Музыка ветра
Пустынная площадка, явно детская; вон остатки песочницы ещё видны. Песок превратился то ли в бетон, то ли в стекло. Серая мертвая земля вокруг, ни кустика, ни травинки. И серое, густо-облачное вечернее небо над головой. По периметру несколько полуразрушенных зданий, этажа в 2-3, стекол и оконных рам совсем не сохранилось, в некоторых местах – огромные дыры в стенах на две комнаты. Самое настоящее обиталище адских тварей. Во-о-он там тени мелькают и визг слышится. Носятся вокруг, соображают, как бы со спины напасть! Ну ничего, пока сюда добирались через эти трущобы, столько их перемочили!
Сан Саныч улыбнулся, вспоминая, как, отстреливая тварей, он увлекся и забыл сменить обойму, и как громко и с обидой клацнул боек за затвором, не найдя патрона в стволе, как это услышали пяток тварей и с радостным визгом ломанулись на него, словно стайка гопников (возможно они ими и были когда-то). Но приклад, сваренный Сан-Санычем лично из переплетенных косичкой кусков арматуры, не оставил тварям ни шанса.
Один монстр, видимо, считающий себя хитрее других, подобрался-таки сзади и прыгнул на спину, туда, где были крепко связаны друг с другом и возвышались над головой, словно маяк на маленьком острове в море, четыре качественных стальных железнодорожных рельсы, из-за чего Сан-Санычу, да и всем остальным с рельсами, пришлось двигаться как бы утиным шагом, раскачиваясь, ведь центр тяжести находился над головой. Пришлось прессовать тварь прямо этими рельсами к ближайшему зданию. Теперь рельсы все в черной крови и одна погнулась. Пендосский бох! Надо будет снова рельсы чистить и освещать! Но не это главное, главное - это высоченный башенный кран, смотрящий почти в центр площадки, с виду конструкция крепкая и должна выдержать.
- Пришли! - скомандовал Сан-Саныч и с облегчением и звоном, от которого ближайшим притаившимся за стенами тварям стало как-то неуютно жить в этом мире, что они и выразили в жутком получеловеческом вопле, скинул с себя на землю рельсы.
- Обеспечить периметр, зачистить зону! Никаких посторонних! Сергей, залезай наверх, посмотри что и как и крепи трос.
Ребята, быстро скинув свою поклажу, взяли автоматы и с явно неудержимым удовольствием направились к окружающим площадку зданиям, откуда почти сразу же послышались злобные вопли, аккуратная стрельба по два патрона очередь и лихие молодецкие удары по морде и другим частям тела, сопровождающиеся хрустом костей и предсмертными воплями.
Серега обвязался тросом, идущим от огромной бухты (сам волок), и был уже на середине крана, где отбивался от каких-то летающих тварей. Шквальный ветер, постоянно относящий тварей от крана, был Сереге в помощь.
У-у-уп-ффф ух! Земля позади Сан – Саныча вздрогнула, это Ваня - последний замыкающий - опустил со своих плеч товарный вагон, набитый необходимыми вещами. Один край вагона сразу с сухим треском проломился, и на землю посыпались разнообразные гантели и гири.
- Зачем ты всякую дрянь тягаешь?
- Да это я так, в целях экономии патронов и потренироваться, - Ваня от души улыбнулся продемонстрировав почти все 32 идеально-белых зуба.
- Ну смотри, чтобы периметр был чист! - напутствовал Сан – Саныч, про себя ласково добавив: «Шнурок!».
- Будет сделано! – рявкнул Иван, схватил пудовую гирю в левую руку, подтянул её к плечу, а правую вытянул от себя немного вверх, распрямился и замер, став похож на статую спортсмена в парке культуры и отдыха. Затем рука почти мгновенно распрямилась, и Сан-Саныч вздрогнул, услышав, как гиря пробивает стену. А вот тварь за стеной вздрогнуть не успела. Умерла при исполнении своих гадских обязанностей как почти настоящий герой (т.е. не успела даже испугаться).
Так, ладно, пора за работу: семь шпал на пентаграмму, десять на окружность вокруг неё, ещё по две с каждого конца пентаграммы, по две “бабки” в центр по одной на каждую пятерку шпал от пентаграммы, и большой бетонный груз в самом низу. Всё спаять большими цепями и повесить на кран. По необходимости почистить и выпрямить шпалы, чтобы грязная кровь падших не портила чистоту звука.
Сначала чистый огонь, так, пошли цепи, вот так, здесь непорядок, слишком большой кусок наплавился. Сан – Саныч, поплевав на палец, с шипением провел по рельсе, вминая выступающий участок.
- Сан-Саныч, а ты откуда, из Челябинска? - спросил Иван, попадая очередным «снарядом» точно в цель.
- Да, а как ты угадал?
