С рождением маленького Алишки в жизни Марины все повторилось точно так же, как это было двадцать лет назад с его мамой. Днем и даже ночью ребенок неразлучно был с ней. Его молодые родители учились, работали, а в свободное время, с радостью переложив все свои заботы и уход за малышом на добрую «бусинку» (так ласково - «бабусик», «бусик», «бусинка» Камилла называла Марину), убегали в кино, в кафе, на дискотеку.
Марина инстинктивно нагнулась к плачущему правнуку, что¬бы взять его на руки. И вдруг неожиданно прямо перед собой увидела подоспевшую к ним разъяренную Свету.
-Нет уж, милая, ты свой выбор сделала, - ледяным тоном сказала она, отнимая у матери плачущего ребенка. - Теперь для тебя нет ни дочери, ни внучки, ни правну¬ка... Никого у тебя теперь нет...
-Мама, мама! Что ты говоришь? Не слу¬шай ее, бусинка! - просила Марину до слез расстроенная Камилла.
-Молчи, глупая! - властно приказа¬ла дочери Света. – Не смей ее жалеть! Твоя бабушка никого из нас не пожалела. Не подумала обо мне, у которой уже несколько лет не хватает времени и сил всерьез взяться за докторскую. О тебе, студентке, не подумала и о твоем малыше, о том, что вы с Маратом учитесь и пока без нее не обойдетесь. Она всех нас оставить решила из-за блажи и неприличной прихоти. Да и не в этом дело, поймите же вы, - видя по лицам мужа и дочери их несогласие, добавила Света: - разве можно в ее возрасте все забыть и в омут с головой бросаться? Можно ли семью свою предать из-за мужика, господи про¬сти! Даже сказать стыдно, какой это позор! А вы не подумали, может быть, бабулин жени¬шок на дачку нашу польстился, пенсионеру она пришлась бы очень кстати.
Света минуту помолчала в ожидании того, что спровоцированная ее словами Марина ответит. Ждала, что мать возмутится или, наоборот, согласится с обвинениями, покается в своих совсем не благих намерениях. Ждала, что после убедительных обвинений дочери Марина попросит у семьи прощения, но мать молчала.
Сделав небольшую передышку, Светлана продолжила суд с новым воодушевлением:
- Только о себе и подумала, неблагодарная! Плохо тебе все эти годы с нами было? Обижали мы тебя? Или в дом престарелых сдать собирались, как некоторые своих родителей?
Марина Алексеевна упорно молчала, хотя могла бы ответить дочери на все ее вопросы. Но стоило ли ей сейчас вспоминать, сколько было за эти годы несправедливых поступков, обид¬ных слов, невнимания со стороны дочери. Но Марина никогда ей об этом не говорила, а лишь молча проглатывала очередную обиду и всегда в душе пыталась простить Светлану.
Вопреки предположениям дочери Марина вовсе и не собиралась сбрасывать со своих усталых плеч все свои пре¬жние заботы и хлопоты, не собиралась создавать родным не¬удобства. Просто впервые в жизни любила и была люби¬ма. А виновата была лишь в том, что все это в ее жизни случилось так по¬здно...
"Неблагодарная» - это слово врезалось в сердце Марины острым ножом. Как ни странно, так назвала ее дочь, которой Марина отдала всю свою жизнь без остатка, ради которой прошла за прожитые ею годы не семь, а семь¬десят семь кругов ада. Ничего для нее, Марины, не изменилось и сейчас. Она по-прежнему готова была отдать жизнь ради дочери и внучки, ради маленького Алишки, за их счастье и благополучие.
Марине Алексеевне на миг показалось, что она смотрит немое кино, в котором яростно возмущается Светка, а рядом в расстроенных чувствах, опустив голову, стоит ее муж. Неподалеку от них, обняв своего испуганного малыша, ничего не понимающего, но встревоженного необычной обстановкой в доме, стоит заплаканная Камилла и по-пре-жнему с сочувствием смотрит на нее, свою бабушку. Она до сих пор не может поверить в сказанное матерью. Ее «бусинка» - и вдруг - замужество... Бред какой-то!
...Говорят, что перед смертью человек обычно видит свою прожитую жизнь как на киноленте, - в отдельных ее кадрах, важных событиях, отра¬жающих этапы судьбы.
- Может быть, я умираю? - с грустью подумала Марина, неожиданно для себя увидев всплывающие один за другим кадры из своего прошлого. А потом с головой ушла в свои долгие воспоминания.
...Марине было всего двенадцать лет, когда умерла ее мама.
Жила она тогда с родителями и братом в небольшой станице Краснодарского края. Марина хорошо помнила тот скорбный день: себя, дро¬жащую и опухшую от слез, младшего брата - восьмилетнего Петю, который в страхе сжимал дрожащую руку старшей сестры.
Люди, собравшиеся в их доме, плакали, тихо говорили друг с другом и сочувственно смотрели на осиротевших детей.
