А ты твори, твори. А я буду слушать как легонько щелкают под пальцами клавиши.
Когда-то слушали как поленья в камине потрескивают, теперь как клава под пальцами.
Задумчиво прихлебывая густо заваренную кофейную ночь, ты смотришь куда-то. За
оконное секло, за небо, за звезды. Ты видишь там зубчатые колесики мироздания
и зачарованно наблюдаешь за их движением, отмеряющим эпохи.
Ползет большой белый змей млечного пути, бабочка бьется о стекло в одном
большом черном флаконе.
Капает вода.
Прозрачный пузырь, очень смахивал бы на мыльный, если бы не был величиной с
футбольное поле не кружился бы вокруг холодной безжизненной планеты, находящейся
где-то на задворках своей системы. Приличное расстояние до звезды спасало шар от
перегрева, а прозрачные стены, пропуская лучи нужного спектра, отсеивали жесткие
излучения. Тень чужого мира давала смену дня и ночи. Встроенный гравитационный
комплекс бесшумно и незаметно удерживал шар на орбите и обеспечивал силу тяжести.
Все эти сложности были во имя сохранности содержимого шара - куска земной поверхности
с домом и садом на ней. Вырванная из бока планеты твердь болталась в шаре в открытом
космосе, зелень на ней росла, цвела, благоухала и плодоносила, а в бревенчатом
рубленном домике жили два невольных обитателя этого мирка - мужчина и женщина.
- Мы в раю, Ева, сказал мужчина, оторвавшись от созерцания неведомых процессов
в глубине космоса. Та, которую он назвал Евой задумчиво водила пальчиком по
обшивке кожаного уютного кресла, в котором она полулежала, свернувшись калачиком.
- Принести тебе яблоко? усмехнулась она, - только они еще зелены. Но скоро поспеют
и мы встретим первую в раю осень.
Словно в ответ ей, оконное стекло царапнул сухой лист и улетел в бездну.
Но.. но... нас за это все равно отсюда не выгонят.
- Тебе нужна дверь? мятежная Лилит, теперь уже улыбнулся он.
Она вскочила, накинула на плечи первое, что попалось под руку, этим была его куртка,
очень большая ей и выскочила за порог в темноту.
Он какое-то время смотрел в окно. Потом вздохнул и вышел следом.
Нашел он ее на краю этой импровизированной Ойкумены. Она сидела в траве и молча
смотрела на скопления звезд, образующих фонтаны, гирлянды и полосы. Они были
намного крупнее и ярче тех, что ей доводилось видеть дома. Это было завораживающе
красиво.
- Свобода относительна. Мягко и ласково прозвучал его голос. Ты свободна в своих
мыслях и чувствах. Остальное вторично.
- У меня чувство будто в моей жизни они копаются как в белье. Разглядывая и
обсуждая каждое пятнышко. И мы здесь вроде бы одни.. но это только кажется.. их
здесь много, очень много.. мне иногда кажется, что я больше не могу.
Он вздохнул, притянул её к себе, успокаивая, согревая и нашептывая, что все пройдет,
обязательно как-нибудь пройдет. Хотя сам не знал как, когда... ему просто очень
хотелось в это верить.
Они ушли в дом. А странный прозрачный спутник, летел по ночной длинной стороне
эллиптической орбиты и нес в себе маленький домик со светящимся окошком.
Когда она наконец заснула, он снова вышел наружу из дома и долго пытался прочесть
ответы в мозаике неба, равнодушно переливающейся наверху.