Как я ни старался убедить себя в том, что Ариадна –человек в моей жизни случайный, ни фига не получалось. Я ложился спать и просыпался с мыслями о ней. Это не было наваждением и не мешало быть. Дела шли хорошо. Студия развивалась, работа кипела. Меня любили и уважали. Жизнь была по-прежнему интересной. Но стоило моим подопечным заговорить о выходных, как я с трудом поддерживал разговор.
Именно такую женщину, как Ариадна я мечтал видеть рядом, если речь шла не о работе.
«Может ей позвонить?» - размышлял я. И в этом месте меня ступорило. Что сказать? «Привет, давно не виделись, может, сходим куда-нибудь?» Тупее не бывает. И как быть с тем, что она ушла тогда?
Так тянулись дни, которые не приносили ни решения, ни удовлетворения. И это начинало меня раздражать.
Есть вещи в жизни людей, которые трудно найти. Взгляд, косновение, улыбка… И именно того человека. Не тех, кто двадцать раз в день говорит приятные вещи и улыбается, а именно того...
Я не мог ошибаться. Ариадна не относилась к прослойке дешевых приезжих моромоек Москвы, которые ловят удачу по рестобарам и клубам. И мы должны были снова увидеться. Я этого хотел, и это было уже много. Но странная история: я робел.
В последние часы все развивалось особенно драматично. Я включил радио и наткнулся на «La Bell Dame Sans Regrets» Стинга. Никогда не был поклонником сентиментальных композиций, хоть и искренне радуюсь за тех, кто пишет такое. Но сейчас я почувствовал нечто другое. Теперь я понимаю что это было. Любовь, черт бы ее побрал…
Вышло так, что я ощутил себя в другом времени и пространстве. Очевидно, это изменило мой взгляд и поведение, поскольку люди из соседних машин на светофорах внимательно рассматривали меня.
В общем, все закончилось тем, что я, в надежде сбросить напряжение, хорошенечко назезюлился. Было уже около десяти вечера. Я скучал в «Золотой Ауре» на Берсеневской и слушал бред какой-то местной кобылы. Она подсела, увидев, что были принесены «Арарат», эль, мед, сыр и орехи.
Понимая, что она делает одолжение и своими сучьими противными ужимками предлагает мне сюжет юмористического рассказа, я не отгонял ее, согласно кивал головой на все, что она несла и тонизировал себя коньяком.
- Пиво без коньяка – деньги на ветер? – спросила незнакомка, показывая глазами на недоступное ее интеллекту сочетание продуктов.
- Выпей коньяк и обмакни сыр в мед. Если попробуешь, ничем другим закусывать коньяк больше не станешь.
Гостья проделала предложенную операцию и покачала головой в разные стороны, давая тем самым позитивную оценку вкусовых ощущений.
- А теперь налей коньяк в эль, размешай и выпей! – посоветовал я.
- Что со мной будет? – спросила крупная девушка.
- Ничего! – с трудом выговорил я.
Она сделала все, как я ей сказал.
- Так ты меня в дегустаторы выведешь! – говорила она.
- А тебе-то что! – отвечал я, уже теряя нить разговора и вообще всего, что происходило здесь.
Я посмотрел на нее.
- Слушай, а почему ты одна? Такая красивая девушка и… одна? – я оглядел ее, сделав акцент на красивых длинных ногах. «О, батенька! Если такое говоришь, то тебе пора домой!» - услышал я внутренний голос.
- Нравлюсь? Может, и домой подвезешь? – засмеялась она.
- Домой куда? – задал я вопрос. «Осторожнее», - подсказывал голос.
- Ну, есть, по меньшей мере, два дома: мой и твой. Выбирай! – продолжала смеяться «принцесса».
- А у меня два дома, - обессиленно сказал я. «Молодец!» - похвалили из трезвого интеллектуального блока.
- Тем лучше, - уже несколько задумчиво сказала гостья.
- Ну, что ж, хорошо. Я пойду выбирать, а ты меня тут жди, - сказал я, взял графин с коньяком и пошел к лестнице. С Москвы-реки дул приятный июньский ветерок. Было тепло. «Уходим», - сказал внутренний голос.
- Конечно, уходим, куда ж мы на хрен денемся, - сказал я шепотом.
На выходе к лестнице официантка начала забирать у меня из руки графин. Я не отпускал.
- Да Вы что?! – возмущенно прошептала она. – Отдайте графин! Он наш!
- Но коньяк-то мой, - нахальничал я. – Я завтра завезу вам графин. Обещаю.
- Ну, смотрите! На Вашей совести! – и девушка отпустила руку.
