В.А.ЧЕБЫКИН
СПОРЫ О СУДЬБАХ СОЦИАЛИЗМА
В РОССИИ
Второе дополненное издание
Славянск-на-Кубани
2011
Р е ц е н з е н т И.В.Кузнецов – доктор исторических
наук, почётный профессор МГУ имени М.В.Ломоносова
Владимир Акимович ЧЕБЫКИН: Споры о судьбах социа-лизма в России - ООО фирма “АЛЕВ” г.Славянск-на-Кубани, 2011г. - 320 с.
ISBN 5 – 88200 – 1с
Человечество либо погибнет, либо на определённом этапе сумеет перейти к действительно справедливому обществу – социализму.
М.Н. Качанов
... Идея социализма стала для меня идеею идей, бытием бытия, вопросом вопросов, альфою и омегою веры и знания. Всё из неё, для неё и к ней.
В.Г.Белинский
ВВЕДЕНИЕ
Неудержимо устремляются вперёд первые годы двадцать первого века со своими глобальными проблемами, невероятно запутанными противоречиями, всё ещё ждущими выяснения и ответа спорными вопросами. Постоянно подтверждается верность утверждения: без дискуссий и полемики невозможно развитие общественной мысли. Острые противоречивые процессы общественного развития, плюрализм мнений, по-рой яростное столкновение несовпадающих точек зрения и несходных позиций, кипение политических страстей - всё это, безусловно, настоятельно требует доказательности в споре, умения убедить и вести за собой широкие слои населения, преодолевать предубеждение, которое, по верному ленинскому наблюдению, «дальше от истины, чем незнание». (Ленин В.И. Полн. Собр. Соч. Т.10. С.309. Далее в скобках первая цифра указывает том сочинений В.И.Ленина, а вторая и последующие – страницы).
Участников словесных схваток характеризуют неодина-ковая степень конструктивности суждений, проявления искрен-ности при желании понять существо позиций и аргументацию оппонента, неодинаковые возможности синтезировать выводы, мужество признавать ошибочность своих мнений, утверждений и позиций. Участники споров имеют возможность одновременно обращаться к прошлому, по-своему характеризуют настоящее и стремятся прогнозировать будущее с его социальными, ду-ховными и экономическими реалиями. Тут же проявляются такие основные функции полемики:
- положительная, конструктивная;
- отрицательная, деструктивная;
- критическая;
- созидательная;
- функция убеждения.
При реализации возможностей столкновения мнений по принципиальным вопросам, в том числе о судьбах социализма в России, следует соблюдать ряд требований. Одно из них сводится к тому, чтобы не торопиться с формулированием желаемых выводов. Такое, к сожалению, в наши дни на-блюдается довольно часто. Например, исходя из факта временного поражения социализма в нашей стране и в ряде других государств, иные оппоненты поспешно отреклись от социалистической идеи, уже в который раз объявили марксизм разбитым. А так ли это? В своих теоретических изысканиях правы ли оказались Э.Бернштейн, К.Каутский и другие за-падные социологи, взгляды которых якобы воплотились в шведской и других западноевропейских моделях социализма? Каким станет общество всеобщей справедливости?
Задиристо дискутируются и иные вопросы огромной социальной значимости, масштабности. В сфере столкновения мнений, случается, оказываются и такие утверждения, которые не могут быть полностью доказанными, но их невозможно и опровергнуть. Это чаще всего относится к гаданиям о не-состоявшихся вариантах исторического выбора. Обращение к прошлому в подобной форме не может быть продуктивным. Найти безошибочное решение помогает верное восприятие конкретных исторических условий. Для примера можно привес-ти такое сравнение. В 1861 году душевой национальный доход России составлял примерно сорок процентов по сравнению с Германией и шестнадцать по сравнению с США. В 1913 году - соответственно 32 и 11,5 процента. Видно увеличение разрыва. Значит, слова о вековой отсталости царской империи не были только образным выражением. Одновременно опровергаются утверждения апологетов монархии о якобы процветавшей стране в начале двадцатого столетия.
Нынешние либеральные радетели «реформ» излишне уповают на зарубежные финансовые вложения. Они, в частно-сти, могут вспомнить о том, что при царе инвестиционный капитал строил предприятия по добыче и переработке русского сырья. При этом объёмы производства росли быстрее, чем в других странах. Но преобладающая часть прироста вывозилась за рубеж в виде процентов за кредиты и дивидендов с западных капиталов. Поэтому среднедушевой доход в России рос много медленнее, чем в грабящих Россию государствах-кредиторах.
Давайте учитывать, что нынешние напряжённые споры ведутся в обстановке, когда истину не восстановить без учёта опыта прошлого, без его глубокого осмысления. В первую очередь чрезвычайно важно вспомнить первую четверть двадцатого века. Чем дальше отодвигаются от нас происшедшие тогда самые разнообразные события неодинаковой исторической значимости и масштабности, тем больше чувствуется потребность в их всестороннем объективном изучении и основательном непредвзятом анализе. Это необходимо и для лучшего понимания истоков нынешних многочисленных сложных проблем. Пусть проявится бесспорная ценность чёткого ретроспективного анализа.
В предлагаемой вниманию читателей монографии, на-сколько это окажется по силам, обратимся к тем напряжённым спорам о судьбах социализма в России, интерес к которым всё ещё продолжает сохраняться. Отдаём себе отчёт в том, что это тема колоссальнейшего масштаба. И именно поэтому круг участников тогдашней полемики ограничим Г.В.Плехановым, В.И.Лениным, И.В.Сталиным, Л.Мартовым и Л.Д.Троцким. У всех них в своё время было немало общего. Они имели разнообразные связи с международной социал- демократией, нередко читали одни и те же периодические издания. Они давали возможно полную картину социальной жизни России и ряда зарубежных стран, а также расстановки классовых и партийных сил.
Надеемся, что обращение к прошлому с позиций объективных исследователей поможет лучше разобраться в том, именно на каком духовном фундаменте совершались события, предшествовавшие и связанные с тремя российскими революциями и грандиозными преобразованиями. Отказ от тугих обручей догматизма и единомыслия поможет чётче увидеть, в каких противоречиях и идейных столкновениях развивалась социалистическая идея, что предпринималось для её реализации и что препятствовало этому. Понятно стремление больше узнать о диалектическом развитии очень прогрессивных взглядов, о противодействии социалистическим преобразованиям, об уже исправленных, а также ещё не преодолённых ошибках. Сможем убедиться, что для крупных исторических деятелей мера – это та полнота, с которой они выражают ведущие тенденции своей эпохи. Важны и иные обстоятельства.
Обращение к сложностям полемических сражений первых десятилетий закончившегося века помогает определить своё отношение к самым активным участникам споров, в первую очередь к В.И.Ленину. Здесь к раздумьям нас подталкивают утверждения типа: «Никто – ни друзья, ни враги Ленина – не отрицают, что в этой трагической, противоречивой фигуре, ге-ниальном мыслителе-гуманисте и жёстком, подчас жестоком политике, как, может быть, ни в каком другом, отразились не только чаяния и стремления десятков миллионов людей, населявших Россию, но и бури всего противоречивого ХХ века (Ленин, о котором спорят сегодня. М.,1991. С.14).
Прослеживая ход словесных схваток, читатели больше узнают о Ленине-полемисте и политике, чья научная дея-тельность была подчинена основному интересу – обоснованию возможных путей развития и задач пролетарской революции, создания социалистического общества.
Вместе с другими участниками споров Ленин предстаёт превосходным страстным полемистом. Активным бойцом проявил себя последовательный, иногда допускавший ошибки революционер, который в новых исторических условиях отстаивал и развивал марксистское учение. Срав-нительно недавно отмечена такая ленинская заслуга: будучи последовательным сторонником марксистского учения и обладая сильной логикой полемиста, Владимир Ильич до-вольно легко обнаружил передержки, тенденциозные, иногда невероятные оценки марксизма, содержащиеся в работах Михайловского, Кривенко и других либеральных народников, и подверг их обоснованной критике.
Возражая П.Б.Струве, находившийся в селе Шушенском ссыльный революционер в работе «Ещё к вопросу о тео-рии реализации» писал о том, что система К.Маркса носит полемический характер потому, что она даёт точное изо-бражение в теории всех тех противоречий, которые имеются в жизни. Вот почему обречены на неудачу все попытки познать марксизм, не усваивая его полемического характера – точного отражения противоречивого характера капитализма. (См.: 4,78). Именно такой характер общественного строя связан с тем, что последовательно логичное выяснение истины часто бывает формой идейного и теоретического творчества. Это и метод внесения теоретического сознания в массы, активное и действенное средство политического воспитания, один из способов формирования общественного мнения, убеждения, организации людей во имя прогрессивных преобразований и светлых идеалов.
Один из предметов спора – научное определение со-циализма. Свой вариант предложил А.М.Ковалёв, с которым, вероятнее всего, согласятся не все: «Социализм – это прежде всего идеал, нашедший своё выражение в теории социализма, которая ныне овладела многомиллионными народными массами во всех частях мира. Социализм – это и реальное движение трудящихся за улучшение условий своей жизни на основах социализма, коммунизма, находящее своё выражение в прогрессивных организациях и движениях, действующих в современной цивилизации.
Наконец, социализм – это общество, основанное на подлинной свободе, равенстве и справедливости…» (Ковалёв А.М. Что же такое – социализм? М.,1992. С.79-80).
О том, что продолжаются споры о раннем социализме, в частности, свидетельствует статья В.А. Бударина «Федот да не тот», опубликованная в третьем номере журнала «Политическое просвещение» за 2008 год.
Сегодняшнее обращение нашей мысли к опыту и ленинской полемике не носит ритуальный характер. Учтём и то, что духовное наследие революционеров не исчерпано и даже до сих пор не полностью осознано. Оптимизм внушает понимание того, что жестокие исторические обстоятельства, всевозможные нападки справа и слева были не в состоянии умалить и исказить духовные и нравственные силы Великой Октябрьской социалистической революции.
В интересах прогрессивного развития важно понять логику полемики Плеханова, Ленина, Сталина, Мартова и Троц-кого, когда запретных тем нет. Желательно, чтобы мнения полемистов были верными, не вступали в противоречия с доводами реальности и требованиями логики. Но ещё очень часто не обходится без высказывания излишне категоричных утверждений типа: «Кризис коммунистической идеи у всех на виду, и только отпетый шулер, пойманный на краплёной карте, может попытаться уйти от ответа на вопросы, которые возникают у людей, доверчиво или послушно последовавших в своё время по предложенному им пути».
В условиях многопартийности выявляется разная социаль-ная направленность политических партий и общественных организаций – от чрезмерно радикальных, амбициозных до откровенно реакционных. Между ними возникают диалоги, порой излишне эмоциональные. Например, много и до крикливости громко говорят о кризисе социализма, об ошибках Великого Октября, предлагают отказаться от марксизма и от ленинского творческого наследия. Но почему-то говоруны не хотят признаться, что их собственные суждения и действия очень далеки от идеальных. Нередко у оппонентов преоблада-ют эмоции, но очень малая роль отводится выверенным фактам, аргументам, логическому обоснованию собственных тезисов. Не на пользу общему делу идёт и то, когда в ущерб истине явное предпочтение отдаётся преднамеренно заданным установкам, выводам, субъективным оценкам, заранее задуманным схемам.
Опыт полемики прошлого века убедительно свиде-тельствует: при словесном противоборстве политических сил обязателен учёт всего спектра мнений, без какого-либо исключения. При этом разномыслие выступает существенным фактором становления и развития подлинно свободного, демократического общества. Не будем забывать и о связи этого с правом человека иметь личное, собственное мнение, на отстаивание именно той позиции, которую он считает правильной.
Сегодня правомерен вопрос: «Как же добиваться того, чтобы основательная полемика способствовала конструктивному сотрудничеству левых сил?» Устремлённости к этому надёжно способствует атмосфера, в которой не мельчают дискуссии и полемика. Их участникам важно всегда соблюдать в первую очередь такие требования:
- сталкивать несовпадающие мнения, доводы лучше всего по узловым вопросам и по возможности на научной основе;
- никто из спорящих не имеет никакого права устанавливать монополию на истину, в какой- либо мере или форме ущемлять гласность;
- непозволительно забывать о непременных требованиях принципа правдивости;
- не давать возможности эмоциям возобладать над разумом;
- ни в коем случае впереди здравого смысла не ставить амбицию.
Общественная практика двадцатого века убедила, что достижению единства во взглядах мешает отсутствие договорённости о едином понимании терминов, дефиниций. Каждый говорит о своём, не приближаясь в понимании к другому. В итоге впустую накаляются страсти да обостряется нетерпимость. Именно поэтому поучительно проследить, насколько логично, в корректной ли форме, уважительно, признавая ошибки и извлекая из них уроки, полемизировали видные деятели революционного движения.
В монографии намечено показать, как же много значит строгое следование законам логики. Оно служит залогом истинной научности анализирующих и критических суждений в наступательном споре.
Обращение к опыту прошлого убеждает: ясная обо-снованность, рассудительность, контролирование эмоций без нарушения логических законов содействуют преодолению идеологического догматизма. Они дают возможность кри-тически, непредвзято посмотреть на жизнь нашего общества. Понятно, что при этом ни одна из сторон не имеет права претендовать на истину в последней инстанции. Ведь всё больше распространяется диалоговая форма отыскания верного вывода. Больше надежды на успех имеют те участники спора, которые исходят из положения: логические формы и законы – «не пустая оболочка, а отражение объективного мира»(29,162).
Открытая демократическая дискуссия, участники которой последовательны в рассуждении и обосновании своих тезисов, может гарантировать то, что ни один серьёзный вариант законодательного акта при обсуждении на разных уровнях никак не останется вне поля зрения общественности.
Никому не позволено игнорировать специфику диалек-тической логики. В умелом использовании многообразных средств в первую очередь надо видеть секрет сокрушительного опровержения ненаучных посылок и не вяжущихся с логикой тезисов.
В дискуссиях не исключаются ситуации, нуждающиеся в серьёзном осмыслении. Возьмём такой пример. Десятилетия-ми научное познание процессов освободительной борьбы в России, развитие её общественной мысли протекало под явным воздействием концепций Плеханова и Ленина. В наши дни, по мнению некоторых учёных, следует вносить кор-рективы. Вот одна точка зрения, высказанная на страницах журнала «Свободная мысль»: «Ленин был прав: Россия к концу девятнадцатого века действительно «выстрадала» марксизм. Но при этом оказались утраченными развитые Радищевым, Герценом, Огарёвым, Чернышевским, Вл. Соловьёвым да и Достоевским идеи неизбежности и одновременно глубинных революций, необходимости их перевода в реформаторское русло. Плеханов в борьбе с религиозными поветриями в социал-демократии обвинил в «детской слабости» при рассмотрении отвлечённых вопросов Гоголя, Достоевского, Толстого – не только гигантов-художников, но и гигантов-мыслителей. Ленин при всей энциклопедичности его познаний, судя по всему, обошёл стороной школу Шлоссера – Чернышевского, «Историческую библиотеку», изданную «шестидесятниками» и наряду с другими пособиями (Т.Карлейля, И.Тэна) заложен-ную в фундамент ряда произведений Тургенева, Толстого, Достоевского. Резко негативную роль в судьбах большевизма сыграли содержавшиеся в ленинских работах очевидные «изъяны» в изучении «якобинизма». При осмыслении этого, безусловно, не обойтись без обращения к принципиальной полемике видных революционеров...»
Как участники споров о судьбах социализма в нашей стране воспринимали иную точку зрения? Терпимость или нетерпимость к инакомыслию у Ленина определялась полезностью для святого дела революции. Непримиримость ленинской позиции особенно проявлялась тогда, когда разногласия с оппонентами касались ключевых вопросов. Но нетерпимость у Владимира Ильича не носила амбициозного характера. Она скорее всего была следствием, вытекающим из всей мировоззренческой позиции. Была как бы органичным компонентом того дела, которому Ленин посвятил всю свою жизнь. Своеобразное реагирование на иное мнение проявлялось у Плеханова, Сталина, Мартова, Троцкого.
Выбранный для исследования период полемики по важным проблемам – это время поистине грандиозных, великих событий, накрепко сопряжённых с трагическим, вызывающим сожаление. Это время создания и раскола партии на большевиков и меньшевиков, не всегда ровных их взаимоотношений. Это время высокой активности и ухода с исторической арены целого ряда политических партий разной социальной направленности. Это время трёх революций, иностранной военной интервенции и жестокой Гражданской войны. Это славное время напряжённой борьбы и труда за осуществление чаяний миллионов строителей социализма с их искренним энтузиазмом. Это время творческих поисков и ошибок разной масштабности. Это время, когда верность теоретических постулатов строго выверялась небывало взы-скательной революционной практикой. Это время великих подвижников передовой идеи и отступничества предателей, неустойчивых, трусливых, подлых и корыстных людишек. Это время событий разной значимости и неодинаковой окрашенности, которые вошли в историю и которые в той или иной мере повлияли на характер последующих событий. Сложное время поставило такие вопросы, поиск ответов на которые продолжается поныне, вызывает бурные споры. Всё перечисленное свидетельствует, что по возможности нужно проследить за ходом непростой полемики о судьбах социализма в России, которую вели Г.В.Плеханов, В.И.Ленин, И.В.Сталин, Л.Мартов, Л.Д.Троцкий. Ценными могут оказаться выводы, которые помогут распутывать клубок сегодняшних сложнейших проблем. Здесь очень значима активная позиция читателей. Об этом в обращении к народам нашего Отечества в декабре 2007 года так сказал Председатель ЦК КПРФ Г.А.Зюганов: «Мы вновь предлагаем задуматься. А вы уже будете сравнивать, чья точка зрения ближе к истине, поступать так, как подсказывают вам здравый смысл, долг и совесть».
Несколько проблем, связанных с возрождением со-циализма, осенью 2008 года были затронуты на тринадцатом съезде Коммунистической партии Российской Федерации. В выступлении на нем председатель ставропольского колхоза Герой Социалистического Труда Иван Андреевич Богачев впервые за пятнадцать лет высказал такую мысль: КПФР – наследница большевиков. Практический характер носили предложения создать рабочие комитеты на предприятиях, серьезно изучать и применять опыт большевиков.
В принятой Программе партии четко подчеркнуто, что стратегической целью нашей компартии является организация всенародной борьбы за обновленный социализм двадцать первого века.
Для всех коммунистов и левых сил планеты имеет чрезвычайно важное значение программное положение о том, что современную эпоху определяет переход от капитализма к социализму. Подчеркнут его интернациональный характер.
По этим проблемам подчас высказывают иные мнения. Сын репрессированного активного участника событий Октября А.Антонов-Овсеенко в книге «Портрет тирана», впервые в 1980 году изданной в Нью-Йорке, заявил: «Следует говорить не о социализме, а о сталинщине». Даже слово «социализм» берёт постоянно в кавычки, делает лихие выводы и без затруднений оперирует миллионами и десятками миллионов людей. Тоном разоблачителя и судьи потребовал повести о прошлом честный разговор. Обличительного запала в избытке, а вот нужных объективности и такта явно не хватило. Автору без тормозов не помогла оговорка: «Создать широкую документальную основу не удалось. Это может сделать мою книгу уязвимой, если рассматривать её как строго научное исследование, но я считаю избранный мною жанр имеющим право на читательское внимание».
Участникам напряжённой полемики чрезвычайно важно исходить из того, что социалистическая идея остаётся привлекательной для многих миллионов живущих на планете. Она живёт несмотря на то, что последнее десятилетие минувшего века прошло под знаком глубокого кризиса мирового социализма и всего международного левого движения. Тогда произошло не крушение социализма как такового, а распад одной из его конкретно-исторических форм, которая оказалась, к сожалению, излишне монополизированной и догмати-зированной, недостаточно приспособленной к решению сложных задач в условиях стремительных мировых перемен. Человечество оказалось на пороге крупномасштабных потрясений во многом из-за тяжёлого кризиса социализма в ряде стран. От того, как скоро и на какой основе удастся его преодолеть, зависит будущее всего мира.
В книге «Идти вперёд» Г.А.Зюганов выразил надежду, что рано или поздно массы зададутся вопросом: «Можно ли идти вперёд, не идя к социализму». Выбор будет сделан в пользу справедливого строя. Несмотря на яростное сопротивление его гонителей, более эффективная форма социализма уже вызревает на наших глазах. Залогом восстановления великой советской державы должен стать синтез ленинской методологии и наследия лучших отечественных мыслителей.
В современных условиях борьбы за будущее для российских коммунистов важны программные положения, которые В.И. Ленин сформулировал весной 1919 года и которые чрезмерно актуальны сейчас: «Чтобы победить, чтобы создать и упро-чить социализм, пролетариат должен решить двоякую и двоединую задачу: во-первых, увлечь своим беззаветным героизмом революционной борьбы против капитала всю массу трудящихся и эксплуатируемых, увлечь её, организовать её, руководить ею для свержения буржуазии и полного подавления всякого с её стороны сопротивления; во-вторых, повести все мелкобуржуазные слои».
В докладе на совместном пленуме ЦК и ЦКРК КПРФ второго июля 2011 года Г.А.Зюганов отметил необходимость новых подходов и новых принцыпов экономической и социальной политике внутри страны и на международной арене.
Важен такой момент: тема общественной справедливости всё сильнее востребована в экономических изысканиях. При этом всё сильнее приходиться считаться с очевидной: за всё время существованиякапитализма только одна социальная система смогла составить ему реальную альтернативу. Имя этой ситстемы - социализм.
Жизнь многократно подтверждает необходимость социа-листических преобразований.
Вот одно подтверждение:
«Позвольте познакомить вас с тем, что такое русский народ и Россия сейчас… Главы революции… медленно, но неуклонно жмут и жмут публику, заставляя лодырей работать. Трудна их задача, так трудна, что надо удивляться их терпению и выдержке. Процесс длительный, мучительный, но необходимый. От благополучного его разрешения зависит, останется ли Россия самодержавным государством или сделается, к восторгу наших «друзей», колонией и цветной расой, навозом для процветания культурный народов.
Я потерял во время революции буквально все, что имел. В войсках Колчака я потерял сына и племянника. Тем не менее я ни на минуту не сомневаюсь, что победа красных и провал Колчака, Деникина, Юденича, Врангеля и проч., и проч. есть благо.
Я считаю современный строй исторически необходимым для России», - свидетельствует один из участников событий.
Дискуссии, полемические схватки призваны содействовать решению гигантской задачи – восстановить завоёванный в Октябре 1917 года нравственный потенциал социализма, морального единства народа во всех его аспектах. В наши дни материально оставаясь ещё в зачаточном состоянии, социализм уже победил морально. Это придаёт новые силы сторонникам социальной справедливости.
ПОЗИЦИЯ ОППОНЕНТОВ
И ВЫЯВЛЕНИЕ ИСТИНЫ
Каким был исторический фон более столетия назад, когда К.Маркс уже сделал чёткий вывод о неизбежности революции в России? Ещё в 1870 году великий основоположник теории научного социализма провидчески написал, что «в России неизбежна и близка грандиознейшая социальная революция – разумеется, в тех начальных формах, которые соответствуют современному уровню развития Московии» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., 2-е изд. Т. 32. С.549). В каких конкретных исторических условиях велись тогда споры о судьбах социализма в нашей стране?
Поиск ответов на этот и другие вопросы облегчили научный подход к комплексу взаимосвязанных проблем. Разумеется, нужно соблюдать несколько требований. В первую очередь это относится к связанному с пониманием социализма. По Марксу и Энгельсу, социализм – это сознательно организуемое и планомерно развивающееся общество. Близким к этому является ленинское восприятие – это народовластие и самоуправление. Это такое общество, в котором должно существовать самодержавие народа и самоуправление трудящихся, которые выступают не только в качестве объектов управления, но прежде всего субъектами решения государственных и общественных дел. Позже у Ленина речь пошла о гуманистическом социализме. Он представлялся обществом свободных людей, обществом человека труда и для человека труда. В нём человек – «мера всех вещей». Последовательно проводится приоритетность человеческого измерения всех сфер общественной жизни, утверждаются идеалы демократии и социальной справедливости.Ком-мунистические идеи здесь воспринимаются не как простое литературное явление, а как выражение интересов людей труда. Коммунизм рассматривается как научно обоснованная теория. Одно из положений К.Маркс и Ф.Энгельс сфор-мулировали так: «Коммунизм для нас не состояние, которое должно быть установлено, не идеал, с которым должна сообразоваться действительность. Мы называем коммунизмом действительное движение, которое уничтожает теперешнее состояние». (Маркс К., Энгельс Ф. Соч.,2-е изд.Т.3.С.33). Но это и в малой степени не означает принижение значимости социалистического идеала, который до сих пор не утратил способность действовать в качестве механизма мобилизации масс.
Председатель ЦК КПРФ Г.А.Зюганов констатировал, что в наибольшей мере до сих пор коммунистический идеал и преданность социалистической перспективе сохраняются среди русских людей. Ведь социалистическая идея отвечает таким ценностям нашего народа, как коллективизм, приоритет государственности, презрение к неправедно нажитым день-гам, жажда социальной справедливости. При учёте всего этого коммунисты выступают за ведущую роль партии со-циалистической и патриотической ориентации, за сплочение передовой части общества вокруг идеи социализма.
В наши дни всё чаще заходит речь о «русском социализме», то есть о верных, научных путях гармоничного соединения русской национальной самобытности, нашего многовекового исторического опыта с многими лучшими достижениями нашего советского, социалистического строя.
Социалистическая перспектива – единственная путеводная звезда к спасению России, которая сейчас превращается в сырьевую полуколонию.
Непременно будем исходить из того, что объективно оха-рактеризовать позиции оппонентов не удастся без возможно верного восприятия России начала двадцатого века. Учтём, что разные авторы дают несходные, подчас значительно разнящиеся характеристики. Остановимся на некоторых из них. Ю.А.Красин исходит из того, что тогдашняя наша страна – это страна среднего развития экономики, опутанная полуфеодальными отношениями, зависимая от иностранного капитала – в начале прошлого века стала одним из узловых средоточий основных противоречий империализма. Даже при технико-экономической отсталости монополистический капитализм достиг здесь довольно высокого уровня развития. Однако продолжали сохраняться противоречия феодально-крепостнического строя. В тех условиях российская экономика являла картину постепенного вытеснения немецкого и увеличения доли французского и английского капиталов. (См.: Кожинов В. Судьба России. М.,1990.С.175).
Из сферы анализа не устраним и то, что при царизме в российской экономике как бы переплелись два ряда таких противоречий: унаследованных от феодально-помещичьего строя и собственно капиталистического строя. Это сближало две разнородные социальные битвы, которые шли в недрах общества. «В современной России,- писал в связи с этим Ленин,- не две борющиеся силы заполняют содержание революции, а две различных и разнородных социальных войны: одна в недрах современного самодержавно-крепостнического строя, другая в недрах будущего, уже рождающегося на наших глазах буржуазно-демократического строя. Одна – общенародная борьба за свободу (за свободу буржуазного общества), за демократию, т. е. за самодержавие народа, другая – классовая борьба пролетариата с буржуазией за социалистическое устройство общества». (11, 282-283). В такой обстановке нельзя было быть революционным демократом, боясь идти к социализму.
Интерес к полемическим схваткам столь отдалённого периода усиливается благодаря такому обстоятельству: сегодня наша страна пребывает в положении, подобном тому, в каком она пребывала столетие назад. Теперь из-за безответственных усилий так называемых реформаторов, безоглядно, слепо бушующей частнособственнической стихии экономика государства отброшена на десятилетия назад. Снова складывается ситуация, когда верхи не могут или не желают обеспечить должный уровень социальной защиты населения, а низы уже не хотят жить по-старому. Они требуют справедливости и восстановления всех своих социальных завоеваний. В такой ситуации очень актуальна высказанная ещё накануне Великого Октября чёткая ленинская мысль о том, что справедливость, - это та идея, которая движет во всём мире необъятными трудящимися массами. Нынешние недальновидные либералы слишком отвергают саму идею справедливости. После государственного переворота и жес-токого расстрела Верховного Совета РСФСР в октябре 1993 года страна попала в отдалённое прошлое. Многое вернулось из исторического забытья. Восстановлена почти такая же структура власти, которая была в России накануне 1917 года.
При поиске ответов на серьёзные вопросы будем исходить из того, что история - огненная реальность, продолжающая, по мнению академика А.А.Ухтомского, жить совершенно само-бытной законностью и требующая нас к себе на суд.
Неразумно игнорировать ценность исторического опыта ушедшего в вечность столетия. Ведь он ни с чем не срав-нивается по испытаниям и потерям. Он перевернул многие предшествующие представления, превзошёл многое, пред-сказанное гениальными людьми прошлого. Суровым полу-чилось предупреждение В.Кожинова: «И если мы пренебрежём этим опытом, мы не только слишком много потеряем, но и наверняка обречём себя на гибель. А один из важнейших уроков этого опыта – ни в коем случае не руководствоваться в своём мышлении и действии что ни на есть привлекательной, «прелестной» (вспомним древний смысл этого слова, озна-чавшего сатанинский соблазн) «позицией». Ибо любая «позиция» – это политика политиканства, а не реальной, творческой политики».
Научная методология предусматривает диалектический подход к решению конкретных задач в сложившейся об-становке, к суждению о тех или иных понятиях. Так, ленинские представления о социализме развивались, изменялись, причём порой весьма существенно. Под воздействием реальности Ленину нередко приходилось по-новому осмысливать многие кардинальные вопросы создания небывалого общественного строя. В то же время нелепо было бы претендовать на то, чтобы давать готовые рецепты на все случаи жизни, чтобы каждый раз предвидеть все трудности и проблемы, которые возникнут в ходе созидания нового общества.
Участники полемики исходили из того, что целостный облик социализма будет складываться из совместных усилий трудящихся разных стран, что опыт одной страны неизбежно будет в большей или меньшей мере носить односторонний характер. Требуется умение мужественно отказываться от отвергнутого жизнью.
Одно из требований, которые должны соблюдать участники спора, - непременно брать во внимание важность единства исторического и логического, исходя из того, что логика полемики является научной логикой истории. Методология последовательных революционеров непременно предполагает единство общесоциологического и конкретно-исторического подходов при основательном анализе общественных явлений, при усилении конструктивности разбора. Здесь конкретное выступает как закономерно связанная совокупность реальных фактов в их системе.
На характер продолжительных споров отпечаток наложило то, что несовпадающие мнения, доводы высказывали марк-систы, которые исходили из реальной многосторонности революционного учения. При этом марксизм выступал одновременно в качестве учения, теории, социальной науки, а также в качестве общественно-политического движения, идеологии рабочего класса. При глубоком анализе марксизма как научного идейного течения требовалось обращать внима-ние прежде всего на диалектику конкретно-исторической формы существования учения, на динамику его существования как общественного политического явления.
Полемист Ленин прибегал к проверенному методологи-ческому приёму «погружения» марксизма в исторический поток общественной жизни. Это позволяло объяснить основ-ные движущие силы развития, конкретизировать диалектику теоретической, логической, социальной истории пролетар-ского движения.
Возникала необходимость критиковать тех доктринёров, которые без учёта конкретных условий применяли истины марксизма.
Теперь рассмотрим, как оппоненты руководствовались основополагающими моментами, в первую очередь принци-пом конкретности истины. При этом будем исходить из того, что требование конкретности не означает недооценки общих теоретических положений. Ведь плодотворный анализ от-дельных условий возможен лишь на базе общей теории. Важно и такое обстоятельство: ясность в общих теоретических вопросах помогает возвыситься над разрозненными усло-виями и проводить последовательную политическую линию в изменяющихся ситуациях. Вовсе не случайно Ленин заявил «о невозможности для социал-демократов хоть на минуту отказаться от своих строго социал-демократических принципов» (46, 38). Объясняется это и тем, что реальность всегда конкретна и требует выявления фактов с последующим их анализом. К тому же революционное учение исходит из объективной обусловленности метода исторической науки, нацеленного на раскрытие определённых форм общественно-го развития в его пространственных и временных связях, на познание непрестанно изменяющейся действительности.
Такие моменты постоянно учитывали представители передовой мысли ещё задолго до сейчас рассматриваемого периода. Например, в ответе А.С.Хомякову литературный критик И.В.Киреевский писал: «Вопрос обыкновенно пред-лагается таким образом: прежняя Россия, в которой порядок вещей слагался из собственных её элементов, была лучше или хуже теперешней России, где порядок вещей подчинён преобладанию элемента западного? Если прежняя Россия была лучше теперешней, говорят обыкновенно, то надобно желать возвратить старое, исключительно русское, и унич-тожить западное, искажающее русскую особенность; если же прежняя Россия была хуже, то надобно стараться вводить всё западное и истреблять особенность русскую.
Силлогизм, мне кажется, не совсем верный. Если старое было лучше теперешнего, из этого ещё не следует, чтобы оно было лучше теперь. Что годилось в одно время, при одних обстоятельствах, может не годиться в другое, при других обстоятельствах. Если же старое было хуже, то из этого также не следует, чтобы его элементы не могли сами собой развиться во что-нибудь лучшее, если бы только развитие это не было остановлено насильственным введением элементов чужого».
Одно из требований рассматриваемого принципа – обязательность связи теории с конкретными фактами и процессами. В этом отношении образцом для участников полемики являются К.Маркс и Ф.Энгельс. В частности, их представления о будущем обществе явились точными выводами из исторических фактов и процессов развития и вне связи с конкретными фактами и процессами не представляют никакой теоретической и практической ценности. В связи с этим учтём обстоятельство, о котором до недавнего времени было не принято даже упоминать: часть того, о чём много говорили и писали основоположники революционной теории, было значимо только в рамках своего времени и тогдашних конкретных общественных условий. Поэтому не каждое слово Маркса и Энгельса, не любое их высказывание, характеристика или оценка имеют право на зачисление в разряд теоретических. Сами их авторы никогда не претендовали на это. Они вполне трезво, критически относились к своим сформулированным в разное время положениям, не забывая о преходящем, а то и случайном характере некоторых из них.
Действие принципа конкретности также распространяется на сферу теоретических воззрений многоликих немарксистских течений. Они не заслуживают высокомерного и снисходитель-но-пренебрежительного отношения. Пусть превосходство марксизма перед другими теориями доказывается не де-кларациями, а более глубоким и всесторонним решением назревших проблем. Возможностей проявить себя здесь много, но они пока не все реализовались. Случается, что не стоящие на марксистских позициях силы в специфическом опыте раньше других нащупывают новые проблемы или ранее ускользавшие от теоретического осмысления аспекты уже обсуждавшихся проблем.
Такое напоминание актуально в связи с некоторыми особенностями полемики Г.В.Плеханова, В.И.Ленина, И.В.Ста-лина, Л.Мартова и Л.Д.Троцкого. Её в первые десятилетия бурного века вели на виду у всей Европы. Ведь большинство революционных изданий выходило за российскими пределами. Спорные проблемы не были безразличными для европейских социал-демократических партий. По-разному проявлялись симпатии. Случалось, что некоторым участникам споров из-бирательно предоставляли возможность высказывать своё мнение на страницах революционных изданий немецких и других социалистов. Когда это было необходимо, издаваемые на русском языке газеты публиковали статьи видных деятелей социал-демократии Западной Европы.
В ходе полемических столкновений проявление дей-ствий важнейшего принципа невозможно без сочетания кон-кретизации и абстрагирования. Тут многое значит умелое соединение анализа и синтеза – разработка отдельных частей, суммирование их, соединение в строго определён-ной последовательности. Нет места для метафизической аб-страктности. Общественная практика дала примеры, когда оппоненты, не умеющие объяснить конкретное и сугубо специфическое в явлениях, усердно раздувают всеобщие определения. Это не приближает к истине. Иной результат даёт обращение к методу восхождения от абстрактного к конкретному. В таком случае сначала анализируются довольно простые и абстрактные моменты. Затем изучается специфическое системное содержание и та роль, которую они играют в данной системе. Только на такой основе, при охвате всей суммы отношений, реальной общественной жизни раскрываются конкретно-исторические формы. Именно так, например, Маркс последовательно изучал товар и процесс обмена, деньги и денежное обращение, труд, капитал и так далее.
Д.Лукач – венгерский философ и общественный деятель, один из интереснейших мыслителей, выдвинутых марксистской традицией, - сформулировал тезис о том, что Ленин является единственным теоретиком рабочего движения, равновеликим Марксу. Как и великий предшественник, Ленин не обобщал ограниченный в пространстве или времени локальный российский опыт. Взглядом гения Владимир Ильич распозна-вал коренную проблему эпохи там и тогда, где и когда она обнаружила свою действенность, - проблему надвигавшейся тогда революции. Такой подход дал возможность правильно понимать все российские и интернациональные явления, занять верную позицию в полемике с оппонентами.
Постоянно проявляется воздействие многообразных про-тиворечий, отношение к которым – очень точный критерий культуры интеллекта. Они доставляют раздражающие неу-добства догматическому уму. Совсем иное отношение у диалектических материалистов, которые исследуют всю палитру несовпадений и столкновений, улавливают новые потребности. Новаторство взглядов марксистов двадца-того столетия, их определённое отличие от взглядов основоположников теории научного социализма не выглядели как отход от марксизма благодаря тому, что последний не рассматривался ими в состоянии застывшей схемы.
Способность создавать новое сокрыта в самой сущности истории. Но новое не может быть без ошибок досконально рассчитано заранее, а должно распознаваться в борьбе. Вот почему в задачу Плеханова, Ленина и Сталина не входило навязывание массам абстрактно надуманного образа действия. В такой ситуации политическая партия должна непрерывно учиться, быть активной и деятельной, подготавливать новые революционные акции. Через столкновения мнений массам разъясняли их собственные действия.
Различаются не разделённые глухой стеной исторический и логический способы научного исследования, в том числе характера и содержания полемики. Сегодня чрезвычайно ак-туально следующее положение Энгельса: «С чего начинается история, с того же должен начинаться и ход мыслей, и это дальнейшее движение будет представлять собой не что иное, как отражение исторического процесса в абстрактной и теоретически последовательной форме; отражение исправ-ленное, но исправленное соответственно законам, которые даёт сам действительный исторический процесс…» (Маркс К., Энгельс Ф.Соч.,2-е изд.Т.13. с. 497).
Тесно связанный с принципом конкретности истины исто-ризм требует видения теоретических взглядов в органической связи с достижениями и потребностями развития революци-онной мысли.
Закономерен вопрос: почему так много внимания уделяется конкретно-историческому подходу? Дело в том, что этот прин-цип является главным в материалистической диалектике. Опыт общественной деятельности свидетельствует: даже самая лучшая теоретическая выучка, если она застревает на уровне всеобщих истин, не может принести пользы. Чтобы стать практически действенной, она должна найти своё выражение в решении возникших проблем, в том числе сугубо специфических.
Многочисленные оппоненты забывали и сейчас за-бывают, нередко с недобрым умыслом, об обязанности ориентироваться на определённые условия. Поступают так для получения какой-то возможности хитрить при ведении полемики, жульничать, подтасовывать аргументы, затуманивать истину, подталкивать к заранее намеченым ложным, неверным выводам. В итоге заметно понижается методологическая культура, возникают грубые ошибки. Такое, к примеру, наблюдается при выявлении конкретного понимания социализма. Здесь непозволительно упускать из поля зрения то, что речь ведётся о живом творчестве масс, об обществе человека труда и для человека труда, который не является абстрактной единицей, а принадлежит к тем или иным социальным, национальным, профессиональным общностям, выступает носителем определённых интересов. Обновление революции как коренное преобразование экономических, политических, моральных и иных отношений и условий возможно только при задействовании особых механизмов социальной мотивации отдельного человека, коллектива. Всё это проявлялось в прошлом при заметном нарастании социальной напряжённости и создании революционной ситуации. Проявляется и в нынешних условиях. Неоднократно Г.А.Зюганов отмечал очевидность объективного содержания нарастающей революции. Это борьба трудящихся классов за попранные социально-экономические права. Это первый слой требований. В наши дни социально-экономические задачи сливаются с задачами национально-экономической борьбы и за воссоздание единого Отечества.
