Юрий Овтин
Бриллиант из Агры
Рассказ
…История эта приключилась в далекие советские времена…
На заводе, где я работал начальником цеха, мне, как руководителю передового коллектива, выпала счастливая карта – туристическая путевка на три недели в далекие экзотические страны: Индию и Шри-Ланка…
Это сейчас в такую поездку просто отправиться. Имей только в кармане доллары. А тогда... Производственная характеристика-рекомендация утверждалась на заседаниях завкома и парткома, в состав которых входили люди, ревниво относившиеся к подобным счастливцам. Затем – сито отраслевого обкома профсоюза и отдела зарубежного туризма облсовпрофа и – апофеоз этого изнурительного марафона – выездная комиссия обкома партии, куда входили представители органов, знавших о кандидате в путешественники больше, чем он сам. Ну, тут, конечно, чтобы и родственников за границей у тебя, не дай бог, не было и чтобы в роду в порядке все обстояло, по крайней мере до пятого колена.
А если в такую группу попадал, как тогда говорили, «человек с пятой графой»...
Поэтому я, имевший к тому времени уже значительный опыт подобных вояжей и хорошо знавший «кухню» оформления, сильно удивился, познакомившись на инструктаже с одним из будущих попутчиков – молодым инженером из крупного конструкторского бюро, что находится в самом центре Молдаванки – Фимой, с пиратской фамилией Флинт. Волею судьбы нам пришлось в течение трех недель делить гостиничные номера в этом путешествии втроем – вместе с профессором политехнического института, свободно владевшим английским языком – Виктором Викторовичем Константаки.
Конечно, будучи людьми сведущими, мы все везли в своих баулах коробки с цветными карандашами, куски пахучего земляничного мыла и флаконы одеколона «Кармен», электрокипятильники, механические часы, утюги и другие промышленные товары, пользовавшиеся спросом в бывших английских колониях. Но и на этом фоне Фима выглядел человеком более чем бывалым. Он вез два дорогих фотоаппарата, якобы для черно-белой и цветной съемки, кинокамеру, морской бинокль и штук шесть электробритв с модными тогда плавающими ножами, – их он, имея общительный характер, раздал на время своим попутчикам, бреющимся безопасными бритвами. Короче говоря, Фима вез с собой гораздо больше, чем тот джентльменский набор, с которым каждый уважающий себя одессит ездил в якобы туристическую поездку, а на самом деле – торговать на толкучке у порта в Пирее или на Восточном базаре в Стамбуле.
Фиме мы с Виктором Викторовичем понравились сразу и он поделился с нами своей суперзадачей – купить в Индии бриллиант.
– Драгоценные камни в Индии сравнительно недороги, – просвещал нас Фима. – И, если такой камень дома оправить в золото, то за перстень у знающих людей можно взять большие деньги. Правда, при покупке надо быть предельно осторожным, так как все индийские торговцы драгоценностями отпетые мошенники.
Для того, чтобы не попасть впросак, Фима вез с собой редкое иллюстрированное издание с подробным описанием драгоценных камней, а также большую лупу с толстым увеличительным стеклом.
С его подачи самым употребимым словом в нашей группе стало английское Jewel – драгоценность.
Оказавшись в Дели, в Красном форте, с его многочисленными торговыми рядами, вся наша группа окунулась в азартный процесс приобретения драгоценностей. В центре всеобщего внимания был Фима. Со своей неизменной лупой, часто заглядывая в справочник, он давал консультации направо и налево при покупке бирюзы и сердолика, агатов и топазов, «тигриного» и «кошачьего глаза», «лунного камня» и сапфира, рубинов и аметистов.
Вместе со всей группой я также оказался втянутым в эту меркантильную вакханалию. С помощью профессора-переводчика и Фимы-консультанта я купил колечко из так называемого белого золота с тремя, расположенными по диагонали, сапфирами.
Не было в группе человека, который не обогатился бы колечком, браслетом или ожерельем. Только двое удерживались пока от покупок: посмеивающийся Виктор Викторович, мечтавший приобрести приличную статуэтку Будды, и Фима, сберегавший ресурсы для Агры, где, по его словам, можно было купить то, что он хотел.
В Агру мы прилетели рано утром и прямо из аэропорта поехали на экскурсию в Тадж-Махал. После осмотра достопримечательностей, пойдя навстречу многочисленным пожеланиям, нас повезли в ту часть города, где торгуют драгоценными камнями.
