Такого вопроса она никак не ожидала, поэтому смятение перешло в страх. Она широко раскрыла глаза и стала всматриваться в лицо этого странного человека. Что-то было знакомое во взгляде, в улыбке, но она точно знала, что никогда никаких любовных отношений с ним не было.
- Я не помню вас, - с робостью сказала Ольга Петровна, боясь обидеть мужчину неловким словом.
– Может быть, мы с вами отдыхали вместе в Анапе? Десять лет назад? Подскажите, пожалуйста, а то я чувствую себя просто старой склерозницей.
- Ольга Петровна, давайте приготовим ужин и тогда поговорим. Я и правда проголодался.
Они пошли на кухню. Ольга Петровна шла на ватных ногах и думала только о том, как бы не упасть от неожиданно охватившего её страха.
Включила кофеварку, быстро порезала булку, сыр и колбасу, а Виктор ловко намазал бутерброды маслом и красиво разложил их на тарелке. Он смотрел на её удивленное и испуганное лицо с усмешкой, но больше ничего не говорил.
Ольга Петровна открыла холодильник, достала бутылку «Дипломата», из буфета взяла две хрустальные рюмочки, но, взглянув на лицо неожиданного знакомца, взяла стопки побольше. На всякий случай. Всё поставили на красивый жостовский поднос, подарок бывшего мужа на пятидесятилетие, и Виктор отнес закуску на маленький журнальный столик в комнате.
Первым делом, конечно, разлили водку. Ольга Петровна плеснула себе сока и предложила гостю, но Виктор отказался. Она хотела только пригубить, но водка сама скакнула в горло полным глотком и проскользнула в желудок неожиданной теплой волной. Стало немного легче, испуг отошел, и ему на смену появилось любопытство.
- Я слушаю вас. Интересное начало моей авантюры. Я ведь на дело пошла из-за денег. Вы сами видите, что я новичок, поэтому не знаю, как надо правильно себя вести. А вы почему? Нравятся разные женщины? Любите приключения? Или тоже случайно?
- Ольга Петровна, неужели вы и в самом деле меня не узнаёте? Я понимаю, что прошло двадцать пять лет, и я изменился, но, говорят, лицо сохраняет свои черты до старости, меняются только формы и появляются морщины. Ну! Смотрите на меня!
Он состроил гримасу, которую обычно делают дети, когда дразнят друг друга.
Ой! Не может быть! Ольга Петровна хотела закричать, но удержалась и спросила почти шепотом: «Алеша Петровский?! Ты? Да, теперь вижу, что это ты. Господи, столько лет прошло. Ну и встреча! Ужас!»
Она закрыла щеки руками и хотела даже заплакать от стыда, но вместо этого схватила стопку с водкой и быстро сделала еще один большой глоток. Опять он рухнул в живот сильной теплой волной, она глубоко вздохнула и посмотрела в глаза …. нет не Виктору, а Алеше.
Да, двадцать пять лет назад она работала в школе, преподавала химию в десятом классе, и Алеша был самым её любимым учеником. Он ловко щелкал формулы, удачно проводил лабораторные опыты, много читал специальной литературы и старался почаще заглядывать к ней в химический кабинет. Они вели интересные разговоры и о химии, и о науке вообще, о том, как обычные люди становятся учеными, как происходят открытия, кто такие гении, о жизни и еще о тысяче разных историй, в том числе о самой Ольге Петровне. Ей тогда было тридцать лет, она только-только вышла замуж и была очень горда собой, своим удачным замужеством и тем, что она такая замечательная учительница.
Ей и в голову не приходила, что Алеша влюблен в неё. Разница в тринадцать лет казалась ей огромной, она воспринимала его только как ученика, взрослого ребенка и совершенно не обращала внимания на блеск в глазах и пылающие щеки, когда они проводили вместе опыты, и он нечаянно касался её руки.
Завуч обратила её внимание на подозрительно сильное увлечение химией симпатичного десятиклассника. Ольга Петровна испугалась сплетен и ненужных выводов директрисы и деликатно свела встречи с Алешей только к классным опытам и общению уже не наедине, а в присутствии свидетелей, других любителей соединения серы с кислотой.
Вначале Алеша вроде переживал, потом успокоился и уже к окончанию школы только издали смотрел на неё влюбленными глазами, но не пытался увлечь учительницу интересными химическими опытами. Скорей всего, ему доставалось от школьных друзей. Ведь все всегда всё видят, а жестокость детей давно известна. Какое это удовольствие задразнить человека и, видя его страдания, еще и усилить нападки. Однако у Алеши всегда был независимый характер. К тому же он был высоким, мужественным парнем, так что до рукопашной не дошло. Он просто не обращал внимания на тявканье и подколки. Ребята и отстали.