-На кого же ты, Нина, детей своих оставила? - причита¬ли у гроба соседки, - пропадут ведь совсем. Алексей теперь точно сопьется. И без того всю жизнь с бутылкой провел, а тут горе такое! Как будет теперь эта семья без мамки своей с хозяйством справляться, пропитание себе добывать?
После смерти мамы отец действительно запил по-черно¬му, и маленькая Марина каждый вечер искала его по селу, а потом, страдая от стыда и унижения, тащила пьяного отца на своих худеньких плечах до-мой. Маленький Петруша, в сложившейся ситуации целиком и полностью зависевший от старшей сестры, требовал ее постоянного внимания и заботы, и двенадцатилетняя Марина быстро повзрос¬лела, научилась делать все, чего до сих пор не умела: она купала брата, стирала его одежду, убирала и готовила. Дети получали небольшую сиротскую пенсию, но неработающий отец пропивал эти единственные деньги семьи. А потому не всегда в доме было что-нибудь из продуктов.
Марина в свои двенадцать лет изо всех сил старалась успеть все - оставив Петрушу у соседки, она шла в школу, а оттуда бегом возвращалась домой, где ждали ее совсем недетские заботы и хлопоты. Соседи жалели трудолюбивую девочку и помогали ей по хозяйству - ведь теперь вся надежда этой горемычной семьи была только на кур, двух коз и небольшой огород - все это во многом выручало Марину, часто остающуюся совсем без денег.
Девочка никогда не упрекала отца, ее детское, но удивительно чуткое серд¬це понимало: не услышит он сейчас ее обид, упреков и жа¬лоб, сколько ему ни говори. А значит, не стоит ей, Марине оби¬жать родного человека. Не по годам рассудительная, она, казалось, умела понимать всех, а своего слабохарактерного отца жалела особенно: он и раньше любил выпить, а после смерти жены сломался совсем. И пил, заливая водкой свое вдовство, съедающее его изнут¬ри горе, страдал от тоски и потери как раненый зверь.
Каждое утро повторялось одно и то же: отец на чем свет стоит ругал себя, в раскаянии готов был ползать перед детьми на коленях, но к вечеру опять напивался до того, что самостоятельно не мог найти дорогу домой. Соседи не раз пробовали говорить с пропадающим на их глазах Алексеем, но все было безрезультатно.
Однажды утром Алексей вдруг осознал всю глубину боли и страданий, которые он ежедневно причинял своей еще не взрослой доч-ери. Накануне он снова напился, а наутро, как всегда в таких случаях, ничего не помнил. Алексей хорошо знал, что означают эти провалы в памяти, и потому виновато прятал глаза.
Марина, как и раньше, не упрекала отца, не рассказывала ему о его вче¬рашних «подвигах». Она молча накрыла на стол и незаметно вышла в другую комна¬ту. Алексей, войдя туда спустя несколько минут, застал дочь в слезах. Вернее, увидел ее худенькие плечи, вздрагивающие от сдерживаемых рыданий. Марина стояла у окна спиной к отцу и, не замечая его, молча наблюдавшего за ней, тихо плакала.
-Ты чего, Мариша? Кто тебя обидел? – обеспокоенно спро¬сил Алексей, даже не подозревая о причине слез дочери.
Он подошел к ней ближе, повернул голову дочери к себе. И словно впервые за последнее время увидел Марину. Увидел ее выцветшее, заштопанное еще покойной матерью ситцевое платьице, стоптанные босоножки, ста¬рый сломанный гребешок из слоновой кости, оставшийся у нее от мамы. В глазах девочки было столько невыносимой боли и недетской печали, что он вдруг неожиданно для себя все осознал и понял. А потому и не выдержал, словно растаяло в нем в этот момент что-то давно заледеневшее: скупые мужские слезы полились по отекшему, небритому лицу. Алексей опустился перед дочерью на колени:
-Мариша, Мариночка, прости меня, моя маленькая, прости... Я ви-новат перед тобой, перед вами, - говорил он девочке. А та и не думала сердиться на него. Она обняла отца, прижала к груди его голову и стала ласково гла¬дить своими шершавыми, не по- детски натруженными руками:
-Ну что ты, папа, не надо. Встань, пожалуйста. Петька зайдет - увидит, что ты плачешь, рас¬строится. Он ведь у нас еще маленький...
Младший брат был для Марины особой любовью, и потому все в своей жизни она сверяла в соответствии - как это отразится на Петруше, полезно ли ему это или вредно. Потому и сейчас в разговоре с отцом она привела самый важный, как ей казалось, аргумент - сказала, что отец должен успокоиться ради спокойствия маленького Пети.
С трудом сдерживая слезы, отец обнял Марину и сдавленно прохрипел:
-Мариша, доченька моя, обещаю, ты никогда больше не увидишь меня пьяным, поверь, так и будет. Работать пойду, сегодня же, меня в колхоз зовут, все я для вас с Петром сделаю.