Туристы шумной толпой заполонили ювелирные лавочки, оживленно обсуждая представшие перед их взором сокровища.
Мое внимание привлек перстень с крупным овальным камнем мутной, серовато-белой окраски. Поворачивая его на свету, я любовался, как в нем вспыхивали золотистые звездочки.
– Звездный камень, – со знанием дела сказал подошедший Фима. – Интересно, сколько стоит?
И он, жутко мешая одесский сленг с английскими словами, соорудил этот вопрос, как Вавилонскую башню, перед владельцем магазина. Тот, однако, все понял и написал на листке цифру.
Фима присвистнул, боязливо оглянулся и показал на висевший у меня через плечо «Зенит»:
– Ченч?
Тот отрицательно покачал головой и изобразил на пальцах, что отдаст этот перстень за три таких фотоаппарата.
– Что, мужики, обсуждаем? – неожиданно вырос рядом неприметный внешне член нашей группы Сергей Иванович, которого за его неуемное любопытство Фима считал контриком.
– Да вот, думаем, как купить все это, – засмеялся Фима и жестом окинул прилавок. А затем тихо зашептал мне на ухо:
– Вот сука, кругом свое рыло сует, шагу не дает ступить! Надо что-то придумать. Ведь завтра в девять утра улетаем в Бомбей...
А придумал Фима следующее. Пока мы топтались, он договорился, что завтра, специально для нас, лавку откроют в шесть часов утра.
Тот, кто бывал в Агре, знает, что многоэтажная модерная гостиница, где размешают иностранных туристов, расположена на самой окраине города, километрах в пяти от интересующих многих магазинов.
– Ничего страшного. Встанем пораньше и прогулочным шагом дойдем минут за сорок вместо утренней зарядки. Зато без толпы, в спокойной обстановке выменяем себе все, что надо, – уговорил нас с профессором Фима.
...На этих широтах солнце встает рано. В четыре утра Фима был уже на ногах. Он растормошил меня и профессора и в пять мы осторожно вышли из гостиницы, направляясь по нужному маршруту.
– Хлопцы! Куда это вы ни свет ни заря? – вдруг услышали мы сзади голос Сергея Ивановича.
– Вот б...ский контрик! – в сердцах ругнулся Фима. – Испортил все дело.
– Да так, решили немного прогуляться перед завтраком, – ответил я Сергею Ивановичу. – Жаль, всего один день в этом городе.
– И я с вами, за компанию, – тоном, не терпящим возражений, сказал, присоединяясь к нам, Сергей Иванович.
Мы молча ускорили шаг.
...Хозяин, гостеприимно улыбаясь, уже ждал нас на пороге магазина. Мы для приличия потолкались у витрины.
– Вот что, мужики, вы тут осмотритесь, а мне нужно потолковать с этим индусом, – Фима увлек хозяина в подсобку и захлопнул дверь перед самым носом Сергея Ивановича.
Вышли они оттуда, взмыленные, где-то через час. После этого Фима еще какое-то время объяснялся с Сергеем Ивановичем, не скрывавшим своего неудовольствия.
Обратно в гостиницу, чтобы успеть к отходу автобуса, пришлось бежать. Сорокаградусная жара и дефицит времени делали бег отнюдь не оздоровительным. Положение ко всему было еще и комичным – рядом с нами, обливающимися потом, весело катил свою тележку рикша.
– Русский, садись! Всего две пачки сигарет! – как заправский полиглот кричал он, искренне недоумевая, почему мы категорически отказываемся.
Откуда ему было знать, что советский человек не мог себе этого позволить – не имел права унизить достоинство пролетария дружественной страны.
С острой болью в правом боку, еле передвигая ноги, я проклинал про себя этот нелепый запрет, особо подчеркивавшийся на инструктаже, из-за чего в глазах того же пролетария мы выглядели мало что полными идиотами, да к тому ж еще и прижимистыми скрягами, не дававшими возможности ему хоть немного заработать. Проклинал и увязавшегося с нами Сергея Ивановича, из-за которого этот запрет я боялся нарушить.
К автобусу, под неодобрительными взглядами всей нашей группы, мы добрались в двадцать минут девятого...
