуешься!
- Огромное спасибо, Даниил Поликарпович, - Катя бросилась к деду и расцеловала, - извините, но мне пора бежать! Ещё раз спасибо…
Катя побежала к своему «Бумеру». Через минуту она уже мчалась по проспекту, в салоне машины на полную мощь грохотал любимый тяжёлый рок, а её сердце от нетерпения мчалось где-то впереди бампера, – и это, видимо, помогло ей избежать и больших пробок, и суровых гаишников. Вскоре она, на предельно допустимой скорости, уже неслась пригородному по шоссе в сторону Батайска — в авиагородок! На сидении рядом с ней лежал томик стихов боевого лётчика, она ему подмигнула:
- Теперь обязательно прорвёмся — штурмовики никогда не подводили!