- Спасибо! Вон той даме отнесите травяной чай. И посчитайте мне прямо здесь. Я туда уже не вернусь, - неровно проговорил я и подмигнул девчушке. – Сама-то откуда? Из Хохляндии, судя по прононсу?
- Из Мелитополя, - засмущалась девочка.
- Не бойся, я верну тебе графин, вот увидишь. Давай сделаем так. Мне сейчас нужно быстро уйти. Нюансы. Я тебе дам пятитысячную, а сдачу заберу завтра, когда верну графин. Нормально?
- Более чем, - улыбаясь, ответила восточная украинка.
- Пока! – и я сделал ей викторию.
- Пока-пока! – совсем по-дружески сказала девочка.
Утром я выглядел хорошо. Мне удалось погасить в себе ненужные движения, и я вникал в подробности процесса, который касался некоторой правки уже готовых фильмов. Когда Лена уставала, я сам садился за компьютер и давал ей кофе-паузу. Но стоило рабочему дню завершиться, как опять полезло из всех щелей.
«Ну не напиваться же каждый вечер, в конце-то концов», - думал я, заруливая на парковку торгового центра. К вернувшейся трудноуправляемой меланхолии стала подмешиваться ипохондрическая ностальгия по давно ушедшему. И это уж было совсем некстати. Бродя по магазинам, которые были на редкость безлюдными в этот вечер, я вспоминал то, о чем человеку моих параметров думать не рекомендуется.
Тема странного ухода Ариадны с Генри из каминной, хоть и была отдельно стоящей и незыблемой, все же вызывала в моем одиноком тоскующем организме некоторые реминисценции, причем самого невероятного свойства. Без всякого упрека в адрес девушки и без домыслов по поводу ее поведения там, в Спас-Каменке, я начинал вспоминать всевозможных путан, с которыми (чего там греха таить) любой мало-мальски интеллигентный мужчина сталкивается по жизни, и не однажды. Я раздраженно анализировал повадки этих большей частью вероломных и немудрых блудниц и чувствовал, как теряю контроль.
Хотелось зайти в нет. Отписать всем, некогда кинувшим меня девушкам, матом. И всех затолкать в черный список. Внутренний голос, который был свидетелем многих моих разнообразных, многочисленных и таких ужасных глупостей, заботливо говорил: «Черный список и маты – не твой стиль. Никто не поверит в то, что ты хоть сколько-нибудь серьезно это делаешь. Гораздо интересней было бы всем, над тобой по жизни посмеявшимся, послать по букету или по сердечку. Это было бы мило, безобидно и непонятно. Сделай это, и ты будешь удовлетворен. Хотя бы ненадолго. А там посмотрим, дружище. Не все сразу…»
Я улыбнулся и зашел в фирменный отдел парфюма.
Враки, что мужики не любят копаться в запахах. То, что мы лучше потратим деньги на пиво или вино – правда, но изучать лучшие бренды парфюмерной гильдии мира – это удовольствие. А уж для человека с высшим образованием – тем более.
Я прошел вдоль выставки и взял бутылек с «Flowerbomb La Vie en Rose». Я обожаю тексты, которые пишут в качестве презентации. В них часто можно поучиться рекламному слову. Никто так тщательно не продумывает рекламные движения, как парфюмерные бренды. Это из-за жестокой конкуренции.
Через некоторое время я остановился у «Organza Fleur D'Oranger» Givenchy. Элегантная черная коробочка и классический флакон потрясли меня. Говорить об аромате можно часами, но это произведение апельсинового цвета с нотами ванили, пиона и гардении свалило меня наповал. Я без долгих раздумий купил этот женский аромат и вышел к машине.
Уже подъезжая к дому, я поймал себя на том, что мечтаю подарить это Ариадне. «Хороший мальчик!» - неназойливо шепнул мне голос.
- Знаю! – ответил я уже в лифте.
Дома, я уже было зашел в нет, чтобы раздать обидчицам по цветочку, когда меня посетила очень простая мысль. «Она должна быть здесь, как и миллионы других, как я сразу не сообразил!» - и я нетерпеливо набирал имя «Ариадна» в строке поиска Facebook. Поиск выдал мне десяток каких-то персон, ни одна из которых и близко не была похожа на предмет.
«Как она может себя называть?» - думал я, анализируя собственный опыт выработки ников. Ничего не лезло в голову. Без всякой надежды я набрал слово «Ariadna» латинским шрифтом. Она была в первых рядах. Я ткнул мышкой. Любимая женщина улыбалась мне.
«Привет! Как дела?» - написал я и послал ей приглашение в друзья.
Повторив эту же операцию в конте, счастливый я отправился в душ. Жизнь налаживалась.