Вот, например, многоквартирный дом. Многоэтажный многоквартирный дом в спальном районе, недалеко от метро, окнами на проспект, с двумя остановками на разных его концах.
И во второй, предположим, парадной, на пятом этаже , в девяносто третьей квартире, живет девушка. Назовем ее Юля.
Юля живет в этом доме почти всю жизнь, с пяти лет – во дворе – школа, в которую она ходила десять лет (каждую осень желтеют постаревшие клены в школьном дворе, забрасывая футбольное поле и школьный двор так же, как когда-то, а строгий завуч со сложной прической растолстела и стала директором, и все также с сентября по май там слышен детский гомон), и трещину на асфальте все никак не заделают, и большая лужа перед подъездом все также разливается после каждого дождя (Юля каждый раз хмурится, жалея обувь, и старается пройти по поребрику к подъезду). До этого подъезда ее провожали мальчики из класса – идти, жаль, было недалеко, и поэтому они долго стояли и болтали, иногда так долго, что зимой на шапках появлялись маленькие сугробы. И до этого же подъезда доходил с ней мальчик Боря из музыкальной школы ( всего три остановки на трамвае), тот самый Боря, к которому благоволила Юлина мама настолько, что высовывалась из окна и кричала – ну что же вы стоите там, заходите, я уже чайник вскипятила, Юля, пригласи Бореньку к нам. Тот самый Боря, который первый ее поцеловал. Боря теперь играет в Берлинском симфоническом оркестре и иногда присылает Юле фото своих дочек, жены и собаки – толстого бассета. Юля в ответ всегда пишет, что у нее все хорошо.
У нее и правда – все хорошо. Она закончила универ с отличием (так долго металась, вечная отличница, куда поступать, и в итоге пошла на филфак, ну а куда ей , гуманитарной девочке со склонностью к языкам было идти? Пианистки из нее все равно не вышло, а врачом, как родители, она не хотела). После учебы попала со своими тремя языками в хорошую контору, где доросла со временем до личного помощника президента. У нее хорошая зарплата и интересная работа, она много путешествует – и по делу, и себе в удовольствие, она хорошо выглядит, она сама себе хозяйка – несколько лет назад родители купили себе квартиру, а ей оставили эту, у нее есть друзья и подруги. У нее все хорошо. Кроме личной жизни. Она почему-то все еще одна, и иногда она хочет продать эту квартиру и купить другую, такую же, потому что здесь она вечно встречает бывших одноклассниц и одноклассников, то парами, то с колясками, а бывшая тихая троечница Анжела уже повела второго сына все в ту же школу, которая во дворе. И обязательно, обязательно ее спрашивают – ну а ты как? – А она говорит – прекрасно. – А как замуж, не вышла еще? А детей так и нет? – и смотрят на нее, и вся ее уютная жизнь моментально летит в тартарары и ей хочется провалиться на другой конец города. Но смысла нет переезжать, потому что мама-то, мама – она ведь тоже нет-нет, да и спросит, как там у нее, не грозит ли ей замужество, или хотя бы (вздыхает мама на том конце телефона ) ребенок. Так что переезжать нет никакого смысла.
А в этом же доме,допустим, на седьмом этаже восьмой парадной, в квартире триста сороковой, живет, предположим, Роман. Он тоже в этом доме давно, но не с раннего детства – ему было пятнадцать, когда родители переехали в эту квартиру. И он не ходил в близкую школу во дворе, а ездил в свою старую, лучшую математическую школу города, потому что Роман – он такой вундеркинд точных наук, и еще занимается плаванием. Его родители вполне правильно считали, что мужчина должен быть умным и сильным, и растили из него гармоническую личность, и им это удалось – Роман влегкую поступил на матмех в университет, куда и готовился с детства, и он высокий плечистый парень с приятной улыбкой, как у Гагарина. Он учится в том же университете, где и Юля, только на другом факультете и на два курса старше. А сразу после выпуска он начал работать – программистом, конечно, в какой-то сначала конторе, но очень быстро организовал с приятелем свою собственную, тогда так мало было специалистов, а он был не только спец, но еще и с идеями, и даже – с коммерческой жилкой, и вот у него свой бизнес. И он не бедствует, совсем не бедствует – он даже купил родителям дом за городом, большой хороший дом на заливе, и мама там разводит свои розы – они растут у нее и в саду, и в доме – да у нее все растет – и картошка, и яблони, и огурцы, и перцы и помидоры в теплице – и она варит варенье летом, а по осени закатывает банки с овощами, - и Роман смеется, говорит, мама, у нас запасов как на случай атомной войны, ну что ты все ковыряешься, отдохни уж. А она отвечает, любуясь на его широкие плечи и улыбку, что она так отдыхает, ковыряясь в земле. А отцу он купил машину, и тот ездит теперь на свой завод, где всю жизнь инженером, из загородного дома, и немного стесняется и своей дорогой машины, и дома, но тоже гордится сыном, который так вот о них заботится. А сам Роман так и живет в доме в восьмой парадной – ну а что, ему удобно, одному, ему одному хватает, и до шоссе, по которому ехать к родителям, отсюда недалеко, и вообще – он привык, а главное – работа.