Лидер российских коммунистов важнейшую миссию на-родно-патриотической оппозиции видит в том, чтобы быть гарантом мирного, цивилизованного поворота к новому эко-номическому курсу и общественно-политическому устройству. Всё это в обстановке, когда годы «реформ» нанесли нашему народу колоссальный физический и моральный ущерб.
В своей полемической практике Ленин, Сталин, Плеханов, Мартов, Троцкий и другие оппоненты неодинаково исходили из необходимости учитывать конкретно-историческую ситуацию, особенности и определённость исторического периода. Так, Ленин никогда не стремился устанавливать некие всеобщие правила, пригодные для применения в самых различных случаях. Его тезисы, умозаключения, выводы являлись про-дуктом, итогом конкретного анализа конкретной ситуации. П.М. Керженцев обратил внимание на то, как Владимир Ильич многократно повторял слова о необходимости определён-ного анализа положений и реальных интересов борющихся классов.
Оправданного осуждения заслуживает явно бессодер-жательный эклектизм, когда нет чётко определённого изу-чения данного вопроса, данного подхода к нему. Напротив, стремление к конкретизации, к определённости исключает двоякость толкования, что очень важно для достижения успеха в полемическом столкновении. Именно поэтому возмущают любители золотой середины. Они, как правило, предпочитают изворачиваться, вносить частичные поправки, ходить вокруг да около частностей. Имеется объяснение такому поведению: «…открытая формулировка контртезиса сразу разоблачила бы автора, и ему приходится прятаться» (30,100).
Несоблюдение принципа конкретности не является без-обидным. Оно приводит исследователя к шаблону, абсурду и даже к извращённому восприятию действительности. Вот почему опытные полемисты при выяснении истины рассуждают определённо, чётко, целенаправленно, а отвлечённые рассуж-дения расценивают как преднамеренную попытку отвлечь внимание читателей и слушателей от существа спорных вопросов, за частоколом мелочей спрятать суть расхождений и по возможности замаскировать собственные ошибки. В ленинских печатных и устных выступлениях об этом сказано с полной определённостью, акценты расставлены по предназ-наченным для них местам. О чёткости позиции свидетельствуют высказывания: «…мы хотим больше всего ясности…» (38,346), «…никаких двусмысленностей оставлять мы не имеем права» (43,44). С этим же связано требование сначала чётко выяснить исходные понятия, а уж потом полемизировать; всесторонне и основательно изучить вызвавший споры вопрос, а потом браться за определённую работу.
Порой было трудно определить истинные истоки внутри-партийных споров. В 1907 году Сталин в своей статье «Лон-донский съезд РСДРП. (Записки делегата)» попытался объяснить идейно-политические позиции тех или иных социал-демократов их социальным положением, местом жительства и этническим происхождением. Приведя данные, Сталин делал вывод: «Очевидно, тактика большевиков является тактикой крупно - промышленных пролетариев, тактика тех районов, где классовые противоречия особенно ясны и классовая борьба особенно резка. Большевизм – это тактика настоящих пролетариев. С другой стороны, не менее очевидно и то, что тактика меньшевиков является по преимуществу тактикой ремесленных рабочих и крестьянских полупролетариев, тактикой тех районов, где классовые противоречия не совсем ясны и классовая борьба замаскирована. Меньшевизм – это тактика полубуржуазных элементов пролетариата». По его мнению, большевизм отражал позицию наиболее «кипящего слоя» пролетариата, а меньшевизм ориентировался на не-устойчивые, еще незрелые или уже «остывающие» слои рабочего класса.
Рассмотрению разнообразных спорных вопросов Плеха-новым, Лениным, Сталиным, Мартовым и Троцким предпошлём краткую характеристику взаимоотношений между ними на рубеже двух веков.
Не всегда ровными были многолетние отношения Георгия Валентиновича Плеханова и Владимира Ильича Ленина. Не обходилось без идейных столкновений с человеком, которого в письме К.Марксу П.Л.Лавров представил одним «из самых ревностных Ваших учеников» (К.Маркс, Ф.Энгельс и революционная Россия.М.,1967.С.457). Выдающийся деятель русского и международного движения, «самый знающий по философии марксизма социалист» (23,119), литератор, журналист и талантливый пропагандист марксизма был одним из редакторов и авторов «Искры» и «Зари». Плеханов также выступал на страницах газеты «Социал-Демократ», «Рабочей Газеты», «Звезды», «Правды», журнала «Мысль».
Весной 1895 года в Лозанне Ленин получил адрес видного пропагандиста марксизма. Осенью того же года представитель старшего поколения борцов с самодержавием написал В. Либкнехту рекомендательное письмо, в котором представил Ульянова одним из своих лучших друзей.
В тот период Владимир Ильич уже руководил в Петербурге «Союзом борьбы за освобождение рабочего класса» и про-вёл совещание нескольких революционных марксистов со сторонниками Мартова. Обсудили вопрос о слиянии обеих групп в единую социал-демократическую организацию и о раз-вёртывании массовой политической агитации среди русских рабочих. Так началась совместная деятельность с другим будущим оппонентом. Оба были в числе руководителей той организации, которой по сегодняшний день уделяют внимание не только исследователи в нашей стране. Как отметил Ленин, слияние русского социализма и рабочего движения исто-рически отражено в брошюре Л. Мартова «Красное знамя в России. Очерк истории русского рабочего движения», изданной за границей осенью 1900 года. Её заключительная часть – «Слияние движения с социализмом. Ближайшие задачи социал-демократической партии».
Сосланный в Шушенское молодой марксист посчитал не-обходимым подключить Г.В.Плеханова к развернувшейся в русской печати борьбе против неокантианства. Одновременно использовал плеха-новские труды в резкой полемике с либе-ральными народниками и «экономистами», при разработке первой программы РСДРП. Одобрил выступление Плеханова против Бернштейна.
Усиленно занимаясь философскими проблемами, Влади-мир Ильич внимательно перечитал произведения видного и авторитетного пропагандиста марксизма. Опыт в этом отношении уже был, так как своё марксистское воспитание революционер с Волги начал в 1889 году с изучения работы «Наши разногласия». Как свидетельствует А.Н.Потресов, В.И.Ленин хвалебно отозвался о книге «К вопросу о развитии монистического взгляда на историю». В то же время далее было замечено, что Плеханов выражался как нельзя бо-лее сдержанно о литературных способностях Ленина, не почувствовал в нём потенциального властителя дум целого поколения людей.
Учёба у патриарха русского марксизма не помешала молодому революционеру уверенно и самостоятельно под-ходить к целому ряду теоретических вопросов, в некоторых существенных пунктах даже поправлять Плеханова. Так проявлялось то, что оба мыслителя в известном смысле дополняли друг друга. Плеханов прежде всего – теоретик, Ленин же – практик, политик, вождь. Оба чрезвычайно много сделали для развития и углубления нашего революционного миросозерцания. При этом, как неоднократно вспоминала Н.К.Крупская, Владимир Ильич не противопоставлял себя более старшему по возрасту деятелю, который долгое время был окружён ореолом. Даже самое незначительное расхождение с ним Ленин переживал крайне болезненно. Но вовсю воевал с Плехановым, когда тот был не прав, когда ошибка вредила общему делу.
Вот ещё одно свидетельство о характере взаимоотношений между двумя великими людьми. Л.Г.Дейч писал, что чест-вование Плеханова в 1903 году в связи с 25-летием его революционной деятельности было проведено по ленинской инициативе: “Он предложил мне по пути - в Цюрихе, Берлине и Женеве потолковать с нашими местными группами со-действия Заграничной лиге Социал-демократической рабо-чей партии, чтобы они чествовали этот день устройством митингов…» (ГПБ, АДП, ф. 1097, д. 154, л.53). В декабре юбилей отметили в Женеве. Торжественные собрания также состоялись в Берлине, Париже, Цюрихе и других городах. Редакция «Искры» пожелала, чтобы юбилейное празднование «послужило укреплению революционного марксизма, который один только способен руководить всемирной освободительной борьбой пролетариата и противостоять натиску так шум-но выступающего под новыми кличками вечно старого оппортунизма. Пусть послужит это празднование к упрочению связи между тысячами молодых русских социал-демократов, отдающих все свои силы тяжёлой практической работе, и группой «Освобождение труда»…» (5,368).
Группа «Освобождение труда» полемизировала с ре-дакцией «Рабочего Дела». Так, П.Б.Аксельрод показал несостоятельность попыток этого издания отождествить позиции революционной социал-демократии и заграничных «экономистов».
Объективность обязывает констатировать, что пропагандист марксизма далеко не всегда был последовательным, допускал довольно серьёзные колебания и ошибки. Порой его относи-ли к числу выразителей настроений мелкой буржуазии. Прояв-лялись и симптомы покладистости, граничившей с бесприн-ципной уступчивостью, что вызывало тяжёлые последствия. К сожалению, далеко не всегда делались соответствующие моменту выводы из ленинского предупреждения: «…я глубоко убеждён, что уступка в настоящий момент – самый отчаян-ный шаг, ведущий к буре и буче гораздо вернее, чем война с мартовцами» (46,313).
Как отметил профессор Ю.Красин, Плеханов внёс свой вклад в канонизацию учения Маркса и Энгельса. «То, что внесено было в эти области их предшественниками, - написал Георгий Валентинович, - должно быть рассматриваемо лишь как подготовительная работа собирания материала… То, что сделано было в тех же областях последователями Маркса и Энгельса, представляет собою лишь более или менее удач-ную разработку отдельных вопросов». Выходило, не нужно было обращаться к воззрениям предшественников, если у них был лишь подготовительный материал. Таков первый этап канонизации. Всё возможное в общественной теории после Маркса – это, в сущности, комментарии и дополнения по отдельным вопросам. Таков второй шаг в «обожествлении» марксова учения, Так марксизм произвольно вырывался из исторического потока общественной мысли, ставился над ним как нечто не подвластное истории, как некое выражение абсолютной истины.
Одним из деятельных устроителей искровских организаций в России зарекомендовал себя Л.Мартов. Он побывал во многих городах. Крестьянам для чтения по программным вопросам Ленин рекомендовал книгу этого автора «Рабочее дело в России». В первом номере «Зари» Мартов опубликовал сатирический «Гимн новейшего русского социалиста», в котором высмеял «экономистов» с их приспособлением к стихийному движению.
В связи с расхождением в мнениях возникли разногласия. Летом 1902 года П.Б.Аксельрод послал письмо В.И.Засулич. В нём адресант, адресат и Дейч представлены одной стороной, против которой якобы вместе с В.И.Лениным стал выступать Л.Мартов.
Случалось и так, что в затеваемых им дискуссиях Мартов заставлял участвовать третьих лиц. В их числе оказывался Троцкий. Затрагивая его ошибочные взгляды, приводя обрывки цитат, Мартов преподносил целый ряд недоразумений. Ленин был вынужден показывать ошибочность тех рассуждений Троцкого, которые уже успел одобрить Мартов. Всё это делалось с обязательным учётом конкретных условий и предмета спора.
Сам Троцкий долгие годы был активным оппонентом Ленина и Сталина.
В смутное время стал пересматриваться вопрос о роли Троцкого. В одном из периодических изданий появился вопрос: «Хотелось бы восполнить пробел в своих знаниях о Троцком. Что это была за фигура, его взгляды при жизни В.И.Ленина, его позиция по вопросам строительства социализма в нашей стране?» Затем констатировалось следующее: «Нужна большая исследовательская работа, чтобы отрешиться от укоренившихся стереотипов при оценке взглядов и позиций Г.Е.Зиновьева, Л.Б.Каменева, А.И.Рыкова, Л.Д.Троцкого, А.Г.Шляпникова и других деятелей большевистской партии». Почему Ленин так резко критиковал Троцкого, называл его Иудушкой?
Дело в том, что были серьёзные поводы для принципиальной полемики и резкой критики, как и для совместных действий в разные периоды. Никуда не деться от того, что Троцкий в наиболее концентрированном виде выражал настроения тех членов партии, которые пытались опереться на догматически трактуемые ими традиции классического марксизма девят-надцатого века. Многое проясняет самокритическое признание непоследовательного деятеля: «…я делал большие ошибки против Ленина и партии…»
Ответы на эти и подобные вопросы получить легче, по возможности проследив за тем, как Троцкий участвовал в длительных спорах о судьбах социализма. Материалов довольно много. Вслед за биографией политический портрет Троцкого дан в его книге «К истории русской революции», изданной в 1990 году. Справку о ближайших родственниках Троцкого дал журнал «Известия ЦК КПСС» в феврале 1990 года.
Вспомним, что в одной из бесед с А.М.Горьким В.И.Ленин сказал о Троцком, что он с нами, а не наш.
Неоднозначный деятель знал Ленина с 1902 года, встречался с ним на съездах партии и на международных социалистических конференциях, после Великого Октября работал рядом с Лениным и Сталиным.
В письмах Мартова, относящихся к концу 1902 года, Троцкий представлен как очень неопытный человек, которому надо дополнить своё образование, особенно теоретическое. А вот мнение Ф.В.Ленгника о революционере с псевдонимом «Перо»: «Нужны массами брошюры на программные темы и способные агитаторы, которые могли бы разъезжать по городам для разъяснения этих же вопросов; вот бы Перо нам теперь как пригодилось бы!».
Неоднозначным, с преобладанием критических акцентов, в 1903 году было мнение Плеханова: «Говоря по правде, перо «Пера» мне пока не так чтобы уж очень понравилось. Оно хочет быть очень колким, но большой колкости не выходит: больше шуму, чем сути. А некоторые выражения прямо неудачны; они могли бы подать повод к насмешкам».
По подсчётам составителей сборника «Возвращённая публицистика» Р.А.Ивановой, И.В.Кузнецова и Р.П.Овсепяна, огромное журналистское наследие Троцкого превысило сорок томов. Только с ноября 1902 года по июль 1903 года в «Искре» были опубликованы его статьи «Шулера славянофильства», «Законная оппозиция беззаконному правительству», «Опе-каемое студенчество», «Бобчинские в оппозиции», «Ещё о Тартюфах», «Зубатовщина в подпольной печати» и другие. Всё это дало Ленину основание поставить вопрос о том, чтобы активного журналиста ввести в состав редакции общероссийской газеты. По этому поводу 10 марта 1903 года Мартов так писал Аксельроду: «Вл. Ильич предлагает нам при-нять в редакционную коллегию на полных правах известное Вам «Перо». Его литературные работы обнаруживают несом-ненное дарование, он вполне «свой» по направлению, целиком вошёл в интересы «Искры» и пользуется уже здесь (за границей) большим влиянием, благодаря недюжинному ораторскому дарованию. Говорит он великолепно – лучше не надо. В этом убедились и я, и Вл. Ильич. Знаниями он обладает и работает над их пополнением. Я безусловно присоединяюсь к предложению Владимира Ильича».
Отмечено и то, что в дооктябрьскую пору в Троцком верх брал меньшевик. «Сила вещей, - констатировал Мартов, - заставляет Троцкого идти меньшевистским путём вопреки его надуманным планам о каком-то «Синтезе» между историческим меньшевизмом и историческим большевизмом. Благодаря этому и благодаря противоречию его движения по намеченной им схеме он не только попал в лагерь «ликвидаторского болота», но и вынужден занимать в нём самую «драчливую» позицию по отношению к Ленину».
При различных позициях, с которых выступали Пле-ханов, Ленин, Сталин, Мартов и Троцкий, их в первую очередь объединяло единое стремление осуществить социалистические идеалы, умение отстаивать свои убеждения, использовать самые разнообразные средства для большего усиления критических выступлений. К месту использование иронии, убийственных характеристик и точных сравнений, иных полемических средств, делавших противника смешным и одиозным, - всё это характерно для стиля названных полемистов. Для примера возьмём статью Л.Троцкого «Зубатовцы в подпольной печати». В ней зло высмеяно царское правительство, вынужденное доказывать рабочим неизбежность рабочего движения…посредством нелегальных произведений, но направленных против социализма. В этом автор «Искры» увидел знамение разложения «устоев» самодержавия.
Взяв одно из зубатовских «произведений», Троцкий вы-смеял ухищрения авторов теории полицейского социализма. Они вынуждены были признать, что рабочее движение возникло естественно, как борьба вновь народившегося класса, вытекала из склада самой жизни. Ничем нельзя остановить неизбежное и неудержимое противостояние антагонистических сил. В каких формах оно осуществляется? Зубатовцы с готовностью пояснили, что есть путь эволюции и путь революции, путь «планомерного восхождения» и путь «фантастических скачков». Тут же начали убеждать читателей, что-де второй путь уже давно скомпрометировал себя в глазах всемирного пролетариата. Привели пример французской революции. Далее анонимные авторы публикации подвели к выводу: путь революции – не путь рабочего класса, которому нужен союз с царским правительством. Затем при оценке кри-тики социализма Троцкий использовал непосредственное об-ращение, сопровождаемое вздохом глубокого сожаления: «Эх, г. Зубатов, надо бы поискать более приличного теоретика. Кто же в наши дни, когда всюду и везде щедро распространены социал-демократические издания, не знает, что социализм не означает раздел земли и фабрик, что только мелкобуржуаз-ные демократы вздыхают об «уравнительном» распределении земли? Социал-демократы требуют перехода всех средств производства в общественную собственность».
Разбирая очередной тезис своих оппонентов, Троцкий посчитал нужным напомнить, что для социал-демократов политическая свобода – это полная свобода дальнейшей революционной пролетарской борьбы за социализм. Сообщил о неустанной работе над созданием самостоятельной про-летарской партии. Напомнил, почему в борьбе с зубатовской демагогией социал-демократы должны резко отделять себя от революционеров, склонных к буржуазно-демократической демагогии, от революционеров, способных говорить массам, будто после низвержения самодержавия наступят на Руси мир и всеобщее равенство. Вызов прозвучал в заключительном абзаце: «Самодержавие не даёт места нашей революционной печати на вольном воздухе. И что же? Оно само оказывается вынужденным спуститься к нам в подполье… Милости просим, милости просим… Тут мы впервые померяемся «на равных правах»! – Слово против слова». (Искра. 1903.1 июля).
Нередко в сферу споров втягивался видный немецкий социал-демократ К.Каутский. К нему в разное время у русских социалистов было далеко не одинаковое отношение.
Находившемуся в сибирской ссылке Владимиру Ильичу понадобилась статья К.Каутского «Конец Польши?», опуб-ликованная в двух номерах журнала «Нойес цайт». Потом ссыльный возмутился тем, что в статье С.Булгакова «К во-просу о капиталистической эволюции земледелия» Каутский не излагался, а прямо извращался, что в наезднических наскоках не было систематизированных воззрений. Статья также неприятно поразила «своей резкостью и необычным в полемике между близкими по направлению писателями тоном”. (4,100).
Исследователи отмечают, что творчество Ленина и Каутского развивалось в русле марксистской традиции, объединявшей в годы до первой мировой войны представителей различных по своим политическим программам течений в международном рабочем движении. Обоих объединяло убеждение в том, что объективной тенденцией развития капиталистического общества является движение к социализму, что социализм – это общественное производство, ликвидация эксплуатации, что победа социалистической революции невозможна без политической революции, что социализм – это гуманизм.
Не будем забывать и о том, что между видными представителями партий России и Германии были сущест-венные различия в подходах к философской проблематике, к толкованию категорий диалектического и исторического материализма, роли рабочего класса и его партии в осуществлении коренного социалистического переустройства общества. Скорее бедой, а не виной Каутского является такое обстоятельство: он так и не смог найти ответ на больной для марксистов того периода вопрос: какие же факторы могут достаточно свидетельствовать о готовности общества к социализму, о правомерности осуществления социалистической революции. Ленинская позиция оказалась более жизненной.
При необходимости Ленин вставал на сторону зарубежного деятеля. Так, в частности, было, когда последнего В.Чернов «разнёс» в журнале «Русское Богатство» и в сборнике в честь Н.Михайловского «На славном посту». «Было бы несправедливостью, - заметил Ленин, - если бы мы не отметили некоторые перлы этого разноса» (5,147). Далее Владимир Ильич отметил заслугу Каутского: он предпочёл толково и ясно рассказать, в чём же состоят новейшие агрономические открытия, опустив ничего не говорящие большинству чита-телей ученые имена. Чернов же облыжным обвинением немецкого социал-демократа в незнании этих самых имён замял атаку буржуазной экономии на социалистическую идею об уничтожении противоположности между городом и деревней. Последовало ленинское предупреждение о том, что уничтожение следует представить себе не в форме одного акта, а как целую систему мер.
В нашей стране было одобрительно встречено наблюдение Каутского, связанное с быстрым возрастанием революционных потенций российского пролетариата. В 1902 году в статье «Славяне и революция» он отметил, что в «царской империи растёт могучий пролетариат, который сам рождает героев и даёт опору героям-революционерам из других слоёв народа, опору, которой они до сих пор были лишены».(Каутский К. Путь к власти. М.,1959. С. 139).
Внимательным, доброжелательным было отношение в России в то время и к другим работам немецкого социал-демократа. Это отнюдь не освобождало от высказывания замечаний.
В России были разнообразные общественные организации, движения и печатные издания, в разной мере причастные к спорам о судьбах социализма.
Проявлялись попытки либеральной буржуазии увести ра-бочий класс в сторону от организации своей самостоятельной политической партии. Первым крупным шагом в деле про-граммного и организационного оформления либерализма как политической организации в общенациональном масштабе явилось основание нелегального журнала «Освобождение». С лета 1902 года до осени 1905 года он издавался в Штутгарте под редакцией Струве.
На страницах этого периодического издания борьба велась на два фронта. С одной стороны, либералы надеялись убедить правительство пойти на разумный компромисс с обществом и «сверху» дать конституцию; хотели, с другой стороны, найти общий язык с революционной демократией. Этим во многом объяснялась непоследовательность, противоречивость вы-ступлений «Освобождения». Вряд ли осуществимым было программное заявление, сформулированное в первом номере: «Отличие нашего органа от других заграничных изданий (имелись в виду «Искра» и эсеровская «Революционная Россия») заключается в том, что мы предполагаем объединить те группы русского общества, которые не имеют возможности найти исход своему возмущённому чувству ни в классовой, ни в революционной борьбе. Мы желаем выражать исключительно бессословное общественное мнение и на него опираться».
Летом и осенью 1903 года заявили о себе «Союз ос-вобождения» и «Союз земцев-конституционалистов». Пе-речень этим вовсе не ограничивается. Давали о себе знать разные социальные силы, неодинаковые устремления, несовпадающие стратегические цели и тактические установки. Плеханов посчитал нужным весьма неодобрительно отозваться об иных деятелях: «Плохи люди, сидящие сложа руки и возлагающие своё упование на естественный ход событий. Это трутни истории. От них никому ни жарко, ни холодно. Но немногим лучше их и те, которые упорно смотрят назад, не переставая говорить о поступательном движении народа. Эти люди осуждены на неудачи и разочарования, потому что они добровольно поворачиваются спиной к истории». (Плеханов Г.В. Литература и эстетика. Т.2.М., 1958.С.318).
В статье «На пороге двадцатого века» Плеханов поставил вопросы о том, что же рабочему классу дало девятнадцатое столетие и что можно ожидать от начавшегося. Автор не скрыл и трудности, поражения и разочарования, ожидающие рабочий класс в его борьбе. Однако окончательное торжество трудящихся не может подлежать сомнению. С оптимизмом констатировал, что социалистический идеал всё глубже проникает в среду пролетариата, развивая его мысль и уде-сятеряя его нравственные силы. Борцам за революционное преобразование буржуазия могла противопоставить голое насилие да недостаточную сознательность части трудящихся. В заключительном разделе спрогнозировал, что политическая свобода будет первым крупным культурным завоеванием России двадцатого века.
Когда либеральное народничество сошло с исторической арены, а его старозаветные теории превратились в груду без-образных развалин, иные непоследовательные революци-онеры посчитали, будто марксизм уже сделал своё дело и его стоит подвергнуть строгой критике. На деле же они совершали попятное движение. Далее, со всех сторон окружённые мелкобуржуазными теоретиками, социал-демократы в ин-тересах пролетариата были обязаны беспощадно крити-ковать мнимых друзей, в том числе эсеров. Показ дела в истинном свете не должно было остановить возмущение добродушных, но недалёких друзей мира и согласия между различными революционными партиями и организациями на беспринципной основе. Рекомендовалось исходить из того, что марксизм – «алгебра революции».
В ту пору для Ленина капиталистическое развитие России уже было объективной реальностью, которую требовалось исследовать, понять для последующего политического исполь-зования в интересах борьбы за социализм. Здесь громадную роль сыграла ленинская работа «Что такое «друзья народа» и как они воюют против социал-демократов?». Её положения творчески развивались в последующих трудах. Но все ли вопросы были освещены в достаточной мере основательно? Нет. Например, более углублённого исследования ждёт вопрос о том, допустили ли российские марксисты историческую ошибку, недооценив в полной мере революционный потенциал народнической стратегии. Верны ли утверждения, будто Ленин не сумел в недрах народничества найти русский метод преодоления громадных трудностей, которые возникли в ходе социалистического строительства.
Необходимость создания в России рабочей партии, безусловно, понимал Плеханов, но он эту проблему фор-мулировал не всегда конкретно. О довольно крупном логи-ческом просчёте свидетельствовало плехановское умоза-ключение о том, что либеральная интеллигенция должна стать руководительницей рабочего класса в революционном движении, ясно представлять политические и экономические интересы пролетариата и их взаимную связь. А мыслящая часть общества “обязана всеми силами стремиться к тому, чтобы в первый период конституционной жизни России наш рабочий класс мог выступить в качестве особой партии с определённой социально-политической программой”. Здесь обращает на себя внимание абстрактность формулировки. Трудно определить, КАК, КАКИЕ экономические интересы интеллигенция призвана разъяснять рабочему классу, как подготовить его (хотя в плехановской интерпретации пролетариат не являлся гегемоном в надвигавшейся рево-люции) к самостоятельной роли. Нелегко уяснить и то, как целиком весь рабочий класс может выступить в качестве особой политической партии. Ведь в такой ситуации политическая организация лишится возможности проявить авангардную роль, поскольку растворится в общей массе или же сольётся с ней. Получалось, что Плеханов повторял ошибки авторов «Кредо», у которых налицо было смешение класса с партией. Распространялись повторяемые в наши дни рассуждения о том, что о политической борьбе с царизмом можно будет говорить только после политического созревания всего рабочего класса.
При разработке теории социализма Ленин отказался от традиционного подхода. Владимир Ильич выдвинул нова-торскую идею: начать с создания в стране таких предпосылок цивилизованности, как завоевание власти трудящимися, а уж затем на основе рабоче-крестьянской власти и советского строя догонять другие народы.
Не мог Ленин согласиться с плехановским утверждением, будто русские социал-демократы должны были дорожить поддержкой непролетарских оппозиционных партий без их принципиальной оценки. В то же время отмечалось, что Пле-ханов был противником софистов. Об этом свидетельствует фраза: «Я не знаю такой политической мысли, которая, будучи правильна сама по себе, не могла бы быть использована искусным софистом для подкрепления ложных и вредных выводов”.
При обсуждении первоначального варианта теоретической части проекта программы РСДРП в редакции «Искры» дали себя знать разногласия Аксельрода, Засулич и Плеханова с Лениным. Примечательно, что здесь Владимир Ильич при высказывании критических замечаний в адрес оппонентов обращал внимание на обеспечение полного благосостояния и свободного развития всех членов общества.
В полемике социал-демократам адресовался призыв быть верными духу учения Маркса и воспользоваться приёмами революционного исследования для анализа возникшей политической ситуации. Такой призыв очень актуален в наши дни. Полемисты получили своего рода методологический ключ, чтобы диалектически подходить к изучению резко изменившейся конкретной ситуации. Ленинское мнение было определённо высказано и при обсуждении второго проекта программы РСДРП.
Тогда в вину Ленину ставили резкость его тона. Точки зрения на этот счёт не всегда могли совпадать.
В ходе полемики Ленин не оставлял без внимания то, что у оппонентов нарушалось соотношение между общим и частным. Тогда же была отмечена модная в то время якобы реалистическая, а на самом деле эклектическая погоня за перечнем несущественных деталей.
Порой, сталкиваясь с проявлениями алогизма у предста-вителей противоположной стороны, Ленин в арбитры при-глашал читателей. Возьмём такой пример. Процитировав фрагмент статьи Лазарева, Ленин спросил читателей о разли-чии в восприятии конкретного положения последовательными революционерами и их оппонентами. Выступавшие арбитра-ми читатели при необходимости сравнивали периодические издания совершенно несовпадающих направлений. Один при-мер связан с отзывом рабочего о старой «Искре» и «Рабочей Мысли», которая в рассматриваемый период находилась в руках «экономистов». Исследователи, в частности, свиде-тельствуют: «О том же – что доходит «Искра» к рабочим, что её читают охотно – сообщает петербургский агент газеты. Он пересылает Ленину письмо ткача. «Я многим товарищам показывал «Искру», - читает Владимир Ильич эти строчки, - и весь номерок истрепался, а он дорог мне, много дороже «Мысли», хотя и нет там наших строк. Тут про наше дело, про всё русское дело, которое копейками не оценишь и часами не определишь; когда его читаешь, тогда понятно, почему жан-дармы и полиция боятся нас, рабочих, и тех интеллигентов, за которыми мы идём. Они и правда страшны и царю, и хозяевам, и всем, а не только хозяйским карманам. Конечно, я простой рабочий и совсем уж не такой развитой, но я очень чувствую, где правда, знаю, что нужно рабочим…» (Ленин. Эмиграция и Россия. М., 1975.С.42-43). Вот так десятилетия назад ставился вопрос о праве меньшинства на отстаивание своего мнения. Определённо ленинское высказывание на Совете РСДРП: «В области же литературы «война» допустима, и никто никогда не стеснял полемики Центрального Органа. Напомню, что даже гораздо раньше ЦК выражал полную готовность издать и письмо дано о лозунгах оппозиции, и брошюру Мартова «Ещё раз в меньшинстве», несмотря на то, что обе вещи содержат нападки на ЦК» (8,156).
В ходе открытой полемики с «экономистами» ленинская «Искра» многое смогла сделать, чтобы вытеснить их пе-чатные произведения, завоевать на свою сторону социал-демократические организации на местах. Верность этого подтверждают некоторые моменты истории, связанные с деятельностью кубанских революционеров. Так, в одной из статей после выступления тихорецких рабочих «Искра» писала о том, что «протест рабочих против гнуснейшей местной жизни захолустья заслуживает особого внимания. Он показывает, какая ещё широкая область активного вмешательства про-летариата во всю современную жизнь лежит перед нами открытой. И когда пролетариат с полным сознанием своей все-мирно-освободительной задачи возьмётся за своё дело, он сумеет найти тысячи поводов и тысячи новых форм для такого вмешательства во имя свободы, равенства и братства». (Искра. 1902.№22). К этому, в частности, подталкивали действия казаков, о неистовстве которых сообщил корреспондент «Искры». Лихие всадники, как звери, врывались в дома рабо-чих, били детей, женщин и стариков, насиловали и грабили.
«Искра» рассказала о волнениях крестьян. Их «били и уродовали за то, что они отказались работать в экономиях по низкой оплате. В пяти экономиях Кубанской области не-довольство крестьян низкой оплатой обрушилось на земле-дельческие машины, которые были изломаны. Также были избиты и некоторые владельцы экономии». («Искра» 1902.№ 23).
В революционном 1905 году во втором номере ленинской газеты «Пролетарий» была опубликована статья «Первое мая в России». В ней сообщалось, что в екатеринодарском городском саду над толпой взвились два красных флага. Произносились речи, разбрасывались прокламации. Когда вмешались поли-ция и казаки, раздались выстрелы.
Сплочению сил большевиков Кубани и Черноморья в борьбе с меньшевиками несколько позже способствовала ленинская статья «Как армавирские социал-демократы ведут избирательную кампанию?».
Наступил такой период, когда в редакции «Искры» возник вопрос о том, как её сотрудникам не допустить обострения отношений из-за различия оттенков во взглядах на вполне воз-можный плюрализм мнений. Мартов предложил установить такой порядок, чтобы автор статьи, не принявший во внимание указания большинства, имел право напечатать этот материал с оговоркой о несогласии большинства членов редакционной коллегии. Предлагал большинству предоставить право в журнале “Заря” выступить с контрстатьями. При этом Мартов считал нужным держать полемику в нужных пределах.
Мартов был участником оживлённой переписки по про-граммным вопросам, по поводу несовпадения мнений с Плехановым. Потом появились упоминания о разногласиях между Лениным, Мартовым и Засулич. Часть из них была связана с отношением к террору. Проявлялись и другие пункты несогласия.
В июле 1903 года Ленина вместе с Мартовым избрали де-легатом на второй съезд РСДРП от Заграничной лиги рус-ской революционной социал-демократии. По жребию Мартов представлял «Искру» в Брюсселе и Лондоне.
На съезд был представлен и доклад Донского комитета РСДРП, который руководил социал-демократическими круж-ками Кубани и Черноморья. Примечательно, что в Ека-теринодарском кружке впервые начали изучать марксистские произведения,
Ссыльные студенты создали революционный кружок. Здесь рабочим разъясняли марксистскую литературу. Через пять лет подпольный кружок возник в Новороссийске. Под руководством опытного пропагандиста Н.А.Мотовилова грузчики изучали «Капитал», «Манифест Коммунистической партии», работы Плеханова «К вопросу о роли личности в истории» и «Наши разногласия».
Плеханов открыл второй съезд и выступил на нём семьдесят раз. К сожалению, не раз менялись его позиции. Когда на обсуждение вынесли ленинскую и мартовскую формулировки первого параграфа Устава партии, Плеханов поддержал Ленина. Все остальные члены редакции проголосовали за мартовский вариант. Об этом так вспоминал Владимир Ильич: «Плеханов горячо восстал против Мартова, указывая, что его жорестистская формула открывает двери оппортунистам, только и ждущим этого положения в партии и вне организации. “Под контролем и руководством» – говорил я – означают на деле не больше и не меньше, как: без всякого контроля и без всякого руководства» (8,13). Однако большинством голосов приняли параграф в мартовской редакции. После этого Ленину стало ясно, что «Рабочее Дело» и Бунд могут повлиять на судьбу любого решения.
Проявилось неумение Мартова выдерживать опреде-лённую политическую линию. Его сторонники пошли на скандал и на раскол при выборе нового состава редакции «Искры».
С удовлетворением было воспринято то, что предложенная Плехановым резолюция «точно указывает классовый характер либерализма, как движения буржуазии, и выдвигает на первый план задачу выяснить пролетариату антиреволюционный и противопролетарский характер главного либерального направления (освобожденчества)» (Ленинский сборник ХУ1. С.27).
Определённой была ленинская тактическая линия: «…призовём всех к прекращению всякого бойкота, всякой местнической, кооптационной дрязги и давайте спорить по-товарищески о наших разногласиях и о причинах нашего расхождения на съезде, давайте приучать партию к честному и достойному разбору её внутренних споров».(9,30). Остаётся только сожалеть, что на такой призыв не отозвались Плеханов и Мартов, а затем многие другие оппоненты.
Быстро Мартов зарекомендовал себя идейным лиде-ром меньшевизма. В то же время, по замечанию одного из современников, у него демократичность была в крови. Сохранился и другой отзыв. «Больше мыслитель и писатель, чем генерал, - писал хорошо знавший его по партии Д.Далин, - он пользовался авторитетом благодаря уму и страстной преданности своей идее…»
Здесь уместно процитировать небольшой фрагмент очер-ка Максима Горького «В.И.Ленин»: «Лично я слышал от него лишь одну жалобу:
- Жаль – Мартова нет с нами, очень жаль! Какой это удивительный товарищ, какой чистый человек!
Помню, как долго и весело хохотал он, прочитав где-то слова Мартова: «В России только два коммуниста: Ленин и Коллонтай». А посмеявшись, сказал со вздохом:
- Какая умница! Эх…» (Воспоминания писателей о В.И.Ленине. М.,1990.С.568).
К сожалению, Мартову не хватало организаторских спо-собностей, политической энергии и воли, которые были присущи Ленину - то соратнику, то оппоненту.
Серьёзные ошибки Мартов допустил после второго съезда РСДРП. Вот пример, связанный с деятельностью Советов. «В то время, - писал Д.Лукач, - как другие органы классовой борьбы также могут быть тактически применимы в период бесспорного господства буржуазии, то есть могут работать по-революционному в этих условиях, сущность рабочих Советов состоит в том, что они выступают по отношению к государственной власти буржуазии в качестве конкурирующего с ней второго правительства. Вот почему, когда, скажем, Мартов признаёт Советы как органы борьбы, но отрицает их способность стать государственным аппаратом, он устраняет из теории не что иное, как революцию, реальный захват власти пролетариатом».
В борьбе за выход из кризиса требовалось противостоять тактике меньшевиков и весьма непоследовательного Пле-ханова. Не могла быть честной тактика, направленная на то, чтобы меньшевики держали в своих руках редакцию «Искры», Совет партии, на словах представляя здесь интересы РСДРП в целом, а на деле добиваясь изменения состава Центрального Комитета в своих фракционных интересах. Вести борьбу предлагалось открыто, поскольку в подавляющем большинстве история конфликта уже была известна партийным массам.
Есть необходимость обратиться к некоторым моментам, связанным с определением раскола. Его дал К.Радек, пред-варительно отметив, что Р.Люксембург не поняла ленинскую правоту при возникновении большевизма. Она не отличала, чем именно конкретно экономическая и политическая обстановка борьбы русского пролетариата отличалась от обстановки борь-бы западноевропейского и польского пролетариата. Поэтому в 1904 году Люксембург сочувствовала в организационных вопросах меньшевизму, который в исторической перспективе был политикой мелкобуржуазной интеллигенции и наиболее мелкобуржуазных слоёв пролетариата. Как посчитал Радек, методологически меньшевизм был попыткой перенесения тактики западноевропейского рабочего движения в Россию. Подтверждение этому революционер-интернационалист уви-дел в статьях Аксельрода и Мартова.
Требовалось разобраться в причинах раскола на втором съезде партии на большевиков и меньшевиков. В немалой степени эту работу проделал Ленин. Он посчитал нужным предупредить, что при разборе причин раскола Плеханов дал своё толкование фактам, с которым лидер большевиков не мог согласиться. Был готов за справками обратиться к протоколам съезда.
Понадобилось ответить на утверждение Мартова, будто у меньшинства отсутствовало нежелание работать вместе с представителями большинства. «Это неверно, - с полной определённостью заявил Ленин. – В течение трёх месяцев – сентября, октября и ноября – многие представители мень-шинства фактически доказали, что они не желают вместе работать. В таких случаях бойкотируемой стороне остаётся лишь один способ – прибегнуть к договору, к сделке с отстраняющейся от работы «обиженной» оппозицией, ведущей партию к расколу, потому что самый уже факт самоотстране-ния от совместной работы есть не что иное, как раскол» (8,120).