На выпускном вечере он осмелился пригласить её на вальс. Неожиданно сильно прижал её к себе и так крепко держал и уверенно вел, что она подчинилась и даже почувствовала какое-то странное волнение. Она не посмела поднять глаза и посмотреть на него, что-то невнятно пробормотала и ушла от греха подальше домой. С тех пор они не виделись.
И теперь вот такая ситуация. Господи, зачем она решилась на эту ужасную авантюру! Что он о ней подумает! Как стыдно! Как противно и стыдно!
Алексей наклонил голову, провел рукой сзади по шее и с усилием произнес:
- А я ведь любил вас. Очень сильно. Я мечтал, что вы разведетесь с мужем, мы поженимся и будем жить до самой старости счастливо и красиво. Еще лет пять я следил за вами, приходил к вашему дому, видел, как вы гуляете с дочкой. Хотел подойти, но понимал, что получу отказ, поэтому просто любовался вами и безуспешно пытался вас разлюбить. Это была какая-то мучительная болезнь. Она не проходила, какими бы лекарствами я не пробовал её вылечить. Я женился, потом развелся, потом опять женился и снова развелся. Все эти женщины совершенно не были похожи на вас. Я любил ваш легкий характер, ваше остроумие, вашу ироничность и оптимизм, ваши необыкновенные глубокие синие глаза, улыбку, когда вы так смешно морщили нос, ваши руки, нежные пальцы. И у никого другого этого не было. Ни у кого.
Постепенно боль утихла. Я не стал химиком, но во мне открылся талант художника, и я теперь пишу картины. Не скажу, что я богат, но на еду и путешествия хватает. А один портрет, который я нарисовал по памяти, даже взяли в один берлинский музей. Я ездил туда за гонораром и так жалел, что вы не поехали со мной. Ведь тогда все могли бы увидеть, что оригинал намного лучше портрета.
С возрастом понимаешь, что мысли материальны. Я так долго мечтал обнять вас, почувствовать нежность вашей кожи, поцеловать затылок, шею, плечи… Я представлял себе, как вначале робко, а потом страстно вы отвечаете мне. И как моя любовь перетекает в вас, и вы тоже начинаете меня любить.
Вот видите, мечты исполняются. Не всегда так, как нам хочется, но это уже издержки небесной канцелярии, которая рассматривает наши желания...
Ольга Петровна слушала его то, что называется, затаив дыхание. Всё, что он говорил было так приятно для женского сердца, но его напор пугал её. Она и помнить не помнила про мальчика из десятого класса. Мало ли кто был в неё влюблен. Она в юности была настоящая красотка, так что воздыхателей было много. Разве всех упомнишь?!
Он опять налил себе и ей водки и быстро выпил свою стопку. Бутерброды лежали красивой горкой, он к ним даже не притронулся. Потер щеки рукой, закрыл глаза, потом открыл их и посмотрел на неё прямо и жестко.
Ольга Петровна взяла стопку, но не смогла выпить, а только помочила губы. Всё, что сказал ей Алексей придавило её. Она не знала, что говорить и как себя вести. Легкости не получилось. Вот что значит: не садись не в свои сани! Если ты по жизни не путана, то и не жди, что обычная для таких женщин бездумность, будет и тебе не в тягость. Не получится, моя дорогая! Обязательно случится что-то такое, за что будет потом стыдно и денег никаких не захочется!
Алексей протянул руку, погладил её по плечу, притянул к себе и начал целовать. Но она сидела, как оглушенная. Просто, как ватная кукла.
Он взглянул на её лицо, и увидел, что она плачет.
- Хорошо, - сказал он, - я вижу, что мои признания для сегодняшней встречи слишком внезапные и тяжелые. Вы не готовы. Ничего, я подожду. Ведь столько лет ждал. Я – терпеливый.
Он встал, поцеловал её в затылок и пошел в коридор. Через минуту щелкнул замок и дверь закрылась.
Ольга Петровна заплакала навзрыд. И, наверное, плакала бы еще долго, но решила, что полная стопка водки успокоит её. Выпила, занюхала, как это принято, кусочком хлеба и через десять минут уже спала на диване в своем роскошном парадно-выходном костюме и туфлях.
Утром, когда она пошла на кухню сварить себе кофе и подумать обо всей этой истории, то увидела на столе двести долларов. Двойной гонорар за «интимные услуги»……