- Спросил наших… Вы, уральцы, вообще суровые люди, а теперь и стали раскаленной не боитесь.
Сан–Саныч улыбнулся.
Что это так жжет спину: чей-то злобный взгляд, да! Так и есть! Вон там тварь побольше остальных, на самой крыше, прямо за спиной, и загривок весь в шипах, а глазницы красные как угли. Наверное, командир, и говорить, наверное, умеет. Глядит неотрывно, - значит оценивает.
Надо поторапливаться: мрази собирается все больше, в окружающих зданиях, где ребята охраняют периметр, реже стали слышны выстрелы, зато удары стали слышны чаше и громче, а вопли все ужаснее. Молодцы, экономят боекомплект!
Сан–Саныч напрягся, сконцентрировался и, резко оглянувшись, глянул в глаза командирской мрази. Мразь дернулась, но сорваться со взгляда не смогла и, вся побелев, тихо и аккуратно издохла. Ну вот, почти всё, теперь освятить.
- Федор, давай чистую воду!
- Сейчааа- ахххррршшш! - это Федор. Тварь вцепилась в горло и ушла с изрядным куском, но совсем недалеко. Федор, одной рукой прикрывая ужасную рану и зажимая струйки крови, другой поймал тварь за загривок и бил об землю, словно большую и страшную плюшевую игрушку, прихрипывая – туши падлу, туши падлу.
Слава светлым! Вода, пробывшая сутки с самым душой сильным и чистым, не пролилась и лежала рядом в канистре. Вот Федор, горло уже вроде в порядке, закончил с тварью и начал из канистры поливать получившуюся конструкцию. От «музыки ветра» и от земли, где пролилась вода, в серое небо поднимался белый пар.
- Сергей, трос! – Санс-Саныч посмотрел вверх: Сергей висел метрах в десяти над землей, трос плотно обмотан вокруг шеи, язык вывалился, лицо серое, глаза выпученные, красные. Смотрит куда-то в сторону второго этажа дома слева, там на него глядит, неподвижно застыв, какая-то начавшая подтекать сзади тварь.
- Кончай паясничать, тяни конструкцию! - командует Сан-Саныч, и про себя добавляет: «Шнурок-2!»
Сергей, улыбаясь, втягивает язык, лицо снова нормального цвета, глаза человеческие, тварь уползает в темноту, поскальзывается в накапанном, где её навесом накрывает двухпудовая гиря.
- Внимание, полная готовность! Федор, Илья, Иван, Андрей, Сергей ко мне! Сергей натягивай, остальным прикрывать!
Музыка ветра поднимается в небо под стрелу крана, Сан-Саныч держит за канат груз, остальные пять человек придерживают рельсы, чтобы не звенели раньше времени.
- Готоооово! - кричит Сергей, падая из-под стрелы крана на смелую тварь, подобравшуюся к площадке ближе всех.
- Внимание, отпускай! - командует Сан-Саныч, ребята отпускают и сдергивают двойные веревки, прикрепленные к кольцам внизу шпал.
Больше ничего не удерживает конструкцию на земле. Музыка ветра легонько раскачивается на ветру, который становится всё сильнее.
Сан-Саныч отпускает и стравливает трос, удерживающий груз и вспоминает: когда это произошло, когда привычный порядок и правила жизни изменились, где-то после 2012 года? Когда сама сущность и энергия человеческой души стала явью, и люди начали постепенно превращаться в то, чем они являлись изнутри. А те, кто хотел власти и денег, смогли мысленно навязывать окружающим свое мнение и подчинять волю, прививая свои идеалы, извергать в души своих рабов зло, ненависть и законы джунглей.
Превращать своих рабов в безмозглых тварей, желание которых лишь одно – удовлетворить себя, выслужиться перед вожаком стаи. Авось он даст место получше, самок побольше и жратвы повкуснее.
Те же, кто все-таки стремился жить по-человечески и верил в лучшее в себе; все те, кто был, есть и будет духом и душой силен, кто не считал, что сострадание - это слабость, а смысл жизни - удовлетворение нижних ступеней пирамиды потребностей; все, кто верил в любовь и настоящую дружбу (да-да, были и такие, их всегда было немного, но они были и есть), - те смогли изливать свой свет в души других людей, даже самых погрязших в пороке и животных инстинктах.
Тут-то и началась самая настоящая война, - бойня, по сравнению с которой все остальные были даже не детской забавой. И, как всегда, говна оказалось больше, чем хороших и светлых людей, ведь, как в той книге, легче затушить в себе свет, чем разжечь его ярче. Но зато какие, оказывается, могут вырасти цветы на этом навозе. Сан-Саныч вспомнил Марию, и сразу в его душе на уровне сердца вспыхнул яркий цветок света, и стал истекать в каждый уголок тела, и даже показалось что медленно-медленно тело отрывается от земли.
