Что делать, если в тебе бушуют чувства, а тебя жестоко, но справедливо обломили? И не просто обломили, а ровным, спокойным голосом логически обосновали, почему именно мы не можем быть вместе? Все наивно-сопливые юношеские мечты разбились, как бутылка молока об асфальт.
Нокдаун – вещь, безусловно, неприятная, но не смертельная. Жить-то как-то надо, и пришлось учиться жить заново, с этой терзающей сердце болью. Что делать, когда любимой (но не любящей) женщины нет рядом, а она так нужна? Оставалось только мысленно разговаривать с её образом, придуманным мной же. Долгие годы, при невзгодах и удачах её незримый образ был всегда со мной, как добрый попутчик.
Наивный мальчик умер, превратившись в жёсткого, прагматичного мужчину. И всё – благодаря той, которая сделала его таким, ничего не сделав. Не испортив мне жизнь, не лишив меня девственности и не став моей подругой.
С тех пор мы больше не виделись. Она закончила универ и вышла замуж, я на пятом курсе юрфака одел милицейские погоны, потом дважды женился и дважды развёлся, и наконец, меня занесло на Кавказ. Здесь, шарясь душным летним вечером по «Одноклассникам», я, не веря своим глазам, совершенно случайно вышел на её страничку, и обомлел. На меня смотрела всё та же озорная девчонка, только постаревшая на 22 года. Те же глаза, та же задорная улыбка – ничего не изменилось. Непослушными пальцами я набрал сообщение, где лаконично представился, и она добавила меня в свои друзья.
Разговор с живой женщиной поначалу не клеился: пара дежурных фраз о том-сём. Оказалось, что она довольно-таки давно разведена, дети взрослые.
- Для меня ты осталась всё той же озорной барышней, нарисовавшей пару интегралов в моей тетрадке по алгебре.
- Неужели ты только об интегралах помнишь? А я ещё помню тот старый парк…
И я решился:
- я помню всё. Просто всё. Ты не представляешь, какую роль ты когда-то сыграла в моей жизни, как заставила меня стать тем, кто я есть сейчас.
Потом последовал номер её мобильного и я полтора часа рассказывал ей, что благодарен за школу жизни, и что люблю её до сих пор. Эмоционально и напористо, совсем не так, как когда-то она говорила мне. Сказать, что барышня была ошарашена – это ничего не сказать.
Я любил её 22 долгих года. Тайно и платонически, никому не показывая маленький красный уголёк своей любви, тлеющий в отдалённом уголке сознания. Молился о её здоровье и о здоровье её детей. Она об этом совсем ничего не знала.
Я смотрел на жёлто-коричневую страницу сайта. Палец поглаживал клавишу мыши, не решаясь отправить сообщение: «Когда и где мы встретимся, любовь моя затаённая?»
Я знал, что рано или поздно мы встретимся, но сейчас меня пугало будущее, которого никто из нас не знал. И подсознательно чувствовал, что неспроста у неё на уголках глаз появилась скорбная стрелка вниз.
Уголёк был уже готов разгореться до масштабов пожара.