Требования к членам партии, на которых настаивал Ленин в своей редакции первого пункта уста¬ва РСДРП, полностью отвечали представлениям 24-летнего И.В. Джугашвили о «сильной и тесно сплоченной» партийной организации. Го-товность Джугашвили следовать за Лениным логично вытека-ла из совпадения многих его убеждений с теми, которые отста¬ивал руководитель большевиков.
В полемике между большевиками и меньшевиками, раз-вернувшейся сразу же после окончания II съезда РСДРП (июль - август 1903 года), Джугашвили энергично поддержал Ленина и его сторонников. В своих «Письмах из Кутаиса», написанных в 1904 году, он защищал основные идеи работы Ленина «Что делать?» от критики Плеханова. (В одном из этих писем он впервые назвал Ленина «горным орлом».) Он одним из первых употребил словосочетание «ленинские идеи», которое в советское время стало расхожим пропагандистским тер¬мином. Джугашвили писал, что «стоит только принять... тео¬ретическую предпосылку (Ленина), и никакой оппортунизм не подступит к тебе близко. В этом значение ленинской идеи. Называю ее ленинской, потому что никто в русской литерату¬ре не высказывал ее с такой ясностью, как Ленин». В то же время, объясняя свое желание защищать ленинские идеи, он подчёркивал, что «критикуемые взгляды Ленина - не соб¬ственность Ленина, а их искажение касается других партийцев не меньше, чем Ленина». Ленинские идеи, стали для Сталина оплотом в борьбе про¬тив неустойчивости и капитулянтства в партии. Хотя Сталин брал пример с Ленина, его методы политического руководства, ма-нера общения с людьми, стиль письма и речи сохраняли ори-гинальные черты и были совсем не похожими на ленинские.
В противовес версии о том, что Сталин слепо следовал за Лениным и рабски подражал ему, можно привести немало при¬меров того, как он занимал позиции, отличные от Ленина, и отказывался поддерживать его. Так было, например, на Объединительном съезде партии в 1906 году, когда Иосиф Виссарионович отказался поддержать позицию Ленина по аграрному вопросу. В последующем были примеры других и более суще¬ственных разногласий между Лениным и Сталиным. Несогла¬сия Сталина с Лениным не укладываются в представления о карьеристе, который был озабочен лишь тем, чтобы втереться в доверие к руководителю и, уверив того в своей лояльности, добиться положения главного помощни-ка, а затем - наследника.
В отношении к Ленину еще раз проявилась характерная для Сталина устойчивость его взглядов и верность первона-чальному выбору. Начиная со времени их заочного знаком-ства в 1903 году, каждый новый политический успех Ленина служил для Сталина доказательством правильности выбора своего учителя и правильности собственных суждений, ко-торые, как правило, совпадали с ленинскими. Превращение большевиков в самостоятельное крыло РСДРП с 1903 года, а затем во влиятельную политическую силу России в ходе ре-волюции 1905 года, победа большевиков над меньшевиками в РСДРП в 1907 году и другие события усиливали политичес-кое значение не только Ленина, но и его сторонников. Орга-ничная последовательность в проведении ленинского курса, отвечавшего его мировоззрению, способствовала тому, что Сталин не мог не выдвигаться на первый план в партии, объе¬диненной вокруг Ленина.
Сталин много полемизировал с мень¬шевиками, которые после раскола партии в 1903 году господствовали в грузинской социал-демократии.
Иосиф Виссарионович вернулся из заключения и ссылки более опытным полемистом, овладев многими приемами тогдашних устных по¬литических диспутов и письменных дискуссий. Он научился находить слабые места в аргументации оппонентов и наносить по ним удар, предварив атаку заме-чаниями: «Достаточно не¬много наблюдательности...», «Доста-точно обратить внимание» на то или иное положение.
Многие полемические приемы, которые Сталин использо-вал в этих ранних статьях, он сохранил в своем арсенале борь¬бы и в дальнейшем. Значительная часть его споров с оппонен¬тами была посвящена доказательствам искажений ими марк¬сизма и защите от подобных же обвинений с их стороны. Такие споры требовали от него постоянного и глу-бокого изучения работ Маркса и Энгельса и в то же время увя-зывания их отдель¬ных высказываний как с общим смыслом их учения, так и с современными событиями. Знаменательно, что тут он нередко прибегал к церковной лексике. Отстаивая в своих спорах с меньшевиками необходимость превращения партии в боевую организацию, он писал: «Плеханов... знает, что если даже из «Отче наш» вырвать одну фразу и толковать ее оторванно, то автор ее, пожалуй, может угодить на виселицу за богоотступничество».
В защите позиций большевиков он был резок, то обруши-вал на своего оппонента язвительные слова и обидные сравнения, то открыто обвинял его в глупости, трусости или лживости.
В одной из своих полемических статей Сталин перечислил по порядку восемь утверждений своего оппонента, сопровож-дая каждое из них словами: «ложь первая», «ложь вторая» и т. д. и резкой отповедью автору. Изложив «восьмую ложь» и ее оп¬ровержение, Сталин замечал: «Я уже не касаюсь мелкой лжи, которой так щедро приправил автор свою брошюру».
До конца жизни он сохранил верность «разносному» сти-лю полемики. Утверждения, что его оппонент «ничего не по-нял», «ничего не смыслит», «несет околесицу» и подобные, пестрят на страницах ранних сталинских работ. Слова «горе-марксисты», а также «горе -учёные», «горе-специалисты» и т.д. и другие насмешливые слова постоянно встречаются в его вы¬ступлениях. Нередко резкие обвинения оппонента начинались с указания на искажения им марксистской теории, а заверша¬лись объявлением его чуть ли не сознательным пособником классового врага.
Отзвуки межфракционной борьбы давали о себе знать на Кубани. Здешние социал-демократы знали материалы съезда. Об этом, в частности, свидетельствовала широко распространявшаяся листовка - извещение о втором съезде РСДРП. Обстановка серьёзно осложнилась после того, как в Донском комитете партии руководство захватили меньшевики. Революционная часть социал-демократов решительно взялась за создание Кубанского комитета РСДРП.
За границей продолжалось выяснение отношений. Без ленинского возражения не осталось утверждение Мартова о том, будто ЦК стал орудием борьбы одной стороны против другой. Оно противоречило фактам. Пришлось констатировать, что уже налицо фактический раскол в партии и что скоро будет фактическое размежевание в издательских делах, транспорте. Потребуется особая организация в России.
Уместен вопрос о том, кто же первым начал полемику после второго съезда молодой партии. Коснувшись его в январе 1904 года, Ленин вспомнил некоторые моменты. В Совет партии вносил проект резолюции. В нём старался тщательно обойти то, что могло бы подтолкнуть к бесполезным, бесплодным спорам. Он исходил из оценки тех приёмов, которыми уже успела ознаменоваться чуть ли не полугодовая борьба двух частей РСДРП. Вот некоторые вехи. В сентябре 1903 года меньшевики создали свой организационный центр с участием Мартова, Троцкого, Аксельрода, Дана и Потресова. «Искра» стала меньшевистской. Не сидели в бездействии большевики. Осенью 1904 года у них появилось Бюро комитетов большинст-ва (БКБ). Вместе с Лениным в него вошли Богданов, Гусев и другие. В декабре того же года начали издавать газету «Вперёд».
Почему же раскололась только что созданная РСДРП? Валентинов, затронувший этот вопрос в воспоминаниях, приписал Ленину непоследовательность при толковании причин решительного разъединения: «Данное им в начале января 1904 года объяснение глубочайшим образом отличается от того, что я услышал от него три месяца позднее, когда он писал свою книгу «Шаг вперёд - два шага назад».
С большей открытостью на тёмные намёки не поскупился Мартов. Возмущённый руководитель большевиков опре-делённо заявил о согласии на любой третейский суд. Напомнил о нравственном долге оппонента иметь мужество подкреплять свои обвинения открыто перед всей партией. Предложил Мартову без промедления брошюрой издать обвинения. Пусть все социал-демократы получат возможность прочитать и вникнуть в суть. Если видный меньшевик не сделает этого, то логичным будет вывод: он добивался лишь скандала с помощью тёмных инсинуаций, порождённых «либо клеветничеством негодяя, либо истерической невменяемо-стью поскользнувшегося политика» (8,59). Недипломатический тон свидетельствует о степени ленинского возмущения.
Большевики и меньшевики дерутся из-за пустяков – с таким выводом поспешил Бебель. Он ознакомился со связанной с разногласиями литературой, предложил вместе собраться Ленину, Плеханову, Мартову, поговорить ладком и всё уладить. Однако всё оказалось намного сложнее. Ленин понимал: в недалёкой перспективе разногласия углубятся и обострятся.
В то же время последовательный марксист искренне стремился к объединению, но на принципиальной основе, не признавая торги и переторжки между интеллигентными деятелями.
События развивались так, что множились поводы для полемики. К первоначальным разногласиям по органи-зационным вопросам добавились различия по проблемам теории и политики революционного движения. Противостоя-щие стороны по-разному интерпретировали тип и возможные перспективы надвигавшейся буржуазно-демократической революции, цели и задачи пролетариата, его отношения с другими классами общества. В преобладающей степени существо споров двух фракций сводилось к вопросу о том, рабочий класс или либералы станут гегемоном надвигающейся революции. Глухой стеной не разделялись борьба за демо-кратию и за социализм. «Мы должны не забывать, - в этой связи заметил Ленин, - что нет и быть не может в настоящее время другого средства приблизить социализм, как полная политическая свобода, как демократическая республика, как революционно-демократическая диктатура пролетариата и крестьянства» (11,102). Таким было новое слово Ленина в творческом развитии марксистской теории.
В начале 1905 года меньшевики не отвергали возмож-ность перерастания демократической революции в социа-листическую. Но проявился один оттенок: этот процесс мыслился в широких хронологических рамках и в тесной «сцепке” российской и западноевропейской революций. Не просматривается ли здесь вариант мировой революции?
Какую реакцию вызвало бурное словесное противостояние большевиков и меньшевиков? После второго съезда проя-вилась тенденция уменьшать участие рядовых социал-демократов в решении общепартийных дел. Проявлялась определённая пассивность. Проявлялись сетования на то, что руководящее положение в РСДРП заняли интеллигенты, а резолюции в поддержку той или иной фракции принимались без участия рабочих, но от их имени.
Ошибочным было бы мнение, будто большевики были недостаточно энергичными в стремлении преодолеть раскол. Приведём некоторые факты. Члена ЦК Ленина назначили официальным представителем Центрального Комитета за границей. В ноябре 1903 года Кржижановский специально приезжал в Швейцарию для ведения переговоров с меньшевиками. Сторонники Ленина десятки раз догова-ривались с представителями оппозиции о встречах, пытались доказать вымышленность их опасений. Но, увы, всё это свелось к напрасной потере усилий, денег и времени. В такой ситуации большевики, по утверждению Бердяева, постоянно ориентировались на социалистическую революцию в России. В этом отношении оказались большими реалистами, нежели представители других партий.
На характер споров свой отпечаток наложили неоправ-давшиеся надежды на то, что Плеханову удастся удержать новую редакцию «Искры» от противостояния с ленинцами.
В такой обстановке как проявили себя представители большинства и меньшинства? В воспоминаниях той поры Ленин предстаёт таким прирождённым вождём, которого на это место выдвинула история и который прекрасно сознавал своё назначение. Он совсем не навязывал свою личность. Делалось это естественно, незаметно. Даже Плеханов с его гораздо большим революционным стажем и научным образованием как-то перед Лениным отступал на задний план и терялся. Видно было, что он всё-таки кабинетный мыслитель, теоретик, остроумный собеседник, блестящий полемист и писатель, но не более. А Ленин – это кремень, трибун, народный вождь, топором прорубающий дорогу в чаще и уверенно ведущий за собой народные массы.
Иногда оба деятеля обращались к одним и тем же образам. Уступчивый Плеханов при одной из встреч с Лениным пояснил: иногда бывают-де такие скандальные жёны, что им необходимо уступить ради избежания скандала перед публикой и истерики. Владимир Ильич при ответе заметил о необходимости уступать так, чтобы не допустить ещё большего скандала. Его мысль сводилась к следующему: если Плеханову удастся добиться приемлемого для большинства мира, то большевистский лидер борьбу не начнёт; если же не удастся, - сохраняется свобода действий для разоблачения скандальной жены.
Протестуя против непомерной плехановской уступчивости меньшевикам, Ленин председателю Совета РСДРП Плеханову подал заявление о сложении с себя полномочий члена Совета и члена редакции: «Не разделяя мнения члена Совета партии и члена редакции ЦО Г.В.Плеханова о том, что в настоящий момент уступка мартовцам и кооптация шестёрки полезна в интересах единства партии, я слагаю с себя должность члена Совета партии и члена редакции ЦО» (8,64). Такую вот форму приняла полемика! Логика суждений и действий оппонента подвела Ленина к мысли, что со столь уступчивым человеком не миновать борьбы.
После опубликования в № 57 «Искры» статьи Плеханова «Грустное недоразумение» (15 января 1904 года) появился ленинский проект обращения «К партии». Двести экземпляров нелегально разослали по разным российским городам. Местные революционеры эту программу борьбы за единство РСДРП размножили на гектографе. Подпольщики получили возможность ознакомиться с фактами и поразмыслить над ситуацией. В непосредственном обращении напоминалось о необходимости иметь мужество, чтобы вскрыть меша-ющее достижению единства. Здесь же Ленин указал на то, что партия дезорганизована до последней степени и сильно деморализована борьбой за руководящие места. В серии в наступательном духе заданных вопросов есть и такой: «Почему неуступчивыми надо считать «твёрдых», уступивших очень и очень многое из того, что решено было на съезде, а не «мягких», которые на деле оказались необыкновенно твёрдыми в своём стремлении к расколу и в прямом подготовлении раскола?» (8,167-168).
По образному выражению А.В.Луначарского, ещё на втором съезде Плеханов «раскололся пополам» и потом оказался в рядах «ограниченных истолкователей марксизма». (Луначарский А.В. Человек нового мира.М.,1980.С.89).
Говоря о причинах разделения партии на две фракции, Плеханов фактам давал такое толкование, с которым нельзя было согласиться. При этом ещё спрашивал: «Кто же прав? Об этом пусть судит читатель, которому я постараюсь разъяснить свой взгляд».
При опровержении ошибочных положений Ленин исполь-зовал разнообразные приёмы. Например, Плеханов посчитал неточным изложение сути дела в ленинском письме «Почему я вышел из редакции «Искры»?» Однако не смог дать ни одного фактического исправления, а лишь ограничился неточной передачей частных разговоров. Что же оставалось делать Ленину? Он за собой оставил право пояснить и дополнить разговоры, которые велись в присутствии третьих лиц. Указывая на несообразность в плехановских логических построениях, Владимир Ильич пояснил: «На самом деле, моя мысль была: уж лучше я выйду, потому что иначе моё особое мнение послужит помехой попыткам заключить мир со стороны Плеханова. Попыткам я мешать не хочу; может быть, мы сойдёмся на условиях мира, но отвечать за редакцию, которой таким образом навязывает кандидатов заграничная кружковщина, не считаю возможным» (8,177). У Ленина мель-кнула мысль: не приходится ли Плеханову покупать право быть в меньшинстве? Не ради ли этого понадобилось заслонять связанные с расколом спорные вопросы и факты, фарисейски осуждать личности в полемике и на деле всю борьбу сводить к походу против личности да так, чтобы покрепче выходило? Уж слишком крепко выходило у ставших союзниками Плеханова и Мартова. И это они не стеснялись называть принципиальной полемикой!
Интенсивный обмен мнениями представителей больше-виков и меньшевиков помог многое понять, разобраться в происшедших с «Искрой» метаморфозах после её перехода к меньшевикам. Задиристые статьи новой «Искры», в том числе написанные Плехановым, не всегда верно представляли истинное положение дел. Для подтверждения лучше ис-пользовать индуктивный способ рассуждения. Он строится с акцентом на конкретные эмпирические данные, необходимые для обобщения, установления причинно-следственных связей и верной их оценки. Начнём с констатации: революционно настроенные рабочие России в ту пору неоднозначно воспри-няли воззрения и позиции плехановцев. О том свидетельствует реакция на всё происходившее после второго съезда. Знавшие об этом большевики делали соответствующие выводы и вели терпеливую разъяснительную работу. Это так Н.К. Крупская разъяснила в письме членам Рижского комитета РСДРП в марте 1904 года: «Искру вы получаете и потому до известной степени осведомлены о той линии, которую теперь ведёт редакция. Возродившийся Воронежский комитет приветствует новое направление Искры, торжествует…» Таков факт в пользу плехановцев. Однако большевики располагали нема-лыми доказательствами иного рода. Вот 19 членов партии следующим образом сформулировали собственное мнение: «…меньшинство, благодаря повороту нашего политического хамелеона т. Плеханова, завладело редакцией ЦО и «идейный руководитель» Партии превратился в боевой орган партийного меньшинства для борьбы со всей партией». Здесь выражение небеспочвенного возмущения чем-то напоминает теперешнее навешивание ярлыков «демократами» и их прихлебателями.
Вполне понятно, у большевиков коренным образом изме-нилось отношение к ставшему иным центральному печатному органу. В числе других документов о том свидетельствует пись-мо Крупской, в конце 1904 года направленное Л.М.Книпович: «Но к чему я совершенно не могу привыкнуть - это к иезуитству Плеханова. Он, видите ли, защищает теперь листок Искры».
Когда выступления против Ленина активизировал Мартов, Плеханов среди меньшевиков находился чуть ли не на положении военнопленного, но тем не менее сочувственно воскликнул: «Бедный товарищ Ленин! Хороши же его орто-доксальные сторонники!» При ответе оппоненту Владимир Ильич использовал сразу непосредственное обращение и сравнение: «Ну, знаете ли, т. Плеханов, если я бедствую, то ведь редакция-то новой «Искры» совсем уже нищенствует.
Как я ни беден, я ещё не дошёл до такого абсолютного обнищания, чтобы мне приходилось закрывать глаза на партийный съезд и отыскивать материал для упражнения своего остроумия в резолюциях комитетчиков. Как я ни беден, я в тысячу раз богаче тех, сторонники которых не случайно высказывают ту или иную неловкую фразу, а во всех вопросах, и в организационных, и в тактических, и в программных держатся упорно и настойчиво принципов, противоположных принципам революционной социал-демократии. Как я ни бе-ден, я ещё не дошёл до того, чтобы мне приходилось скрывать от публики преподносимые мне похвалы таких сторонников. А редакции новой «Искры» приходится делать это» (8,390). Противопоставлению позиций здесь помогает словосочетание «как я ни беден».
При разнообразной напряжённой деятельности больше-викам требовалось находить силы и время для отражения подрывных, интриганских действий не скупившихся на хлёсткие эпитеты раздражённых оппонентов. Уже в начале ХХ века меньшевистские теоретики щедро наклеивали на ленинизм ярлыки «волюнтаризма», «бланкизма», «идеализма» и т.п. Так, Потресов взгляды Ленина считал «видоизменённым бланкизмом» (Общественное движение в России в начале ХХ века. Т.1.СПб,1909.С.618). Мартов писал о «якобинском характере» большевизма, о его «максимализме», стремлении к непосредственным результатам в деле реализации со-циальных улучшений вне внимания к объективным условиям. В таких оценках отразилась присущая оппортунизму пассивно-созерцательная философско-историческая концепция, кото-рая отводит массам, партиям и лидерам роль статистов на арене истории.
Понять истоки ошибочных взглядов можно. Но как объяснить интриганские действия? Возьмём такой момент. Получив от Ка-утского согласие на публикацию в «Искре» его статьи против большевиков, Потресов с нескрываемым злорадством извещал Аксельрода: «Итак, первая бомба отлита, и - с божьей помощью - Ленин взлетит на воздух. Я придал бы очень большое значе-ние тому, чтобы был выработан общий план кампании против Ленина - взрывать его, так взрывать до конца, методически и планомерно…Как бить Ленина, вот вопрос. Прежде всего, мне думается, следует на него выпустить авторитетов – Каутского (уже имеется), Розу Люксембург и Парвуса…Но как бить затем – всем нам, заполнить ли собою «Искру» и в какой мере, если выпустить коллективный памфлет против него…Ваше предложение, потребовать от ЦК отозвать Ленина из Совета едва ли, мне думается, приемлемо и, во всяком случае, надо сначала настроить против него общественное мнение, и тогда можно будет о чём-либо подобном подумать». Но осуществить нечистоплотные замыслы, настроить общественное мнение против Ленина не удалось, о чём убедительнее всего сви-детельствует последующее развитие событий.
В наши дни, когда иные, с позволения сказать, «иссле-дователи» сомневаются в высоких нравственных качествах великого Ленина, к месту вспомнить одно из обстоятельств начала двадцатого столетия. Даже в тех условиях, когда Плеханов оказался на стороне меньшевиков, Владимир Ильич продолжал верить, что тот честный мыслитель. В качестве такового он, в частности, полагал, что претензия на обладание абсолютной истиной должна была привести Гегеля в противоречие с его собственной диалектикой и поставить во враждебное отношение к дальнейшим успехам философии. Это обязывало сделать верные выводы.
Пока была возможность говорить о двух Плехановых и предупреждать, что теперешнего деятеля ни один российский социал-демократ не должен смешивать с прежним марксистом, который в изменившейся обстановке заседал в компании оппортунистов в редакции новой «Искры». А ведь после смерти Энгельса Плеханов оставался лучшим знатоком и комментатором марксистской философии.
В ходе напряжённой полемики Ленин сделал вызов Плеханову. Перчатку бросил человеку, беда которого проя-вилась уже в подходе к написанию статьи «Чего не делать?» для №52 качественно иной «Искры». Ленинское отношение к ней, надо заметить, не было однозначным. Уже в следующем номере появилось ленинское «Из партии. Письмо в редакцию». Рядом поместили ответ новоискровцев за подписью редак-ции. Появилась возможность сравнить мнения, своего рода полемика по поводу полемики началась заявлением: «Печатая здесь интересное письмо тов. Ленина, мы считаем необходимым сделать по его поводу несколько замечаний» («Искра», 1903.25 ноября). К чему свелись замечания? Сначала последовало обвинение в склонности к псевдодемократизму за стремление Ленина рассматривать пролетариат как судью в бесчисленных распрях, возникающих между подпольными кружками. Но кто же мог рассудить представителей обоих направлений в интересах революционного дела?
Плеханов не слишком позаботился об обосновании собственных утверждений, когда в статье «Забавное не-доразумение» («Искра», №55) смеялся над либеральным публицистом, придавшим-де его статье «Чего не делать?» очень странное истолкование. А объяснено это тем, что там Плеханов имел дело с противником. Теперь спор приобрёл иную тональность. Пришлось вступить в спор со вчерашними единомышленниками. Один из них после прочтения «Чего не делать?» так написал о возникшем у него чувстве: «Странный оптический обман - казалось, что заголовок «Искра» был напечатан криво, и странное чувство – казалось, что читаешь что-то чужое, хотя хорошо знакомое, и над этим чужим выво-дом заголовок «Искра», немного криво, небрежно» («Искра». 1904.15 января). После этого Плеханов высказал опасение, что его скоро заподозрят в сочувствии Бернштейну, Мильерану и прочим критикам Маркса. Трудно отделаться от ощущения, что здесь не обошлось без неуместной игривости, но так не был дан ответ по существу заданного рабочим вопроса. Далее последовали правильные, но не подкреплённые фактическим материалом рассуждения о необходимости в полемике обеспечить чистоту наших принципов.
Логичен вопрос: для чего всё это было написано? При-влекательные и внешне правильные слова не содействовали преодолению раскола в партии. Последовательные же рево-люционеры очень скоро стали интуитивно, но довольно верно ориентироваться в расстановке и соотношении фракционных сил. Приведём такой пример. В письме представителей Уфимского, Средне-Уральского и Пермского комитетов есть такие фразы: «Не зная причин выхода Ленина из редакции, считая это прямым вредом для дела, в ожидании разъяснений, остаётся только констатировать тот положительный результат, что враг, бывший в скрытом состоянии, благодаря уходу Ленина теперь обнаружен. Карты раскрыты, истинные стремления «меньшинства» известны партии» (Искра.№63, примечание). Здесь в зачаточном состоянии есть элементы нетерпимости, когда социал-демократов из другой фракции именуют врагами.
Вскоре в публикации «Забавное недоразумение» Плеханов сообщил, что у статьи «Чего не делать?» появились другие оппоненты. Забавным недоразумением назвал ответ на выступление Независимого в №37 «Освобождения» под заголовком «Знаменательный поворот». Декларативно заявив о несовпадении своих воззрений со взглядами либералов, редактор новой «Искры» посчитал нужным написать: «Г. Независимый приписал мне мысль, которую ему, как видно, хотелось найти в моей статье, но которой я на самом деле не высказывал и не доказывал ни слабо, ни “неопровержимо», ни «веско», ни легкомысленно. Что сказать о таком «приёме» изложения чужих статей?» А нельзя ли было такой вопрос адресовать самому Плеханову?
Как неоднократно и позже, Ленин высказался за то, чтобы партия знала всё, чтобы она имела решительно весь материал для оценки всех и всяческих разногласий, возвращений к ревизионизму, отступлений от дисциплины и т.д.
После всего происшедшего последовательным револю-ционерам пришлось констатировать не радующий их факт: в новой «Искре» и журнале «Заря» оформился союз Плеханова, Мартова и Троцкого, возникший не сразу и не случайно.
В восьмом номере газеты «Вперёд», продолжившей принципиальную линию ленинской «Искры», была опуб-ликована заметка «Из новоискровского лагеря». В ней есть обращение, уже само по себе соответствующим образом оценивающее нескольких оппонентов: «Ругайтесь, господа, усердствуйте: за отсутствием доводов вам только и осталось браниться» (9,287). Такого короткого ленинского замечания оказалось вполне достаточно для характеристики действий Мартова: он устроил истерику перед Плехановым, побуждая его перебежать из большевиков в меньшевики.
Для характеристики нескольких новоискровских кор-респонденций Ленин использовал образ Тряпичкина, который встречался в гоголевском «Ревизоре» и у М.Е.Салтыкова-Щедрина в произведении «В среде умеренности и аккурат-ности». При непосредственном обращении к читателям после сообщения о том, что Тряпичкин-Мартов выступил с лозунгом скорого развязывания революции, последовало такое заме-чание: «Очевидно, по нынешним временам достаточно «развязать» себе язык для свободной болтовни-процесса или для процесса болтовни, чтобы писать руководящие статьи. Оппортунисту всегда нужны такие лозунги, в которых, по ближайшем рассмотрении, не оказалось ничего, кроме звон-кой фразы, кроме какого-то декадентского словесного выверта» (9,266). Склонность оппонента к фразёрству показана и в статье с выразительным названием – «Соловья баснями не кормят». В ней в наступательном духе автор поставил серию вопросов о том, в чём же по одному из пунктов состоит реальная разница между меньшевиками и большевиками. В вопросительной форме высказаны несколько предположений. Одно из них сводится к тому, что большевики презирали и презирают красивые слова об автономии и самодеятельности рабочих, особенно когда эти слова у спорящих остаются только словами.
К сожалению, у Мартова не обошлось без проявлений злорадства. Так, в ноябре 1903 года он послал Аксельроду ликующее сообщение: «Плеханов предлагает нам вести (вме-сте с ним!) в «Искре» войну против ЦК. Как бы то ни было, Ленин разбит» (Письма П.Б.Аксельрода и Ю.О.Мартова. Берлин,1924.С.97). Увереннее до нахрапистости мартовцы повели себя после перехода Плеханова к меньшевикам. В письме сообщалось о злобной травле Ленина.
После обнародования статьи Мартова «На очереди (Кружок или партия?)» Ленин в наступательном тоне написал: «Что представляет из себя эта редакция? …Если кружок, то к чему это лицемерие и фальшь с фразами о какой-то партии? Разве вы не разорвали на деле этой партии, насмехаясь недели и месяцы над её учреждениями и её уставом? Разве вы не разорвали на деле решений второго съезда партии, разве вы не довели дела до раскола, не отказались подчиняться Центральному Комитету и Совету, разве вы не ставите себя вне партии речами о том, что партийные съезды для вас - не божество, т.е. не обязательны? Вы топчете ногами учреждения и законы партии и в то же время тешитесь заголовком «Центрального партийного Органа»!» (8,107-108).
Даже в очень трудную пору проявлялся ленинский оптимизм. Когда шла русско-японская война, состоялся такой диалог: Н.Валентинов спрашивает Ленина:
Неужели вы в самом деле думаете, что в России в близком времени может быть социалистическая революция? Но ведь можно доказать, что в России нет и долгое время не будет никаких возможностей для такой революции. Социалисти-ческую революцию ни вы, ни я во всяком случае не увидим.
А вот я, позвольте вам заявить, - отвечает Ленин, - глубо-чайше убеждён, что доживу до социалистической революции в России…» (Ленин. Эмиграция и Россия. М.,1975. С.122-123).
Словесные баталии продолжались. В одной из них Ленин прямо указал на одну из политических ошибок Она проявлялась в том, что вокруг этого социал-демократа начали группироваться тяготеющие к оппортунизму лица. Проявилась, в частности, неразумность попыток по памяти воспроизводить разговоры вместо сверки с документами. Проиллюстрирован пример того, как из-за неправильного подхода Мартов исказил картину выборов ЦК. «И этот факт, - сделал вывод Ленин, - показывает воочию, как вздорны теперешние россказни, будто «большинство» одной половиной съезда выбирало представителей одной только половины. Как раз наоборот: мартовцы лишь для уступки предлагали нам одного из трёх, желая, следовательно, в случае несогласия нашего на эту оригинальную «уступку» провести всех своих!» (8,272). Так исправление промаха оппонента превратилось в доказательное утверждение.
О некоторых проявлениях непоследовательности Ленин рассказал в заметках «Противоречия и зигзаги Мартова». В четырёх пунктах констатировалось, как лидер меньшевиков разбивал Организационный комитет за его шатания и скачки, за мнимоискровство. Потом шатающихся вводил в ЦК; защищал организационные идеи старой «Искры», а потом во что бы то ни стало боролся за шесть прежних редакторов; выступал против так называемого демократизма и сам же отстаивал «свободу» при кооптации в руководящие центры партии.
Совсем не кратчайшим путём на сближение с меньшевиками шёл Троцкий, который на втором съезде выступил 79 раз. Далеко не всегда был последовательным, чем не в малой степени определялось к нему отношение Ленина. На первых заседаниях вместе с Плехановым, Лениным и Мартовым защищал искровскую точку зрения. Особенно замечательной Владимир Ильич назвал речь Троцкого при дебатах по уставу. В то же время протоколы зафиксировали резкие изменения в его позиции. Вот красноречивое подтверждение. Когда многословный оратор был против Либера, то понимал, что устав есть организационное недоверие целого к части, передового отряда к отсталому отряду. Когда Троцкий оказался на стороне того же Либера, он даже стал оправдывать слабость и шаткость нашей организации сложными причинами, уровнем развития пролетариата и т.п.
Когда решался вопрос о составе редакции «Искры, Троцкий придерживался той позиции, будто съезд не имел ни нравственного, ни политического права перекраивать редак-цию. Такие доводы, по мнению Ленина, всецело переносили вопрос на почву жалости и обиды, явились признанием банкротства в области действительно принципиальных политических аргументов.
Не в соответствии с логической чёткостью Троцкий обошёл суть вопроса, рассуждая об интеллигентах и рабочих, о классовой точке зрения и о массовом движении, но не заметил, суживает или расширяет понятие члена партии ленинская формулировка первого параграфа устава. Энергичный и многословный участник спора не хотел признавать того, что мартовская формулировка узаконивала одно из основных зол партийной жизни, когда до последней степени трудно, почти невозможно отграничить болтающих от работающих. Мартовский вариант закреплял это зло. Под влиянием по-литических столкновений Ленин сформулировал принцип, о котором столь важно вспоминать в наше время: «Лучше, чтобы десять работающих не называли себя членами партии (действительные работники за чинами не гонятся!), чем чтобы один болтающий имел право и возможность быть членом партии» (7,290). Опять же у Владимира Ильича, как очень точ-но в своих воспоминаниях заметила М.И. Ульянова, интересы дела, интересы революции преобладали над всем остальным.
За спорами у ленинцев следовали практические дела. Московские большевики в августе 1904 года порвали с меньшевиками организационно, исключили их из состава МК РСДРП. Таким образом, к началу 1905 года оформился большевистский Московский комитет.
Утверждение оппонентов из новой «Искры», в котором смешивались сумма демократических партий или организаций и организация всего народа, Ленин назвал пустой, лживой и вредной фразой. При этом чётко обосновал тезис: «Она пуста, ибо никакого определённого смысла в ней нет в силу отсутствия указания на известные демократические партии или течения. Она лжива, ибо в капиталистическом обществе даже передовой класс, пролетариат, не в состоянии создать партии, охватывающей весь класс, - а про весь народ вообще нечего и говорить. Она вредна, ибо засоряет головы громким словечком, не выдвигая вперёд реальной работы по разъяснению действительного значения действительных демократических партий, их классовой основы, их степени близости к пролетариату и т. д.» (11,361).
Порой проявлялся своего рода двойной стандарт. Редакция новой «Искры», высказывавшаяся на словах за плюрализм мнений и за всесторонность обсуждения вопросов, отказалась опубликовать ленинское письмо «Почему я вышел из редакции «Искры»?». Тогда большевики в Женеве издали его отдельным оттиском. Реакция другой стороны была скорой. В №55 «Искры» появилась публикация «От редакции». Признавалось право Ленина объясниться с читателями. Но это только на словах. На деле же оппоненты пытались воспрепятствовать реализации такого права, мотивируя свои действия следующим образом: «Редакция считала бы себя обязанной поместить его письмо в «Искре», если бы тов. Ленин не коснулся в нём таких фактов из организационной жизни Партии, относительно которых между ЦК партии и группой членов её (в том числе четырёх редакторов «Искры») состоялось по предложению ЦК, соглашение «предать их забвению»…Ленин пытается набросить моральную тень на мотивы действий половины Партии и большинство редакции «Искры» и свести ведущуюся в Партии борьбу двух организационных тенденций на уровень жалкой и презренной борьбы «из-за мест». («Искра». 1903.15 декабря). Доводы в подтверждение своих серьёзных утверждений редакция пообещала привести в будущем. А почему не сразу? Вопрос остался без ответа.
В своё время вызвала бурные споры и продолжает привле-кать внимание пространная статья Плеханова «Централизм или бонапартизм? (Новая попытка образумить лягушек, просящих себе царя)». Есть в публикации смелые предсказа-ния: «Вообразите, что за Центральным Комитетом всеми нами признано пока ещё спорное право «раскассирования». Тогда происходит вот что. Ввиду приближения съезда, ЦК всюду «раскассировывает» все недовольные им элементы, всюду сажает своих креатур и, наполнив этими креатурами все комитеты, без труда обеспечивает себе вполне покорное большинство на съезде. Съезд, составленный из креатур ЦК, дружно кричит ему «ура!», одобряет все его удачные действия и рукоплещет всем его планам и начинаниям. Тогда у нас, действительно, не будет в партии ни большинства, ни меньшинства, потому что тогда у нас осуществится идеал персидского шаха…Это просто-напросто была бы мёртвая петля, туго затянутая на шее нашей партии, это бонапартизм, если не абсолютная монархия старой, дореволюционной «манеры». Вы воображаете, что такой будто бы «центризм» необходим для дела пролетарской борьбы, а я говорю вам, что он не имеет ровно ничего общего с пролетарской борьбой и что самоё возникновение мысли о нём в головах русских социал-демократов показывает, что наша партия, к сожалению, ещё не вышла из своего детского периода». При чтении фрагмента прежде всего создаётся ощущение, будто Плеханову удалось подсмотреть действительность несколь-кими десятилетиями позже. Однако не будем забывать, что для полного осуществления такого плехановского «прогноза» не должно быть даже намёка на внутрипартийную демократию, на право иметь иное мнение.
Воспользуемся неординарной статьёй Плеханова, чтобы сделать отступление о научном предвидении. Стремление предугадать будущее проявляется давно. Для примера можно вспомнить, что в 1764 году Вольтер предсказал неминуемое крушение старого общественного порядка во Франции. Полагал, что будет великолепный переполох, а счастливая молодёжь увидит прекрасные вещи. В девятнадцатом веке появилось немало очень даровитых людей, которые при опоре на научное предвидение стремились восторжествовать над силой слепой случайности. На всестороннем анализе раз-вития капитализма, выявлении присущих ему противоречий, исследовании путей их разрешения базировались научные предсказания основоположников марксизма. Благодаря этому К.Маркс и Ф.Энгельс открыли объективную необходимость социалистической революции и переходного периода от капитализма к социализму. Сила марксистского учения в немалой степени заключена в его прогностическом характере. Однако прогноз классиков марксизма относительно развития революционного процесса, реализовавшись в целом, в ряде конкретных вопросов не получил подтверждения в ходе последующего развития. При всей их гениальности революционные теоретики не могли предвидеть некоторые особенности развития капитализма. Вполне возможны были возражения оппонентов по той или иной сложной проблеме. В связи с этим Маркс писал: «Если бы я захотел предупредить все такого рода возражения, то я бы испортил весь диалектический метод исследования. Наоборот, этот метод имеет то преимущество, что он ставит этим господам на каждом шагу ловушки и тем вынуждает их преждевременно обнаружить свою непроходимую глупость» (Маркс К., Энгельс Ф.Соч., 2-е изд.Т.31.С.266).
Основой прогнозирования является не какая-то сверх естественная способность личности, а наличие нераз-решённых противоречий, уже созревших для разрешения. Именно на такой основе был сделан ленинский вывод: «Кризис неосуществлённых объективных задач буржуазной револю-ции в России неминуем» (17,7).
Предугадыванием возможного варианта развития событий занимались и представители буржуазного лагеря. Так, после русско-японской войны Витте считал необходимым пойти на определённые уступки. Не случайно в письме идеологу реакции Победоносцеву он написал: «Война обнажила сердце власти. Такие жертвы и ужасы даром не проходят, и если правительство не возьмёт в свои руки течение мыслей населения и будет только полудействовать, то мы все погибнем, ибо, в конце концов, восторжествует русская, особого рода коммуна». По сути дела, к одинаковому выводу пришли лидер большевиков и крупный царский сановник.
Можно выделить специфическую форму прогнозирования. Сегодня пророческими воспринимаются многие положения научно-фантастического романа А.Богданова «Красная зве-зда». Автор на Марсе «реализовал» социалистические идеи. Но и при такой специфике познание прогресса требует развития самих форм мышления, в которые отливается картина объекта.
Бывают предсказания по отдельным проблемам. В своё время Люксембург писала о параличе Советов. Хасбу-латов в книге «Бюрократия тоже наш враг…» вспомнил её размышления о русской революции, записанные в тюремных застенках. Нашёл там такие мысли: «…если политическая жизнь в стране будет задушена, Советы тоже не смогут избежать прогрессирующего паралича. Без общих выборов, свободы печати и собраний, свободной борьбы мнений в лю-бом общественном институте жизнь затухает, становится лишь видимостью и единственным активным элементом этой жизни становится бюрократия». Последовал такой комментарий: «Потрясающие по верности и силе обобщения слова о судьбах даже самой демократической формы правления, если из неё выхолостить реальное содержание – власть самого народа, заменив его властью бюрократии».
Взгляд в будущее бросил П.М.Никифоров, несколько позже ставший премьер-министром Дальневосточной рес-публики. В брошюре «Коммунистическое государство» пре-дупредил: «Если бы Советы пошли по другому пути, то есть по пути принудительного политического и экономического строительства, это было бы грубой ошибкой. Советы перестали бы быть властью трудовой и, понятно, так же быстро сошли со сцены, как и блаженной памяти священная коалиция».
