Смеркалось.
(Да, вот такое банальное начало. Впрочем, есть нормальный еще вариант. Он ниже.)
Сморкалось.
(Собственно, это второй вариант начала.)
Пафнутий Львович шел по узкой осенней тропинке, сплошь усеянной желтыми листьями с окрестных лиственниц. Пафнутий Львович не походил на обычного русского человека, потому что он был с огромной кудрявой бородой, и именно в этой бороде он в интересующий нас момент ковырялся и что-то вычесывал вилкой.
Возможно, вы спросите, зачем ему вилка на осенней тропинке, сплошь усыпанной желтыми листьями с хвойных деревьев, я отвечу: чтоб чесать бороду. Замечу, кстати, вполне справедливо, что вилкой чесать бороду куда как эффективней и удобней, нежели делать это руками.
Пафнутий Львович шел медленно и размеренно, заботливо разглядывая свои кружевные кальсоны. Они были подарены ему его любезной женушкой, графиней Еленой Михайловной Алексеевой. Они смешно скукоживались на жопе, и от этого Пафнутию Львовичу становилось так приятно и легко, что ему даже не требовалось слушать Штрауса на портативном граммофоне.
- В жопу Штрауса, - игриво думал Пафнутий Львович, ощущая складки кальсон на жопе.
- В жопу Львовича, - в ответ думал Штраус, ехидно морща брови и крутясь в могиле.
Лишь только одной жопе было плевать на их разговоры и мысли, ибо она была озадачена лишь одним – где бы ей сесть. Сигнал сей посылался в мозг, который указывал ногам Пафнутия Львовича, куда ему идтить.
Пафнутий Львович слишком долго ходил сегодня, он даже не смог пойти на службу – так он был увлечен хождением по осенней тропинке, сплошь усыпанной желтыми листьями с хвойных лиственниц.
Поэтому ему было необходимо сморщить попу, выражаясь игриво, как и любил изъясняться сам наш герой.
Тропинка все никак не кончалась, и Пафнутий Львович сразу понял, в чем дело – она же была сплошь усыпана листьями, но потом он рассудил, что то не может быть причиной бесконечности тропинки, и потом он понял, что на самом деле это из-за того, что доходя до конца тропы, он поворачивался и шел обратно. И наш герой понял, что никакого дежа-вю тут нету.
- В жопу дежа-вю, - засмеялся Пафнутий Львович.
- В жопу Пафнутия, - обиделась дежа-вю.
Жопа хотела присесть.
- В жопу присесть, - мудро произнес ПЛ.
Жопа жалобно заскулила.
- О-кэ, - сжалился над жопой Львутий Пафнович, и погладил жопу по голове. Жопа ответила игривым урчанием.
И направился Паф\Льво (нутий\вич) вглубь тропинки.
Там стояла скамейка.
Когда жопа соприкоснулась с сидением скамейки, Пафнутий Львович понял, что кальсоны перестали кукситься на жопе, и поэтому он воткнул в уши наушники и включил пластинку Штрауса. Штраус играл на стиральной доске, извлекая из нее звуки, напоминающие терменвокс.
- В жопу терменвокс, - пошутил Пафнутий Львович.
Терменвокс промолчал. Он был мертвый.
На углу влюбленная пара сдавала бутылки из-под кефира, но никто их не принимал, потому что людям не всрались эти бутылки, и они злобно шипели.
- В жопу бутылки.
Пафнутий Львович долго сидел на скамейке, и вдруг поник головой.
- В жопу все.
И умер.
Штраус ехидно ухмыльнулся.
И выпил бутылку кефира.
А в глубине леса все так же вскрикивал дровосек, любимый медведями.