- Ну, может, все-таки можно сейчас? – девушка просительно посмотрела на нее, прижимая тяжеленького годовалого ребенка к груди. – Понимаете, мне же его не с кем оставить – совсем не с кем. Я с работы отпросилась, полетела за ним в ясли, торопилась, но такие пробки – понимаете, так холодно и пробки – я же ехала к вам через весь город, правда, с ним, он плакал. А мне так нужна эта справка – и мне так тяжело ехать…Она помолчала, глядя в ее выпученные глаза и продолжила с отчаянием – ну пожалуйста, я же всего на две минуты опоздала! Вы же женщина, вы должны понять.
Но Маргарита Петровна только покачала головой – три ее зеленых бородавчатых подбородка противно затряслись и надулись большим пузырем.
Девушка понуро вышла из кабинета.
Маргарита Петровна включила чайник и достала пряники. Ее было не пронять – ведь она была не женщина, а большая жаба, которая так и не поймала ничью стрелу и которую никто так и не поцеловал.
- И что ты думаешь себе, Савельев? – глядя на него из под сведенных бровей, говорила директор Алла Аркадьевна.
Савельев переминался с ноги на ногу, глядя на большой директорский стол.
- Что ты молчишь? – возвысила голос Алла Аркадьевна, и Савельев вжал голову в плечи.
- Я тебя предупреждала, что если ты еще раз сорвешь урок, то последствия для тебя будут страшные? Смотри на меня! – взвизгнула Алла Аркадьевна, и Савельев почувствовал, как его левая нога мелко-мелко задрожала.
- Смотри на меня, - в голосе директора послышались рыкающие нотки, - Савельев, смотри на меня, когда я с тобой разговариваю!
Савельев поднял глаза.
Все три головы Аллы Аркадьевны изрыгали пламя – Савельев почувствовал, как жарко его щекам. В воздухе запахло серой и гнилью.
Он зажмурился и пискнул:
-Я больше не буду, Алла Аркадьевна! Честно, я больше не буду!
- А я тебе больше не верю, Савельев, - прорычала Алла Аркадьевна, двигаясь прямо на него по кабинету. – На тебя все жалуются – вот и контрольную по математике ты сорвал, Светлана Никитична капли пьет в учительской. Я тебя предупреждала…
Ее могучий чешуйчатый хвост, стуча по полу, уронил стул, и Савельев заплакал.
- Мое терпение лопнуло, Савельев, - сказала Алла Аркадьевна и взялась за телефон. – Диктуй номер, я вызываю завтра твоих родителей в школу. И перед Светланой Никитичной сейчас пойдешь и извинишься.
- Мне домой пора, - сказала Марина.
- Ну так я провожу тебя потом домой, - вкрадчиво сказал Сережа, с которым она познакомилась час назад на дискотеке в клубе.
- Нет, уже поздно, - повторила Марина, сладко замирая от его бархатного низкого голоса.
Красивый какой, подумала она.
- Марина, ну это просто смешно, - повторил Сережа и взял ее за руку, - что ты как маленькая – мама, поздно…- Ты, может, меня боишься? – спросил он и облизнулся.
- Нет, - сказала она, заворожено глядя на его крепкие белые клыки.
- Пойдем, - потянул он ее за руку.
Она неуверенно помотала головой.
- Глупая, я же тебя не съем, - рассмеялся Сережа – желтые глаза его смотрели на нее исподлобья.
- А ты правда потом меня проводишь? – спросила Марина.
- Конечно, я же обещал – на такси довезу.
- Ну ладно, - вздохнула Марина, сдаваясь, - пошли. – и не в силах больше сопротивляться, запустила руки в жесткую волчью шерсть.
- Зоя, я так долго собирался, и вот, - он, волнуясь, достал маленькую красную коробочку и протянул его нежной блондинке, сидящей за столом дорогого ресторана рядом с ним.
Она взяла изящными пальчиками коробочку и открыла – на бархатной подушке лежало кольцо – бриллиантовые грани вспыхнули яркими искрами, отразив свет большой люстры.
- Какая прелесть! – воскликнула Зоя и надела кольцо.
Мужчина напряженно смотрел на нее, в который раз думая – господи, какая же она все-таки красивая!
- Так ты согласна? – спросил он, волнуясь.
Зоя отвела взгляд от своей вытянутой руки и ее огромные зеленые глаза сверкнули:
- Ну конечно!
- Как я счастлив, - просто сказал он и наклонился поцеловать ее руку, украшенную новым кольцом.
- И я , - прошептала она и начала обматывать его длинным и бесконечным своим змеиным телом ехидны.
- Я так долго этого ждала, - произнесла она, обвиваясь вокруг его шеи.
- А я боялся, что ты откажешься, - задыхаясь, прохрипел он.
- Ну что ты, - улыбнулась она сладко, - милый.
- Надо это отметить, - сказал он и махнул рукой, подзывая официанта.
У подъезда Надя замедлила шаг – Марья Николаевна и Любовь Петровна сидели, как обычно на лавочке.
Она вздохнула и решительно пошла, пытаясь нашарить ключи в сумке.
- Здравствуйте, - сказала она громко в сторону скамейки.
Марья Николаевна посмотрела на нее пронзительно и издала клекот.
Надя поправила шарфик на шее и постаралась ускорить шаг.
Но Любовь Петровна, подымая пыль большими сильными крыльями, уже вцепилась когтями в ее платье.
Надя попыталась отогнать ее сумкой, но с другой стороны подлетела Марья Николаевна и выдрала когтистой лапой клок кожи на ее шее.
Надя вскрикнула, размахнулась сумкой, стараясь отогнать дух старых гарпий и , оставив полплатья Марии Николаевне, все-таки изловчилась и скрылась в подъезде.
- Вечно вот так сквозь зубы процедит и идет, - недовольно сказала Любовь Петровна, пожевав губами.
- Ага, ходит как порядочная, а сама уже с третьим мужиком путается, - ответила Марья Николаевна, уютно сложив морщинистые руки на своем большом животе.
- Шалава девка, - добавила Любовь Петровна и зевнула, клацнув вставной челюстью.
- Катя, я ухожу, - сказал он, стоя в дверях.
- Бегу-бегу, мой сладкий, - крикнула она с кухни и выключила воду в мойке.
- Когда сегодня вернешься? – потерлась она о его ноги.
- Ой, мне сегодня надо задержаться, сказал он, нежно пощекотав ее за ушком.
- Бедный мой мальчик, - промурлыкала она, распушив белый хвост, - но я тебя буду ждать.
Он поцеловал ее на прощание и сказал:
- До вечера.
- До вечера, - мяукнула она и закрыла дверь.
Потом она отправилась на кухню, домыла посуду после завтрака, поиграла немного пробкой от бутылки с минеральной водой, посидела на балконе, следя за голубями. Вернувшись в комнату, она включила телевизор, потянулась и свернулась на диване калачиком.