Предвидение должно базироваться на научной основе, ничего общего не может иметь с опошлением революционного мировоззрения. Прислушаемся к ленинскому предупреждению о том, что «попытка учесть наперёд шансы с полной точностью была бы шарлатанством или безнадёжным педантством…» (14,373).
Теперь вернёмся к плехановской статье «Централизм или бонапартизм? (Новая попытка образумить лягушек, просящих себе царя). В ней автор не упомянул о безуспешных ленинских попытках наладить совместную работу обеих партийных фракций. В итоге он ограничился лишь пожеланиями и заявлениями о предпочтительности совместных действий. Даже не указал, на какой основе можно добиться единения. Таким оказался ответ на тревожное письмо представителей трёх партийных комитетов и на резолюцию, в которой осуждались действия меньшевиков.
Написанному Плехановым нелицеприятную оценку дал Богданов: «Статья Плеханова очень слаба… он, изругавши со второго слова своих противников «лягушками», кончает заявлением, что он, к сожалению, тоже с полгодика тому назад был такой «лягушкой». Очень нелестно». Как это напоминает о скоропалительно «прозревших» деятелях из престижной номенклатуры КПСС.
В №66 «Искры» Плеханов опубликовал «Теперь молчать невозможно! (Открытое письмо к Центральному Комитету Российской Социал-Демократической Рабочей Партии)». Тре-бовательно сформулировал вопросы: «Зачем Вы молчите тогда, когда одно Ваше энергичное «нет!» вырвало бы почву из-под ног наших «бонапартистов», тем много содействовало бы торжеству политики внутреннего мира и фактического объединения всех сил нашей партии? Зачем Вы молчите теперь, когда Вам следовало бы не только говорить, а прямо греметь, трубить во все трубы, кричать со всех крыш о Вашем отрицательном отношении к «бонапартизму».» («Искра». 1904.1 июня). Здесь нормам логического доказательства нисколько не соответствуют туманные намёки покладистого деятеля на «неразумные подвиги» Ленина, который якобы с неким расчётом толкал партию к расколу.
В меньшевистскую «Искру» посыпались протесты возму-щённых социал-демократов. В ответном открытом письме Лядов с обоснованной настойчивостью спросил: «…какие это «неразумные подвиги» тов. Ленина …заставляют Вас припомнить слова некрасовского князя Ивана о министерском стуле и глупостях, наделанных на нём? …Я полагаю, что Вам известны какие-нибудь совершённые тов. Лениным преступления против партии, которые дают Вам право потребовать лишить тов. Ленина доверия, выраженного ему съездом и всей партией в лице ЦК» (Искра.1904.1 июня). Далее Лядов напомнил, что долг и честь революционера обязывают Плеханова перед всей партией ответить на поставленные здесь вопросы. Так затронут нравственный аспект жаркой словесной схватки.
Ответ редактора новой «Искры», помещённый в том же номере газеты, начался выговором, что-де письмо Лядова, который должен вести себя прилично, написано в тоне допроса с пристрастием. Невольно чувствуешь, как проскальзывает высокомерие отвечающего. Уклоняясь от ответа по существу всего затронутого, Плеханов вновь прибегнул к словесной эквилибристике, заявив, что Ленин сам может вступить в объяснение, что не считает нужным тратить время на объяснение с его ходатаем. Тем более не известно, имеет ли последний доверенность, засвидетельствованную нотариусом.
Находившиеся тогда в Женеве 37 большевиков решили со-вместно ответить на плехановский выпад. В письме В.Д.Бонч-Бруевичу В.И.Ленин посоветовал: «Ответ Плеханову, по-моему, надо обязательно выпустить (БРОШЮРОЙ, не листком, с маленьким предисловием), если ЦО после всех протестов не напечатает» (Ленинский сборник ХУ.С.160).
Положения, не выдерживающие серьёзного анализа, содержит также статья Плеханова «Рабочий класс и социал-демократическая интеллигенция» («Искра», №70-71). В ней при оценке ленинской книги «Что делать?» позволено явно бестактное замечание: «Если бы Ленин был хоть немного лучше знаком с историей нашего революционного движения…» Читателям только остаётся гадать, на чём основано обви-нение лидера большевиков в незнании истории русского ре-волюционного движения. Позднее Ленин вспоминал: «Из частных вопросов, возбуждённых литературой в связи с брошюрой «Что делать?», отмечу только два следующие. Плеханов в «Искре» 1904 года, вскоре после выхода брошюры «Шаг вперёд, два шага назад», провозгласил принципиальное разногласие со мной по вопросу о стихийности и сознательно-сти. Я не отвечал ни на это провозглашение (если не считать одного примечания в женевской газете «Вперёд»), ни на многочисленные повторения на эту тему в меньшевистской литературе, не отвечал потому, что плехановская критика носила явный характер пустой придирки, основываясь на вырванных из связи фразах, на отдельных выражениях, не вполне ловко или не вполне точно мною сформулированных, причём игнорировалось общее содержание и весь дух брошюры» (16,106).
В продолжении статьи Плеханов назвал Ленина инстинк-тивным ортодоксом. Разоткровенничался, совсем не позабо-тившись об обосновании своего утверждения: «Я никогда не считал Ленина сколько-нибудь выдающимся теоретиком и всегда находил, что он органически не способен к диалек-тическому мышлению… Я высказал товарищу Мартову своё опасение насчёт того, что «теперь начинается у нас борьба метафизического марксизма Тулина с диалектическим ма-териализмом Бельтова». (Тулин – один из псевдонимов В.И.Ленина, Бельтов – псевдоним Г.В.Плеханова – В.Ч.). В полемическом угаре Плеханов дописался до того, будто его сотрудничество с Лениным может принести вред партии. Почему? Опять вопрос повис в воздухе.
В числе тех, кто не согласился с Плехановым и указал на неувязки в логике его рассуждений, был революционер, выступивший под псевдонимом Рядовой. В приложении к семидесятому номеру «Искры» опубликовано его письмо «Наконец-то!» Написано оно в наступательном духе. Читатель задал недоумённый вопрос о том, откуда же Плеханов смог получить сведения о «бонапартистской» тактике большевиков, почему не приведены никакие факты. Сделан закономерный вывод о недоказанности выдвинутых против Ленина обвинений.
В полемику включились другие большевики. Их резкое возмущение вызвала плехановская статья «К вопросу о захвате власти. (Небольшая историческая справка)». («Искра», №96). Дело в том, что своим оппонентам автор приписал наиболее ха-рактерные для него самого просчёты в серьёзном споре: «Если наши противники (а не оппоненты – В.Ч.) находят, что тактика, отстаивавшаяся «Искрой», неправильна, то им так и говорить надо…Далее, разумеется, должны следовать доказательства. Но наши противники поступают как раз наоборот: они сами себя выдают за верных последователей Маркса, а «Искру» объявляют органом оппортунистов и филистёров, неспособных усвоить истинный смысл марксистского учения. При этом доказательства их ограничиваются (см. многочисленные статьи во «Вперёд») несколькими беспрестанно повторяемыми словами, которые, по мнению лиц, пускающих их в ход, очень хлёстки, но в действительности производят впечатление сердитого бессилия именно потому, что беспрестанно повто-ряются вместо серьёзных доводов».
У Плеханова проявилось много общего с Мартовым, который тоже не всегда почтительно относился к фактам и доводам. Представление о трудности ведения полемики с последним, в частности, даёт непосредственное ленинское обращение к чи-тателю в сатирическом контексте: «Вы понимаете что-нибудь, читатель? Пролетариат не остановится перед устрашением, ведущим к восстановлению абсолютизма, в случае, если будет грозить мнимоконституционная уступка! Это всё равно, как если бы я сказал: мне грозит египетская казнь в виде одно-дневного разговора с одним Мартыновым; поэтому на худой конец я прибегаю к устрашению, которое может привести только к двухдневному разговору с Мартыновым и Мартовым» (10,10).
Немалые усилия меньшевики затрачивали на то, чтобы в глазах общественного мнения предстать гонимыми, находя-щимися в осаде. Это иногда удавалось.
Всё заметнее в разные стороны расходились бывшие ре-дакторы старой «Искры». Сожаление можно уловить в выводе Ленина о том, что объединение большевиков с меньшевиками вроде Мартова абсолютно невозможно. По мнению Лядова, меньшевизм всегда представлял себе весь ход развития чисто автоматически, вне воли человека. Роль человека пассивная, только наблюдательная; он не играет активной роли в процессе, плетётся в хвосте жизни…» (Партийная этика: (Документы и материалы дискуссии 20-х годов). М. 1989.С.310).
Приходилось Ленину писать и о том, как слишком омер-зительно было ему присутствовать при расковыривании разных сплетен, слухов, частных разговоров, которые вёл Мартов. Порой в реальности факты не существовали. Была лишь возможность их появления. Почему же столь зыбкая база считалась достаточной для различных обвинений большевиков?
Некоторые политические взгляды Мартова не отличались самостоятельностью. Случалось, не просматривалась соб-ственная линия. Ощущалась боязнь того, что скажут люди. Давал о себе знать двойной стандарт.
Усилиями Мартова новая «Искра» стала затушёвывать разницу между искровцами и партийным центром, между по-следовательными революционными социал-демократами и оппортунистами. В то же время сказывалась горькая судьба новоискровцев: они не могли полемизировать с Лениным, не полемизируя со старой «Искрой». Они не замечали того, что такие споры являются лучшим орудием против новой «Искры».
Исходя из принципа конкретности истины, Ленин про-тивопоставил издание с одним названием до 52 номера и после него: «Старая «Искра» учила истинам революционной борьбы. Новая «Искра» учит житейской мудрости: уступчиво-сти и уживчивости. Старая «Искра» была организатором воинствующей ортодоксии. Новая «Искра» преподносит нам отрыжку оппортунизма - главным образом в вопросах орга-низационных. Старая «Искра» заслужила себе почётную нелюбовь и русских, и западноевропейских оппортунистов. Новая «Искра» «поумнела» и скоро перестанет стыдиться похвал, расточаемых по её адресу крайними оппортунистами. Старая «Искра» шла к своей цели, и слово не расходилось у неё с делом. В новой «Искре» внутренняя фальшь её позиции неизбежно порождает – независимо даже от чьей бы то ни было воли и сознания – политическое лицемерие. Она кричит против кружковщины, чтобы прикрыть победу кружковщины над партийностью. Она фарисейски осуждает раскол, как будто можно было бы представить себе какое-либо другое средство против раскола в какой-нибудь партии, кроме подчинения меньшинства большинству. Она заявляет о необходимости считаться с революционным общественным мнением и, скрывая похвалы Акимовых, занимается мелким сплетничеством про комитеты революционного крыла партии» (8,402).
Для успеха революции пролетариату необходима сильная политическая партия. Казалось бы, столь чёткий тезис уяснил Мартов. Статью в № 56 «Искры» он озаглавил вопросом «Кружок или партия?». В ней назвал себя искровцем и тут же оповестил, что он и его единомышленники не подберут кружковой клички «ленинцы», которую-де скоро отбросят ультраискровцы.
В «Почтовом ящике» пятьдесят восьмого номера отсут-ствие в «Искре» ленинских статей объяснили тем, что со времени отложенного редакцией письма «Почему я вышел из редакции?» Ленин больше ничего не присылал. Столь лаконичная информация не удовлетворила большевиков. О том, в частности, свидетельствует письмо Тверского комитета РСДРП: «Для того, чтобы восстановить мир в партии, необходимо редакции как можно скорее ясно и обстоятельно выяснить все принципиальные разногласия «меньшинства», необходимо напечатать как можно скорее протоколы съезда партии и Лиги, не скрывать ничего от рядовых работников партии, - по крайней мере, в тех случаях, когда это может быть допустимо по конспиративным соображениям. Желая только мира в партии, мы не изменяем своего отношения к редакции, если только она не изменит прежнего направления «Искры». Что же касается заявления редакции, что в своём теперешнем составе она «почти» не изменилась, то с этим мы согласиться не можем. Тов. Ленин достаточно большая величина, и выход его из редакции – потеря для общего дела. Но мы надеемся, что как сотрудник, он осуществит своё участие в идейном руководстве партии. Итак, больше гласности» («Искра», 1904.25 февраля). Вот такой призыв прозвучал больше ста лет назад.
В очередной статье («Искра», №63) Мартов посетовал на то, будто иногда достаточно не согласиться с одной страницей ленинской работы, чтобы быть зачисленным в «посторонние» элементы. На словах не желая оказаться в числе таковых, писал о себе как о стороннике единства партийных рядов. «Организационный раскол, - предупредил Мартов, - был бы величайшим несчастьем для российской социал-демократии и именно товарищи из «большинства», понимающие это вместе с нами, обязаны проявить надлежащую решительность в деле борьбы с действительно дезорганизаторскими попытками такого рода. В этой борьбе они могут рассчитывать на поддерж-ку всего так называемого «меньшинства», как оно с ним ни расходилось в оценке многих сторон партийной деятельности» («Искра», 1904.1 апреля). Уже ближайшее будущее показало неискренность таких утверждений. Мартовцы не встали в ряды борцов с дезорганизаторами.
От номера к номеру менялся тон публикаций. Так, статья «Т.Ленин о наших организационных задачах» началась без-доказательным утверждением о том, что будто бы «Письмо к товарищу о наших организационных задачах» Ленин сопро-водил злобными нападками на новую редакцию только, мол, потому, что его нет в её составе.
Беспардонные бездоказательность и бестактность ха-рактерны для других выступлений меньшевиков. Против этого вновь высказался Тверской партийный комитет. Его резолюция по поводу полемики Мартова в «Искре» была напечатана в приложении к семидесятому номеру. Тверские товарищи обоснованно посчитали, что полемика в корне изменивщегося ЦО против большевиков с самого начала находится на ложной основе. Суть проблемы они увидели в том, какая степень централизации и партийной дисциплины необходима в конкретных условиях борьбы за осуществление социалистических идеалов, чтобы стала достижимой наме-ченная цель. Вот этого-то во внешне ершистых и правильных статьях новоискровцев зачастую не было.
Обращает на себя внимание то, что отзыв Мартова на ле-нинскую книгу выделяется вызывающим названием «Вперёд или назад? Вместо надгробного слова». Оппонент-рецензент, не заботясь о корректности выражений, немало усилий затратил на то, чтобы попытаться представить читателям книгу «Шаг вперёд, два шага назад» совсем не такой, какова она на самом деле. В ней Мартов не обнаружил видов на будущее и указаний на то, что же нужно делать. Совершенно не было никаких оснований для сопоставления Ленина и Бернштейна, для необоснованного обвинения Владимира Ильича в разрушении партии, для безосновательного объявления его представителем консервативной тенденции в партии. Заодно автору книги приписаны клевета на партийный съезд, примитивность мысли. Не полемика, а унижение достоинства оппонента в духе судебного обвинительного приговора.
Широко размахнувшиеся новоискровцы даже вознаме-рились ленинские позиции противопоставить международному марксизму. В этих целях попытались использовать авторитет видной социал-демократки. Летом 1904 года в «Искре» они опубликовали статью Р.Люксембург «Организационные во-просы русской социал-демократии». Послесловие закончили выражением надежды, что данная публикация разъяснит Ленину полную непричастность революционного марксизма к его точке зрения по организационному вопросу.
Немало вызывающего явное несогласие было в полеми-ческой практике Троцкого. Его доводам убедительности не прибавило то, что на втором съезде он опустился до резких выпадов лично против Ленина и до оскорбительных для большинства делегатов утверждений типа: «Я не могу позволить себе подсчитывать, сколько «самых глупых» и просто глупых делегатов имел за собой на съезде тов. Ленин.» (Троцкий Л.Д. Моя жизнь.Т.1.С.197). На чём основывалось столь разухабистое утверждение? Вопрос остался без ответа. Зато нетерпимость и вызывающий тон преобладают в книге «Наши политические задачи (тактические и организационные вопросы)». Она получила неофициальный титул манифеста российского меньшевизма, одним из лидеров которого стал Троцкий. Не аргументирована и некорректна часть брошюры, посвящённая ленинской книге «Шаг вперёд, два шага назад». В ней разрозненным предрассудкам оппонент придал подобие системы. Троцкий также посчитал возможным написать, будто «ничего внушительного тов. Ленин не сможет сказать в защиту своей позиции, ибо позиция, занятая им, совершенно безнадёжна, но всё же такой бедности мысли, какую он обнаружил, мы не ожидали» (Троцкий Л.Д. К истории русской революции. М.,1990.С.66). Также нападающий оп-понент отыскал призыв, чтобы пролетариат уроки полити-ческой дисциплины давал интеллигенции, призванной в рабочее движение вносить политическое сознание. Во всём этом увидел нечто противоестественное до трагизма. При явно недостаточном обосновании последовало резюме: «И это марксизм! И это социал-демократическое мышление! Поистине нельзя с большим цинизмом относиться к лучшему идейному достоянию пролетариата, чем это делает Ленин! Для него марксизм не метод научного исследования, нет, это...половая тряпка, когда нужно затереть свои следы; белый экран, когда нужно демонстрировать своё величие; складной аршин, когда нужно предъявить свою партийную совесть!» Здесь очень серьёзные обвинения мимоходом, походя, как бы между прочим, без обоснования. Такой приём антиленинцы, антикоммунисты, антисоциалисты слишком часто используют в наши дни.
В спорах часто проявлялась непоследовательность Троц-кого. Не входя в большевистскую фракцию, он никогда не был и правоверным меньшевиком, хотя играл видную роль. По своим склонностям к решительным действиям он был ближе к большевикам, а по вопросам партийного строительства скорее солидаризировался с их оппонентами. Любил зани-мать центристскую позицию.
Внимание читателей Ленин привлёк к такому обстоятель-ству: «По поводу брошюры Троцкого «Наши политические задачи» «Освобождение» указывало на однородность идей этого автора с тем, что некогда писали и говорили рабочедель-цы Кричевский, Мартынов, Акимов» (11,56,сноска).
Как другие социал-демократы оценили эту троцкистскую брошюру? Плеханов считал, что она «дряная, как и он сам». Крупская в работе Троцкого увидела «кредо» новой «Искры». Досаду и возмущение у неё вызвало извращение фактов, сопровождаемое ложью. Надежда Константиновна отметила, что при чтении брошюры «ясно видишь, что «меньшинство» так изолгалось, так фальшивит, что ничего жизненного создать будет не способно, является охота к борьбе, есть из-за чего бороться».
Оказавшийся в стане меньшевиков Троцкий в качестве доказательства считал возможным использовать явно невер-ные доводы. Он, в частности, утверждал, будто съезд РСДРП не имел никакого права изменять состав редакции «Искры». При ответе на это Ленин исходил из того, что какое-либо раздражение не должно препятствовать общей работе. Появлялась возможность проявиться плюрализму мнений. Однако в ответ Аксельрод, Засулич, Кольцов, Потресов и Троцкий оповестили, что они не участвуют в «Искре» со времени создания новой редакции. Этим и ограничились.
Честное средство покончить с раздорами Ленин видел в апелляции к съезду партии. Однако высказал сомнение, удастся ли удержаться на почве допустимых норм полемики. Опасения на этот счёт прибавлял Троцкий.
О противостоянии большевиков и меньшевиков немало знал К.Каутский. Весной 1905 года в статье «Пролетариат и крестьянство» Ленин привёл интересные замечания немецкого социал-демократа из его статьи «Крестьяне и революция в России». Её автор отстаивал ту истину, что перед российской революцией начала двадцатого века стояла задача не социалистического переворота, а устранения политических препятствий с пути развития капиталистического способа производства.
Есть основания предположить, что в полемике, особенно по проблеме соотношения сознательности и стихийности, Ленин намеревался опереться и на Каутского.
В № 66 «Искра» опубликовала письмо Каутского Лядову о внутрипартийной борьбе в РСДРП. Автор эпистолярного документа симпатизировал меньшевикам и высказался в их пользу. В то же время призвал обе стороны прекратить междоусобную борьбу, до заключения перемирия не созывать съезд.
При изменении обстоятельств иным становился тон и характер ленинских оценок. Обратимся к публикациям. Статья «Каутский о наших партийных разногласиях» началась вступлением «От редакции»: «Появление книги «Шаг вперёд, два шага назад», в которой этот лидер «большинства» прикрывает свою позицию авторитетом Каутского, побудило нас немедленно обратиться к последнему за разрешением ознакомить русских товарищей с его действительным мнением». А мнение зарубежного деятеля было таково, что он по сути дела высказался против ленинской формулировки первого параграфа устава. Выходило также, будто чуть ли не по единоличному решению Ленина, а не съезда, из руковод-ства «Искры» были выведены три редактора.
О разделении российской социал-демократии на две фракции Каутский опубликовал статью в «Лейпцигской Народ-ной Газете» (№135 от 15 июня 1905 года). Сразу же в редакцию органа левого крыла германской партии Ленин обратился с открытым письмом. Попросил напечатать ответ на выпады Каутского, который в своей пристрастности дошёл до того, что предложил немецким товарищам не распространять резолюции третьего съезда РСДРП. Эти документы Каутский расценил как нападки Ленина и его друзей на Плеханова с единомышленниками. В ответ последовали ленинские замечания: «Во-первых, из 17 резолюций только четыре за-трагивают прямо или косвенно наших противников внутри РСДРП. Во-вторых, Плеханов теперь вышел из редакции «Искры» (смотри №101 «Искры»). Это показывает, как мало Каутский понимает в наших отношениях. В-третьих, мы просим немецких товарищей подумать о том, какое впечатление должно произвести на русских социал-демократов, когда че-ловек с авторитетом т. Каутского пытается опорочить работы всего партийного съезда…» (10,307).
То, что Каутский склонялся к меньшевикам, он подтвердил сам, когда писал: «…если на вашем съезде мне пришлось выбирать между Мартовым и Лениным, то, на основании всего опыта нашей деятельности в Германии, - я решительно высказался бы за Мартова». А в № 97 «Искры» германский социал-демократ утверждал, будто ревизионистов в россий-ской партии вовсе нет. Всё дело, дескать, в том, что Ленин защищает строгий централизм и диктаторские права ЦК, а Аксельрод и его друзья хотят больше простора для деятельности местных комитетов.
Зарубежный партийный деятель в статье «Социализм и колониальная политика» верно констатировал: «Социализм в настоящее время уже стал экономической необходимостью. Срок его установления является лишь вопросом силы». Этот тезис можно использовать в нынешних спорах.
Каким в рассматриваемый период в стране был социальный фон? К осени 1905 года в России существовали демократичес-кий и либерально-демократический лагери. Демократический лагерь, ядро которого составляли нелегальные политические партии, имел богатые революционные традиции. После нача-ла буржуазно-демократической революции в него влилось массовое рабочее и крестьянское движение. При серьёзных программных и тактических разногласиях были такие общие цели: ликвидация самодержавия и феодальных пережитков, решение аграрного вопроса.
Либерально-буржуазный лагерь сложился несколько позже. В период развития первой русской революции либералы перешли в открытую оппозицию к самодержавию, но боялись социального взрыва, а поэтому предпочитали не радикальные преобразования, а компромиссные решения.
В резко меняющейся ситуации Ленин не исключал воз-можность сотрудничества с другими течениями. В ноябре 1905 года Владимир Ильич поручил Лядову выехать за границу для переговоров об участии в газете «Новая Жизнь» Каутского, Люксембург, Либкнехта и других видных социал-демократов. Весной 1906 года Ленин написал предисловие к русскому изданию брошюры Каутского «Нет больше Социал-демократии!» Отмечено, что работа принадлежит перу одного из самых выдающихся представителей германской социал-демократии.
Тогда же Ленин высказал порицание Плеханову за лёгкое подталкивание Каутского к оправданию блоков с кадетами.
Характеризуя уроки Московского вооружённого восстания, Ленин сделал вывод о правоте Каутского, писавшего, что наступила пора пересмотреть выводы Энгельса о вооружённом восстании, что Москва выдвинула новую баррикадную тактику. При показе Каутского диалектиком приведены его слова о том, что грядущий кризис принесёт нам новые формы борьбы, которые мы не можем предвидеть сейчас. Высокую ленинскую оценку получила и статья Каутского «Движущие силы и перспективы русской революции». Основная посылка автора заключена в тезисе: «Поверхностно было бы рассматривать русскую революцию как движение, направленное к свержению абсолютизма. Надо рассматривать её как пробуждение широ-ких масс народа к самостоятельной политической деятельно-сти» (14,177).
В прокламации Сталин писал: «Пролетариат не распылит свою энергию на неразумные требования. К царскому само-державию у него только одно требование: долой его, смерть ему!» Он призвал к восстанию и беспощадной борьбе с клас-совыми врагами: «Только на костях угнетателей может быть воздвигнута народная свобода, только кровью угнетателей мо¬жет быть удобрена почва для самодержавия народа! Только тогда, когда вооруженный народ выступит во главе с пролета¬риатом, поднимет знамя всеобщего восстания, - только тогда может быть свергнуто опирающееся на штыки царское прави¬тельство».
В конце октября - начале ноября 1905 года многие рево-люционеры были уверены в таком развитии событий. Ук-реплению их веры способствовали новые восстания солдат и матросов. 26-27 октября восстали матросы и солдаты Кронштадта. 30-31 октября восстали матросы во Владиво-стоке. В середине ноября вспыхнуло восстание матросов в Севастополе, которым руководил лейтенант П.П. Шмидт. В ожидании решающего момента Ленин в начале ноября 1905 года нелегально вернулся в Петербург. 23 ноября Ленин говорил: «Растет восстание. Растет бессилие, растерянность, разложение самодержавного виттевского правительства». По другую сторону баррикад он видел прямо противоположный процесс: «организация и мобилизация революции».
Свою статью, опубликованную в первом номере «Кавказ-ского рабочего листка» 20 ноября, Сталин открывал словами: «Великая Русская Революция началась!.. Мы находимся нака-нуне великих событий, достойных Великой Русской Револю-ции...» Он ставил обычный для себя риторический вопрос: «Хватит ли сил у пролетариата, чтобы дойти до конца по этому пути, хватит ли сил у него, чтобы выйти с честью из той гигант¬ской, кровопролитной борьбы, которая предстоит ему на этом пути?» и уверенно отвечал на него: «Да, хватит!»
Однако социал-демократы ошибались в оценке возможно-стей революции к тому моменту, когда она достигла своей куль¬минации.
С осени 1904 года Парвус, находясь в Мюнхене вместе с Троцким, разрабатывал теоретическое обоснование «перма-нентной революции» и ее практическое осуществление в России. При содействии Парвуса Троцкий в середине 1905 года был нелегально переправ¬лен в Россию, скрывался в Киеве и в Финляндии, а затем, в октябре 1905 года, появился в Петербур-ге на заседании мест¬ного Совета рабочих депутатов. Внезап-ное возвышение Троц¬кого в Совете, появление в Петербурге Парвуса, который по¬разительно быстро сумел открыть там несколько газет, и мно¬гие последовавшие за этим события происходили без ведома большевистской и меньшевистской фракций РСДРП.
Купив либеральную «Русскую газету», Парвус превратил ее в «популярный орган воинствующего социализма». Одновре¬менно Парвус создал печатный орган меньшевиков «Начало». Хотя Мартов, которому было поручено возглавить газету, и не разделял взгляды Парвуса на «перманентную революцию», он был вынужден пропагандировать эту теорию. «Мы вынуждены будем согласиться на пропаганду этой довольно рискованной идеи, не имея возможности что-либо возражать с нашей сто¬роны», - писал Мартов Аксельроду. Возражать Парвусу Мар¬тов не решился, потому что за таинственным человеком были неведомо откуда взявшиеся огромные денежные средства, на которые он скупал газеты и навязывал им угодное ему направ¬ление.
Участники бурных споров не торопились отвергать, игнорировать те верные положения, которые высказывал солидарный с Каутским приверженец теории «перманентной революции». Так было, когда Троцкий писал об экономической общности интересов пролетариата и крестьянства в рево-люции 1905-1907 годов, признавал целесообразность и допус-тимость левого блока против либеральной буржуазии.
Другие революционеры высказывали идею создания блока всех сил социалистической ориентации. Проиллюстрируем это примером. Эсер П.В. Карнович писал из Шлиссельбургской крепости после опубликования царского манифеста от 17 ок-тября 1905 года: «Несколько времени тому назад я узнал о выступлении на поле битвы социал-революционной партии, воплотившей в своей программе все мои чаяния, стремления и надежды. В то же время я с болью в сердце узнал о разногла-сии между двумя партиями, представляющими социализм в России. Дорогие товарищи! Ищите скорее в наших програм-мах того, что ведёт к единению, чем упорно подчёркивать разногласия, решение которых предстоит будущему». Этот призыв не утрачивает актуальность в наши дни.
Как споры о судьбах российского социализма велись в обстановке спада первой революции? Тогда требовали анализа выдвигавшиеся революцией проблемы, в первую очередь теоретического характера.
Сначала в виде газетной статьи, а потом брошюрой в 1906 году была опубликована ленинская работа «Как рассуждает т. Плеханов о тактике социал-демократии?». Серьёзным про-счётом Георгия Валентиновича было то, что рассуждениями об описках и опечатках он старался обойти, затушевать, прикрыть конкретный вопрос о большевистской тактике. Большевики указывали на главную ошибку меньшевиков – неумение выделить революционную буржуазную демокра-тию из всей той буржуазной демократии, которая в тот период быстро теряла революционность. В ходе дальнейшего анали-за Владимир Ильич ошибку именитого оппонента увидел так-же в подмене конкретного исторического вопроса абстрактны-ми соображениями.
Когда речь пошла об основательности критики, Ленин обратился непосредственно к оппоненту: «И ваша критика, тов. Плеханов, тоже должна быть основательной. А то ведь посмотрите: вы ни одного фактического и сколько-нибудь крупного примера неосновательной критики кадетов с нашей стороны не привели, а общими рассуждениями своими посеяли массу неосновательных мнений в умах читателей!» (13,164).
В конце августа 1906 года для показа меняющихся взаимоотношений использована выразительность вводного предложения: «Плеханов критикует прямо и открыто поло-винчатость кадетов (то-то кадетские газеты и замолчали о Плеханове!), противополагает им самым решительным образом «трудовое» крестьянство» (13,378-379).
Когда позволяли обстоятельства, Ленин выступал за совместные практические действия. Так было, когда воз-никла идея издания легального журнала «Мысль». Заботясь об интересах общего дела, ещё в 1905 году Ленин написал Плеханову: «Я знаю прекрасно, что все большевики рас-сматривали всегда расхождение с Вами, как нечто временное, вызванное исключительными обстоятельствами».(Ленинский сборник У. С.563).
Много споров вызвал вопрос о значении революции 1905-1907 годов. При рассмотрении связанных с этим проблем Ленин посчитал нужным предоставить слово Каутскому, отметив трезвость его взглядов и умение самым спокойным, деловым и тщательным образом обсуждать злободневные вопросы: «Каутский не увиливает от трудного вопроса. Он не пытается отделаться пустыми фразами о непобедимости революции вообще, о всегдашней и постоянной революционности класса пролетариев и т. п. Нет, он в упор ставит конкретный исторический вопрос о шансах современной, теперешней демократической революции в России» (12,213).
В актив Каутскому занесено и то, что он не пел отходную вооружённому восстанию, а изучал зарождение и рост выс-шей формы борьбы, разбирал значение дезорганизации и недовольства в войске, помощи рабочим со стороны сельского населения, сочетания массовой стачки с восстанием. Иссле-дуя, как пролетариат учится восстанию, Каутский пересмотрел устаревшие военные теории и приглашал к восприятию всей партией московского опыта. В мрачном затишье он увидел предсказание бури.
Путь к новой революции в России был нелёгок. Пришлось бороться в жестоких условиях торжествующей реакции. Это не освобождало Ленина от обязанности продолжать полемику по конкретным вопросам, которые ставила и решения которых требовала жизнь.
В рассматриваемый период непростая обстановка была на Кубани. Местные большевики давали отпор меньшевикам. Они получали помощь от большевистского ЦК во главе с Лениным, который придавал большое значение Кубанской организации, разоблачал интриганство меньшевистского Совета партии.
Высокую степень организованности и активности проде-монстрировали большевики Новороссийска. Только за один месяц они напечатали и распространили тринадцать тысяч листовок. На многолюдных собраниях 8-10 декабря 1905 года рабочие избрали 70 депутатов в свой Совет. В результате смелой агитационно-политической работы большевиков гар-низон города вышел из подчинения властей и фактически перешёл на сторону восставших. Издавалась газета «Известия Совета рабочих депутатов в гор. Новороссийске».
Получая руководящие ленинские указания и помощь большевиков ряда крупных городов, кубанские большевики в условиях казачьей области успешно противостояли мень-шевикам, усилили влияние на массы, добились роста пар-тийных рядов за счёт сознательных рабочих и крестьянской бедноты. Распространяли большевистскую газету «Вперёд».
Третьего июня 1907 года царское правительство распустило вторую Государственную думу, Это назвали третьеиюньским переворотом. Царизм усилил наступление на революцию.
В сложных условиях по-разному повели себя обе фракции и отдельные деятели. Меньшевики отступали в панике, отрекаясь от революционной программы, тактики и задач партии, не веря в возможность нового подъёма революционной борьбы. В частности, об этом свидетельствует такое откровенное признание в письме Потресова Аксельроду: «У нас полный распад и совершенная деморализация. Вероятно, это явление общее для всех партий и фракций, но я не думаю, чтобы этот распад и эта деморализация где-либо так ярко заявила себя, как секли нас, меньшевиков. Нет не то что организации, но даже и элементов для неё…Картина получается удручающая, особенно если принять во внимание, что это становится осо-бенностью именно меньшевиков, а большевики блюдут свою чистоту». Были и иные мнения. Мартов в статье «Движущая сила русской революции» написал: «…политические уроки не проходят бесследно даже для большевистской социал-демократии. Декабрьское поражение, история первой Ду-мы, вторая думская кампания, избирательная статистика, постоянные меньшевистские комментарии к политическим событиям – всё это заронило у большевиков сомнение, что силы пролетариата, может быть, не безграничны, что либералы составляют, пожалуй, по сравнению с ним, тоже немаловажную силу». («Голос Социал-Демократа», 1908, апрель). Мартов сделал вывод, что якобы произошло кру-шение всех традиционных большевистских представлений о действительности и получилась философия отчаяния. На самом же деле в адски трудный период большевики не пали духом. Они выдвинули основные задачи:
- Сохранение нелегальной организации и укрепление её рядов.
- Подведение итогов революции и обобщение её опыта.
- Защита теоретических основ марксизма.
- Сохранение революционных традиций, воспитание рабо-чего класса в революционном духе.
- Накопление сил для новой революции.
После перерыва вышел очередной номер большевистской газеты «Пролетарий». Почти девять лет Центральным Органом РСДРП была газета «Социал-Демократ». Иссле-дователи констатировали: «В.И.Ленин отметил выход в свет газеты «Социал-Демократ» как один из признаков усиления нелегального издательства РСДРП, выпрямления действительно партийной работы в эпоху столыпинской реакции» (Кузнецов И.В., Матвиенко С.С. Центральный орган РСДРП газета «Социал-Демократ». М.,1978. С.21).
На страницах этих и других изданий Ленин и его едино-мышленники полемизировали с многими оппонентами. В первую очередь ими продолжали оставаться Плеханов, Мартов, Троцкий, Каутский.
Когда при первых шагах думской деятельности усилился оппортунизм, а меньшевики дошли до раболепства перед кадетами, усилился накал полемических схваток. Это связано с тем, что плехановские ошибки отрицательно сказались на российском революционном движении. Ленин не скрывал своё раздражение: «Да, стыдно сознаться, да, грех утаить, что Плеханов довёл своих меньшевиков до бесконечного опозорения социал- демократии. Как истый человек в футляре, твердил он заученные слова о «поддержке буржуазии» и своёй долбнёй засорил всякое понимание особых задач и особых условий борьбы пролетариата в революции и борьбы с контрреволюцией» (16,157).
Некоторые большевики призывали отозвать депутатов от РСДРП из Государственной думы и отказаться от всех легаль¬ных форм работы и подпольно готовиться к новому революци¬онному выступлению. Сторонников этой позиции называли «отзовистами». На III общепартийной конференции, состояв¬шейся в ноябре 1907 года в Финляндии, «отзовисты» преобла¬дали среди большевиков.
Сходную позицию заняла и сложившаяся в 1908 году груп-па большевиков, именовавшаяся «ультиматистами» (В.Л. Шанцер, М.Н. Покровский, Г.А. Алексинский, А.В. Луначарский, М.Н. Лядов). В отличие от «отзовистов», призывавших к немед¬ленному бойкоту Думы, «ультиматисты» предлагали отозвать де¬путатов из Думы в том случае, если они не объявят о своем бес¬прекословном подчинении указаниям ЦК РСДРП.
Одновременно в партии возникли споры и по вопросам марксистской философии. Один из вождей «ультиматистов» А, Луначарский в своей работе «Религия и социализм» считал необходимым определить место социализма среди религиоз¬ных систем. Луначарский называл социализм «новой религи¬ей», «религией труда» и призывал «сбросить ветхий плащ се¬рого материализма». Активным сторонником Луначарского стал меньшевик В. Базаров, автор работ «Богоискательство и богостроительство», «Христиане третьего завета и строители башни Вавилонской». Это направление, к которому присоеди¬нились П. Юшкевич, Н. Валентинов, получило название «бо¬гостроительства».
Стремясь преодолеть противостояние духовного и матери-ального начал, Базаров, Луначарский, Богданов и другие опуб¬ликовали сборник статей «Очерки по философии марксизма», в котором выступили за соединение марксизма с философией эмпириокритицизма, изложенной в работах австрийского фи¬зика и философа Эрнста Маха и швейцарского философа Ри¬харда Авенариуса.
В 1909 году руководители «отзовистов», «ультиматистов», «богостроителей» (А. Луначарский, А. Богданов, Г. Алексинский) создали на острове Капри (Италия) свою школу. В ра¬боте Каприйской школы активное участие принял Максим Горький. В конце 1909 года Каприйская школа стала издавать свою газету «Вперед», обвинявшую Ленина и ЦК в меньшевизме.
Одновременно активизировал свою деятельность Троц-кий, который, начиная с V съезда РСДРП, предпринимал попытки, играя на противоречиях внутри партии, занять «над-фракционную», центристскую позицию «беспристрастного арбитра», а затем и лидера социал-демократии России. В конце 1907 года Троцкий организовал издание эмигрантской газеты «Правда».
С высоты богатейшего исторического опыта обстановку того периода Сталин оценил 1 ноября 1926 года в докладе на четырнадцатой Всесоюзной партийной конференции. Докладчик вспомнил о принципиальной и бескомпромиссной борьбе Ленина против беспринципных антипартийных блоков в партии. До полной победы Владимир Ильич выступал против Августовского блока. В него входили Потресов и прочие ликвидаторы, Алексинский и другие отзовисты во главе с Троцким.
Отзвуки тех давних споров воспринимаются и сегодня. В прессе немало написано о роли Столыпина и его аграрного законодательства, которое Ленин считал прогрессивным в научно-экономическом смысле. Но в речи в Государственной думе третьеиюньский переворот Столыпин оценил так: «Я обойду мимо те поправки, которые тут раздавались слева относительно акта 3 июня. Не мне, конечно, защищать право Государя, спасать в минуты опасности вверенную Ему Богом державу (рукоплескания в центре и справа). Я не буду отвечать и на то обвинение, что мы живём в какой-то восточной деспотии. Мне кажется, что я уже ясно от имени правительства указал, что строй, в котором мы живём, - это строй представительный, дарованный самодержавным Монархом и, следовательно, обязательный для всех» (Столыпин П.А. Нам нужна великая Россия…М.,1991. С.103).
