А знаете, меня всегда волновала судьба робкого, жирного пИнгвина. Честно говоря, я так и не понимаю, каким боком революционный поэт Алеша Пешков, приплел в свою революционную песнь пИнгвинов, которые обитают на чилийской огненной земле и в Антарктиде? Да ведь, думаю, Пешков-Горький их и не видел ни разу, этих пИнгвинов... А может быть и видел... В зоопарке, в Риме. Где большую часть своих революционных произведений и написал. Там же, наверное, и буревестника первый раз увидел. И ужа, и сокола тоже...
Вот и родилась у меня Песнь о пИнгвине. Не шедевр, конечно, но нехай будет.
ПЕСНЬ О ПИНГВИНЕ
Глупый пИнгвин, робко пряча, тело жирное в утесах,
средь утесов обнаружил... заводь мелкую морскую.
В ней кипело и кишело дивное разнообразье жизни –
черви всякие, моллюски, крабы, устрицы, икра и
мальки всех рыб известных, в Земли южном полушарье…
(Гейзеры вулканов древних,
щедро бухточку снабжали,
водой теплой, минеральной).
- Вот свезло то! Ну халява! Сколько жрачки всякой вкусной! –
Так подумал глупый пИнгвин мысль не глупую отнюдь.
И наевшись до отрыжки, пИнгвин дерзко глянул в небо,
усмехнулся хитро в небо, и воскликнул борзо в небо,
мощным криком заглушив яростные завыванья бури:
- "Ох, какие ж дуры птицы, те, что носятся дебильно,
между тучами и морем, черной молнии подобно!
Лучше бы пешком ходили, средь утесов благодатных, таких щедрых,
и красивых, радовались добыче славной, сытной, легкой и приятной".
И перебирая мелко, ного-ластами смешными, он
вразвалочку, степенно, побрел песню напевая, к
своей пИнгвинке любимой заниматься размноженьем,
поголовье повышать глупых, робких, жирных.
Но поскользнувшись на медузе, пИнгвин шлепнулся
на жопу, с треском раздавив собою, кладку из пяти
Буревестника яиц… От жеж, блин, кака печалька!