Нет, они ни разу не встретились с Юлей – ни разу – словно не в разных парадных жили, а в разных городах. Ну а как им было встретиться – Юля выходила из дома за десять минут до начала уроков - школа-то напротив, а Роман выезжал за час – ехать до центра, потом пешком минут десять. А после школы у него плавание, а нее музыкальная школа, а на выходных – либо оба сидят за уроками, либо гуляют – Юля рядом, а Роман – все там же, в центре, где все друзья остались и девочка, которая ему нравилась, Надя.
А потом он поступил в универ, а она еще была школьницей, тоненькой стриженой коротко школьницей, а он – он такой взрослый парень, под два метра ростом, красивый, влюбленный в свою Надю, а потом, после Нади, в вертихвостку Катю с пышной грудью, а потом в Лену… А Юля прямо на первом курсе вляпалась в долгий ненужный роман с женатым - шесть лет, кляня себя и обмирая от счастья, радовалась редким внезапным встречам, молчанием в выходные, ворованным поцелуям и преступным встречам на чужих квартирах – и веселое студенчество прошло стороной – она всю себя заточила, приспособила под его график, под его обстоятельства, под его привычки, под его расписания, и, не зная сама того, но догадываясь, под лунный календарь его жены. И однажды вечером, возвращаясь с очередного свидания , опустошенная и счастливая горьким запретным счастьем тайной любовницы она увидела, подходя к дому, на дорожке – высокую широкоплечую фигуру молодого парня, который вел за руку девушку, и услышала, как девушка спросила, Ромка, а родители твои не будет против, что я останусь у тебя ночевать? А он ответил ей, помогая перепрыгнуть через осеннюю лужу – Глупень, кто может мне запретить привести домой мою женщину? – и прижал ее к себе властным жестом. А у Юли сжалось сердце – от того, что это не она идет с влюбленным в нее мужчиной, который не боится никому показать свою женщину. Свою. И ноги стали тяжелыми, и она отстала от этой счастливой пары, потому что тому, кто несчастлив в любви тяжело выносить зрелище чужой гармонии.
Но и Ромина гармония не была безоблачной и долгой – первая любовь, красавица Надя, которой он даже писал стихи, дурацкие, но полные страсти, промурыжила его несколько лет, а потом взяла и вышла замуж за какого-то скрипача и уехала с ним в Германию (да-да, ее фотографии есть в почте у Юли – друг детства Боря жену свою обожает, и дочки его так похожи на маму –такие же голубоглазые тоненькие блондинки). После Нади у него было много девушек, но все как-то не складывалось у него – а он уже давно хотел семьи, он вообще такой – семейный парень, он хочет уюта и доброй жены, и ребенка, смешного карапуза, которого он будет баловать как наследного принца или принцессу и которого так давно уже ждут от него и папа, и мама, особенно мама. Когда же у меня будет внук, говорит она, ероша светлые Ромины волосы, когда он приезжает в гости к ним за город. А он говорит, мама, внук вытопчет тебе все розы, а она говорит – неправда, он будет воспитанным. – А если не будет? – смеется Роман. – Ну и пусть топчет, говорит мама грустно, я новые посажу.
Роман едет от родителей задумчивый, и проезжая вдоль дома к своей парадной, в который раз чертыхается, едва не задев красный форд, который вечно, вот вечно припаркован черт зная как, и думает, ну что за идиот так ставит все время машину.
Проезжает и не видит, как из парадной выходит Юля и смотрит недовольно ему вслед, думая, ну вот что за урод, чуть не поцарапал мне бампер, а потом садится в красный форд и уезжает.
Они ездят за продуктами в один и тот же большой супермаркет у метро – он ходит вдоль полок с мясом и замороженных полуфабрикатов - кулинар из него никакой, предпочитает питаться в кафе, ну а дома держит что-нибудь такое, что нужно лишь разогреть, или сварить, или быстро поджарить, или положить на кусок хлеба. А у Юли в тележке – творожки и йогурты, рис и мюсли, яблоки и киви. Однажды он видит ее, внимательно изучающую этикетку, и ему нравится ее тонкий профиль, и карие глаза, теплые и грустные, как у маленькой собачки, и еще он смотрит на ее фигурку – его манят тоненькие изящные женщины, с маленькой, с яблочко, грудью и мальчишеской стрижкой – а Юля именно такая. И он бы даже попробовал с ней познакомиться, прямо здесь, но дома его ждет Наташа, он с ней встречается уже полгода , и она часто остается у него, готовя сложные изысканные блюда – Роман пытается понять, смогут ли они быть вместе, и Наташа пытается доказать, что могут – она убирает его квартиру, стирает рубашки и сочиняет великолепные обеды и ужины, от которых у Романа, увы, изжога. Она хорошая, эта Наташа, но Роману с ней невыносимо скучно, а в постели у нее вечно холодные ноги, и ему неприятно, когда она греет их об него, прижимаясь во сне.
