С козой Белкой Олеся дружила особенно. По вечерам бабушка поила девочку козьим молоком. Во дворе у колодца стояла выложенная кирпичом летняя печь. Она была обмазана глиной и побелена. Трубу украшал дырявый чугунок. Рядом с печкой под камышом находилась погребка. В ней бабушка хранила овощи, картофель и разные соления. Коза примечательна тем, что научилась рогами открывать дверку погребки и прятаться под крышей от дождя или слишком жаркой погоды. Частенько вместе с ней пряталась и Олеся.
Когда бабушка возвращалась с работы и не видела внучки, то заглядывала в погреб и находила спящих подружек. Причём, Олеся спала, обхватив ручками пушистый бок козы. Елизавета Петровна их не тревожила. Она шла в хату и готовила внучке обед. К курочкам у девочки тоже было особое отношение у них, как по волшебству, появляюлись яички. Бабушка говорила, что это курочки их несут, и Олеся свято верила, что они действительно каждую ночь откуда-то приносят яйца, которые она очень любила.
Хотя у Гороховатовских стоял большой кирпичный дом, разительно отличающийся от других домов своей добротностью, Олесе очень нравилась хата бабушки. Когда-то, отстроенная после бомбёжки всем миром, она представляла собой очень миниатюрное строение под крышей из камыша, и беленой мелом с синькой. Хата состояла из одной комнаты, но с русской печкой и лежанкой за ней, и пристроенных к ней сеней, содержащихся по черному. В чистой комнате имелись два небольших оконца, одно из которых обращалось на двор Гороховатских.
Земляной пол был прохладен, но чист, так как изредка мазался конским кизяком, помешанным с глиной. Домотканые коврики служили больше для утепления пола, нежели для красоты, хотя их присутствие, наряду с занавесками на оконцах в правом углу комнаты, и иконой под рушником, придавало ей самобытный колорит и определённый уют. Несколько разнокалиберных чугунков располагались на полочке у печи вместе со сковородками. Рядом стояли ухваты.
На маленькой лежанке могла поместиться только Олеся, когда гостила у
бабушки. В другое время Елизавета Петровна использовала лежанку для сушки трав. Иногда садилась на неё, чтобы погреть спину и кости, если прихватывало. Между лежанкой и стеной помещалась кровать с деревянным настилом вместо сетки. На ней лежали пуховые перина, одеяло и две подушки. Пух, бабушка собирала с птицы и копила на приданое внучке. Рядом с кроватью, прямо перед оконцем, стоял столик с дверцами, за которыми на полочках ютились миски и тарелки. Три табуретки окружали стол.
В правом углу висели образа и лампадка под ними, которую Елизавета Петровна зажигала по праздникам. На полу стояла прялка с веретеном. Бабушка превращала козий пух в нити и вязала носки и варежки.
Была ещё и крашенная лавка, покрытая ковриком, да массивный сундук у двери. В нем хранились дорогие, сердцу, предметы и одежда, пересыпанная нафталином. На сундуке – два ведра с водой да алюминиевая кружка. Воду брали из колодца.
Сени разделялись деревянной перегородкой. Одну часть занимали дрова, уголь и насесты для кур. А во второй части стояла лестница, ведущая на горище, где Елизавета Петровна хранила кукурузные початки, лук, чеснок, а так же сухие травы.
Бабушка поила Олесю отварами из трав и растирала ей грудь козьим жиром. Особенно не нравился девочке отвар из полыни. Он был горьким до слез. Но бабушка тут же давала запить вкусным томатным соком и Олеся смирялась с этой пыткой.
Над дверями хаты ласточки свили гнездо. Обычно девочка не обращала на него внимания, но однажды она услышала тоненький писк из него. Задрав голову, малышка увидела маленькие черные головки с раскрытыми, желтыми клювиками над гнездом. То, что это птенцы ласточки, девочка поняла сразу. Любопытство взяло верх, а желание подержать их в руках заставило побежать за табуретом. Попытка достать не увенчалась успехом и Олеся кинулась к бабушке.
- Бабуля, там птенчики, достань их мне, они такие маленькие и хорошенькие.
- А что ты будешь с ними делать?
- Нянчить их буду, чтоб не плакали – отвечала девочка.
- Слушай внученька, что я тебе скажу. Посмотри, милая. Как ласточки кричат, тревожатся за своих деток, и плакать будут, если мы их заберем.
- Но они не умеют плакать, бабушка.
- Они по-своему плачут, по-птичьи. Если мы разорим их гнездышко, то
ласточки-касатки улетят отсюда. Но прежде, принесут в клюве соломинку горящую и подожгут нам камышовую крышу. Ты же не хочешь. Чтобы наш домик сгорел?
- Не хочу, бабуля, - и Олеся с опаской стала поглядывать на встревоженных птиц и даже кота гнала прочь, боясь, что он разорит гнездо.
О том разговоре она всегда помнила и попыток достать птенцов больше не делала. У нее находились дела куда важнее.
Продолжение: http://www.proza.ru/2011/09/19/1149 Глава третья. Тёлочка, Федька и его секрет