* * *
Три недели этого необыкновенного путешествия, до предела наполненные впечатлениями, пролетели, как одно мгновение. В памяти отпечатались неповторимые памятники индусско-мусульманского зодчества – башня Кутаб-Минар с великолепными надписями из Корана, знаменитая нержавеющая стальная колонна, происхождение которой и по сей день остается неразгаданным, великолепие мавзолея Тадж-Махал, бомбейская набережная «Ожерелье королевы», величественные «Ворота Индии», старинный храм, вырубленный в скале на острове Элефант. Запомнились священные коровы, спокойно расхаживающие по автомобильным дорогам, отдых на курорте Махабилипурам, выступления индийских танцовщиц и посещение школы йогов – но это уже сюжеты других рассказов. Буйная природа острова Цейлон, огромный ботанический сад с пилоноподобной аллеей королевских пальм и оранжереями орхидей, железные деревья, посаженные в разное время нашими соотечественниками – царем Николаем II и космонавтом Юрием Гагариным, прекрасный зоопарк экзотических животных, цирк слонов, купание в Индийском океане...
Все это промелькнуло как необыкновенный цветной сон.
И вот мы в аэропорту Бандаранаике в Коломбо, готовимся к отлету на Родину. Пройдены пограничный и таможенный досмотры. Самолет вылетает через час. Мы лениво бродим по залу аэропорта, рассматривая товары в расположенных здесь многочисленных магазинчиках.
Женщина из нашей группы, одна из самых активных покупательниц драгоценностей, просит Виктора Викторовича спросить по-английски хозяина ювелирного магазина, что представляют собой ее покупки, в особенности перстень с двумя рядами, по шесть камней в каждом, рубинов и аметистов.
Ювелир с вежливой улыбкой осматривает перстень и произносит приговор:
– Цветное стекло.
Женщина онемевает. Виктор Викторович хохочет и предлагает мне оценить мои приобретения. После поверхностного осмотра три белых сапфира оказываются осколками обыкновенного горного хрусталя. И начинается...
Все наши туристы хотят узнать, что же на самом деле им всучили индийские торговцы.
Владелец магазина драгоценностей, возвращая очередную покупку незадачливому владельцу, без устали повторяет одно и то же слово: Imitation – подделка.
На глазах у многих женщин слезы. Мне никогда не доводилось видеть такого большого количества одураченных одесситов.
Профессор, единственный человек, не купивший ни единого камешка, смотрит на нас всех снисходительно, как на детей.
Когда около магазинчика драгоценностей не остается ни одного человека, к нам тихо подходит Фима и просит Виктора Викторовича показать и приобретенный им в Агре бриллиант, стоимостью в пять тысяч рупий – за который он выложил все с такими сложностями провезенные товары.
Оценщик внимательно осматривает камень, затем показывает его помогающей ему тут же жене. Они обмениваются мнениями и выносят вердикт – это прекрасно обработанный белый сапфир.
Фима бледнеет и спрашивает о приблизительной стоимости камня.
– Не более двухсот рупий, – пренебрежительно отвечает владелец магазина...
...За все одиннадцать часов перелета из Коломбо в Москву мертвенно-бледный Фима не проронил ни слова, а по прибытии в Одессу в его курчавой, черной как смоль шевелюре я заметил несколько седых волосков...
* * *
За все эти годы я ни разу не видел Фиму Флинта, и тем приятней была неожиданная встреча с ним, на теплоходе, шедшем из Одессы в Стамбул, – не изменивший своих повадок Фима собирался скупить всю джинсу и кожу Восточного базара.
Мы разговорились и я спросил Фиму о судьбе того злополучного фальшивого бриллианта.
– Горевал я недолго, – рассказал Фима. – Пошел за советом к своему двоюродному дядьке, работавшему в «Рембыттехнике» по ремонту бижутерии. Дядька долго рассматривал камень, а затем сказал:
– А ты знаешь, Фима, я таки наверное смогу тебе помочь, только надо будет раскошелиться еще на пару «штук», чтобы сделать для этого камня приличную золотую оправу.
Фима договорился с приятелями на «ювелирке», и вскоре камень заиграл всеми своими гранями в золотом обрамлении, как настоящий бриллиант.
Тот же Фимин дядька, пользуясь случаем, реализовал перстень зажиточной супружеской паре, навсегда уезжавшей из Одессы в Израиль.
Сколько наварил на этом дядька, Фима не знает, сам он остался вполне довольным полученными от него пятнадцатью тысячами. Так что одессит при любых обстоятельствах остается одесситом.
Поэтому беру на себя смелость предположить, что одесситами останутся и те супруги, которые навсегда уехали с Фиминым бриллиантом в Израиль...
1977г.