Расходились мнения и Плеханова в вопросе о взаимо-отношениях политических партий и профсоюзов. Нейтраль-ность последних настойчиво отстаивал Плеханов. Он не учитывал горький опыт того, что проповедь нейтральности фактически принесла вредные плоды в Германии, сыграв там на руку оппортунизму в партии. Была необходимость учитывать и то, что борьба между пролетарским и мелкобуржуазным социализмом была неизбежна и в профсоюзах.
При столкновении противоположных мнений требовалось учитывать разного рода софизмы, по возможности нейтра-лизовать их. Вот пример. В №8-9 «Голоса Социал-Демократа» в 1908 году П.Маслов опубликовал «Письмо в редакцию». Его начал с напоминания о том, что в №33 «Пролетария» напечатана ленинская статья «Как Пётр Маслов исправляет черновые наброски Карла Маркса». Она якобы наполнена бранью, сплошь состоит из передержек и явной неправды. Далее сделал такой полемический ход: «Голосу Социал-Демократа» «неуместно» состязаться с «Пролетарием» в ругани, уличать Ленина в передержках, выдумках и пр., тем не менее я про-шу дать место для указания только некоторых полемических перлов из статьи Ленина, так Ленин заинтересовался теорией абсолютной ренты неспроста и указать на это следует» (Голос Социал-Демократа. 1908, июль-сентябрь). Вполне уместные пояснения не последовали. Учтём и такое обстоятельство: хотя формально такт соблюдён, на деле он растворился в безудержном потоке слов сердитого оппонента, написавшего: «Я извиняюсь, что пришлось остановиться на некрасивом явлении, но надо же осадить и слишком развязного писателя, развращающего революционную среду явной неправдой и предостеречь «Пролетарий» и читателей от той пачкотни, которая преподносится им в виде «научных» статей и тол-кований Маркса. Может быть, это поучение будет полезно и для Ленина, может быть, и он бросит писать о том, чего он не знает и не понимает». Надежды сердитого оппонента Ленин не стал оправдывать, продолжал писать во имя великого революционного дела. На выпад ответил статьёй «П. Маслов в истерике». В ней предложил рассмотреть доводы некорректного оппонента. Убедительно показал, как Маслов жульничал при цитировании и подменил предмет спора.
После этого редакция «Голоса Социал-Демократа» обнародовала примечание. В нём дана иллюстрация того, как из мелких фракционных интересов Плеханов и его единомышленники дошли до защиты ревизионизма в теории при помощи самых недостойных софизмов. Их в подлинном свете Ленин показал в статье «Как Плеханов защищают ревизионизм». Констатировал, что только при полнейшем неуважении к самому себе и к читателям можно позволить использование приёмов клоуна при рассмотрении принципиальных вопросов. Элементы фокуса обнаружились в том, что из четырёх направленных против Маслова пунктов плехановцы скромненько упомянули единственный вопрос о ренте. Так преднамеренно часть выдали за целое. Неужели позволительно Маркса подделывать под Маслова?!
События продолжали развиваться. Когда сложилась группа меньшевиков-партийцев и усилилась борьба против ликвидаторов, Плеханов вышел из редакции «Голоса Социал-Демократа». Он не согласился с провозглашением лозунга борьбы за легальность партии и призвал единомышленников поддерживать и укреплять РСДРП. Стремление большевиков сблизиться с партийными меньшевиками ради борьбы за партию голосовцы расценили как создание личного блока Плеханова и Ленина.
Говоря о нём на четырнадцатой партийной конференции, Сталин вспомнил, что история нашей партии знает опыт блока ленинцев с плехановцами в 1910-1912 годах, когда против РСДРП сформировался Августовский блок. Тогда Плеханов был революционным меньшевиком.
Как на направление журнала «Голос Социал-Демократа» влиял один из его активных авторов - Мартов? Не всё бесспорно было в его публикациях, но критику он воспринимал болезненно, смешивал её с клеветой. В статье «Когда же это прекратится?» без опоры на факты, не приводя примеры, но в обвинительном тоне обиженный Мартов поплакался: «Ког-да большевики занимаются моей особой, они это делают не для того, чтобы увеселить публику шутовским выступлением, но чтобы прицепить к моему имени какую-нибудь клевету…» Право, трудно определить, что могло послужить основанием для такого вывода. В ленинских работах тех лет имя Мартова упоминалось очень редко.
Для показа того, как шаткость позиции в важном эконо-мическом вопросе ведёт к шаткости политических выводов, Ленин взял статью Мартова «Куда идти?». Есть в ней такие рассуждения: «Резолюции, признающие первейшей нашей задачей «восстановление и укрепление нелегальной партийной организации», плохи не потому, чтобы весили на плечи пролетариата непосильное бремя, а потому, что исходят из представления о простом повторении той подготовительной к революции полосы, которую социал-демократия пережила в 90-х и начале 900-х гг. И споры о том, работать ли нам «легально» или «нелегально», совершенно бесплодны, поскольку оставляют в стороне вопрос о том, для чего работать?» Так проявилась неприкрытая апологетика ликвидаторства.
В №19-20 «Голоса Социал-Демократа» Мартов в статье «На верном пути» констатировал взаимное психологическое отчуждение социал-демократов, работавших в подпольной организации и в сфере открытого движения. Определённо обосновывал необходимость сохранения фракционного «Голо-са Социал-Демократа», хотя большевики уже распустили свой фракционный центр и прекратили выпуск газеты.
Какой должна быть полемика по проблемам социализма? Об этом речь, в частности, шла в ленинском ответе Мартову на его фельетон «Дальше некуда». «Если он хочет, - написал Ленин, - вызвать нас на борьбу в этой плоскости – в плоскости личных нападок и заподозриваний – он жестоко ошибается. Мы не пойдём за ним. У нас слишком много существенных разногласий, из-за которых нам придётся и во фракции, и в печати, и в партии вести принципиальную борьбу, чтобы мы позволили столкнуть себя на просёлок личных дрязг и счетов» (15,68).
В ленинском понимании аксиомой было положение о том, что любое столкновение мнений невозможно без опоры на весомые доказательства и выверенные аргументы. Вот почему мартовскому сладенькому воспеванию влияния бур-жуазии противопоставлялась сухая статистика. Она порой подталкивала к проведению серьёзных исследований. Напри-мер, именно так случилось, когда при необходимости ответить Мартову Ленин «влез» в интереснейшую статистику стачек 1905-1908 годов. В итоге появилась работа «О статистике стачек в России» с выводами, чрезвычайно важными для развития революционного движения.
Без методологических просчётов в полемике не обходилось у Троцкого, не устававшего твердить о своей нефракционности. В вопросах тактики часто проявлялась центристская позиция.
На пятом съезде РСДРП говорилось, что в книге «В защиту партии» Троцкий был солидарен с Каутским, писавшим об экономической общности интересов пролетариата и крестьянства в России. Положительно Ленин отметил то, что один из лидеров меньшевизма «признавал допустимость и целесообразность левого блока против либеральной буржуазии. Для меня достаточно этих фактов, чтобы признать приближение Троцкого к нашим взглядам. Независимо от вопроса о «непрерывной революции» здесь налицо соли-дарность в основных пунктах вопроса об отношении к бур-жуазным партиям» (15,345). Когда готовились принять ре-золюцию по этому вопросу, Троцкий в поправке выразил большевистскую мысль.
В то же время Ленин самым решительным образом вы-сказался против оказания денежной помощи венской «Правде» – меньшевистско-ликвидаторскому, фракционному органу Троцкого. Первые два номера вышли во Львове как орган группы заграничных членов Главного Управления Украинской областной организации РСДРП «Спилка». Потом с газетного листа указание на это сняли. Под фирмой афишируемой «внефракционности» печатный орган по всем вопросам занимал ликвидаторскую позицию, поддерживал отзовистов и ультиматистов, содействовал организации Августовского блока. Это резко контрастировало с опубликованной в первом номере программой: следить за всеми явлениями и фактами политической жизни и классовой борьбы пролетариата, а также с декларированием, что издание рабочее. В третьем номере автор статьи «Противник «Правды» писал: «Как бы кто ни относился к первым двум номерам «Правды», но никто не станет, надеемся, отрицать, что редакция со всей серьёзностью относилась к своей задаче: служить сплочению социал-демократических рабочих, как примыкающих к двум господствующим фракциям, так и внефракционных – на почве действительных экономических и политических задач пролетариата под знаменем социал-демократической пар-тии» (Правда (венская).1909.27 марта (9 апреля).
В том же номере редакция попросила Центральный Комитет партии утвердить её в звании партийной группы, издающей рабочую газету, стремящейся оставаться внефракционной в ведении органа. Однако содержание и направленность последующих номеров показали, что все благие пожелания и уверения остались неосуществлёнными декларациями. Не было оправдано доверие, о котором венская газета известила в пятом номере: «От 16 мая н. ст. (нового стиля – В.Ч.) нами получено извещение от ЦК об утверждении нас в качестве партийной организации, издающей газету «Правда».
Автор, на газетной странице обозначенный инициалом Г., из каторжного застенка прислал совет: «По-моему, помимо руководящих статей редакции, хорошо было бы вести особый «дискуссионный отдел», в котором помещались бы рядом и составленные по одной и той же программе на одну и ту же тему статьи большевиков и меньшевиков по всем спорным вопросам, разделяющим оба направления. Спокойно и серь-ёзно написанные, такие статьи прямо необходимы для той категории читателей, которых и имеет в виду ваша газета».
Как и её издатель, венская газета проявляла явную непоследовательность. Её сотрудники на словах продолжали утверждать, что всякое фракционное обособление было бы для них политическим самоубийством. Сторонники Троцкого неотложнейшей задачей называли окончательную ликвидацию фракционной обособленности на местах. Надо признать, что читателей довольно искусно вводили в заблуждение признанием бесспорного факта: ликвидаторство и отзовизм затрудняли работу по собиранию сил. После прочтения таких материалов, естественно, могло сложиться впечатление, будто троцкистская газета не симпатизировала ликвидаторам, а даже выступала против них. Его в определенной мере усиливало рекламирование отделения политического от полемического: «Наши друзья спрашивают нас, предполагаем ли мы отвечать на полемические статьи «Социал-демократа», направленные против «Правды». Нет, не предполагаем, товарищи!.. «Правда» как была, так и остаётся газетой не полемической, а политической...». Только вот пишущие это не пожелали раскрыть редкостный секрет, как им удалось добить-ся невозможного – глухой стеной разделить принципиальную политику и обстоятельные споры.
Как при настойчиво рекламируемой «внефракционности» венское издание относилось к большевикам? Получить ответ в какой-то мере помогает отзыв о Пражской партийной конференции: «В январе этого года состоялось за границей совещание нескольких русских практиков с ленинским лите-ратурным кружком. В извещении ленинцев это совещание названо «Всероссийской конференцией Партии». В резолюции группы «Вперёд» оно названо «набегом на партию». Все факты и обстоятельства этого совещания заставляют нас признать, что последнее название гораздо точнее выражает сущность дела. В следующем номере настойчиво проводилась мысль, будто конференция вовсе не всероссийская, а только группы Ленина. По той же причине в ней, мол, не участвовали Плеханов, Мартов, Троцкий, Дан и другие.
Большевики имели немало других поводов изобличать неправду венской “Правды”. В статье «Одно из препятствий партийному единству» Ленин отметил уклончивость в пове-дении троцкистского органа.
Отпор большевиков заслужили и иные противники, до-ставлявшие немало забот и хлопот. В условиях жестокой реальности настоятельно потребовалось обстоятельно вы-ступить против философского ревизионизма. Ленин проана-лизировал причины выдвижения на первый план философс-кой стороны марксизма в России после поражения первой революции.
В 1908 году Богданов во вступительной статье к русскому изданию книги Э.Маха «Анализ ощущений» писал: «Великая, грозная революция идёт в нашей стране. Развёртывающаяся борьба уносит колоссальную массу сил и жертв. Этой борьбе отдаёт всю энергию своей мысли и воли всякий, кто хочет быть на деле гражданином великого народа.
Пролетариат идёт в первых рядах революции, он выносит на себе главную её тяжесть. На партии пролетариата лежит наибольшая историческая ответственность за ход и исход этой борьбы.
В такую эпоху не должен ли каждый, отдавший себя делу пролетариата или хотя бы только делу революции вообще, решительно сказать себе: «Теперь не время для философии!» - не должен ли на целые, может быть, годы отложить в сторону и эту книгу?
Такое отношение к философии стало теперь обычным. Оно очень естественно при данных условиях, - это не мешает ему быть и очень ошибочным» (Цит. по: Ильенков Э.В. Ленинская диалектика и метафизика позитивизма. М.,1980.С.10).
В числе считавших время подходящим для философии был Ленин. Правда, не все большевики разделяли такое мнение. Это в своих воспоминаниях Покровский передал так: «Когда начался спор Ильича с Богдановым по поводу эмпириомони-зма, мы руками разводили… Момент критический. Революция идёт на убыль. Стоит вопрос о какой-то крутой перемене тактики, а в это время Ильич погрузился в Национальную библиотеку, сидит там целыми днями и в результате пишет философскую книгу… В конце концов Ильич оказался прав» (Под знаменем марксизма.1924. №2.С.69).
Громадную роль сыграла ленинская книга «Материа-лизм и эмпириокритицизм». В ней проявилось умение автора страстно, живо, эмоционально полемизировать по сложнейшим философским проблемам, научную мысль рассматривая как индивидуальное и социальное явление. В книге, в частности, Ленину потребовалось преодолевать ошибочность методического подхода Плеханова, который, демонстрируя принцип несовместимости гносеологии махис-тов с действительным пониманием философских проблем К.Маркса и Ф.Энгельса, шёл по пути сопоставления «буквы Энгельса и Маркса» с «буквой Богданова». Здесь проявилась альтернатива: либо – либо. Богдановцы же утверждали, будто Плеханов упрямо цеплялся за каждое высказывание классиков, а они-де творчески развивают марксистскую философию, приводят её в соответствие с новейшими достижениями и успехами естествознания. Громко говорили о плехановском догматизме. Ленин, используя выразительные полемические средства, с позиций диалектического материализма публично изобличил извратителей революционной философии.
Одновременно Ленин выступал против ликвидаторов. Также учитывал, что у большевиков были мелкобуржуазные попутчики. О том свидетельствовал весь способ аргументации последовательных отзовистов, характер их попыток обосно-вать «новую» тактику. В этом отношении чем различались большевики и меньшевики? Последние стали пленниками попутчиков - ликвидаторов. У большевиков ликвидаторские элементы отзовизма и богостроительства были обезврежены, отодвинуты.
Для показа истинной сущности ликвидаторства, в числе дру-гих, использовались материалы девятого номера «Дневника Социал-Демократа». Здесь Плеханов признал меньшевизм мелкобуржуазным оппортунистическим течением. «Вывод ясен, - отметил Ленин, - если Плеханов останется одинок, если он не сгруппирует вокруг себя массу или хотя бы зна-чительную часть меньшевиков, если он не вскроет перед всеми меньшевиками-рабочими всех корней и проявлений этого мелкобуржуазного оппортунизма, тогда наша оценка меньшевизма окажется подтверждённой меньшевиком, наиболее творчески выдающимся и наиболее глубоко за-ведшим меньшевиков в тактике 1906-1907 годов» (19,65). Партийные меньшевики во главе с Плехановым вступили в решительную борьбу с ликвидаторством.
При знакомстве с номерами «Голоса Социал-Демократа» можно заметить, как у Мартова всё чаще зазвучали мень-шевистско-ликвидаторские мотивы. Это проявилось и в статье «За что бороться?». Ответом на неё явилась ленинская статья «Цель борьбы пролетариата в нашей революции». Необходимость ответа вызывалась тем, что Мартов задел все стороны вопроса о целях борьбы рабочего класса в револю-ции, но ни одну не рассмотрел основательно. Вот почему потре-бовался содержательный ответ по существу затронутого. По-лемику по такому конкретному поводу Ленин начал с истории рассмотрения вопроса российской социал-демократией, что-бы он предстал со всех сторон и в диалектическом развитии. Ещё в начале 1905 года большевики выдвинули лозунг революционной демократической диктатуры пролетариата и крестьянства. Меньшевики решительно отвергли такое определение классового содержания буржуазной революции, но признавали цель – захватить и с большевиками разделить власть. После декабря 1908 года Мартов не упоминал вы-двинутый большевиками тезис, гласящий: пролетариат, ведущий за собой крестьянство. Ленин резюмировал так: «Разногласие сведено, следовательно, самими фракциями большевиков и меньшевиков к противопоставлению: «вождь» и «руководитель» революции, «ведущий за собой» крестьянство, или «двигатель революции», «поддерживающий» те или иные шаги буржуазной демократии»(17,373). Итак, позиции спорящих определены чётко. Затем прослежено, как меньшевики, путаясь и сбиваясь, были вынуждены учесть революционный опыт октября - декабря 1905 года. Но, боясь точного и чёткого словосочетания «временное революционное правительство», заменили его описанием. В итоге им всё равно пришлось признать: объединение Советов рабочих депутатов с другими органами революционной демократии даёт беспартийные или межпартийные организации революционной борьбы народа. Это и есть временное революционное правительство! Отсюда вытекает важность постановки вопроса о революционно-демократической диктатуре пролетариата и крестьянства на конкретную историческую почву с непременным учётом опыта московского вооружённого восстания в декабре 1905 года. Уклонение от него приравнивалось к игнорированию материала, сверхценного для российских марксистов.
В статье «На верном пути» («Голос Социал-Демократа», №19-20) Мартов пожаловался на взаимное психологическое отчуждение социал-демократов, работавших в условиях под-полья и в сфере открытого движения; на взаимное непонима-ние и недоверие, которые разнообразием приёмов и форм борьбы возводятся в повод для принципиального расхожде-ния. Автор умолчал только о ликвидаторском содержании этой статьи. Уместным оказалось указание в ленинской работе «Голос» ликвидаторов против партии (Ответ «Голосу Социал-Демократа»). Сначала её выпустили отдельным оттиском, потом напечатали в “Социал-Демократе». В ней констатировалось, что мартовская статья, сравнимая с бомбой для взрыва партии, основывалась на тезисе равноправия РСДРП с отор-вавшимся от партии кружком легалистов, которые пожелали именоваться социал-демократами.
Вновь в полемику вовлекли представителей зарубежной социал-демократии. Случилось Каутскому исправлять ошибки Плеханова. Об этом сообщила ленинская статья «Цель борьбы пролетариата в нашей революции».
Продолжало проявляться двойственное отношение Плеха-нова к большевикам. Приведём такое подтверждение. В нача-ле 1910 года в неопубликованной статье Георгий Валентинович написал: «Я не могу не быть противником большевиков в известных вопросах. Но я не имею права смотреть на них, как на врагов, уже по одному тому, что мы принадлежим к одной и той же партии.
И не только принадлежим к одной и той же партии. В по-следнее время мы всё чаще и чаще выступаем вместе на борьбу за существование этой партии. Само собой понятно, что совместное выступление во имя одного и того же прак-тического принципа, имеющего колоссальное значение для всего международного пролетариата, не может не вызвать некоторого взаимного сближения между ними. Но совершенно непонятно, каким образом оно может огорчать кого-нибудь, кроме людей, служащих в департаменте государственной полиции» (Архив Дома Г.В.Плеханова. Р. 29.6).
Летом того же года вновь произошло сближение В.И.Ленина с Г.В.Плехановым. Их объединила общая борьба за сохранение нелегальной марксистской партии против ликвидаторов, троцкистов, ревизионистов. Оба видных марксиста дружно выступили против клеветнического освещения Троцким в немецкой печати положения дел в РСДРП.
Под влиянием развернувшихся событий, особенно когда развернулась борьба с ликвидаторами, Плеханов начал пересматривать тактику. Это сопровождалось проявлением противоречий. Ценно то, что шаги в сторону большевиков сопровождались действиями практического характера. Так, в августе 1909 года очередной номер «Дневника Социал-Демократа» был целиком посвящён борьбе с ликвидаторами.
В марте 1910 года Ленин высказался за то, чтобы на деле проверить, выйдет ли из партийного объединения хотя бы объединение с плехановцами или ничего не выйдет.
Как бы отвечая на нелёгкие раздумья, Плеханов писал Ленину: «Я тоже думаю, что единственным средством раз-решения кризиса, переживаемого теперь нашей партией, является сближение между марксистами-меньшевиками и марксистами-большевиками, и я считаю, что мне с Вами надо лично переговорить». Но не ожидалось сближение при безоблачной погоде. В то же время были основания де-лать оптимистические прогнозы. Определённые надежды возлагались на выходившую в Париже в 1910-1912 годах популярную большевистскую «Рабочую Газету». Ленин выра-зил уверенность, что с её помощью большевики достигнут ещё большего сближения при совместной работе с плехановцами.
Высказываясь за сближение с Плехановым и меньшевиками-партийцами, Ленин отмечал, что речь идёт не об исчезновении разногласий с ними по проблемным вопросам, а о соглашении для совместной борьбы против ликвидаторов.
ИСКУССТВО АРГУМЕНТАЦИИ В ПОЛЕМИКЕ
Реакция в России не могла торжествовать долго. Неизбеж-ным было нарастание нового революционного кризиса. Объ-ективность такого момента по-разному учитывали участники споров, связанных с судьбой социализма в нашей стране. Актуальность революции – коренная ленинская идея. С этим связано утверждение о том, что ни Маркс, ни Ленин никогда не представляли себе актуальность пролетарской революции и её конечные задачи таким образом, будто теперь их можно произвольно осуществлять в любой произвольно выбранный момент. С другой стороны, актуальность революции служила единственно критерием правильности решения любого повседневного вопроса. Существенно и то, что актуальность революции определяет основную тональность эпохи.
Наступление против царизма первым начал пролетариат. Его боевое движение заметно активизировалось летом 1910 года. Осенью забастовки заметно участились на предприятиях Петербурга, Москвы и других промышленных центров. Тогда Плеханов констатировал: «Есть некоторые серьёзные основания думать, что наше общественное настроение, - а прежде всего настроение нашего пролетариата, наиболее интересное для нас, социал-демократов, - уже начинает изменяться к лучшему. Мы вряд ли ошибёмся, если скажем, что мы уже миновали самую низшую точку того упадка, который нам суждено было пережить, и теперь опять, - правда, ещё очень медленно, - поднимается вверх». Были подтверждения из других источников. В мае 1912 года монархический съезд предсказывал, что для России наступили тревожные дни, в частности, после расстрела на реке Лене.
Положение РСДРП оставалось трудным. Шла ожесточённая идейная борьба между большевиками, с одной стороны, и ликвидаторами, троцкистами и примиренцами, с другой.
В стороне от сложных столкновений не остались кубанские революционеры. Они внесли свою часть усилий в дело сохранения и укрепления нашей партии. Добивались этого в условиях, когда в Кубанской области и Черноморской губернии разгул реакции достиг огромной силы. Введённое в начале 1906 года военное положение в июне 1909 года заменили положени-ем усиленной охраны, которое сохранялось до начала мировой войны. В такой ситуации, вопреки ликвидаторам, большевики возглавили стачечное движение, по возможности придавали ему возможную организованность и сплочённость. Кубанские большевики овладевали умением революционно вести легальную работу в сочетании с нелегальной. В этом направ-лении успешно действовали большевики Екатеринодара и Армавира. По принципиальным вопросам организации и тактики партии в ожесточённых столкновениях большевиков с ликвидаторами проходили нелегальные партийные собрания и рабочие массовки за Кубанью.
Весной 1910 года екатеринодарские большевики вновь создали нелегальную социал-демократическую группу. Про-должая оставаться в одной организации с меньшевиками-партийцами, последователи Ленина непоколебимо отстаивали революционные взгляды и убеждения, умело использовали разные формы работы.
Местные власти, встревоженные деятельностью больше-виков, начали репрессии. Летом 1911 года во время обыска на квартире члена Армавирской группы жандармы обнаружили восемь новых нелегальных брошюр и прокламации РСДРП «Первое мая», «В самом деле, что же такое ликвидаторство?», извещение о совещании членов ЦК РСДРП в Париже 28 мая - 4 июня 1911 года.
На Кубань из-за границы поступали несколько нелегальных изданий, в том числе «Рабочая газета». Это увеличивало возможность следить за ходом споров по очень важным вопросам.
Полемика продолжала оставаться активной формой борь-бы. Это сопоставление на логической основе многообразных фактов и аргументов, приводимых спорящими в соответствии с содержанием обсуждаемой проблемы и с учётом конкретных исторических условий. В сегодняшних условиях поучительно проследить, как полемизирующие сосредоточивают внимание на принципиальных положениях и мнениях, как опираются на определяющие тезисы, когда доводы «за» и «против» образуют утвердительный и отрицательный планы доказательства. Бу-дем учитывать мнение Маркса методологического характера: «… даже и самый скудоумный довод претендует на важное значение, пока он не разбит наголову» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т.1. С.35).
При выяснении истины Ленин и другие честные полемисты добивались, чтобы была объективной «оценка господствующих или наиболее распространённых или наиболее вредных для демократии и для социализма идейно-политических течений» (20,357).
Исследователей привлекают логические основания теории аргументации. Поучительно проследить, как при столкновении несходных мнений демонстрируется значение правил и схем логических умозаключений, умение приводить убедительные доводы в защиту своей точки зрения, как делаются обобщения из имеющихся фактов и свидетельств, как проявляется уровень логической культуры. Больше шансов на победу имеет тот участник спора, который руководствуется научными положениями. К этому у последовательных революционеров прибавляется неотделимая от последовательной целеустрем-лённости твёрдая уверенность в правоте общественного дела.
В данных обстоятельствах что означает логичность рассуждений? В неё включены ясность понятий и утверж-дений, отсутствие противоречий и несогласованностей, последовательность переходов от одной мысли к другой, доказательное изложение материала. В процессе развития мысли совсем недопустимы изменение тезиса, неряшливость в рассуждении. Требуется проявление бдительности, когда оппонент намеревается совершить логическую диверсию – из-за невозможности обосновать выдвинутое им положение преднамеренно внимание переключает совсем на другое, переставляет логические акценты. В таких и подобных случаях для демонстрации несостоятельности доказательства требуется указать на ложность аргументов и на нарушение норм логики. Непременно учтём то, что опубликованный ЮНЕСКО «Кодекс добрых обычаев в научных публикациях» считает недопустимым основывать утверждения на непроверенных высказываниях.
Продвижение к верному выводу усложняет двусмыслен-ность в толкованиях и суждениях. Не утрачивает актуальности такое высказывание В.Н.Майкова: «Нет ошибки грубее дву-смысленности и нет положения невыносимее положения того, кто уличён в этом нарушении здравого смысла» (Майков В.Н. Литературная критика. Л.,1985. С.39).
Теперь по возможности рассмотрим, какие полемические средства использовались в условиях нового революционного подъёма. К тому времени всё в большей степени Мартов проявлял себя лидером ликвидаторства. Ленин посчитал нужным сравнить его с Троцким. Первый из них был тем опаснее, чем искуснее стремился защищать ликвидаторов квазимарксистскими словами. Но свои взгляды, которые наложили отпечаток на целые течения в массовом про-летарском движении 1903-1910 годов, он излагал открыто. Правда, не всегда был последовательным. Иной была тактика другого оппонента. «Троцкий и подобные ему «троцкисты и соглашатели, - с возмущением писал Ленин, - вреднее всякого ликвидатора, ибо убеждённые ликвидаторы прямо излагают свои взгляды, и рабочим легко разобрать их ошибочность, а гг. Троцкие обманывают рабочих, прикрывают зло, делают не-возможным разоблачение его и излечение от него» (20,320).
Потребовалось сравнение и при ведении речи об общей атмосфере сочувствия рабочим в годы первой русской ре-волюции. Об этом много говорили либералы, к которым при-соединился Мартов. Но они игнорировали то обстоятель-ство, что определяющей была сила натиска рабочих. Разницу подходов Ленин показал в двух фразах: «Вы сильны, когда вам сочувствуют в обществе, говорят рабочим либералы. Вам сочувствуют в обществе, когда вы сильны, говорят рабочим марксисты» (19,404). Так продемонстрирован противополож-ный подход к установлению причинно-исследовательских связей при анализе одних и тех же событий и явлений.
В рассматриваемый период вышел очередной номер «Голоса Социал-Демократа». Материал «Две партии» сооб-щил о выпуске Большевистским центром объёмистой книги под таким же названием. Опять же без обоснования, без подкрепления примерами предъявлены обвинения типа: «Десятый и сотый раз авторы книги перетасовывают (и подтасовывают) всё те же «цитаты», произвольно, без всякой связи с контекстом, выдранные из разных статей; десятый и сотый раз пережёвывают ими же сочинённые «факты» о «заговорах против партии», о «пособниках» и «укрывателях» этих «заговоров», о пособниках пособников и укрывателях укрывателей». В таком же тоне «ленинский кружок» обвинили в бесчестном отношении к РСДРП и в беспринципности, даже назвали денежным мешком. Будет правильнее сказать, что гневливые авторы журнала так охарактеризовали собственные, а не ленинские приёмы ведения полемики.
Появилась необходимость показать, в чём тогда большевики расходились с Мартовым и Троцким, преподносившими немецким социал-демократам марксистски подкрашенные либеральные взгляды. Они не учитывали, что главные кор-ни расхождения меньшевиков с большевиками крылись в экономическом содержании российской революции. Игнори-руя это, оппоненты лишили себя возможности понять истори-ческий смысл внутрипартийной борьбы в России.
Употребив определения «любезный» и «любезнейший», Ленин обратился непосредственно к Мартову, который всего лишь повторял либеральные речи. Его утверждение о том, что 17 октября 1905 года будто бы открыло перспективу проведения думских выборов, созыва собраний, основания рабочих союзов, издания социал-демократических газет, уже опровергнуто с помощью доводов, которые уместно вспо-минать при сегодняшних спорах: «Не «перспективы» мирной конституции «открыло» 17-ое октября, это либеральная сказка, а гражданскую войну. Эта война подготовлялась не субъективной волей партии или групп, а всем ходом событий с января 1905 года. Октябрьский манифест знаменовал не прекращение борьбы, а уравновешивание сил борющихся: царизм уже не мог управлять, революция ещё не могла свергнуть. Из этого положения с объективной неизбежностью вытекал решительный бой. Гражданская война и в октябре и в ноябре была фактом (а мирные «перспективы» либеральной ложью); выразилась эта война не только в погромах, но и в борьбе вооружённой силой против непокорных частей армии, против крестьян в трети России, против окраин» (19,367-368).
Позиции Мартова и Троцкого в споре не могли укрепиться при смешивании ими в кучу самых разнородных историчес-ких периодов, а также при противопоставлении России, совер-шавшей свою буржуазную революцию, Европе, в которой такие революции уже давно завершились. Продолжая полемизировать, Ленин привёл конкретные примеры того, когда Мартов не понимал значение революционной борьбы народных масс, а повторял высказывания либералов, кото-рые распространяли конституционные иллюзии и названы политическими комедиантами, развращающими демокра-тическое сознание борющихся масс. Затем противопоставил два вывода: «И если Мартов и его друзья, вслед за либералами, указывают на тяжёлые поражения революции как на урок того, «чего не делать», то мы отвечаем им: единственная реальная победа, одержанная революцией, была победой пролетариата, который отбросил либеральные советы идти в булыгинскую Думу и повёл за собой крестьянские массы на восстание. Это во-1-х. А во-2-х, своей героической борьбой в течение трёх лет (1905-1907) русский пролетариат завоевал себе и русскому народу то, на завоевание чего другие народы потратили десятилетия. Он завоевал освобождение рабочих масс из-под предательского и презренно-бессильного либерализма. Он завоевал себе роль гегемона в борьбе за свободу, за демократию как условие для борьбы за социализм» (19,371).
Как и в предыдущие годы, базой и главным содержанием работы большевиков оставалось развитие сознания масс. Небезразлично, как такие усилия воспринимались трудя-щимися. Тогда мерилом силы и влияния того или иного течения в рабочих массах являлись рабочая пресса и рабочая курия Думы.
Социал-демократическая печать, в том числе и загранич-ная, на первый план выдвинула вопрос о кризисе в РСДРП. Это вызвало усиленные толки, недоумения и колебания в широких партийных кругах. Такие настроения усилила статья Мартова «Куда пришли?», опубликованная в ноябре 1910 года в «Голосе Социал-Демократа». Заседание редакции газеты «Социал-Демократ» поручило Ленину написать ответ. Владимир Ильич учёл мнение своих товарищей. Исходил из того, что за мартовской статьёй скрывались определённые практические действия, направленные против партии.
Расширялся круг участников полемики и спорных проблем. В частности, Потресов заявил, будто марксистская мысль дур-манит себя гашишем пустяков - борьбой с ликвидаторством и махизмом. Для ответа оппоненту Ленин совершил небольшой исторический экскурс. Отметил, что в 1908-1910 годах явствен-но обрисовалась новая полоса в направлении к буржуазной монархии. Здесь полемист-диалектик предупредил: «Не решая старых проблем, не будучи в состоянии решать их, а следовательно, не устраняя их, эта новая полоса требует применения новых приёмов подготовки к старому решению старых проблем. В этом - своеобразие этой невесёлой , серой, тяжёлой, но оказавшейся неизбежною, полосы» (20,121).
Что касается ликвидаторства, Потресов назвал его фантомом в больном воображении. Объяснял это тем, что-де нельзя ликвидировать не подлежащее ликвидации, чего на самом деле уже нет как организационного целого. Ленин признался в невозможности полностью передать читателям свой взгляд на такое высказывание. А Плеханов написал: «Один из людей, стремящихся ликвидировать свою собствен-ную партию, позволил себе печатно заявить, что она не существует как организационное целое.
Делать перед лицом неприятеля подобное заявление о своей собственной партии - значит ли работать на её пользу?» (Плеханов Г.В. Соч. Т.19. С.484).
Весной 1911 года на страницах «Социал-Демократа» Ленин писал о столкновении двух «тактик». Одна, которой руководствовались Дан, Мартов и компания, заключалась в том, чтобы изнутри разлагать РСДРП и держать ее в болезнен-ном состоянии до тех пор, пока не укрепятся ликвидаторы. Сторонниками другой «тактики» были Потресов и Левицкий с компанией. Они полагали, что подсиживание старой партии не стоит, мол, свеч, а посему надо без промедления идти на открытый разрыв с РСДРП.
Внимание читателей Ленин привлёк к тому, что господа Аксельрод, Дан, Мартов, Потресов и другие уподобились вольным стрелкам вольных групп пишущей братии. Они предпочитали похихикивать в качестве людей, которые умеют ценить моду и дух времени либеральных салонов, но не искали ответы на проклятые вопросы. Последовало такое ленинское определение: «Ликвидаторство есть совокупность тенденций, свойственных всякому оппортунизму вообще и проявляющихся в определённых конкретных формах в один из периодов русской истории в одном из наших социально-политических направлений» (20,190).
Большевики не могли бесстрастно наблюдать, как поток либеральных и анархических нападок на РСДРП лился со страниц ежемесячного легального журнала меньшевиков-ликвидаторов «Наша Заря», который выходил в Петербурге с января 1910 по сентябрь 1914 года под руководством Потресова и при сотрудничестве Дана. Это издание Ленин назвал главным органом ликвидаторского течения. Излишне крикливым оппонентам посоветовал не подражать Троцкому в мастерстве надувания фраз. Последовало предупреждение: «Все мы знаем прекрасно, что ни «широкой», ни «открытой» «мобилизации масс» выборы 1912 года (если не наступит условий, в корне меняющих обстановку 1908 и 1911 годов) не дадут и дать не могут. Дадут скромную возможность не широкой и не очень открытой работы, и этой возможностью надо пользоваться…» (21,74-75). А после приведения оче-редной неудачной цитаты оппонентов Владимир Ильич в саркастической форме попросил пощады и спросил, как не тошнит людей от языкоблудия. Здесь же пояснил, что вычурными, вымученными, оглушающими и отупляющими рабочего фразами оппонентам приходится оперировать тогда, когда на простые, ясные, волнующие вопросы не имеют простого, прямого и ясного ответа.
Призвав читателей присмотреться к рассуждениям Мартова, Ленин сделал вывод, что «высасывать» ответ на конкретные вопросы российской буржуазной революции первого десятилетия ХХ века из слишком общего понятия буржуазной революции, - опошлять марксизм до либерализма. Мартов, как и другие ликвидаторы, полагал, что решительное столкновение предстояло только между поместным дворян-ством и либеральной буржуазией. Излагая свое мнение, Ленин применил приём высказывания серьёзных положений как бы мимоходом, во вводном предложении: («Заметим в скобках, что если в проекте платформы «Нашей Зари» и «Дела Жизни» будет высказан прямо этот взгляд, то ликвидаторы окажут большую услугу рабочему движению, разъяснив рабочим, в чём тут дело, если же в платформе этих литературных органов не будет высказан прямо этот взгляд, то это будет означать, что платформа пишется для сокрытия взглядов, что платформа расходится с действительным идейным содержанием про-поведи обоих журналов)» (21,85-86).
Позицию Мартова помогло охарактеризовать немного-словное сравнение: этот деятель, как чумы, боялся левого блока.
Большевики полемизировали и с журналом меньшевиков-ликвидаторов «Возрождение». В числе его сотрудников были Мартынов, Мартов, Дан. Они утверждали, что ликвидировать уже нечего, будто вредной и реакционной утопией была мечта о восстановлении подпольной партии. «Были ли другими лица-ми и направлениями, кроме нашего, оценены эти заявления, как разрыв ликвидаторов со старым, прежним политическим коллективом? Несомненно, да», - снова Ленин использовал форму вопрос – ответ (21,164).
Были высказывания, свидетельствующие о недооценке трудностей идейной борьбы того периода. Например, Сталин из ссылки писал друзьям: «О заграничной «буре в стакане», конечно, слышали: блоки Ленина - Плеханова, с одной сторо-ны, и Троцкого - Мартова - Богданова, с другой. Отношение рабочих к первому блоку, насколько я знаю, благоприятное. Но вообще на заграницу рабочие начинают смотреть прене-брежительно…»
В годы революционного подъёма далеко не одинаковой была позиция Плеханова. В период «Звезды» плехановцы поддерживали мысль о необходимости сохранить подпольную РСДРП. Но опять же не всегда были последовательными. Среди них были больше тяготеющие к ликвидаторам, нежели к большевикам. Проявилась и неуверенность в дви-жущих силах революции. И всё равно весной 1911 года в ад-ресованном Рыкову письме Ленин выразил уверенность, что Плеханов и его фракция будут вместе с последовательными революционерами.
