Он дергает за длинную косу с коричневым школьным бантом – и тогда сидящая перед ним девочка оборачивается, сердито нахмурив свои светлые тоненькие брови – Дурак, - шипит она и убирает косу.
Он смотрит некоторое время на светлый аккуратный затылок, склоненный над тетрадкой:
- Лидка, - шепчет он. – Савельева.
- Ну чего тебе, - оборачивается она снова, сощурив серые глаза.
В нее летит отправленная из миниатюрной рогатки жеваная бумажка.
- Идиот, - она отворачивается, и коса с дразнящим бантом снова лежит на спине.
-Михалев, - доносится резкий голос учительницы, - ты делом когда-нибудь займешься или нет!
Никогда он больше не был так счастлив.
В девять вечера она сняла нарядное платье и туфли, переоделась в банный халат и теплые носки, села перед телевизором и стала есть отбивную, положив ее на хлеб. Салат зачерпывала прямо из вазочки – ложкой. Когда она отрезала кусок яблочного пирога, позвонила подруга и спросила, не может ли она в субботу поехать с ней заказать шторы в то ателье, помнишь?
- Поехали, конечно. Только давай не с утра.
- Конечно, я понимаю, сказала она. А как там у тебя?
- Все чудесно, - сказала она бодрым голосом.
В полпервого ночи зазвонил телефон. Он ответил моментально – трубка лежала рядом.
- Ой, я наверное, неправильно набрала номер, - сказал тихий женский голос, когда он ответил.- Извините.
- Погодите! – крикнул он зачем-то.
Но она уже отключилась.
Он замерз через час – одет он был легко – школа-то напротив дома, три минуты, чего кутаться. Сначала он ходил в парке через улицу, разрывая ботинками аккуратные кучки бурых листьев. Потом кормил уток в небольшом пруду – колбасу с бутерброда он съел, а булка осталась. Затем, когда пошел унылый серый дождь, он пожалел про булку – проголодался.
С тоской подумал про рубиновый борщ, который стоит в большой кастрюле в холодильнике дома, и про печенье в вазочке – с утра он съел одно с чаем – очень вкусное.
Он пригорюнился и медленно побрел в сторону дома. В окнах домов уже зажигали свет, и он очень хотел в тепло и уют.
Но как идти домой, если папа вчера сказал, что если еще хоть одна двойка – он его убьет? А он сегодня умудрился получить аж две – по математике и литературе.
Капли затекали за воротник, ботинки промокли – еще бы, от дождя развезло все дорожки в парке.
Он вздохнул и все-таки медленно побрел к своему подъезду – маленький и несчастный, с большим ранцем.
Ночью во дворе раздается:
- Киса –киса-киса!. Кс-кс-кс. Муся, Муся, Муся, иди ко мне, девочка моя. Муся-Муся-Муся-Муся.
Эта женщина ходит там уже почти час, зовет свою потерявшуюся кошку.
- Лена, ну хватит, ты замерзнешь, - говорит ей вышедший муж с плащем в руках.
Она отворачивается от него и снова зовет, подходя к кустам:
- Муся-Муся-Муся-Муся.Кс- кс-кс…
- Лена, пойдем домой. Хватит, - снова говорит муж. – Захочет – прийдет сама.
- Господи, как я тебя ненавижу, - говорит она ему и плачет.
- Зато у меня всегда чистая кухня, - думает она утром, - и ставит на огонь вычищенный до зеркального блеска чайник. В покатом боку чайника отражается ее тоненькая фигура и огромная, увеличенная выпуклой поверхностью, рука.
Он подъезжает к кассе с тележкой, доверху забитой полуфабрикатами в коробках – блинчики с мясом, пельмени, пирожки для микроволновки, замороженные котлеты и картошка фри. Еще колбаса, сыр и груда другого мусора.
Выставляя на ленту продукты, он видит перед собой маленькую старушку. Она робко выкладывает пакет гречки, два яблока, один банан и маленькую упаковку кефира.
- Нет, надо меньше жрать, - думает он и решительно откладывает пакет с шоколадными конфетами.
Потом, поколебавшись, кладет его обратно – вдруг все-таки будут гости, грустно вздыхает он и обещает себе, что сегодня обязательно, обязательно позвонит той симпатичной брюнетке из дома напротив.