Я называю это грустью. Не знаю, как называете это вы, но я зову Это грустью.
Грусть пришла ко мне в начале осени, она застала меня за вязанием, когда я сидела в кресле, слушала дождь и что-то себе тихонько напевала. В комнате были голубые обои с цветочным рисунком, и мебель в ней была светлая.
Моя грусть не похожа на чью-либо другую. Она особенная. Она - песня ветра за окном, она - звучание дождя, она - звук и прикосновение, она - мой вязальный крючок и мой клубок ниток. Она - кресло, комната, да и я сама.
- Ты опять пришла? - заговорила я с голубыми обоями и своим крючком.
В ответ на окне зашевелились прозрачные занавески.
- Лина, это ты...
Отчего-то я отложила вязание и подошла к окну. Я звала:
- Лина, Лина!
Тишина отзывалась эхом в полупустой комнате.
- Лина, посмотри, какой я стала. Знаешь, я недавно вышла замуж. И я счастлива.
Ветер завывал под окном, дождь бил в стекло.
- Дорогая, поверь, он хороший человек. Я бы вас познакомила, но ты ведь должна оставаться тайной...
Грусть - это моя тайна. Никто никогда не поймет, есть она у меня или нет - потому что я с ней всегда. Лина - так я ее назвала. Это имя моей подруги детства, с которой мы жили когда-то рядом. А потом эта подруга умерла, и я осталась одна. Со мной была лишь Грусть.
Я люблю ее, потому что кроме нее мне некого любить. Даже мужа я не люблю, хотя и счастлива в браке. Мне просто нравится быть с ним...
Грусть живет во мне, она - металлический медальончик в форме сердца с портретом моей покойной подруги, вросший в мою грудь.
...Я вижу за окном печальную женскую фигуру без зонта, бедняжка насквозь промокла. Выбегаю на улицу, кричу:
- Лина!
Фигура оборачивается, говорит:
- Откуда вы знаете мое имя?
Я обнимаю ее и веду под зонтом к себе домой, чтобы она просохла и отогрелась.
Спрашиваю:
- Еще чаю?
Она вежливо отказывается. Да, Лина всегда почему-то больше любила кофе.
Если бы Лина осталась со мной навсегда, как я была бы счастлива! Но Лина мертва. И вместо нее у меня есть лишь грусть... и эта грусть - везде. Во мне, в этой промокшей девушке и на дне ее чайной чашки.
У девушки тоже есть своя Грусть, и она совсем не такая, как моя.
Я провожаю девушку и вновь сажусь у окна, беру в руки крючок и нитки, и... меня клонит в сон.
Внутри все сжимается, медальон врезается все глубже, но я ничего не могу с этим поделать. У меня совсем нет сил, я подчиняюсь воле хозяина снов...
Лина, я никогда никому о тебе не расскажу. Ты всегда будешь только моей - живой или мертвой, вымышленной или реальной; ты - в моем сердце, моя Грусть...