Большевики, по ленинскому выражению, оказались бы изуверами фракционной буквы, если бы усомнились в своём долге, в долге всех традиций большевизма протянуть руку Плеханову для совместных выступлений против ликвидаторов, выразить ему товарищеское сочувствие. При этом откровенно признавалось: «Нас разделяли и разделяют вопросы о том, как следовало тогда-то и тогда-то действовать «гегемонам», но мы - товарищи во время распада, в борьбе с людьми, для которых вопрос о гегемонии есть «пустяковейшее недоразумение» (20,133). Находились критики, которым политика сближения с Плехановым казалась фракционной, очень узкой. Призывали расширить её до примирения с Потресовыми, Базаровыми и подобными им. Ленин был вынужден пояснить, что такое примиренчество – безнадёжнейшая глупость или мизерное интриганство. Тактика Владимира Ильича оказалась пра-вильной. Вместе с большевиками меньшевики-партийцы участвовали в деятельности местных комитетов, сотруднича-ли в “Рабочей Газете”, “Звезде», «Социал-Демократе”. Это помогло расширить влияние ленинцев в легальных рабочих организациях и вытеснить из них ликвидаторов. Лидер большевиков констатировал: «Если Троцкий и ему подобные адвокаты ликвидаторов и отзовистов объявляют это сближе-ние «политически бессодержательным», то подобные речи только аттестуют всю беспринципность Троцкого, всю реаль-ную враждебность его политики политике действительного (а не обещаниями только ограничивающегося) уничтожения фракций» (20,33-34).
Даже при совместных выступлениях против ликвидаторов у Ленина возникала необходимость поправлять Плеханова в случае проявления им непоследовательности, а также побуждать его к выбору более чёткой позиции. В таких случаях, разумеется, полемика велась иначе, в иной тональности, с учётом особенностей характера виднейшего теоретика и пропагандиста марксизма и тех, кого он за собой вёл. В конечном итоге выиграли обе стороны, общее дело.
Во всём этом немалую роль сыграла опора на достоверные факты, которые продуманно вводились в систему дока-зательства, убеждения или опровержения, из которых делались логически вытекающие выводы. Так, например, поступил Ленин, когда в статье «Исторические судьбы учения Карла Маркса» проследил за развитием революционного учения, используя метод «погружения» теории в историчес-кий поток социальной жизни и при анализе теории. При таком подходе нет места смещению акцентов, скатыванию к какой-либо демагогии и псевдореволюционной фразеологии. В свете этого чрезвычайно актуально предупреждение Энгельса, который в ответе одному из лидеров «молодых» заботливо предостерегал, что «материалистический метод превра-щается в свою противоположность, когда им пользуются не как руководящей нитью при историческом исследовании, а как готовым шаблоном, по которому кроят и перекраивают исторические факты» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т.22. С.86).
Для усиления собственной позиции, для предотвращения возможной ошибки, для получения неслучайного вывода необходимо изучать источники фактов. В частности, нужно основательно исследовать меньшевистские источники. Пора учёным преодолевать боязнь, что вдруг те или иные материалы, свидетельства окажутся не из «того» места хранения. Пора на деле проявлять бесстрашие перед фактами и в этом следовать примеру Ленина. Он, по воспоминаниям современников, подводил читателей и слушателей к самой главной дороге постижения истины, с дерзовением и бесстрашием предлагал взобраться на вершину и найти реальное, искомое там, где робкая мысль предпочитала прятаться за иллюзию. Здесь Ленин следовал примеру Маркса.
Рискуют ошибиться те участники споров, которые игнори-руют аксиоматическое положение: когда дело касается судь-бы социализма, тогда исследование нуждается в выяснении не просто логики определённого ряда или группы фактов, а объективной логики развития ВСЕГО революционного процесса. Только в целостной системе противоречивые дово-ды и тенденции смогут найти рациональное объяснение и создадут основу для получения верных выводов. Тогда единичные или систематизированные факты в руках опытного полемиста превращаются в безусловное доказательство верности мысли и в надёжное средство опровержения лож-ных тезисов. Казалось бы, положение самоочевидное, но сколько спорящих оказывается в незавидном, проигрышном положении из-за его игнорирования! Совсем иначе поступали великие деятели. Ленин отметил, что история всегда богаче содержанием, разностороннее, живее и «хитрее» воображений самых лучших партий наиболее передовых классов. Поэтому диалектическая логика предусматривает развитие принципа объективности, опору на факты, которые в ходе рассуждений политически анализируются. При этом объективная поли-тическая позиция тесно связана с реальным классовым интересом, а совсем не определяется личными качествами спорящих. Тут подчас немало значит субъективный момент, но он не может быть определяющим.
При подлинно научном подходе к рассмотрению конкретных проблем не будем забывать о том, что диалектика политики – это в первую очередь диалектика интересов. Именно поэтому научный подход основывается на диалектической обработке фактов. Опора на них гарантирует от какого-либо ущерба революционной теории при появлении новых фактов, обстоятельств, ситуаций.
Одно из требований, соблюдение которого обязательно для каждого полемиста, - не прибегать к произвольному выхватыванию доводов, избегать односторонности в подхо-де, всегда непременно руководствоваться теоретическими положениями и принципами.
И в спорах верность теоретических положений проверяется практикой. Так, подтверждённым жизнью фактом является то, что многие планы ликвидаторов при ощутимом столкновении с действительностью оказались всего лишь мыльными пу-зырями, беспочвенной выдумкой.
Многочисленные факты свидетельствуют: было неприем-лемым примиренчество Троцкого и его единомышленников. В полемике с ними, наряду с другими средствами, Ленин против оппонентов умело обращал их же неудачные выражения и отдельные слова. Вот примиренцы антипартийные группки назвали нарывными и поверили им. Ленин это назвал ре-бячеством с точки зрения практической политики и без-идейностью, беспринципностью, интриганством с более глубокой точки зрения. Если бы кто был убеждён в том, что ликвидаторство и отзовизм – нарывы, тот понял бы, что при назревании нарывы оттягивают из организма вредные элементы, должны выводить их из организма. В таких случаях здравомыслящий человек не стал бы помогать отравлению организма попытками внутрь загнать отравленные клетки.
В декабре 1911 года газета «Социал-Демократ» опублико-вала ленинскую статью «О дипломатии Троцкого и об одной платформе партийцев». В ней Владимир Ильич проследил, как процесс умирания заграничных группок, которые пытались построить своё существование на дипломатической игре с ликвидаторами и отзовистами, проиллюстрировали материалы двадцать второго номера венской «Правды». Характеризуя её издателя, Ленин в качестве вводного предложения проци-тировал некрасовскую строчку «Как божиться-то не лень?», а затем снова напомнил о неоднократных заверениях Троцкого, будто его издание не фракционное, а общепартийное. Присмотревшись к названному номеру, можно обнаружить нехитрую механику игры примиренца. Революционная фраза им привычно использовалась для прикрытия и оправдания фальши ликвидаторства и засорения сознания рабочих.
В том же номере венской газеты опубликована коррес-понденция за подписью С.В. В ней автор рекламировал группу «Вперёд» и адресовал упрёк Троцкому. Тот в оправдание сослался на бедность своей газеты и редкий её выход. Ленин разгадал тактику: «Игра шита белыми нитками: мы вам - вы нам; мы (Троцкий) помолчим о борьбе партийцев с отзовистами и, обратно, мы (Троцкий) поможем рекламировать «Вперёд», а вы (С.В.) уступите уж ликвидаторам «петиционную кампан-ию». Дипломатическая защита обеих непартийных фракций - разве же это не есть истинная партийность?» (21,30).
В статье «Положение в РСДРП и ближайшие задачи партии» Ленин упомянул о нескольких беспринципных груп-пках, которые стремились политический капиталец нажить маклерством, мелкой дипломатией, интригами - и всё под видом «объединения» партии. В числе больших мастеров всего этого лидировал Троцкий.
Большие расхождения во мнениях были при определении стратегических задач. Ликвидаторскую проповедь вела либе-ральная газета «Луч». Лучисты истово клялись, что они тоже социал-демократы, тоже за подполье. Плакались, что их на-прасно травят ленинцы и плехановцы. Но, как с иронией от-метил Ленин в «Заметках публициста», божба и клятвы, брань и крики не устраняли того обстоятельства, что ликвидаторы находились вне партии.
При обосновании тезиса, что ликвидаторы - это продолжа-тели ошибок «экономистов» и разрушители рабочей партии, Ленин в свидетели призвал Плеханова. При этом привёл серию фактов о том, как Георгий Валентинович занимал особую позицию, многократно отходил от меньшевизма: на втором съезде боролся с оппортунизмом меньшевиков, потом редактировал шесть направленных против меньшевиков но-меров «Искры». В 1904 году так защищал аксельродовский план земской кампании, что обходил молчанием его главные ошибки. Весной 1905 года ушёл от меньшевиков. После разгона первой Думы занял совсем не меньшевистскую позицию. На пятом съезде РСДРП боролся с организационным анархизмом меньшевиков. Ленин полагал, что эти факты надо знать для понимания того, почему меньшевик Плеханов так долго и решительно боролся с ликвидаторством и разоблачал его.
На эту тему в мае 1914 года в пятом номере журнала «Просвещение» Ленин в наступательном тоне задал серию вопросов: «…1) не заявлял ли меньшевик Плеханов в печати в 1909-1910 гг., что меньшевики набрали себе целый ряд оппортунистических элементов? 2) не доказывал ли тот же Плеханов оппортунистический характер ликвидаторского ло-зунга: «борьба за легальность»? 3) не доказывали ли несколь-ко меньшевиков-антиликвидаторов связь ликвидаторства с «экономизмом»? 4) не является ли оппортунизмом отрицание Кольцовым «двух китов» (из трёх) с точки зрения пригодности их для агитации?
Даже эти четыре факта - а их можно бы привести сорок четыре - говорят ясно о том, что «экономизм» 1895-1902 годов, «меньшевизм» 1903-1906 годов, ликвидаторство 1908-1914 годов есть не что иное, как русская форма или разновидность оппортунизма и ревизионизма» (35,182).
Сам за себя говорит тот факт, что Ленин пригласил Пле-ханова читать лекции слушателям партийной школы в Поронино.
Был своего рода «единый фронт» обратной направлен-ности. В него, в числе других, вошли Дан и Мартов. Они пытались Ленину противопоставить всю эмиграцию. Для этого использовали издававшуюся в Петербурге еженедельную легальную газету меньшевиков-ликвидаторов «Живое Дело». На её страницах пропагандировали лозунги либеральной рабочей политики.
Неоднократно Мартов утверждал, что среди землевла-дельцев и крупной городской буржуазии есть элементы, явно враждебные черносотенной, националистической реакции. Согласившийся с этим Ленин подтвердил, что кадеты – часть выборщиков от землевладельцев. Отсюда сделал вывод, что дальше помещичьей, «либеральной» оппозиции передвинуть большинство Думы в тех условиях было невозможно. Всё решали помещики. «Этот факт, - отметил Ленин, - который пытался обойти Мартов, остаётся фактом. Значит, переход помещика в оппозицию один только в состоянии дать перевес (помещичьей) «оппозиции». Но тут-то и заключается гвоздь вопроса: можно ли сказать, не превращаясь в либерала, что (помещичья) «либеральная оппозиция способна выбить реакцию из её думских позиций»? (21,158). В таких условиях задачу рабочей демократии Ленин пытался увидеть в том, чтобы использовать конфликты либералов с имевшимся большинством Думы для возможного усиления демократизма в выборном учреждении, а не поддерживать либеральные иллюзии.
Один из ленинских выводов в рассматриваемой статье свёлся к тому, что Мартов признавал марксизм лишь постольку, поскольку он приемлем для всякого образованного либерала. Владимир Ильич сделал и такой вывод: чтобы в царской России власть действительно перешла из рук помещика в руки буржуа, не следовало фальшивыми лозунгами обманывать и обессиливать демократию, а рабочих в особенности.
В связи с актуальностью вопросов о тактике партии в избирательной кампании в Государственную думу в марте 1912 года Ленин написал статью «Карты на стол», направленную против ликвидаторов. Вынесенный в заголовок призыв прежде всего адресовался сотрудникам «Живого Дела». У этого из-дания карты оказались под столом, поскольку любители «открытой рабочей партии» оказались любителями закрытой игры. В передовой восьмого номера они просвещали читате-лей, что путь борьбы за общее улучшение и коренное измене-ние условий труда и жизни лежит через отстаивание частич-ных прав. Софизмами худшего сорта явились рассуждения о том, что в ходе избирательной кампании создадутся элементы возрождения и создания авангардной партии. Об открытом выступлении упоминалось лишь для отвода глаз, а на деле получался худший вид закрытой диктатуры кружка.
В том же номере «Живого Дела» Мартов ответил на ленинскую статью «Орган либеральной рабочей политики». Обойдя молчанием все доводы, автор решил поймать оппо-нента на фразе о том, что для пролетариата полезнее пять лишних демократов, чем пятьдесят лишних либералов. Сразу же попытался бездоказательно представить Ленина ... пособником черносотенцев. Но ни по одному из шести пунктов статьи об органе либеральной рабочей политики ничего не ответил. Были и другие моменты нечестной игры. Поэтому последовательный революционер получил моральное право ответ озаглавить “Плохая защита либеральной политики». Отметив непостоянство во взаимных отношениях между оппонентами, Ленин напомнил, что ликвидаторы четыре года ругали большевистское подполье, оправдывали бегство от не-го неустойчивых элементов, разглагольствовали об открытой партии. Пока они занимались этим, от них ушла рабочая курия. Признавая такое печальное для него обстоятельство, Мартов взялся бранить и называть нулями плехановцев и впередов-цев. А ведь сами ликвидаторы ещё недавно изображали их центрами. Мартов с горечью, злобой, с бездной ядовитых словечек признал, что большевики, которых он именовал ленинским сектантским кружком, устояли и даже перешли в наступление.
Возник вопрос о соотношении нового и старого. Вот ленин-ская позиция: «Чтобы вовремя использовать форму, чтобы уловить апрельский подъём, чтобы получить драгоценное для марксиста сочувствие рабочей курии, надо было не отрекаться от старого, не относиться к нему ренегатски, а отстаивать твёрдо его идеи, его традиции, его материальные субстраты. Именно эти идеи пропитывали собой апрельский подъём, именно они преобладали в рабочей курии 1912 года, и только те, кто был верен им на всех аренах и во всех формах, мог идти в уровень и с этим подъёмом и с этой курией” (22, 344).
Иной была логика ликвидаторов. На это Ленин обратил внимание и в статье «Беседа о «кадетоедстве», впервые напечатанной в «Невской звезде» 26 августа 1912 года. Схема рассуждений такая: свобода коалиций есть конституционная реформа; к экономическим стачкам присоединяется полити-ческое оживление; формулируется задача борьбы за откры-тое существование партии; власть в России объявляется уже буржуазной, а торгово-промышленная буржуазия – гос-подствующим классом; рабочие уверяют, что достаточно уце-питься за противоречие абсолютизма и конституционализма. Всё это в целом Ленин охарактеризовал как систему взглядов либеральной рабочей политики.
Выделяются ленинские статьи, в которых ведётся полемика с серией мартовских выступлений в газете «Луч». Вот появился конкретный повод для написания статьи «Лучше поздно, чем никогда». Промолчать было нельзя, когда одному из лидеров немецкой социал-демократии Гаазе Мартов приписал слова о том, будто Ленин обманывал Интернационал. При этом размашистый оппонент сослался на №225 «Газеты Горно-рабочих». Для отметания поклёпа Владимир Ильич послал письменный запрос Гаазе. Всё расставляющий по местам от-вет из Германии Ленин полностью привёл в своей публикации. Так опровергнута инсинуация.
Своеобразно Ленин отозвался на выход сотни номеров «Луча». В начале статьи «К социал-демократам» он полностью воспроизвёл лучёвскую передовую «Рабочие массы и под-полье» из сто первого номера. В ней признавалось, что под влиянием сильных гонений на легальные организации кое-где в рабочей среде крепнут симпатии к подполью. Лучёвец это расценил как прискорбный факт. Комментируя передовую, Ленин заметил, что в ней увидел итог всей сотни номеров «Луча» и оценку пятилетней усиленной пропаганды ликвидаторов, Аксельрода, Мартова, Потресова и других. Заметил, что для обстоятельного разбора передовой потребовалось бы написать целый том, повторяя сказанное против ликвидаторов марксистами всех течений в печати 1909-1912 годов.
В небольшой заметке оценивая одну из публикаций «Луча», Ленин констатировал, что налицо была сплошная путаница и беспомощное ковыляние лучистов при бессильных потугах отмежеваться от ликвидаторов. О произведённом воздействии можно судить по тому, что на страницах «Луча» Мартов опубликовал несколько статей, пообещав рассмотреть вопросы о тактической сути спора. Можно было бы приветствовать обмен мнениями. Но уже в первой мартовской публикации обнаружилась явная неправда. Слова Владимира Ильича о том, что с ликвидаторами спор идёт вовсе не об организационном вопросе, оппонент назвал неожиданными, хотя знал, что это не так. Высказано ленинское предположение: «Очень плохи должны быть дела ликвидаторов, если Мартов, уклоняясь от разбора точных решений партии, рассказывает небылицы и печатает вопиющую неправду» (23,279).
Как правило, Ленин считал рациональным выявить общее во многих статьях разных авторов и сразу ответить. Одна из проблем - раскол в РСДРП. В десятках статей в разных аспектах её рассматривали Дан, Засулич, Левицкий, Мартов, Потресов и другие. Им Ленин дал одно разъяснение, что первым условием единства является категорическое осуждение теории широкого слоя вместо партии, осуждение многообразных выходок против подпольной организации РСДРП
Для наступательного прорыва иногда перечислялась целая группа журналистов иных направлений. Например, в статье «Как Засулич убивает ликвидаторство» Ленин упомянул корреспондентов «Киевской Мысли», «Нашей Зари», «Луча» и ещё нескольких изданий. Иронично написал, что получилась коллекция внепартийных и околопартийных социал-демокра-тов. Одни мечтали об основании открытой партии, но боялись осрамиться при слишком поспешном осуществлении своего замысла. Другие не скупились на клятвенные заверения в том, что они ничего не ликвидируют, что они сторонники единства.
Случалось, Ленин иронически переиначивал название печатного органа оппонентов. Так, в статье «Упорство в защите плохого дела» меньшевистскую «Новую Рабочую Газету» с умыслом превратил в «Новую Ликвидаторскую Газету».
Компания либеральных авторов, в которой обретался Мар-тов, целеустремлённо боролась «за разрушение марксистской организации, сознательно не считаясь с резолюциями 1908 и 1910 годов, стремясь обмануть несознательных рабочих. Дескать, найдутся ещё тёмные люди, которые поверят посулам «открытой партии» и не поймут, что это – просто разновидность либеральной борьбы против существования действительно марксистской организации!» (24,305).
Взыскательный Ленин был принципиальным даже по отно-шению к родственникам. Например, в феврале 1914 года писал старшей сестре А.И.Ульяновой-Елизаровой: «Слышал, что вы там что-то противоликвидаторское вычеркнули из статьи о деле Х и злился страшно за это неуместное и вредное примиренчество: помогаете только ликвидаторской гнусной клевете, задерживаете неизбежный процесс выкидывания мерзавцев а ля Галина, Мартов, Дан и К из рабочего движения. Не задержите, а только себя осрамите» (Ленинский сборник ХХУ. С.349).
Петербургские ликвидаторы говорили о движении к конечной цели через борьбу за реформы, но в то же время энергично защищались от обвинений в реформизме. Соответствовала ли их защита истине? Получить ответ помогают чётко сфор-мулированные и даже пронумерованные факты. Первый из них связан с тем, что ликвидатор Седов посчитал уместной для текущего момента только одну агитацию за восьмичасовой рабочий день.
Другой факт связан с тем, что ликвидаторы отодвинули подальше нереформистские требования, не поставили их в центр агитации.
Третьим фактом было то, что при принижении и отрицании опыта революционной борьбы в России ликвидаторы огра-ничивались только реформами.
Четвёртый факт подтверждал, что экономическое движение рабочих вызвало гнев и нападки ликвидаторов, как только оно связывалось с лозунгами, выходившими за пределы реформизма.
После приведения логичных и чётких доводов Ленин снова использовал нередко встречающуюся в его работах форму вопрос – ответ: «Что же мы получаем в итоге? На словах ликвидаторы отклоняют принципиальный реформизм, на деле – проводят его по всей линии. С одной стороны, нас уверяют, что реформы для них вовсе не есть всё, - а с другой стороны, всякий выход на практике марксистов за пределы реформизма вызывает или нападки или пренебрежительное отношение ликвидаторов» (24,3).
В условиях революционного подъёма вновь возникал вопрос о том, обязательно ли следует отвечать на всякий выпад оппонентов. По этому поводу определённо высказался Ленин: «На маленькую перебранку, поднятую ликвидаторами, мы отвечать не станем. Нам важна здесь только та сторона дела, которая имеет организационно-политическое значение» (25,87). Затем Ленин отметил диалектику политического развития, начиная с 1904 года: «Теперешнее ликвидаторство, ушедшее с тех пор за версту вправо, ушедшее из партии и отряхнувшее свой прах от «подполья», сплотившее в прочный антипартийный центр легальных журналистов либеральных и ликвидаторских газет, снятое с постов рабочими во всех и всякого рода рабочих организациях и обществах, - сравнивать это ликвидаторство с меньшевизмом 1903-1907 годов значит давать себя ослеплять и оглушать старыми кличками и именами, звоном старых слов, значит ровнёхонько ничего не понимать в десятилетней эволюции классовых и партийных отношений в России.
Теперешнее, 1914 года ликвидаторство, это – то же, что группа газеты «Товарищ» 1907 года» (25,124).
Какого накала достигали эмоции в ходе споров о судьбе социализма? Вспомним период, когда Мартов и Дан сотруд-ничали в журнале «Современник». В нём Ленин увидел сближение имён, призванное знаменовать соединение раз-ных направлений: «Либерал Богучарский, народники Суханов, Ракитников, Б.Воронов, В.Чернов и др., ликвидаторы Дан, Мартов, Троцкий, Шер (Потресов был объявлен в №66 «Северной Рабочей Газеты» рядом с Плехановым, но исчез …почему-то), махисты Базаров, Луначарский, наконец, главный герой «единства» и с маленькой и с большой буквы Г.В.Плеханов – вот те демонстративные имена, которыми блещет список сотрудников «Современника». И в полном соответствии с этим, гвоздём направления журнала является проповедь (народниками) союза народников и «марксистов» (не шутите!)» (25,324). При поддержке этого журнала на деле сложился союз буржуазной интеллигенции далеко не революционного направления.
Очень резок, порой, может быть, чрезмерно резок был Ленин при характеристике кружковых деятелей: «Кумушки кружка Мартова не способны к организованному действию: создать ту или иную коллегию, собрать сведения, имеющие политический интерес или значение, проверить, проанализировать, обду-мать вместе, вынести формальное, ответственное, дающее указание пролетариату, решение. Кумушки на это неспособны.
Зато болтать и сплетничать, ходить к Мартову (или к подоб-ным ему грязным клеветникам) или от Мартова и подогревать тёмные слухи, ловить и передавать дальше намёки, - о, интеллигентские кумушки такие мастера на это! Кто видел хоть раз в жизни эту среду сплетничающих интеллигентских кумушек, тот, наверное (если он сам не кумушка), сохранит на всю жизнь отвращение к этим мерзостным существам» (25, 342). Правда, здесь дано разъяснение, что всех ликвидаторов вообще большевики не имеют оснований клеймить за грязную клевету, а вот конкретные имена называют.
Требовалось, разумеется, выяснять истину тогда, когда ошибались марксисты. Ведь всякую оплошность в своих целях могли использовать открытые и прикрытые лакеи царизма.
Четырёхлетний период борьбы РСДРП с ликвидаторами завершился большевистской конференцией в Праге. На ней ликвидаторов исключили из партии. Реакция оппонентов была неоднозначной, но преимущественно негативной. Плеханов занял нейтральную позицию.
12 марта 1912 года направленную против шестой Все-российской конференции и её решений резолюцию на совещании в Париже приняли представители Заграничного комитета Бунда, группы «Вперёд», «Голоса Социал-Демократа», венской «Правды», меньшевиков-партийцев, при-миренцев. А через два дня в том же городе на собрании, устро-енном Заграничной организацией РСДРП, Ленин выступил с докладом о большевистской конференции. Как вспоминала И.Ф.Арманд, голосовцы и впередовцы вели себя недостойно. Всячески пытались помешать говорить. Докладчик указал им на оторванность заграничных групп от России. А конференция в Праге вывела партию на дорогу.
На Пражской конференции главой примиренцев, который под видом нелегальной партийной литературы среди русских рабочих втихую проводил ликвидаторство, назван Троцкий. Он был в числе тех, у кого решения большевиков вызвали дикую ненависть.
Повсеместно продолжалась разнообразная деятельность. Борцы за народное дело на Кубани ощутили бодрящую силу нового революционного подъёма. На борьбу за улучшение своего положения первыми поднялись в Армавире металлисты завода Мисожникова. Забастовку организовали рабочие литейного цеха Г.С.Романов и Г.М.Подкова.
Неоценимую роль в активизации деятельности больше-вистских организаций и в усилении революционного дви-жения на Кубани и в Черноморской губернии сыграли ле-гальные большевистские газеты «Звезда» и «Правда». Их распространение составляло одну из основных задач нелегальных партийных организаций. Например, на неле-гальном собрании одной из групп 6 мая 1913 года решили: «Вести агитацию среди рабочих Екатеринодара путём усиленного распространения легальной рабочей прессы, газеты «Правда».
«Мы, группа читателей и сторонников газеты «Правда», - писали в приветствии армавирские рабочие, - шлём горячий привет по случаю годовщины. Желаем, чтобы и в дальнейшем она была такой же твердой последовательницей марксизма без примеси ликвидаторства».
«Правда» опубликовала около сорока заметок и коррес-понденций о тяжёлых условиях труда и революционной борьбе рабочих Кубани и Черноморья.
Выполняя решения Пражской конференции, екатерино-дарские большевики в мае 1912 года организовали группу рабочих социал-демократов-правдистов.
В годы нового революционного подъёма какую позицию занимала венская «Правда»? Сначала приведём фрагмент воспоминаний Валентинова: «В 1910 году объединённый в то время Центральный Комитет партии, вопреки мнению Ленина, решил оказать «Правде» денежную помощь. В качестве представителя ЦК в газете Троцкого должен был принимать участие Каменев. Между ним, сторонником и выразителем воли Ленина, и Троцким, надменно провозгласившим свою «независимость» и «нефракционность», происходили такие споры и едкие стычки, что наложили печать на все позднейшие отношения». Дело дошло до того, что Троцкий удалил представителя ЦК.
В декабре 1910 года Ленин получил основание в статье «О положении дел в партии» заявить, что его оппонент ведёт антипартийную политику. Это вызвало протест у Мартова и Дана. Они выпустили отдельный листок. Большинство редакции «Социал-Демократа» они обвинили в нарушении формальных прав двух соредакторов и даже в совершении полицейского доноса. Некорректный спор перенесли в Центральный Комитет.
О себе напомнило «революционное» фразёрство Троцкого. Оно предназначалось для прикрытия платформы ликвидато-ров. В то же время либералы и ликвидаторы в стачках видели лишь то, что хотели видеть, - борьбу за конституционные реформы, но не желали замечать революционный подъём масс. В неправде ликвидаторов выразилась правда их клас-совой позиции: за реформу бороться, за революцию – нет.
На прямую постановку вопроса о том, что ликвидаторы должны не выступать против подполья, а действовать в нём, ответом были пышные, однако бессодержательные фразы Троцкого. Он вовсе не пытался оперировать точными фак-тами и анализировать их, хотя на первый взгляд это может показаться противоестественным. После констатации этого Ленин непосредственно обратился к оппонентам: «Не годится это, господа. Вы говорите с рабочими, как с детьми, то стращая их ужасно грозными словами («кандалы кружковщины», «чу-довищная политика», «феодально-крепостнический период нашей партийной истории»), – то «уговаривая» их, как угова-ривают, не убеждая и не разъясняя дела, малых ребят.
Ни запугать себя, ни уговорить рабочие не дадут» (22,361).
В двадцать пятом номере венская «Правда» опубликовала заметку «Мы ждём ответа». «В петербургской газете «Звезда», - извещалось в ней, - появилось объявление о предстоящем выходе в свет ежедневной «рабочей газеты «Правда». Читающие знают, что под таким именно названием – «рабочая газета «Правда» – выходит наше издание вот уже скоро четыре года.
Что же это значит? Спрашивала ли редакция новой газеты нашего согласия? Нет, не спрашивала. В каком отношении стоит петербургская газета к нашей? Ни в каком. По какому же праву и кто именно пытается ввести своё предприятие в среду читателей-рабочих под флагом нашего издания? Такого права ни у кого нет и не может быть…»
В письме в редакцию большевистской «Правды» Ленин посоветовал в разделе «Почтовый ящик» ответить так: «Троцкому (Вена). Отвечать на склочные и кляузные письма не будем» (Ленинский сборник ХХУ. С. 328).
Авторы венского издания были безусловно правы только в том, что ленинская «Правда» ни в каком отношении не находилась к их газете. Напрасно Троцкий усмотрел ущерб его литературному влиянию в России, протестовал, даже пожаловался во Второй Интернационал.
Надо сказать определённо, что большевики всё объяснили случаем. Ясность вносят воспоминания К.С.Еремеева: «Сначала думали перекупить право издания у какого-либо неудачного издателя и делали в этом отношении разведки. Наконец решили искать по примеру «Звезды» среди «мёртвых» изданий. И вот оказалось ежедневное издание «Правда», тоже не то духовно-нравственное, не то халтурное, которое потеряло право выходить в свет. Кажется, это было издание какого-то издательского авантюриста Подлигайлова, - мне что-то вспоминается эта фамилия в связи с нашими хлопотами» (Еремеев К.С. Нарицание имён «Звезды» и «Правды». – В книге: Большевик-правдист. М.,1965. С.192). Так большевики получили право издавать новую газету под названием «Правда».
Полемика велась и в письмах, содержание которых широким читательским слоям стало известно намного позже. В них хорошо передаётся характер взаимоотношений. Так, Троцкий обвинил Ленина в захвате фирмы популярной газеты, будто он крепнущую петербургскую “Правду” сделал рычагом в борьбе за кружковые интересы. Не удержался и от немотивированных, бездоказательных нападок такого рода: «И каким-то бессмысленным наваждением кажется дрянная склока, которую систематически разжигает сих дел мастер Ленин, этот профессиональный эксплуататор всякой отсталости в русском движении».
При оценке немарксистского течения Ленин безошибочно прогнозировал его будущее и в то же время при определённых условиях готов был сотрудничать с ним. В подтверждение можно привести такой отрывок из ленинского письма: «Насчёт Троцкого, к сожалению, дело не выходит. Мы ему предложили идеально выгодные условия, самым искренним образом желая блока с ним: содержание ему, покрытие дефицита «Правды», равенство в редакции, переезд сюда; он не соглашается, требуя большинства в редакции (два троцкиста и один большевик!). Понятно, что содержать не партийную, а троцкистскую газету, в другом городе мы не в состоянии. Троцкий хочет не партию строить вместе с большевиками, а создавать свою фракцию. Что ж, - пусть попробует! «Своёй» фракцией он отобьёт кое-кого у меньшевиков, немного у нас, а в конце концов неизбежно приведёт рабочих к большевизму» (47,208-209).
Непоследовательность, нескромность и неизбыточность принципиальности у Троцкого показаны с помощью небольшого экскурса в прошлое: «Он был в 1903 г. меньшевиком; отошёл от меньшевизма в 1904 г., вернулся к меньшевикам в 1905 г., щеголяя лишь ультрареволюционной фразой; в 1905 г. опять отошёл; в конце 1906 г. защищал избирательные соглашения с кадетами (т. е. фактически опять был с меньшевиками), а весной 1907 г. на Лондонском съезде говорил, что его различие от Розы Люксембург есть «скорее различие индивидуальных оттенков, чем политических направлений». Троцкий совершает плагиат сегодня из идейного багажа одной фракции, завтра – другой и поэтому объявляет себя стоящим выше обеих фракций” (19,375).
Подлинная роль примиренца охарактеризована с помощью такой живописной картины: «Большевики с великим трудом двигают вверх по крутой горе наш партийный воз. Ликвидаторы-голосовцы изо всех сил тащат его назад, под гору. На возу сидит примиренец. Вид у него умильный, умильный; лицо – сладенькое, сладенькое, совсем как у Иисуса Христа. Вся фигура – воплощённая добродетель. И, скромно опустив очи долу, воздевая руки горе, примиренец восклицает: «благодарю тебя, господи, что я не похож на этих – кивок по адресу большевиков и меньшевиков – злокознённых фракционеров, мешающих всякому движению вперёд» (20,352).
В 1914 году Троцкий решил издавать журнал «Борьба». Всего вышли семь номеров издания, которое усиленно выдавалось за нефракционное. Каков критерий оценки того, что Троцкий в своём журнале в напыщенных выражениях заявлял о “фракционном раскрепощении», что мелкобуржуазные тоже – социалисты из «Мысли Труда» уверяли, будто они за единство? Ответом могут служить ленинские слова: «…рабочие отвечают им: кто стоит за подлинное единство рабочего движения, тот должен подчиняться большинству сознательных рабочих, тот не смеет бороться против марксистской программы и марксистской тактики» (25,143).
Ленин продемонстрировал очень важный способ проверки правильности бросаемых Троцким обвинений большевиков в раскольничестве. Вначале Владимир Ильич как бы согласился с тезисом своего оппонента, а затем прямо на глазах у читате-лей ничего не оставил от него. Так усилил доказательность. Из множества примеров возьмём один: «Вы находите, что именно «ленинцы» раскольники? Хорошо. Допустим, что вы правы.
Но если вы правы, то почему же все остальные фракции и группировки не доказали без «ленинцев» и против «раскольников» возможность единства с ликвидаторами?.. Если мы – раскольники, почему же вы, объединители, не объединились между собой и с ликвидаторами? Ведь этим вы на деле показали бы рабочим возможность единства и пользу его!..» (25,195).
Вопросы и обращения использованы и при восстановлении хронологии событий борьбы. Вот Ленин вспомнил, как противники дружно, единодушно, согласно называли боль-шевиков узурпаторами и мистификаторами. Затем спросил оппонентов о том, что если разногласия только выдуманы или раздуты большевиками, а на деле возможно единство ликвидаторов, впередовцев, плехановцев, троцкистов, то почему они за два года не доказали это примером? Также есть ироническое обращение к одному из главных оппонентов: «Если вы – объединитель, любезный Троцкий, если вы объявляете возможным единство с ликвидаторами, если вы вместе с ними стоите на позиции «основных идей, формулированных в августе 1912 года» («Борьба» №1, стр. 6, «От редакции»), то отчего же вы сами не объединились с ликвидаторами в «Нашей Заре» и в «Луче»?» (25,196).
Большевики стремились, чтобы рабочие сами обдумывали и оценивали факты. Ведь им предстояло не только выбрать, с кем идти, но и куда идти. Они решали вопрос о своей определённой, ясной, самими продуманной линии. Масса рабочих, разделявших идеи ленинской «Правды», больше, лучше стала разбираться в разногласиях и уже определила свою линию действий в «раздорах».
Сталин собрал партийное совещание, на котором обсуждалась предвыборная тактика большевиков. Это совещание, состоялось на квартире рабочего В. Савинова. Сталин говорил о том, что в воп¬росе о кандидате не следует поддаваться настроению и первому чувству, а нужно трезво и серьезно обдумать кандидатуру. И уже если высший орган партии в Петербурге - Петербургский комитет - остановится на определенном лице как на бу¬дущем депутате Думы, то эту кандидатуру надо всеми силами поддерживать, обеспечить ей победу...
Сталин остался на ночь на квартире у Савинова, но спать не стал, а всю ночь просидел за столом, готовя «Наказ петер-бургских рабочих своему рабочему депутату», в котором он исходил из того, что Россия находится накануне «грядущих массовых движений, быть может, более глубоких, чем в пятом году». «Наказ» был принят 17 октября на съезде уполномочен¬ных от рабочей курии Петербургской губернии. Этот документ был направлен Ленину и 5 ноября опубликован в газете «Со¬циал-демократ».
Вопросам предвыборной кампании были посвящены три статьи Сталина, которые он опубликовал в октябре 1912 года в «Правде».
В свете последующей истории интересно, что единственное лицо, которое Сталин критиковал в одной из этих статьей пер¬сонально, был Троцкий. Начиная с 1907 года Сталин не раз атаковал его за попытки иг¬рать роль «центриста» между противоборствовавшими группи¬ровками: «Троцкий... валит в одну кучу всех, как противников партийности, так и ее сторонников. И разумеется, у него не получается никакого единства, пять лет он ведет эту ребяческую проповедь не-объяснимого и вот достиг того, что у нас есть две газеты, две платформы, две конференции и ни капли единства между рабочей демократией и ликвидаторами!.. Из проповедника фантастического единства Троцкий превращается в приказ-чика ликвидаторов, делающего дело, угодное ликвидаторам... Это не единство, а игра, достойная комедианта».
В Государственную думу было избрано 7 меньшевиков и 6 большевиков, среди которых был и Малиновский. В конце октября 1912 года Сталин съездил нелегально в Москву, где встретился с избранными депутатами - большевиками.
В начале ноября он по приглашению Ленина приехал в Краков для участия в совещании членов ЦК РСДРП. Теперь после избрания Петровского и Малиновского в Государственную думу, а также арестов в конце 1912 года двух большевиков Сталин остался единственным членом ЦК, который работал в условиях российского подполья. На совещании в Кракове было решено возложить на Сталина руководство деятельностью большевистской фракции в Государственной думе. Еще одно совещание ЦК под руководством Ленина состоялось в Кракове в декабре 1912 года - январе 1913 года при участии Сталина, членов думской фракции и некоторых партийных работников-подпольщиков.
Совершенно очевидно, что с начала 1912 года Сталин стал играть одну из ведущих ролей в руководстве партии.
Большевики стремились, чтобы в революционной борьбе пролетарии участвовали сознательно, зная суть основных устремлений разных партий и общественных течений. В июне 1914 года Ленин попытался в газете “Рабочий” перечислить все многочисленные группки, заявившие о своей претензии быть особыми течениями. Пришёл к выводу, что все они – лишь сплошной авантюризм. Далее последовало: «Почему? Где доказательство? – спросит читатель.
Доказательство – история последнего десятилетия (1904-1914), самого богатого событиями и самого знаменательного. Деятели всех названных группок обнаружили за эти 10 лет самые беспомощные, самые жалкие, самые смехотворные колебания по серьёзным вопросам тактики и организации, обнаружив полную неспособность создать течения, имеющие корни в массах» (25,222).
Получилась перефразированная пословица «Услужливый Троцкий опаснее врага», когда непоследовательный деятель поставил польских марксистов в неловкое положение, представив их людьми без совести и чести, якобы не умею-щими уважать убеждения и программу своей партии.
В рассматриваемый период в России временами проявля-лось влияние непоследовательного Каутского. В ленинской работе “Предисловие к брошюре Н.Бухарина “Мировое хозяйство и империализм” брошюра «Путь к власти» назва-на особым сочинением, в котором Каутский последний раз выступил с верными выводами как марксист.
В то же время требуется разносторонний анализ пере-плетения сложнейших процессов для того, чтобы увидеть, прав ли был Ленин в прогнозе. Он писал, что через политические, экономические, национальные и другие противоречия, кон-фликты и потрясения развитие идёт в направлении к одному, единственному всемирному тресту. Полагал, что непременно раньше создания всемирного объединения национальных финансовых капиталов империализм должен непременно лопнуть, а капитализм превратится в свою противоположность.
Накануне первой мировой войны активную деятельность продолжал Плеханов. Он считал приемлемыми только две позиции – свою и ленинскую. В форме разговора Валентинов передал рассуждения о том, что члены группы «Единство» занимали «ту политическую позицию, какую должен иметь в нынешних условиях настоящий марксист, человек, усвоивший взгляды научного социализма. Вот этим они отличаются от меньшевиков, идущих за Даном, Мартовым, Чхеидзе, Церетели. Позиция меньшевиков – вредная… По отношению к меньшевикам я оказался в печальном положении, которое, право, не заслужил – вроде курицы, которая вывела утят, поплывших от неё по болоту. Меньшевики от меня отметнулись в первую революцию, а теперь вторично меня предают».