Отец сдержал свое слово: к спиртному он больше не прикоснулся. Он стал работать, в их доме появились и продукты, и обновки для Мари-ны с братом. Алексей, не старый еще мужчина, оставив пьянку, очень изменился внешне – стал привлекательным, даже красивым. Сельские молодухи и вдовы, с интересом поглядывая в сторону Алексея, пытались наперегонки понравиться овдовевшему мужчине и любым путем завоевать его.
-А давай мы твоего папку женим, - сказала как-то невзначай их ближайшая соседка Лиза. Она часто помогала Марине по хозяйству, была в курсе всех событий неполной соседской семьи и теперь от души радовалась переменам в ней. Наконец-то настрадавшейся Маринке стало легче: отец ее взялся за ум, все заботы о детях, как и положено, на свои плечи взвалил. Только ведь сосед совсем еще молодой, ему жена нужна, а сиротам - мать. Не век же Алексею вдовцом ходить, а его детям не знать материнского тепла и ласки? Лиза понимала: не каждая женщина способна заменить сиротам мать, но надеялась на лучшее для своего соседа. В их станице добрых и сердечных женщин много, и Алексей при желании легко подберет себе такую. А вот мужиков порядочных и непьющих по пальцам можно пересчитать. С недавних пор к таким завидным сельским женихам можно было отнести и Алексея, он изменился до неузнаваемости, и это заметили все.
Слова соседки о возможной женитьбе отца словно ножом ударили Марину в самое сердце - до этого ей и в голову такая мысль не приходила.
-А что? - не унималась в своих стараниях устроить жизнь соседской семьи Лиза.– Алексей мужик видный, положительный, уже и пить бросил. А вокруг - пьянь да рвань... За твоего отца, девочка, любая пойдет, только пальцем поманит. Только подумать нам с тобой надо – кого бы из наших сельских женщин присмотреть, чтобы и Алексею, и вам - сиротам от этого хорошо стало.
Марина неожиданно для себя заплакала. Лиза с удивлением посмотрела на расстроенную девочку:
-Ты чего это, Маринка? Сдурела? Чего, спрашивается, слезы льешь? Отцу твоему сорока еще нет. Пусть женится горемычный на хорошей женщине, пусть все начнет сначала. А то ведь ничего хорошего в жизни не успел увидеть. Пока с твоей мамкой жил, пил понемногу, а как умерла Нина – совсем в алкаша превратился. Теперь Алексей работает, вас, детей поднимает, а ведь своей жизни у него так и нет. Неужели тебе отца совсем не жалко?
Марине было всего тринадцать с небольшим, когда в жизнь их семьи вошла Лариса - красивая моло¬дая женщина, медсестра районной поликлиники. Девочка, суме¬в перебороть в себе боль и ревность, встре-тила мачеху добром и миром. И сразу же поговорила с Петрушей: так, мол, и так, братик, папке без мамы одному плохо. Но ее не вернуть. Жизнь должна продолжаться. А это значит, не должны мы, дети, мешать отцу устраивать свою жизнь. Один он у нас с тобой остался, пусть будет счастливым и живет долго.
Лариса оказалась доброй и милой женщиной, и дети Алексея всей душой потянулись к ней. А Лиза по секрету сказала Марине, что Ларисе давно, еще с молодости, нравился их отец, потому особенно тепло она относилась и к его детям. Жизнь их семьи постепенно налаживалась. Отец работал в колхозе, а в свободное от работы время подрабатывал у сельчан, выполняя столярные, плотницкие и кровельные работы. После женитьбы на Ларисе он заметно повеселел - радуясь тому, как no-доброму относится к его осиротевшим детям Лариса, его милая и добрая жена, сумевшая отогреть его окаменевшее сердце своей лаской и за¬ботой. Алексей был благодарен ей за то, что в их доме опять стало тепло и уютно, а его дети, сполна настрадавшиеся и узнавшие горечь страшной потери, опять научились улыбаться. И все же, чув¬ствуя иногда необъяснимую вину перед сыном и дочерью, он внимательно всматривался в лица детей, пытаясь уловить их настроение и отношения с Ларисой.
Теперь каждый новый день приносил им неожиданные радости и сюрпризы. Всей семьей они выезжали в Краснодар, чтобы сходить в парк или на качели, вдоволь поесть вкусного мороженого в уличной кафешке под зонтиком. Самые разнообразные праздники устраивала детям Лариса: пекла вкусные пироги, покупала обновки, игрушки и сладости, участвовала в их играх. Но особенно разнообразил и украсил жизнь семьи купленный отцом в городе старенький «Запорожец». Теперь они вчетвером часто стали ездить в ближайший лес, а выходные проводили в городе - в кино, цирке, зоопарке.
Продолжение http://www.proza.ru/2011/09/16/494