Он выбирается осторожно из под одеяла и идет на кухню. Сидит там, не зажигая света, пьет крепкий чай и смотрит в окно, на мигающую рекламу на крыше соседнего дома, и на лицо его ложится то синий, то красный отсвет. Так же как на лицо Юли, которая тоже сейчас сидит на темной кухне, пьет зеленый чай и смотрит на ту же рекламу ( кухни их одинаковых квартир выходят на проспект).
Юля только что говорила по телефону со своим любовником, давним поклонником. Они договорились встретиться завтра – в субботу. Он купил билеты в театр, а потом они пойдут в ресторан, а затем – наверное, приедут к Юле, ей так удобнее. Юля думает тоскливо про завтрашнее свидание, ей совсем не хочется идти, но она думает, что вот – ей уже тридцать четыре, а любви все нет, и нет семьи, и нет ребенка, а он не плох, он даже хорош – он заботливый и умный мужик, и он ее любит, и наверное, надо, как говорит ее мама, определяться. А она ужасно хочет определиться, но не с ним – а с кем – и сама не знает, но воображение рисует ей высокого и умного мужчину с открытой и ясной улыбкой, который будет обожать ее и будущего карапуза (как Борька своих жену и девочек), и будет носиться с сыном или дочкой так, словно это наследный принц или принцесса, и будет баловать и все разрешать, и они всей семьей будут ездить за город на дачу, где много цветов и яблони, и свекровь будет хлопотать над ними как наседка, и подкладывать в тарелку что-нибудь вкусненькое, и Юля будет говорить – не ходи туда, там бабушкины розы! А свекровь рассмеется и скажет – да пусть идет, и отправится сама показывать цветник. А свекр соберет целую банку малины, и Юля будет есть ее, потому что ничего она так не любит, как спелую малину с куста. Она мечтает о мужчине, который полюбит ее такую, с маленькой грудью (как она вечно страдает, чувствуя себя какой-то неполноценной женщиной – от этой маленькой груди, и от узких бедер, и от невысокого роста), выберет ее, предпочтя всем тем роскошным красоткам, которые потряхивают гривой роскошных светлых волос.
Роман допивает остывший чай, мечтая встретить милую девушку, тоненькую, как мальчик, нежную, умненькую и немного стеснительную, такую свою-свою – и пусть она даже мерзнет, греясь об его ноги – он бы только умилялся и целовал ее маленькие ступни, но где ее встретить, такую женщину, которая бы ждала его, такого, какой он есть – вечно работающего, занятого, с простыми желаниями дома, тепла и уюта.
Юля ложится спать, надев белые махровые носочки, потому что она всегда мерзнет, и думает, что если завтра Павел предложит ей снова выйти замуж, она, пожалуй, согласится – ну сколько можно ждать, разве ей суждено быть одной, обнимает подушку и засыпает, вздыхая.
А на следующее утро Наташа сообщила Роману за завтраком (идеальный такой завтрак - хорошо сваренный кофе, свежевыжатый апельсиновый сок, яичница с беконом и еще теплая булочка – она встала пораньше, пока он спал, обхватив подушку сильными руками, и испекла), сообщает, что она беременна, что она еще вчера хотела сказать, но как-то не решилась, а сегодня ее с утра тошнило, и она наконец собралась, и вот что она на все это скажет? И Наташа посмотрела на него чуть испуганными глазами.
И Роман подумал, что так тому и быть, и сказал ей, допивая стакан с соком – ну что ж. значит, будем рожать, и Наташа улыбнулась и спросила – ты рад? И он ответил – конечно, рад. И подумал, что она хорошая хозяйка, и вообще – хорошая она, но где-то в глубине души ему показалось, словно он упустил какой-то шанс быть счастливым, который был где-то совсем рядом.
Месяца через два он стоял у собственного подъезда, следя за погрузкой вещей – он купил квартиру побольше, готовясь к рождению ребенка, и на днях там закончился ремонт - все там было новое, удобное, готовое для счастливой семейной жизни, особенно кухня и детская.
Краем глаза он заметил худенькую фигурку – стройные ноги, узкая спина, мальчишеская стрижка. Девушку под руку вел мужчина в длинном кашемировом пальто.
Мужчина говорил - все-таки давай переедем ко мне после свадьбы, у меня и район получше, площадь больше, если ребенок родится – будет удобнее.
- Посмотрим, Паша, - ответила девушка. – Посмотрим.