Ну неужели предназначение всех этих несчастных убогих верой, жадных и алчных, думающих только о себе, и по скудоумию всегда правых, привязанных только к голосу своего тела и желаний, больных душой людей только в том, чтобы являться большим испытанием, длинною в жизнь, для настоящей светлой человеческой души, веры в себя и других, веры и стремления к лучшему?
Сан-Саныч снова вспомнил тот день, когда это произошло. Война уже шла, он стоял на вахте военного объекта, и вдруг это все случилось: в одно мгновение навалилась дикая, нескончаемая орда тварей, от еще не потерявших окончательно человеческий облик и пользующихся оружием, до стремительных, вооруженных только своими инстинктами, когтями и силой.
Завязался яростный бой; не было никаких мыслей - только реакция, злоба, ненависть и страх, стрельба почти в упор, не целясь, и слившиеся воедино грохот оружия, вопли тварей и убиваемых людей. И были друзья, разрываемые у тебя на глазах, и только одно стремление: не допустить это мясо до центра запуска, иначе конец всему! И тридцать патронов в обойме мало! Мало! Чертовский мало!
Как он рубился, стремясь напоследок забрать с собой как можно большую каплю в черном море врагов. Весь в крови своих друзей и врагов, с ненавидящим рыком он забил последнюю тварь треснувшим прикладом (штык-нож он обломал гораздо раньше, патронов уже не было). Он остался один в узком коридоре, за спиной были толстенные стальные двери, а перед лицом - вся эта мразь, твари и прочее мясо, которое хозяева не жалеют и которым щедро сдабривают любую бойню.
Смерть бросилась прямо на него, и повалила его, и посмотрела прямо ему в глаза своими черными бездонными глазницами, и он схватил её руками под передние лапы, и в бешенстве и ярости стал сдавливать грудную клетку, хотя и знал, что это конец. И вдруг почуствовал, как грудь твари сминается под руками, словно гнилой фрукт. Тогда, поджав под себя ноги и сгруппировавшись, он отшвырнул полудохлую тварь прямо в потолок, та, густо мазнув по потолку черной кровью, рухнула в ряды своих.
Ряды притихли и замерли. Ощутил тогда Сан-Саныч небывалую не то что силу и мощь, а веру в себя и вселенское спокойствие, будто он и есть вселенная, ну как можно им - этим несчастным - победить вселенную!?
Поднявшись, он посмотрел на них – эти бедные, загубленные черным злом души, - разбежался и, как таран, всё это черное войско начал методично, голыми руками и ногами, превращать в месиво, и ничто не смогло его остановить…
Кто первый все-таки решил нажать на кнопку, так и осталось неизвестно, но полетели в небо ярчайшие, словно перевернутые свечи, несущие самую страшную смерть, ракеты. И падала с неба смерть и расцветала величественным облаком, неся забвение.
Вот тут-то и появились среди этого конца самые чистые души, способные схватить безносую за несуществующий нос и такого дать пинка по костлявой заднице, что бежала она далеко и долго; и не только так за себя постоять, но и за других. Способные только чистым светом своей души оживлять мертвую землю. Делать воду по настоящему “святой”. Сан – Саныч считал, что люди такими чистыми быть не могут. Были и другие, сильнее и слабее Сан-Саныча, не до конца чистые не до конца грязные, каждый выбрал свою сторону.
Баааммм-бламммм!!!! - зазвучала музыка ветра; звук, словно обретший плотность и объем, многократными волнами занял пространство вокруг, проникнув в каждую частичку материи, выбивая из неё всё зло, дрянь и черноту, отделяя души от тел, заставляя души вибрировать и разгораться в очистительном экстазе. Словно множество ярчайших и прекрасных огней всех цветов радуги собралось под вибрирующей конструкцией. А за ними - черные кляксы, сдуваемые волнами музыки ветра, обнажающие светлые огоньки чистых душ, поднимаемые ветром музыки и уносящиеся в небо, словно искры с горящего дерева в сильный ветер.
А ещё дальше от них - полчища тварей в страхе удирают как можно дальше, давя упавших в слепом ужасе страшнее смерти. Вот и всё, еще одно место стало чище и лучше в этом мире, на глазах быстро появлялись, игнорируя внутренние протесты, скупые мужские слезы. Сан-Саныч от всей души улыбнулся. Всё ребята, ставим лагерь, и ждем остальных, скоро это место снова будет живым и радостным, а главное - будут люди, веселые и хорошие люди, а с ними будет счастье.
P.S. напишите пожалуйста хоть пару строк рецензиии, хоть аффтарр жжёт, или афтарр пиши исчо! Это моё первое произведение и хочется знать понравилось или нет. Варианыт типа многа букв, ниасилил, кг/ам и пр.. не предлагать, сами пейте йад.