В начале 1914 года Плеханов решил в Петербурге издавать легальную газету «Единство» – орган меньшевиков-партийцев и большевиков-примиренцев. В мае-июне того же года вышли четыре номера. В первом из них признавалось, что между сотрудниками данного издания имеются разногласия по тактическим вопросам. Не исключалось, что могут появиться различные обвинения. В пространном письме «Что нужно для того, чтобы стало возможным объединение наших сил» Плеханов не удержался от обвинения в узурпаторстве большевиков, боровшихся против ликвидаторов: «Ликвидация – преступное дело. Это необходимо признать. Но разве не преступна узурпация? Хороши обе фракции, обе враждующие между собой сестры!» Тут же осуждались меньшевики, которые, претендуя быть практичными, становились оппортунистами.
Характеризуя признаки кружковой дипломатии, Ленин сделал такое сравнение: «Плехановская газета «Единство», как политический коллектив, вполне подходит под эти признаки (подобно «Борьбе» Троцкого: кстати, пусть подумают читатели о «причинах разъединения этих якобы «объединителей», «Борьбы» и «Единства»…)» (25,338). Сразу же Владимир Ильич сослался на письмо московских рабочих в газете «Рабочий» за 29 мая 1914 года, в котором вскрывалась фальшь только что созданного «Единства».
В ленинской статье «Плеханов, не знающий, чего он хочет» констатировалось, что за одиннадцать лет видный деятель неоднократно запутывался в вопросах тактики и организации. Не забылись его заслуги 1909-1911 годов. Тогда Георгий Вален-тинович воспевал революционное подполье и решительно под-держивал партийные решения о борьбе с ликвидаторством. Но вот случился новый нежелательный поворот. Потребовалось ленинское разъяснение, что ликвидаторская периодическая печать - совсем не рабочая печать, что она оказывала буржу-азное влияние на пролетариат. Защита единства с ней практически означала отрицание боевого революционного подполья. Далее на примере «Борьбы» и «Единства» лидер большевиков показал «печальные и смешные колебания отор-вавшихся от рабочего движения интеллигентских группок, которые колеблются и колеблются без конца, сегодня в одну, завтра в другую сторону, от интеллигентика Потресова к интеллигентику Гиммеру» (25,170).
В «Письме к сознательным рабочим»(«Единство», №4) Плеханов обвинил Ленина в сведении всех политических вопросов на сугубо личную почву. Тут же назвал оппонента неисправимым сектантом до конца ногтей, не доросшим до точки зрения классового движения.
Отзвуки полемических столкновений докатывались до кубанских просторов, где к началу первой мировой войны дей-ствовала довольно большая группа большевиков-правдистов. Даже царские власти признавали, что на Северном Кавказе был целый ряд организаций большевистского направления, руководимого Лениным-Ульяновым. В донесениях сообща-лось, что они «пропагандируют идеи поражения России в войне и проведение революции» (ЦГАОР и СС Грузинской ССР, ф. 2 с, оп. 1, д.4302, лл.6-7).
Рабочих, казачью бедноту и иногородних кубанские боль-шевики призывали к борьбе против империалистической войны. Так, Екатеринодарский большевистский комитет вы-пустил более десяти листовок общим тиражом в несколько тысяч экземпляров. Они обладали большой мобилизующей и организующей силой.
Приходилось затрачивать усилия на другое. Дело в том, что местные меньшевики и эсеры пытались захватить в свои руки легальные больничную кассу, народный дом, воскрес-ную школу и клуб приказчиков. Легальной трибуной был журнал «Прикубанские степи», который редактировал кузнец М.К.Седин.
Местные меньшевики и эсеры настойчиво призывали ра-бочих не выступать против царского правительства и работать на оборону. Несмотря на это стачечная борьба на Кубани и в Черноморье неуклонно усиливалась.
Продолжались полемические схватки на уровне центров. В годы империалистической войны непоследовательными были действия Плеханова. Ленин стремился предотвратить скатывание видного пропагандиста марксизма к национализму и шовинизму. Остаётся сожалеть о том, что господин Плеханов стал играть роль марксистообразного лакея или шута при Пуришкевиче и Милюкове. Он доказывал оборонительный характер войны со стороны России. Сепаратный мир назвал гнуснейшей подлостью и низостью. Возможность его подписания выводила из равновесия сторонника продолжения войны до победного конца.
В то время встречавшиеся с Плехановым вспоминают, что он стал оборонцем, позволял себе ожесточённые и злобные выпады против большевиков. Например, 5 июля 1917 года после жестокого разгона мирной демонстрации напечатал статью «Как же быть?». В ней, по сути дела, оправдал действия Временного правительства, на которое якобы напали, а оно было вынуждено защищаться, поскольку верило в правоту своего дела.
В этой плехановской статье есть и рассуждение о том, что в нашей революционной демократии имелось меньшинство, которому присвоили название фракции большевиков. Такое наименование посчитал неправильным, поскольку, на его взгляд, далеко не все большевики одобряли ленинскую тактику. Меньшинство, мол, состояло из сторонников Ленина и поэтому ему, дескать, больше подходило название ленинской фрак-ции. Многословный автор также утверждал, будто требуемая Лениным диктатура пролетариата и крестьянства была бы большим несчастьем для страны, так как при существовав-ших условиях она породила бы анархию, за которой очень скоро последовала бы контрреволюция.
Вскоре развитие событий побудило Плеханова отказаться от обвинения большевиков в стремлении начать Гражданскую войну. Это подтверждает его статья «Что делать?», опуб-ликованная 29 августа 1917 года. В ней констатировалось, что такая война уже началась. Верховный главнокомандующий Корнилов, который прежде всего должен был подумать о затруднении продвижения неприятеля к Петрограду, сам пред-принял вооружённое нападение на северную столицу. Он оказался в состоянии войны с Временным правительством. Что же делать в такой ситуации? Этот вопрос, по мнению Плеханова, должен был поставить каждый революционер, потому что не имел ни малейшего права оставаться бездеятельным в переживаемый грозный исторический момент. Большевики на плехановский вопрос ответили практическими делами в борьбе против корниловского мятежа.
В тех условиях одну из задач социал-демократии Ленин видел в том, чтобы заклеймить шовинистические выступления Маслова, Плеханова и их единомышленников. Объявились защитники царизма под предлогом защиты отечества. Здесь оппоненты Ленина действовали по-разному. Явно к национализму скатились Плеханов и Алексинский. Мартов держался всех приличнее, но боялся объявить решительную войну международному оппортунизму.
Революционный пролетариат, для воспитания которого очень много сделала «Правда», выступил проповедником интернационализма трудящихся, один вёл полупролетарские слои от социал-шовинизма кадетов, трудовиков, Плеханова, «Нашей Зари» в направлении социализма.
«Прочтите письмо «бывшего революционера» г. Алек-синского в №143 «Речи» (от 27 мая 1915 года), - предложил Ленин, - об «обороне страны», как «задаче демократии», - и вы увидите, что этот ретивый паж теперешнего шовиниста Плеханова вполне помирится с лозунгом «ни побед, ни поражений». Это именно общий лозунг Плеханова, «Нашего Дела», Аксельрода и Косовского, Мартова и Семковского, меж-ду которыми, конечно (о, конечно!), останутся «законные оттен-ки» и «частные разногласия». Вся эта братия удовлетворяется идейно, в главном и основном, признавая общую почву «ни побед, ни поражений» (заметим в скобках: чьих?) Ясно: теперешних правительств, теперешних господствующих классов!» (26, 293-294).
В сложной ситуации Ленин призывал проявить побольше недоверия парадным выступлениям, с большим мужеством смотреть прямо в лицо серьёзным политическим реальностям. Указав на боязнь оппонентов сказать всю правду, Ленин задал серию вопросов. Из них вытекало, что действительно бедой для социализма явилось повторение и поддержка лжи капиталистов не только буржуазной печатью, но и большей частью социалистической печати, что значительный тезис европейского социализма вызвала ложь Геда, Гайндмана, Плеханова, Каутского.
С осени 1915 до марта 1917 года в Париже издавалась еженедельная газета меньшевиков и эсеров “Призыв». В её третьем номере была опубликована плехановская статья «Две линии революции». На неё Ленин ответил публикацией с похожим заголовком – «О двух линиях революции» («Социал-Демократ»,№48). Её суть в следующем: взяв одну цитату из Маркса о том, что революция 1789 года во Франции шла по восходящей линии, а в 1848 году – по нисходящей, Плеханов попытался поставить теоретический вопрос о предстоящей революции в России. Однако у него получилась подмена марксизма вульгарным идеализмом. Автор сводил дело к «стратегическим понятиям», а не к соотношению классов.
Энергично протестовал Ленин и тогда, когда под конкретно-исторической оценкой войны разумели только выхватывание отдельных фактов из дипломатических документов, из политических событий дня и т. п.
Из-за логических промахов при толковании событий Плеханов использовал софизмы. Его рассуждения в брошюре «О войне» Ленин расценил как сплошную замену диалектики софистикой, то есть выхватыванием внешнего сходства случаев вне связи событий. При анализе якобы довода оппонента Владимир Ильич показал плехановское прикрытие шовинизма извращением цитаты из работы Энгельса. Искрен-не возмущённый тем, что слова великого революционера ста-ли прикрытием отречения от марксизма, лидер большевиков сделал чёткий вывод: «…чтобы быть марксистом, надо разоблачить «марксистское лицемерие» вождей Второго Интернационала, надо взглянуть безбоязненно на борьбу двух течений в социализме, додумать до конца вопросы этой борьбы» (26,272).
Коллекцию софизмов и лжи социал-шовинистов, которые грабительскую и реакционнейшую войну царизма пытались выдать за справедливую и оборонительную, Ленин увидел в сборнике «Война». Его издали Плеханов, Алексинский и их единомышленники. Владимир Ильич этот позорный букет лакейства перед царизмом порекомендовал вниманию всех, кто стремился серьёзно разобраться в причинах краха Второго Интернационала.
Есть и другие примеры, показывающие, как из револю-ционного учения явными софизмами выхолащивали его революционную живую душу, а в марксизме признавали всё, кроме революционных средств борьбы, проповеди и подготовки их, воспитания масс именно в таком направлении.
Фактически Плеханов снимал проблему происхождения первой мировой войны. Он одобрил то, что восемьдесят русских социалистов записались волонтёрами во французскую армию. В этом факте увидел проявление моральной дисциплины перед товарищами из союзной страны. А любое общение с аудиторией использовал для явного оправдания развернувшихся сложных событий и для ведения шовинистической пропаганды. Пле-ханов вредной утопией объявил проповедь гражданской войны против буржуазии.
Непоследовательный марксист не проявил себя сильным логиком, когда в призыве большевиков империалистическую войну превратить в гражданскую увидел лишь то, будто война являлась грабительской только со стороны России, и ответственность падала лишь на неё. Вопреки развитию событий, из-за сильных оборонческих настроений выдавая желаемое за действительное, редактор газеты «Единство» утверждал, будто масса русского народа желала продолжать войну во имя защиты своей страны.
Проблеме, которая волновала миллионы жителей России, Плеханов посвятил серию статей. Они составили сборник «От первого лица», изданный в Москве в 1992 году. В статье «О нашей тактике», в частности, писал, что сторонников группы «Единство» напрасно обвинили в нарушении заветов Интернационала о войне. На самом деле, мол, эти заветы нарушили оппоненты Плеханова, твердившие: «Да здравствует Третий Интернационал!»
Плехановская позиция порой перекликалась с точкой зрения князя Львова, которого на все лады расхваливали буржуазные газеты в Европе и Америке, чтобы в его лице поддержать сторонников соблюдения союзнических обязательств. В мае 1917 года в беседе с новыми министрами коалиционного правительства Львов, сетуя на установившееся на фронте перемирие, решительно заявил, что страна должна сказать своё властное слово и послать армию в новый бой. Вскоре после этого в статье «Революционная демократия и война» Плеханов писал: вопрос о наступлении имеет политическое значение, поскольку Россия воевала не одна, у неё были союзники, которых немало затруднило бездействие русской армии. Через два месяца Плеханов сообщил о своём выводе, будто ведшаяся Россией война – оборонительная, а не за-воевательная. Уверял, что участие в оборонительных войнах считалось обязательным для социалистов во время Первого и Второго Интернационалов. Призвал воевать со всей той энергией, на которую ещё способна страна.
Всё происходящее и высказывания оппонентов, их ре-комендации Ленин оценивал с позиций подлинно револю-ционного класса. Так было, когда на страницах «Социал-Демократа» отметил: «Практический вопрос один: победа или поражение собственной страны», - писал слуга оппортунистов Каутский в унисон с Гедом, Плехановым и К. Да, если забыть о социализме и классовой борьбе, это будет верно. Но если не забывать о социализме, это не верно: есть другой практичес-кий вопрос. Погибать ли в войне между рабовладельцами, оставаясь слепым и беспомощным рабом, или погибать за «попытки братанья» между рабами в целях свержения рабства?
Вот каков на деле «практический» вопрос» (26,181).
Как и накануне империалистической войны, к сохранению единства оппортунистов стремились либеральные политики с их печатными органами. «Наша Заря» учила народ не про-тиводействовать мировой бойне. «Наше Дело» солидаризи-ровалось со взглядами Потресова и Плеханова, без оговорок передавало мысли Аксельрода.
Наряду с другими средствами Ленин умело использовал метод сравнения. Это, например, проявилось в статье «Вильгельм Кольб и Георгий Плеханов» в феврале 1916 года. Вильгельм Кольб – откровенный немецкий оппортунист, автор брошюры «Социал-демократия на распутье». Всем тем, кто серьёзно задумывался над причинами краха Второго Интернационала, Владимир Ильич порекомендовал сравнить позиции германского и российского деятелей. Оба они согласно сошлись в отрицании и высмеивании идеи революционных действий в связи с войной. Оба революционных социал-демократов обвинили в пораженчестве.
В ленинской статье «Что же делать? (О задачах рабочих партий по отношению к оппортунизму и социал-шовинизму)» тоже есть сравнение: Среди русских Плеханов вёл себя точно так же, как один из оппортунистических лидеров германской социал-демократии – ревизионист Зюдекум. Последний был ярым социал-шовинистом во время мировой войны. Проповедовал империалистические взгляды по колониальному вопросу, выступал против революционного движения рабочего класса. Против Зюдекума Ленин выступил в нескольких работах. Ведь насущной стала задача по мере сил помогать разоблачению русских Зюдекумов. Во главе них окончательно поставил себя Плеханов в конце 1914 года брошюрой «О войне. Ответ товарищу З.Л.». Шовинизм прикрывался с помощью извращения цитат.
Позже Плеханов активно участвовал в так называемом «Государственном совещании», которое в августе 1914 года собрали из купцов и промышленников, помещиков и банкиров, бывших членов Думы, меньшевиков и эсеров для прикрытия готовившегося контрреволюционного переворота. На нём Плеханов произнёс покорную для марксиста речь и даже призвал отказаться от революции.
Что в годы первой мировой войны характеризовало полемику Ленина с другими оппонентами?
К осени 1914 года наметилось некоторое полевение Мартова. Это Ленин отметил так: “Чем чаще и сильнее я расходился с Мартовым, тем определённее должен сказать, что этот писатель делает теперь именно то, что должен делать социал-демократ. Он критикует своё правительство, он разоблачает свою буржуазию, он ругает своих министров» (26,31). Одновременно проявлялась и непоследовательность. Для показа этого Ленин привёл фразу Мартова: «Само собой разумеется, что если б нынешний кризис привёл к победе демократической революции, к республике, характер войны коренным образом изменился бы». Сразу же последовало энергичное и аргументированное ленинское возражение: «Это сплошная и вопиющая неправда. Мартов не мог не знать, что демократическая революция и республика суть буржуазно-демократические революция и республика. Характер войны между буржуазными и империалистическими великими державами ни на йоту не изменился бы, если бы в одной из этих держав быстро был сметён империализм военно-абсолютистско-феодальный, ибо от этого не исчез, а только усилился бы империализм чисто буржуазный» (27,90). Такое предположение было опубликовано в «Социал-Демократе» 21 декабря 1915 года. Его верность подтвердилась почти через два года.
Многое помогают понять письма Л.Мартова его другу Н.С.Кристи, написанные с конца 1915 года до кануна Ок-тябрьской революции. Многие из них процитированы в сборнике «Россия на рубеже веков: исторические портреты».
Польский социал-демократ П.Лапинский сделал такое сравнение: «Ленин видит слабые стороны своих противников и нещадно бьёт в эти слабые точки. Мартов видит сильные стороны своих противников, и, когда он вырабатывает свою тактическую линию, он учитывает все мыслимые, даже воображаемые возражения» (Мартов и его близкие. Нью-Йорк.1959.С.107).
В военную пору Мартов и Троцкий предпочитали обходить молчанием вопрос о каутскианстве. Опять же проявлялась непоследовательность Троцкого. В октябре 1914 года он опубликовал резолюцию, которая основной задачей назвала борьбу за прекращение войны. Выдвинул лозунги: «…ни-каких насильственных аннексий! Никаких контрибуций! Право национального самоопределения, как основа всех государственных перегруппировок. Соединённые Штаты Европы – без мощи и тайной дипломатии, без феодальных каст и постоянных армий». Но в то же время оставался оппортунистом, что определило содержание его брошюры «Война и Интернационал».
По одному из важнейших вопросов позиция Троцкого пока-зана в ленинской статье «О поражении своего правительства в империалистической войне», написанной летом 1915 года. В ней привёл такое троцкистское высказывание: «Желание поражения России есть ничем не вызываемая и ничем не оправдываемая уступка политической методологии социал-патриотизма, который революционную борьбу против условий, её породивших, подменяет крайне произвольной в данных условиях ориентацией по линии наименьшего зла» (Наше Слово.1915.С.105). Это Ленин назвал образцом надутых фраз, какими Троцкий оправдывал свой оппортунизм. Ему казалось, что желание поражения России было равнозначно пожеланию победы Германии. Он стал отстаивать лозунг: ни победы, ни поражения! Потребовалось ленинское разъяснение, что признавать такой призыв – значит на деле отречься от само-стоятельной пролетарской политики, подчинить трудящихся всех воюющих стран решению чисто буржуазной политики.
Троцкого не всегда отличала оригинальность суждений. В ноябре 1915 года Ленин констатировал: теория оппонента «берёт у большевиков призыв к решительной революционной борьбе пролетариата и к завоеванию им политической власти, а у меньшевиков – «отрицание роли крестьянства» (27,80).
При конспектировании брошюры К.Каутского «Патриотизм, война и социал-демократия» Ленин написал слова о том, что пролетариат во всех капиталистических государствах силён уже настолько, что всякая, связанная с большими потерями, безрезультатная война должна стать исходным пунктом для революции, которая установит пролетарский режим. Это довольно близко к выводу о превращении войны империалистической в войну гражданскую. В брошюре выделено высказывание о том, что защита Отечества может быть обязанностью социал-демократа не при всяких обстоятельствах, а лишь в том случае, когда подлинно патриотический интерес совпадает с пролетарскими инте-ресами всего общественного развития.
Своеобразно Ленин написал статью «Один немецкий голос о войне», впервые опубликованную в «Социал-Демократе» 5 декабря 1914 года. Публикация началась довольно большой цитатой без указания источника, из которого она взята. В ней, в частности, констатируется, что даже великий интернациональный рабочий класс избивает друг друга на полях битв, что человечество переживает явную империалистическую борьбу за гегемонию на земле. Выражена надежда, что, может быть, воюющие обратят оружие против тех, кто втравливает трудящихся в войну, что народы объединятся. Сразу за выпиской поставлены вопросы с эмоционально окрашенным ответом: «Чей это голос? Может быть, немецкого социал-демократа?
Куда им! Они стали теперь, с Каутским во главе, «жалкими контрреволюционными болтунами…» (26,94). После всего этого поясняется, что отрывок взят из журнала христианских демократов, который издавался священнослужителями в Цюрихе. Они договорились до того, что неплохо было бы обратить оружие против инициаторов мировой бойни.
Предугадывая возможный ход переговоров о так назы-ваемом постоянном мире, Ленин нарисовал сатирическую картину для характеристики оппонентов: «Вандервельде, Плеханов и Каутский побегут петушком устраивать конгресс «социалистов» в том же городе, где будет заседать конгресс мира; добреньких пожеланий, сладеньких фраз, уверений в необходимости «защищать отечество» будет наговорено без конца на всех языках. Обстановочка будет недурная – для прикрытия перехода от империалистического союза англо-русского против Германии к такому же союзу германо-русскому против Англии!» (49,191).
У Ленина появилась необходимость поправлять оппонента незадолго до революции, когда Каутский в выводах ленинской книги «Империализм, как высшая стадия капитализма» увидел призыв к немедленному введению социализма. Пришлось разъяснять, что при учёте необходимости стадии империализма последовательные марксисты требуют не немедленного практического осуществления социализма, а необходимости революционных действий, направленных на коренные преобразования. Выделим момент, о котором сегодня предпочитают не вспоминать многие оппоненты Ленина: признание готовности империализма для перехода к другой социальной организации не означало, будто он считал , что империализм – это кратковременная и быстро проходящая стадия капиталистического строя. “Сколько времени эта эпоха будет продолжаться, - признался Ленин, - мы не можем сказать» (26,30).
Продолжает напоминать о себе необходимость разобраться в закономерностях революционного выбора России. Вспомним некоторые обстоятельства. После поражения революции 1905-1907 годов начался период чёрной реакции, в обществе преобладали настроения подавленности и пессимизма.
К весне 1914 года в стране назрела новая революционная ситуация. Это почувствовали и либералы. Один из молодых лидеров кадетов, будущий министр Временного правительства Некрасов изложил свой взгляд на ближайшее будущее. В его высказывании явны параллели с нашими днями. Процитируем кадета: «В настоящее время государственная власть находится в руках своекорыстной олигархии, политика которой не только резко противоречит нуждам населения и Манифесту 17 октября, но и грозит внешнему могуществу и безопасности государства. И систематическое искоренение всех легальных возможностей бороться с этим направлением политики в печати, в обществе, организациях и даже в Государственной думе, покушение на неприкосновенность личностей депутатов и их слова, стеснение стенограмм, давление на выборы и подтасовка самого состава Думы – всё это делает маловероятным естественный мирный исход из создавшегося тупика».
Мировая война до крайности обострила все противоречия. Совершенно прогнивший режим пал в феврале 1917 года.
Обречённость царизма, в частности, подтверждало выска-зывание видного монархиста Меньшикова, которого трудно заподозрить в симпатиях к большевикам: «Спрашивается, стоит ли нам жалеть прошлого, если смертный приговор был подписан ему уже в самом замысле трагедии, которую переживает мир… Жалеть ли прошлого, столь опозоренного, расслабленного, психически гнилого, заражавшего свежую жизнь народную только своим смрадом и ядом. Я думаю, жалеть о многовековом омуте, из которого мы только что выскочили, не приходится». Согласные с этим коммунисты констатируют, что Февральская революция стала высшей точкой кризиса всей старой общественно- политической системы России.
Весть о победе буржуазно-демократической революции в Екатеринодаре узнали из телеграфного сообщения 28 февраля. В это время в воскресной школе большевики проводили своё очередное собрание. На нём избрали временный революционный комитет. Ему поручили обезо-ружить жандармское и охранное отделения и полицию, провести выборы в Совет рабочих депутатов. Во главе его оказались меньшевики и эсеры, а в состав исполнительного комитета Совета вошли шесть меньшевиков и эсеров и три большевика. Вскоре в выборный орган вошли представители солдат и казаков.
«Историческая музыка эпохи, - вспоминал о той поре В.М.Чернов, - открытая февральскими днями, в наивной вере, в неомрачённой ещё цельности настроения, в дружеском едином порыве, праздничном и светлом. Много было в февральской революции яркого. Но вряд ли можно найти в ней что-нибудь более трогательное, чем эта, переливающаяся через край переполненной радостью души народной струя почти религиозной веры в пришедшее обновление всей жизни» (Страна гибнет сегодня. М.,1991.С.338).
Тогдашнюю радость народной души упорно не желают воспринимать нынешние фальсификаторы истории. Они отрицают закономерность выступления трудящихся масс против самодержавного строя. На это обратил внимание Ю.В.Емельянов в публикации «Октябрьская революция против заговоров в теории и на практике». В ней констатируется, что «современные фальсификаторы истории не только лгут на Ленина и большевиков, но и старательно скрывают правду о заговорщической деятельности «верхов» России, пытавшихся в 1917 году остановить революционный процесс. Например, в недавно показанном телефильме о Л.Д.Троцком (авторы Чавчавадзе и Огурная) опять повторяется вздорная ложь о том, что в июле 1917 года большевики якобы предприняли попытку государственного переворота, но провалились. В то же время скрывалось, что сразу же после свержения царизма контрреволюция стала готовить заговоры с целью остановить развитие революционных процессов и установить диктатуру.
Уже в апреле 1917 года богатейшие российские фабриканты А.И.Путилов и А.И.Вышнеградский создали «Общество содействия экономическому возрождению России», которое ставило задачу «противодействовать социалистическому влиянию на фронте и во всей стране». Во главе Общества встал промышленник и лидер октябристов А.И.Гучков. Сформированный в мае 1917 года так называемый «Рес-публиканский центр» считал своей главной задачей ведение антибольшевистской пропаганды на фронте и в стране» (Политическое просвещение. 2007.№3.С.39-41).
Оживлённая, порой доходившая до неумеренной резкости полемика продолжалась на страницах газеты «Единство», которая вновь издавалась с 29 марта (11 апреля) 1917 года до декабря того же года. Под названием «Наше Единство» издавалась до декабря 1918 года.
На тон этого издания обратили внимание даже противники большевиков. В статье «Союз лжи» Ленин привёл цитату из эсеровской газеты «Дело Народа»: «…такие слова, такой метод борьбы мы обыкли видеть на страницах «Русской Воли». И видеть их в статьях социалистов, по чистой совести, тяжело и больно» (31,219).Так печатный орган, в котором участвовал министр Керенский, отвернулся от бешено шовинистических, клеветнически грязных и пахнущих погромом плехановских приёмов. А что собой представляла «Русская Воля»? Это была буржуазная ежедневная газета, основанная царским министром внутренних дел Протопоповым и существовавшая на средства крупных банков. После Февральской революции вела клеветническую кампанию против большевиков.
Плехановское издание Ленин, в частности, вспомнил в небольшой статье «Неудачные попытки г-на Плеханова вывернуться». Она написана в связи с тем, что в пятнадцатом номере «Единства» оппонент с обилием брани набросился на «Правду» и при этом старался замять бесспорные факты.
Как в ту пору Плеханов относился к большевикам? Получить ответ помогает его большая статья в «Единстве», написанная после обнародования Апрельских тезисов и озаглавленная довольно длинно, непривычно – «О тезисах Ленина и о том, почему бред бывает подчас весьма интересен». Судя по утверждению, автор публикации не хотел того, чтобы полемика выродилась в петушиный бой. Посчитал нужным пояснить, что ленинскую речь бредовой назвал репортёр «Единства», который, разумеется, мог ошибиться в оценке. Тут же Плеханов не преминул неуважительно отозваться о читателях «Правды», которых поименовал очень простодушными и туго соображающими. Нет такта и в растянутом рассуждении о поучительности бреда в психиатрическом или в политическом отношении. Мимоходом упомянуты чеховская «Палата №6» и гоголевские «Записки титулярного советника Авксентия Ивановича Поприщина». Всё это сделано при сравнении Апрельских тезисов с речами свихнувшихся персонажей великих писателей. Здесь на репортёра никак не сошлёшься.
Плеханов утверждал, будто масса русского народа желала продолжать войну во имя защиты своей страны. Голословно заявил о правоте собственной точки зрения, а не ленинской. Закономерен вопрос: где же доказательства? Их не оказалось. Выходит, читатели должны всё принимать на веру. Есть ещё один момент. Снова проявился стариннейший приём сва-ливания с больной головы на здоровую. В тезисе об участии народа в защите Отечества оппонент не смог обнаружить марксизм. Им вообще, дескать, не пахнет в суждениях людей, не считающихся с условиями места и времени. Сам же их игнорировал довольно часто.
Ответом на несколько плехановских выпадов стала ле-нинская статья «По стопам «Русской Воли», опубликованная в «Правде» 13 апреля 1917 года. Внимание читателей обращено на то, что из первого тезиса для цитирования Плеханов взял слова о том, что со стороны России война по-прежнему остаётся грабительской, империалистической. Затем с невинным видом поинтересовался, а как обстоят дела со стороны Германии. Утверждал, будто Ленин об этом не сказал ничего. Ленинская реакция была такая: “Бесстыдство г-на Плеханова переходит все пределы. Он прекрасно знает литературу большевиков, изданную за границей. Он прекрасно знает, что бесчисленное количество раз все большевики без исключения - в речах, статьях, резолюциях – заявляли: война со стороны Германии является столь же грабительскою, империалистскою, как и со стороны всех остальных воюющих «великих держав» (31,214). Хорошо зная об этом, располагая другими фактами, Плеханов тем не менее бестактно опустился до изображения правдистов германофилами. Опять же нулевое обоснование!
Совершенно загадочным Плеханов объявил состоящий из одного слова ленинский тезис – братание, Снова занята поза наивного человека, беспомощно вопрошающего: с кем братание? По какому случаю братание? Внести ясность по-могла статья Ленина «Значение братанья». Автор расценил братание как путь к миру, как революционную инициативу масс, как пробуждение совести, ума, смелости угнетённых классов, как одно из звеньев в цепи шагов к социалистической революции. Совсем иное понимание оказалось у видного оппонента. Это отмечено словами: «Жалко смотреть, до чего опустился этот бывший социалист! Он сопоставляет братанье с «изменой»!! Он рассуждает: разве не поведёт братанье, при его удаче, к сепаратному миру?» (31,461). Оборонец даже не допускал мысль о прекращении войны.
Накалённые споры между революционерами продолжались. Вот Мартов в своей газете «Вперёд!» опубликовал статью «Опасные иллюзии», которая была выдержана в духе недобрых традиций новой «Искры». Неужели её автор не видел того, что контрреволюционные силы готовили решительные выступления? Здесь уместно воспроизвести фрагмент воспоминаний Деникина: «Общее политическое положение Корнилов определял так же, как и Крымов: отсутствие власти у правительства и неизбежность жестокой расчистки Петрограда. В одном они расходились: Корнилов упрямо надеялся ещё, что ему удастся подчинить своему влиянию большую часть петроградского гарнизона, - надежда, как известно, не сбывшаяся».
В последние годы в дискуссиях часто цитируют, комменти-руют рассуждения Плеханова о том, что Россия страдала не столько от того, что в ней был капитализм, но также и от того, что в ней был недостаточно развит капиталистический способ производства. Исходя из такого понимания, Плеханов с презрением отозвался о ленинской мысли о возможности России совершить скачок в социализм. Привёл такой довод: «Нам после десятилетий пропаганды, просвещения голов научным социализмом, марксизмом предлагают вернуться к ткачёвско-бакунинской, невежественной демагогии. Почему тогда электричество не заменить лучиной, а паровой локомотив – конной тягой?» Георгий Валентинович полагал, что при таких обстоятельствах о социалистическом перевороте не могли говорить люди, хотя бы немного усвоившие учение Маркса.
В первомайском письме, адресованном артели социалис-тического студенчества, которое одновременно напечатали «Единство», «Речь» и «Дело Народа», Плеханов дошёл до призыва дружно поддерживать Временное правительство.
При праздновании 90-летнего юбилея Великой Октябрьской социалистической революции было отмечено: до сих пор до значительной части нашей публики не доходят мысли, что социалистическое учение шло от жизни, от защиты интересов народа, а К.Маркс и В.И.Ленин исходили из исторической реальности.
Была полемика большевиков с немарксистскими партиями. Тогда миллионная партия эсеров пользовалась доверием крестьян, имела большинство мест в Советах. К осени 1917 года ситуация изменилась. Так, эсеровская газета «Дело Народа» принялась клеймить своё руководство за столыпинские методы подавления волнений в деревне.
После Февральской революции проявилась такая общ-ность: у октябристов, эсеров, меньшевиков и кадетов случил-ся разрыв с собственным народом из-за полного непонимания происходившего в стране. Только большевики понимали всё верно и вместе с народом шли вперёд.
Тем временем ошибавшийся Плеханов призывал сотруд-ничать с Временным правительством, о котором даже кадет князь Манасыпов писал: “Было бы тяжело, да, пожалуй, и бесполезно перечислять теперь все роковые ошибки, сде-ланные Временным правительством в течение первого же месяца его существования и, на мой взгляд, систематичес-ки шедшее навстречу социалистически-интернациональной идеологии, неминуемо приведший к социализму” (Свободная мысль.1992. №3.С.76). Даже Керенский признавался, что его правительство не решало многие важные проблемы. Оно теряло свои позиции.
Даже буржуазные газеты писали о том, что на четы-рёхсоттысячной демонстрации 18 июня большинство пет-роградцев шло под лозунгами большевиков. Основной из них – «Вся власть Советам!» Только маленькие группы бундовцев, казаков и плехановцев доверяли правительству министров-капиталистов. Участники демонстрации просто-напросто заставили их свернуть свои знамёна. Об этих эпизодах сообщил Сталин в Отчётном докладе шестому съезду партии.
В статье «Один из коренных вопросов (Как рассуждают социалисты, перешедшие на сторону буржуазии)» Ленин показал, как Плеханов запутался самым смешным образом: «Спрашивается: если мелкие хозяйчики составляют боль-шинство населения и если объективных условий для социализма нет, то как может большинство населения вы-сказаться за социализм?! Кто может говорить и говорит о вве-дении социализма против воли большинства?!”»(31,301).
Ликвидация самодержавного строя привела к стреми-тельному развитию цент¬робежных сил в стране, появились лозунги за отделение от России (особенно активно за это выступали национал-сепа¬ратисты Финляндии и Украины).
К середине 1917 года российская революция достигла пе-реломного момента в своем развитии. Стихийные процессы должны были смениться периодом наведения порядка. Вопрос был лишь в том, какие силы будут наводить этот по-рядок. Большевики видели выход из хаоса в установлении революционного порядка и дальнейшей радикализации об-щественных преобра¬зовании. Внутренние и международные силы, которые развя¬зали революцию, требовали от Времен-ного правительства ре¬шительных действий по стабилизации положения в стране, которые бы доказали его способность контролировать ситуа¬цию. Для Запада свидетельством кре-дитоспособности Времен¬ного правительства могло явиться успешное наступление рус¬ской армии на фронте. Однако развернутое Временным пра¬вительством 18 июня наступление провалилось. Сказались нехватка артиллерии, снарядов, усталость солдат, их нежелание воевать. За десять дней боев потери русской армии только убитыми составили более 60 тысяч человек.
Это поражение продемонстрировало российской крупной буржуазии слабость Временного правительства. Созданное еще в апреле 1917 года А.И. Путиловым и А. И. Вышнеградским «Об¬щество содействия экономическому возрождению России» ста¬вило задачу «противодействовать социалистическому влиянию на фронте и во всей стране». Во главе «Общества» стоял Гуч¬ков. Сформированный заговорщиками в мае 1917 года «Рес¬публиканский центр» считал своей главной задачей ведение ан¬тибольшевистской пропаганды на фронте и в стра-не. Для это¬го они собирались добиться ликвидации фабзав-комов, запрета большевистской агитации на фронте и вывода из Петрограда большевизированных частей. Один из планов заговорщиков предусматривал организацию провокационного уличного выс-тупления в Петрограде под большевистскими лозунгами, чем можно было воспользоваться для запрета большевистской партии и ареста ее руководителей.
Создавшуюся между двумя революциями ситуацию рас-смотрел Г.А.Зюганов в книге «Идти вперёд», которая вторым изданием вышла в 2007 году. Речь идёт и о том, что по мере нарастания кризиса необходимость и неизбежность экстрен-ных мер стала очевидной сколько-нибудь ориентирующимся в обстановке политикам. Автор привёл такой пример. Незадол-го до вооружённого восстания в Петрограде в Зимний дворец приехал Дан – один из лидеров меньшевиков. От имени многих членов так называемого предпарламента убеждал Керенского немедленно приступить к практическому решению вопросов о мире и земле. Глава Временного правительства отверг это предложение.
В тех условиях право на власть можно было обрести в сво-бодной конкуренции, заручившись поддержкой большинства народа. Этого добились качественно изменившиеся Советы. Свершиться такому факту помогла принципиальная полемика. По возможности проследим за её дальнейшим ходом.
Активное несогласие последовательных революционе-ров продолжали вызывать плехановские бездоказательные утверждения. Для примера обратимся к статье Плеханова «Что собственно дал съезд?». Её автор у Ленина и его едино-мышленников обнаружил элементы варварской грубости. Явно недостаточно такта и в многословном предположении о том, что если бы ленинцы вдруг стали цивилизованными людьми, то и тогда им нельзя было бы столковаться с большинством съезда Советов. Оно, мол, не разделяло мнение о готовности России к социалистическому перевороту. Ленинская тактика названа псевдореволюционной. В кавычки взято слово ком-мунизм. Плеханов поддерживал совсем не обоснованное замечание Церетели, будто летом 1917 года контрреволюция проникла преимущественно через ленинские ворота.
Обратила на себя внимание напечатанная в середине июля статья «Соглашение нужно и возможно». Плеханов её завершил нелогичным выводом о необходимости борьбы с австро-венгерскими завоевателями. Следовательно, вновь ратовал за продолжение надоевшей народу войны.
Стоявший на позициях оборончества Плеханов оказался близок к позиции эсеров. Обратимся к мнению их лидера Чернова: «Все мы сейчас охотно предаёмся мечтаниям о том, что России суждено сказать новое слово в решении мировой социальной проблемы грядущего; но мы забываем, что эта наша миссия висит на тоненькой ниточке: остатки обороноспособности армии, защищающей границы нашей родины, а родина – это есть в то же время родина Революции…»
Между Февралём и Октябрём 1917 года была неодно-значной деятельность Мартова. Это сказывалось на тональ-ности полемики с ним. Вспомним, что именно он после свержения царизма предложил план проезда политических эмигрантов через Германию в обмен на интернированных в России германских и австрийских подданных. Мартова глу-боко возмутила клеветническая кампания, организаторы которой стремились большевистское течение в русской социал-демократии представить агентурой германского прави-тельства. Такие облыжные утверждения нередко повторяются в последние годы.
Автора корреспонденции «Провокация слов» в двенадцатом номере газеты «Вперёд!» встревожило то, что на больших митингах, прикрываясь лозунгом «Долой войну!», предлагали прекратить военные действия.
Осенью 1917 года Мартов редактировал газету меньшеви-ков-«интернационалистов» «Искра». Таким образом, он начал публицистическую деятельность как один из редакторов ленинской «Искры» и вот после свержения царизма стал выпускать одноимённый орган совсем иного направления и характера, повторяя речи хищников империализма.
Постепенно между Февралём и Октябрём под влиянием ленинской платформы к последовательным революционерам потянулись радикальные представители социал-демократии. Ранее часть из них входила в другие фракции и даже боролась против ленинцев. В их числе был Троцкий, который из эмиграции в Петроград прибыл в мае 1917 года и первое время присматривался. Стала расти его популярность в руководящем ядре межрайонной организации РСДРП.
По некоторым свидетельствам, на одном из заседаний Центрального Комитета в мае Ленин высказался за пригла-шение Троцкого в редакцию «Правды». Но предложение отвергли другие члены ЦК.
Оба революционных деятеля признавали, что отныне российская революция могла развиваться только как социа-листическая. В то же время оба исходили из ошибочного прогноза , что в случае её свершения в России она обязательно перерастёт в мировую революцию.
После трагических событий 3 июля Троцкий так критиковал позицию эсеро-меньшевистских соглашателей: “... эсеро-мень-шевистское “большинство” только закрепляет вчерашнюю беспомощность и отсталость масс. И сегодня уже этого одного закрепления недостаточно: на помощь ему идёт самая раз-нузданная репрессия. Эти люди борются против внутренней логики с её классовыми врагами. Именно поэтому мы обязаны подрывать доверие к ним во имя доверия к завтрашнему дню революции».
История распорядилась так, что Сталин стал очень актив-ным оппонентом Троцкого. Часто сталкивались их несходные, несовпадающие, нередко противоположные точки зрения.
Сталин заявил: «Не ис¬ключена возможность, что именно Россия явится страной, пролагающей путь к социализму. До сих пор ни одна страна не пользовалась в условиях войны та-кой свободой, как Россия, и не пробовала осуществлять конт-роль над производством. Кро¬ме того, база нашей революции шире, чем в Западной Европе, где пролетариат стоит лицом к лицу с буржуазией в полном одиночестве. У нас же рабочих поддерживают беднейшие слои крестьянства... Надо отки-нуть отжившее представление о том, что только Европа может указать нам путь. Существует марк¬сизм догматический и марксизм творческий. Я стою на почве последнего». Он оставался фактическим руководителем большевистской пар-тии с нача¬ла июля до начала сентября 1917 года. Под его руководством партия пережила период отступления после июльских событий и начала быстро восстанавливать свои позиции после корниловского мятежа.
В статье «Вторая волна», опубликованной 9 сентября, Ста¬лин писал: «Корниловское восстание лишь открыло клапан для накопившегося революционного возмущения, оно только раз¬ вязало связанную было революцию, подстегнув ее и толкнув вперед.» Он писал о «второй волне революции», которая «на¬чинается крахом... коалиции с кадетами». Влияние большеви¬ков возрастало, а их позиции в Советах стали укрепляться. После корниловского мятежа большевики вернулись к лозун¬гу «Вся власть Советам!». В статье «К демократическому со¬вещанию» (14 сентября) Сталин писал; «Если Советы и Коми¬теты оказались главными оплотами революции, если Советы и Комитеты победили восставшую контрреволюцию, - не ясно ли из этого, что они должны быть теперь основными но¬сителями революционной власти в стране?»
В России революция вплотную подошла к необходимости социалистических преобразований. Тогда нередкими были утверждения, что из-за слабого развития капитализма уто-пично ставить вопрос о социалистической революции. Были и другие обстоятельства: война, грозные размеры разрухи, высокая организованность рабочих. Перечислив всё это, Сталин на шестом партийном съезде сказал: «Понятно, что пользовавшиеся максимумом свободы и организованности рабочие не могли отказаться от активного вмешательства в хозяйственную жизнь страны в сторону социалистических преобразований, не совершая над собой политического самоубийства. Было бы недостойным педантизмом тре-бовать, чтобы Россия «подождала» с социалистическими преобразованиями, пока Европа не «начнёт».
Очередным лозунгом партии стало свержение диктатуры империалистической буржуазии.
Остро встал вопрос о составе Советов. Они являлись наиболее целесообразной формой организации масс. Указы-вая на их классовое содержание, большевики стремились к тому, чтобы массы различали форму и содержание новых органов власти.
В брошюре «Программа мира», изданной летом 1917 года, Троцкий спасение российской революции видел в перенесении её на всю Европу, был «в полной уверенности, что наша ини-циатива даст толчок борьбе в других странах; а если бы этого не произошло, то безнадёжно думать – так свидетельствуют и опыт истории, и теоретические соображения, - что, например, революционная Россия могла бы устоять перед лицом консервативной Европы…» Тяжелейший опыт ближайших лет показал неверность мнения Троцкого. Это учёл Сталин, когда в Свердловском университете выступил с циклом лекций «Об основах ленинизма».Наряду с другими полемическими средствами использовал форму вопрос - ответ: «Хорошо, скажут нам, но почему Ленин воевал в таком случае с идеей «перманентной (непрерывной) революции»?
Потому, что Ленин предлагал «исчерпать» революционные способности крестьянства и использовать до дна его революционную энергию для полной ликвидации царизма, для перехода к пролетарской революции, между тем как сторонники «перманентной революции» не понимали серьёз-ной роли крестьянства в русской революции, недооценивали силу революционной энергии крестьянства, недооценивали силу и способность русского пролетариата повести за собой крестьянство и затрудняли, таким образом, дело высво-бождения крестьянства из-под влияния буржуазии, дело сплочения крестьянства вокруг пролетариата».
К этой проблеме Сталин вернулся в работе «К вопросам ленинизма». Здесь автор указал, что дискуссия 1924 года и тщательный анализ ленинских трудов показали, что ошибка русских «перманентников» состояла не только в недооценке роли крестьянства, но и в недооценке сил и способностей пролетариата повести за собой крестьянство, в неверии в идею гегемонии пролетариата. Здесь же чётко сформулирован вывод: Ленин был единственным марксистом, который пра-вильно понял и развил идею действительно перманентной революции. Дело в том, что тогда «перманентники» исказили идею перманентной революции Маркса, превратили её в безжизненную, книжную мудрость, а Ленин взял её в чистом виде и сделал её одной из основ своей теории революции.
Подтвердилась истинность ленинского вывода о возмож-ности победы социалистической революции первоначально в одной, отдельно взятой стране.
Сталин посчитал нужным напомнить о том, что неравно-мерный и скачкообразный характер развития крупных капи-талистических стран в обстановке империализма, развития катастрофических противоречий внутри империализма, ведущих к неизбежным войнам, рост рабочего движения во всём мире – всё это ведёт не только к возможности, но и необходимости победы пролетариата в отдельных странах. История революции в России – прямое тому доказательство.
Решать крупномасшабные проблемы теоретического и практического характера, вести напряжённые споры пришлось в осложняющейся обстановке. Всё это находилось в зоне ленинской деятельности, получало соответствующие оценки во имя развития революционного процесса. При этом Ленин оставался историческим оптимистом. Это про-явилось и в написанной незадолго до Великого Октября работе “Грозящая катастрофа и как с ней бороться». Автор подчеркнул, что необходимые для преодоления катастрофы меры не представляют собой ничего неизвестного или неосуществимого. Учитывался накопленный в ряде стран реальный опыт демократического разрешения аграрного и национального вопросов. Мировая война резко подхлестнула процесс концентрации производства и перехода его под контроль государства.
На службу революционному преобразованию направлялся всесторонний анализ дел в лапотной, неграмотной, полуфео-дальной, полуголодной и поротой России.
Летом 1917 года серьёзная проблема заключалась в том, у кого достанет социальной энергии и политической воли к осуществлению сложнейших задач, кто и в чьих интересах проведёт необходимые преобразования.
Выводы ленинской работы актуальны и теперь, вызывают злобу и страх у проворовавшегося меньшинства – сторонников антинародного режима и у оппортунистов, которые рядятся в одежды оппозиции, но не желают никаких «потрясений», требующихся для вытаскивания страны из болота.
На это обратил внимание Г.А.Зюганов. Сейчас положение в России катастрофично настолько, что может закончиться глобальной трагедией. Требуется объединение действий многих политических платформ, единство левых, центристских и народно-патриотических сил.
В книге «Идти вперед» Зюганов напомнил: «Лучшие наши умы, видные учёные Российской Академии наук подготовили в своё время всесторонний анализ ситуации – доклад «Пределы падения». В нём – двадцать один показатель состояния общества, его экономики, степени социальной защищённости граждан, уровень преступности, безработицы и т.д.»
Жизненно необходим поиск пути мирного выхода из кризиса. Это во многом перекликается с тем, что в 1917 году Ленин предложил вариант спасения страны без Гражданской войны. До сентября многие усилия большевиков направлялись на то, чтобы наша социалистическая революция совершилась мирным путём. Такое обстоятельство преднамеренно скры-вает нынешняя официальная пропаганда. Она куда больше озабочена тем, чтобы большевиков изобразить фанатиками насилия ради насилия, жаждущими рек крови. Правда же состоит в том, что это была для Ленина центральная проблема, как и для всей партии. Тому есть свидетельства, начиная с «Писем из далека». Была готовность предложить компромис с меньшевикам и эсерам, чтобы сделать невозможной Гражданскую войну. Редкий шанс был упущен из-за непоследовательной политики эсеро-меньшевистского руководства тогдашних Советов.
Владимир Ильич, может быть, как никто другой сознавал, что невозможно насильственно облагодетельствовать чело-вечество. Вождь понимал всю грозную опасность привычки к насилию, опасность незаметного превращения его в не-контролируемую антинародную стихию, рождающую цепную реакцию зла.
Злопыхатели продолжают большевиков, Ленина обвинять в склонности к террору. Но при этом упорно замалчивают тот факт, что первыми к нему прибегли противники революции. В частности, об этом свидетельствует книга ярого противника Советской власти С.П.Мельгунова «Красный террор в России», впервые изданная в Германии в 1923 году. Её автор начало массового террора датирует июлем-августом 1918 года, когда уже вовсю полыхала Гражданская война и когда интервенты одну за другой захватывали российские территории.
По воле истории руководимые Лениным большевики на шес-том съезде партии взяли курс на вооружённое восстание. На этом съезде от Екатеринодарской организации делегатом был Ф.Я.Волик, от Черноморской (Туапсинской) – П.В.Самарский.
История совершала свои гигантские шаги. Впечатались в вечность часы свершения Великой Октябрьской социа-листической революции. В 1 час 20 минут 26 октября (8 ноября) началось наступление большой массы восставших, в основном красногвардейцев. Они стремительно преодолели баррикады, откуда вёлся пулемётный и ружейный огонь, и ворвались в подъезды по обе стороны от главных ворот Зимнего дворца. Находившиеся в помещениях юнкера и ударники сдавались без боя. Без всякого сопротивления приказу Антонова-Овсеенко подчинились члены Временного правительства. Операция успешно завершилась в два часа ночи. Со стороны наступавших погибли шесть солдат Павловского полка.
Великий Октябрь начал невиданную страницу в истории России.
ЭТИКА ВЕДЕНИЯ СПОРА
После победы Великого Октября полемика велась в со-вершенно иных, чем раньше, конкретно-исторических усло-виях. Власть переходила в руки трудящегося народа. Это совершалось и на кубанских просторах.
Весть о победе Октябрьской революции пришла в Ека-теринодар утром 26 октября. С нескрываемой враждеб-ностью её встретили кадеты и их подпевалы – меньшевики и эсеры. Выражая интересы буржуазно-помещичьих кругов и реакционного офицерства, Кубанское войсковое правительство 26 октября постановило не признавать Советское правительство и на себя приняло всю полноту власти в области, объявило осадное положение. Предстояла напряжённая борьба за народовластие.
В новых условиях продолжала проявляться ленинская забота о конструктивности принципиальных споров. На первый план выдвигались характер, направленность развития того или иного социального течения. Без внимания не оставлялись отдельные деятели. Нередко практика подтверждала, что разномыслие – не противостояние сторон. Проявлялся и дефицит терпимости.
В числе других ставилась задача продвигаться вперёд от разъяснения глобальных вопросов к частным, конкретным. Это подтверждает ход словесных баталий с Плехановым, Мартовым, Троцким и другими оппонентами. Одновременно проявлялась забота и о том, чтобы сознательные ра-бочие получили возможность понять развитие идей социа-листической революции. С этой целью, в частности, издали сборник “Против течения”. Он заключил в себя статьи, ранее опубликованные в “Социал-Демократе”. В предисловии к сборнику Ленин отметил, что часть материалов рассмотрела “внутрипартийные отношения, ту борьбу фракций, которая долго казалась близоруким людям “хаосом” или «личным конфликтом» и которая на деле привела теперь, как видит всякий, к размежеванию действительных социалистов от лакеев буржуазии, господ Либерданов, Мартовых и К» (36,124). Конец фразы не выдержан в дипломатическом тоне.
Сразу после победоносной революции проявились и до сих пор временами напоминают о себе обстоятельства, побуждающие начать разговор об этике ведения споров, о соотношении между коммунистической моралью и моралью буржуазной.
Высокая культура полемики не принимает до бешенства дикий рёв вместо доводов, неоправданные резкости. Понят-на озабоченность Н.К.Крупской, которая на четырнадцатом партийном съезде сказала: «…в борьбе с меньшевиками и эсерами мы привыкли крыть наших противников, что назы-вается, матом. Но нельзя допустить, чтобы члены партии в та-ких тонах вели между собой полемику. Необходимо поставить определённые рамки, научиться говорить по-товарищески». Требовалось различать критику и дрязги, выработать кодекс журналистской этики.
Не может быть высоким культурный уровень поиска исти-ны при положении, так охарактеризованном Плехановым: «Есть люди, которые, оспаривая мысль своего противника, не понимают ни её самой, ни тех доводов, которые он приводит в её защиту. Споры с такими людьми хуже зубной боли». Такую же мысль Ленин выразил несколько иначе: «Хуже всякого глухого, кто не хочет слышать» (39,95).
Результативность обмена мнениями практически не повы-шается, если на прошлое смотреть, исходя из критериев ненавистников социализма.
Само собой разумеющимся является требование опреде-лённой компетентности и возможно полного знания предмета спора. Пока же нередко повторяется картина, когда иные писатели, социологи, публицисты вместо того, чтобы стать носителями идеи ясности и отчётливости мышления, на деле остаются носителями путаницы, пытаются затемнить вопрос, какие-то моменты преднамеренно исказить.
Есть необходимость обратиться к нескольким проблемам, связанным с историей Великого Октября. Дело в том, что отношение к эпохальному событию мирового характера и значения было и остаётся разным. Одни его торжественно именуют Великой Октябрьской социалистической революцией, крупнейшим свершением двадцатого века. Другие высказывают резко несовпадающие мнения. До сих пор продолжаются очень эмоциональные споры. Каждая сторона по-разному рисует образ революции, которую совершил народ России под руководством партии большевиков. Не вызывает возражений мнение, что подход к рассматриваемому вопросу должен быть не односторонним.
Это относится и к объективному определению значения Великой Октябрьской социалистической революции. Споры по этой проблеме практически не прекращаются. Чёткое, определённое мнение было высказано на торжествах, посвящённых 90-летию Великого Октября. В явно полеми-ческом духе Г.А.Зюганов начал доклад «Дело Октября снова побеждает!»: «Октябрьская революция была вовсе не праздным экспериментом, а единственно реальным шансом для России на национально-государственное самосохране-ние в обстановке военного, политического и экономического кризиса, территориального распада и полной национальной неспособности правящего буржуазно-помещичьего блока. Было положено начало новому собиранию Российского государства. Главным всемирным наследием Октября про-должает оставаться власть народа в интересах народа, а не капитала. Это то общее, что есть у маленькой Белоруссии и громадного Китая. Почти половина живущих на Земле сознательно делает выбор в пользу социализма».
Правду о главном событии ХХ века очень важно понять людям, оглушённым и ослеплённым тотальной антикоммунис-тической пропагандой.
Этого помогают добиваться и прогрессивные зарубеж-ные исследователи. В их числе известный французский исследователь Жан Салем. В 2006 году вышло его иссле-дование «Ленин и революция». Автор серьёзного труда тщательно изучил исторический опыт Октября и строительства социализма в СССР. В заключительной части книги отметил, что справедливая оценка 70 лет реального социализма будет сопровождать, в качестве необходимого условия, подъём следующего революционного движения. Это нам представляется столь же мало спорным, как и принцип сообщающихся сосудов.
Есть немало других весомых доказательств громадного значения Великого Октября. В частности, убедиться в этом помогают несколько изданий. Одно из них – книга «Под знаменем Великого Октября. К 90-летию Великой Октябрьской социалистической революции». Это сборник статей руко-водителей КПРФ, коммунистических партий стран СНГ и Прибалтики, Российского общества учёных социалистической ориентации и Международного Союза советских офицеров. Авторы постарались убедительно доказать, что содержанием новейшей эпохи всемирной истории является переход че-ловечества от капитализма к социализму, начало которому положила Великая Октябрьская социалистическая революция в России.
В 2007 году в Нижнем Новгороде издана книга научных статей о Великой Революции «90 лет Великого Октября и будущее России». Это сборник статей философов, историков, политологов и социологов. Авторы с марксистско-ленинских позиций рассмотрели обстоятельства победы Великого Октяб-ря. Интерес представляют размышления учёных-марксистов о причинах и уроках временного поражения социализма в нашей стране в конце минувшего столетия, о проблемах выбора будущего России, о концепции социализма двадцать первого века. Другие высказывают резко несовпадающие точки зрения. Продолжаются порой очень эмоциональные споры. Каждая сторона по-своему рисует образ революции, которую совершил народ России под руководством партии большевиков. Не вызывает возражений мнение, что подход должен быть всесторонним.
Именно он проявился у великих людей, которые высказались о значении первой на планете социалистической революции. Привлекают внимание чётко сформулированные мысли и выводы И.В.Сталина. Ещё в ноябре 1918 года в «Правде» Иосиф Виссарионович следующее написал о значимости вели-чайшего события: «Великое мировое значение Октябрьского переворота в том, главным образом, и состоит, что он:
- расширил рамки национального вопроса, превратив его из частного вопроса о борьбе с национальным гнётом в Европе в общий вопрос об освобождении угнетённых народов, колоний и полуколоний от империализма;
- открыл широкие возможности и действительные пути для этого освобождения, чем значительно облегчил угнетённым народам Запада и Востока дело их освобождения, втянув их в общее русло победоносной борьбы с империализмом;
- перебросил тем самым мост между социалистическим Западом и порабощённым Востоком, построив новый фронт революции, от пролетариев Запада через российскую революцию до угнетённых народов Востока, против мирового империализма.
Этим, собственно, и объясняется тот неописуемый энту-зиазм, с которым относятся ныне к российскому пролетариату трудящиеся и эксплуатируемые массы Востока и Запада.
Этим, главным образом, и объясняется то бешенство, с которым набросились теперь на Советскую Россию импе-риалистические хищники всего мира».
У контрреволюционных сил состояние бешенства не проходит по сегодняшний день. Эхо Великого Октября не даёт покоя и российским социал-реваншистам. Свой разбой они пытаются представить как возвращение утраченных ценностей, которые якобы растоптали большевики. Отвергая право народа на защиту, духовные последыши разрушителей России до чудовищных размеров раздувают ложь. Это-де коммунисты запалили единую и неделимую со всех концов. Обманом и коварством согнали под Красное знамя дремучее российское быдло и велели ему: «Грабь награбленное!» И началась кровавая жатва.
Что же было на самом деле? Так поставил вопрос заслуженный работник культуры РСФСР Геннадий Сперский в обстоятельной статье «Великое противостояние», опубли-кованной в «Правде» за 16-21 января 2008 года. При поиске ответа обратился к воспоминаниям видных участников бело-го движения. Делая нетрадиционный ход, автор учитывал, что эти участники исторических событий не приукрашивали взгляды и дела вершителей Великого Октября.
Исследователь в очередной раз сформулировал тезис: большевики не хотели Гражданской войны. Напомнил, что падение Временного правительства обошлось малой кровью. Во власти большевики больше утверждались разумом, чем силой. Вскоре из Петропавловской крепости выпустили арестованных министров. По домам разошлись обезоружен-ные офицеры и юнкера.
Победители не стремились к политическому монополизму. Вместе с большевиками правящий блок составили левые эсеры. Они в Совете Народных Комиссаров получили семь из восемнадцати постов. Сожаление вызывает то, что их «социализма» хватило ненадолго.
Подлинное безумие проявили контрреволюционные ли-деры, которые в начале июля 1918 года спровоцировали вооружённое выступление против Советской власти. Рос-сийский учёный Николай Цимбаев посчитал нужным заявить: «Если посмотреть на реальную политику большевиков, то гражданская война большевикам была не нужна. Больше-викам нужен был выход из мировой войны. Спокойная страна для проведения гигантского социалистического эксперимента». Сам за себя свидетельствует красноречивый факт: декрет о создании военного комиссариата появился только 8 апреля 1918 года.
К этому времени на юге страны орудовала Добровольческая армия. На первых порах успехи были весьма скромными. По словам Деникина, казаков приходилось затягивать к себе угрозами и посулами. Многие бежали и прятались или просили оружие для борьбы с белыми. К великому сожалению, сплотить так настроенных кубанцев было некому. Мешали нерасторопность и дезорганизация Советов всех уровней. Шла ленивая борьба. Об этом свидетельствовал Деникин. Когда в станицу вступали красные, атаман превращался в комисса-ра, а станичное правление превращалось в Совет. С приходом белых всё поворачивалось в обратную сторону.
Не исключено, что большевикам сравнительно легко уда-лось бы управиться с добровольцами и гражданское противо-стояние перевести в «холодную» войну и неспешный про-цесс трансформации общества. Примерно так рассматривает ситуацию современный писатель Юрий Поляков: «Взяв власть, большевики не стремились развязать войну. Война – всегда риск, можно потерпеть и поражение. И так называемая мирная передышка весны 1918 года убедительно говорит о том, что к войне большевики не стремились и преобразова-ния в экономике проводились относительно мягко».
Всё очень резко изменилось примерно за два месяца. По времени это совпало с началом открытого вмешательства в российские дела заграницы. Почувствовавшие поддержку вра-ги Советской власти ощерились. Революция была вынуждена защищаться.
Кто выступал против новой власти? Вот точка зрения участника борьбы на юге России Дмитрия Майснера, так написавшего о белой армии: «В ней было очень много чисто классовых и сословных врагов Октябрьской революции. Людей, не примирившихся с потерей своего имущества; лю-дей, вставших на его защиту и вступивших в смертный бой за это своё добро. Они часто были беспощадны и не ждали пощады к себе. Этих людей было много. И они в значитель-ной степени окрасили собой политику белых армий, их поведение на родных просторах. В ту же группу я отнёс бы и тех «мстителей», которых тоже часто встречал в рядах белых, «мстителей» за «поруганную честь» полковых знамён, политических лозунгов, иногда просто близких людей».
Своё отношение к происходившему высказал писатель Роман Гуль. В частности, прапорщик вспомнил, как три офицера корниловского полка с винтовками наперевес лезли к вагону с пленными, отпихивали караул, чтобы заколоть красноармейскую медсестру. Их вдохновляла доброволка-проститутка Дуська. Вокруг под мат-перемат нагайками по-роли молодых красноармейцев. Пленного австрийца убили за колечко, которое оказалось медным. В одном из сёл добровольцы вдрызг разнесли наспех сколоченный красный отряд. Всех без разбора согнали под дула винтовок. Прапор-щик услышал, как после расстрела побледневший кадровый офицер пробормотал: «Ну если так будем, на нас все встанут».
Эти и другие факты Г.Сперский подытожил выводом: “Большевикам, как и огромной массе народа, война была не нужна. Её навязали - навязали те, кто никак не хотел примириться со священным принципом «Кто не работает, тот не ест».
Для ныне здравствующих, для будущих поколений чрез-вычайно важно коллективными усилиями объективных людей создать правдивый образ Великого Октября – без чрезмерно нарядного глянца и без измазывания дёгтем, при опоре на аргументы отметая давние и недавние мифы и злостные измышления, клеветнические наскоки.
На такой призыв на исходе 2010 года отозвался кандидат политических наук из Киргизии Сергей Кожемякин. Обстоятельно и доказательно он сумировал выводы о всемирно-историческом значении Великой Октябрской социа-листической революции. Она:
- предотвратила поглащение России Западом, её расчленение;
- позволила России продолжить собственный тысячелетний путь развития;
- позволила России продолжить свой путь в рамках традиционной цивилизации, но при этом сумела модернизироваться таким образом, что достойно отвечать вызовам современного мира;
- ликвидировала грозящий гибелью всей русской циви-лизации раскол между элитой и остальным народом, который, выражаясь словами Ф.М.Достоевского, стал полноправной личностью - образовванной, участвующей в развитии государства как хозяин СВОЕЙ страны;
- положила начало эпохе, в которой преобладают любовь к Родине, готовность отдать ради неё жизнь, гордость родной культурой и историей, солидарность и взаимопомощь, осно-вополагающая ценность совести, добра и чистоты чувств.
Выяснению истины помогает сопоставление противопо-ложных, даже исключающих друг друга высказываний по одной и той же проблеме. Так, например, поступал выдающийся русский поэт и публицист, главный редактор ведущего патриотического журнала “Наш современник” С.Ю.Кунаев. Он противопоставлял два высказывания об историческом значении Великого Октября. Б.Л.Пастернак дал такую оценку: О великой русской революции, обессмертившей Россию, революцию, которая естественно вытекала из всего русского многотрудного, святого и духовного прошлого, наполнив мыслью и содержанием текущее столетие”. Ренегат, бывший главный идеолог КПСС А.Н.Яковлев пригрозил: “Большевизму не уйти от ответственности перед народом за насильственный и незаконный переворот 17-го года”. Здесь не требуются длинные комментарии.
Продолжают вызывать уважение объективные выводы деятелей, в том числе тех, чьи симпатии были не на стороне социалистической революции. Это относится и к Н.А.Бердяеву, написавшему: «В этот момент большевизм, давно подготовленный Лениным, оказался единственной силой, которая, с одной стороны, могла докончить разложение старого и, с другой стороны, организовать новое. Только большевизм оказался способным овладеть положением, только он соответствовал массовым инстинктам и реальным соотношениям» (Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма. М.,1989. С.114-115).
То, что народные массы пошли за большевиками, в числе других отметил Мартов. Это помогает опровергать лживые утверждения о «захвате» власти в октябре 1917 года большевиками, которые якобы не опирались на волю большинства народа.
Глубокий анализ сложнейших процессов содержится в ленинских трудах. Выделяются статьи и письма осени дважды революционного 1917 года. 10 октября Ленин констатировал: «Большинство теперь за нами. Политически дело совершенно созрело для перехода власти» (32,391). В тот период воедино слились различные революционные и общедемократичес-кие потоки - пролетарские, крестьянские, национально-освободительные, либерально-демократические и другие. На время они отодвинули в сторону имевшиеся между ними всякие противоречия, разницу в представлениях о социализме.
Полемика не принимает не соответствующую действи-тельности преднамеренность. Поэтому досадно, что в работе, претендующей на серьёзное исследование, нашлось место для бездоказательного утверждения с явно клеветническим налётом: “Неудивительно, что происшедший в октябре 1917 г. переворот не был для германского правительства неожиданностью. Справедливо или нет, оно смотрело на происшедшее как на дело своих рук” (Наше Отечество. Ч.2.М.,1991.С.10).
Оппоненты продолжают задавать назойливый вопрос: «Не ошибся ли Ленин, назвав Октябрьскую революцию социалистической?» «При ответе на этот вопрос, - посчитал А.М.Ковалёв, - следует иметь в виду, что, во-первых, в России буржуазно-демократическая революция, по типу западных, на которой настаивали кадеты, меньшевики, эсеры, не могла решить накопившиеся проблемы. Поэтому необходимы были более глубокие революционные преобразования, способные вывести страну на новый путь. И в этом смысле В.И.Ленин, говоря о переходе к социалистической революции и осущест-вляя её, оказался более прав, нежели его идейные противники. В отличие от Г.В.Плеханова, В.И.Ленин при анализе обстановки в России учитывал не только чисто экономические, но и многие другие обстоятельства, что и позволило ему в апреле 1917 года сделать окончательный вывод о невозможности развития России по капиталистическому пути. Во-вторых, Октябрьская революция привела к утверждению не капиталистической, а социалистической формации, и в этом также прав оказался В.И.Ленин. В-третьих, нельзя забывать об определённых иллюзиях в отношении революции, которые были присущи большевикам…» (Ковалёв А.М. Что же такое – социализм? М.,1991.С.104).
Учтём и то, что сразу же после победы Великого Октября Ленин назвал революцию не социалистической, а рабоче-крестьянской.
К эпохальному событию неодинаковым было отношение за рубежом. Интерес представляет монография английского историка Э.Х.Карра “Русская революция от Ленина до Сталина. 1917-1929». В ней учёный привел ряд весомых доводов. Напомнил, что Россия из страны, чьё население более чем на 80 процентов состояло из неграмотных или полуграмотных крестьян, превратилась в страну, где более 60 процентов жи-вёт в городах. Население стало полностью грамотным. Увидел поразительные успехи на пути реализации экономической программы социализма. Одновременно Карр отдавал себе отчёт и в другом: любой говорящий сейчас о достижениях социализма сразу же может быть заклеймлён как сталинист. Тем не менее англичанин не отказался от своего взгляда, что 1917 год был одним из поворотных пунктов истории и наряду с войной 1914-1918 годов знаменовал начало конца капиталистической системы.
По мнению Р.Люксембург, Октябрьское восстание спасло не одно только дело русской революции, но и честь между-народного социализма.
В напряжённой борьбе подтвердилась верность поли-тической стратегии большевиков. Как отметил Сталин, она важна не только в том отношении, что правильно учитывала движущие силы пролетарской революции в России, но и в том отношении, что облегчала и ускоряла дело развития революционного движения на Западе.
Уже в первые недели после Великого Октября большинство членов ЦК РСДРП(б) и В.И.Ленин нисколько не сомневались в том, что вынесение на общественный суд разногласий может обеспечить политике большевиков самоотверженную поддержку революционных рабочих, солдат и крестьян.
В рассматриваемый период довольно критичным по от-ношению к собственным взглядам и действиям был Мартов. Об этом, в частности, свидетельствуют его уже упоминавшиеся письма Н.С.Кристи. В одном из эпистолярных посланий признался, что его единомышленники не были солидной силой. Констатировалось, что буржуазная пресса не позволяла себе так бесшабашно травить мартовцев, как это делала с ленинцами. Автор писем заметил и то, что массы предпочитали от оборонцев переходить к большевикам.
События продолжали развиваться с невероятной быстротой. Возникали ранее немыслимые проблемы, исто-рические задачи. Ушло в небытие буржуазное Временное правительство. Открылся второй съезд Советов. На нём Мартов предложил сформировать однородное социалистическое правительство, которое состояло бы из представителей всех партий социалистической ориентации. Для последовательных большевиков в этом не было ничего неожиданного. Ведь ещё в начале сентября Ленин считал, что союз большевиков, меньшевиков и эсеров сделал бы невозможной Гражданскую войну. Но в то же время между социалистами разной ори-ентации проявились расхождения, в частности, в понимании революционной демократии. Нельзя сбрасывать со счёта то, что отрицательно сказались недоверие друг к другу, амбиции, груз взаимной вражды и нетерпимости.
Буквально за несколько часов до сформирования пер-вого рабоче-крестьянского правительства в состав Совета Народных Комиссаров большевики предложили войти лево-эсеровским лидерам В.А.Карелину, Б.Д.Камкову и В.Б.Спиро. Но коалиционное социалистическое правительство тогда не состоялось по вине всех партий, которые по основным вопросам занимали жёсткую, бескомпромиссную позицию.
В нынешних излишне эмоциональных спорах не всегда вспоминают о том, что второй съезд Советов избрал сто одного члена ВЦИК. Это 62 большевика, 29 левых эсеров, шесть меньшевиков-интернационалистов, три украинских социалиста и один эсер-максималист.
Организаторы нападок на Ленина умышленно не упоминают и другие факты. Так, представителей меньшевиков и эсеров приглашали участвовать в работе восьмого Всероссийского съезда Советов, где они выступили со своими декларациями. Забыто и то, что на десятом съезде партии Ленин был в одном шаге до признания важности и закономерности много-партийности. Он же в январе 1922 года размышлял о легали-зации меньшевиков.
В своих трёхтомных «Записках о революции» Н.Н.Суханов объективно охарактеризовал Мартова. С одной стороны, он самый умный человек, какого когда-либо знал автор мемуаров. Будучи несравненным политическим аналитиком, он обладал способностью понимать, предвосхищать, оце-нивать психологию, ход мыслей, источники аргументации оппонентов. С другой стороны, у Мартова были слишком сильны задерживающие центры, чтобы позволять ему сво-бодные боевые действия, революционные подвиги, которые требуют не столько разума, сколько воли. У Суханова выхо-дило неожиданное: Мартов слишком учён, чтобы стать перво-классным революционером.
Тот же автор признал Ленина явлением чрезвычайным, человеком совершенно особенной духовной силы.
Не следует забывать то обстоятельство, что Мартов в момент свершения событий всемирного значения, как и лиде-ры меньшевиков и эсеров, высказывался за «третий» путь. Когда шло вооружённое восстание, ещё сохранялись шансы на создание однородного социалистического правительства. Здесь важную роль могли сыграть меньшевики-интернациона-листы во главе с Мартовым. Но их усилия по «наведению мос-тов» между социалистами оказались безуспешными. Правые меньшевики и правые эсеры покинули второй съезд Советов. Они полагали, что большевики у власти долго не продержатся. Непоследовательность проявлял сам лидер меньшевиков-интернационалистов.
Противники социалистического выбора с умыслом или без него продолжают игнорировать несколько моментов. В частности, то, что большевистская партия встала на стражу Советской власти и интересов всех трудящихся, прежде всего рабочих и беднейших крестьян. Оппоненты не упоминают такие строки, опровергающие серию их бездоказательных обвине-ний: “Мы предложили и предлагаем левым эсерам разделить с нами власть. Не наша вина, если они отказались. Мы начали переговоры после того, как разъехался Второй съезд Советов, мы делали в этих переговорах всяческие уступки вплоть до условного согласия допустить представителей от части петроградской городской думы, этого гнезда корниловцев, которое в первую очередь будет сметено народом, если сынки капиталистов и помещиков, юнкера опять попробуют сопротивляться воле народа...”(35,75).
В конце 1917 года Мартов написал Аксельроду: «Мы не считаем возможным от большевистской анархии апеллиро-вать к реставрации бездарного коалиционного режима, а лишь к демократическому блоку; мы за преторианско-люмпенской стороной большевизма не игнорируем его корней в русском пролетариата, а потому отказываемся организовывать граж-данскую войну против него».
Пока шла Гражданская война, Мартов и его сторонники были верны своей послеоктябрьской позиции отказа от вооружённой борьбы против Советской власти. Считали, что её крушение под ударами белогвардейцев и интервентов приведёт к победе реакции.
В послереволюционный период Мартов в своей газете вы-сказывался за революционное демократическое управление, за Учредительное собрание и демократическую республику, против большевистской власти. При этом в полемике был щедрым на хлёсткие, но ничего общего с реальностью не имеющие утверждения типа: «Ленинская власть изменила свою базу: она окончательно перестала быть «рабочим правительством», чтобы стать правительством крестьян или, точнее, правительством той части крестьян, которая состоит из бывших солдат и играет сейчас в деревне роль привилегированного слоя…Ленин и Ко объективно совершают работу ликвидации российской революции» («Вперёд». 1918.№52).
В опубликованном в том же номере газеты объявлении о мартовской публичной лекции выделен тезис: «Большевизм в роли организатора собственнической контрреволюции». Материалы газеты эмоционально пугали читателей военной диктатурой и тем, что Ленин будто бы с железной необходи-мостью подходил к установлению власти, независимой от большинства народа, то есть к уничтожению всякого политического и социалистического демократизма. Так много из всего этого повторяется сегодня почти без изменений!
Ради объективности следует признать, что при всех издержках и эмоциональных перехлёстах критика со стороны меньшевиков и эсеров иногда была обоснованной. Но и сами они давали основания для резких высказываний в свой адрес. Правда, иногда выгодно отличались от других движений, течений и партий. Можно сделать такое сравнение. В разной степени и форме к идее ликвидации власти большевиков силовыми способами склонялись кадет Милюков, эсер Зензинов, народный социалист Чайковский и другие. «Иной взгляд, - отмечают исследователи, - на возможные пути устранения «коммунистического самодержавия» сло-жился у теоретиков так называемого «официального меньше-визма», сначала в лице Мартова, а затем – Д.Далина, Ф.Дана, Р.Абрамовича и других…Официальный меньшевизм, тем не менее, отрицал целесообразность её насильственного свержения».
Была и такая страница истории. В резолюции ЦК меньшеви-ков, опубликованной 1 июля 1918 года, организациям партии рекомендовали поддерживать местные антисоветские мятежи в случае их успеха. Эта тактика мотивировалась своеобразно: необходимостью скорейшего окончания Гражданской войны и стремлением предотвратить расправу над большевиками.
Нередко задаются вопросы типа: «Может быть, правы были меньшевики, писавшие, что Россия не созрела для власти пролетариата и для социализма? Может быть, вещими были слова Г.В.Плеханова о том, что Россия не смолола ещё той муки, из которой испёкся бы пирог социализма?» В числе их задавших – доктор философских наук, профессор А.Бутенко. Одну из своих статей озаглавил «Был ли у России реальный путь к социализму?». В ней, в частности, отметил, что именно в вопросе о характере и возможностях революционной власти особенно наглядно проявилась противоположность ленинского подхода и догматического подхода меньшевиков. По мнению учёного, признание невозможности демократического разви-тия России по капиталистическому пути после Февральской ре-волюции является не большевистской догмой, а выводом, ши-роко признанным современной буржуазной историографией, в том числе и откровенно не симпатизирующей марксистам.
Один из важных элементов культуры полемики – обязательность диалектического подхода к рассматриваемому факту, явлению, теоретическому положению. Многое даёт понимание того, как развивались ленинские взгляды на теорию и практику социализма. Разделяя взгляды К.Маркса и Ф.Энгельса на социализм и коммунизм, В.И.Ленин учи-тывал особенности развития России в новых условиях. Поэтому ещё весной 1918 года в статье «Очередные задачи Советской власти» Владимир Ильич высказался за развитие кооперативных форм производства и другие переходные меры для утверждения социализма. Осуществлению намеченного тогда помешала Гражданская война. Потом были другие сложнейшие процессы и труднейшие испытания. Снова встал вопрос: верно ли учение марксизма о социалистическом преобразовании общества? В очередной раз мы никак не можем согласиться с теми, кто говорит о конце коммунизма и марксизма. Есть необходимость напомнить, что в ленинском понимании социализм – это естественный результат свободного творчества самих народных масс.
Антикоммунисты разных мастей безосновательно и без-доказательно обвиняют Ленина в том, будто он пытался ввести социализм. Двоякому толкованию не поддаётся ле-нинская принципиальная политическая установка: «Мы не можем стоять за то, чтобы социализм «вводить»… Мы должны социализм проповедовать» (31,357). Внести ясность также помогает ленинская статья «Запуганные крахом старого и борющиеся за новое», которая была написана на рубеже первого и второго годов революции, но впервые опубликована в 1929 году. В ней констатировалось, что историческую перспективу не могут понять те, кто придавлен рутиной капитализма, оглушён могучим крахом старого, кажущимся хаосом разваливающихся и проваливающихся вековых построек царизма и буржуазии. Придавленные, оглушённые, запуганные буржуа руководствовались неле-пыми представлениями о «введении социализма», которое они получили не при систематическом изучении марксизма, а узнавая лишь отрывки, обрывки революционного уче-ния, повторяя перевирания этого учения невеждами и полузнайками. Именно они приписывали большевикам некий план введения социализма. «Нам, марксистам, - возразил Ленин, - такие мысли, не говоря о планах, чужды. Мы всегда знали, говорили, повторяли, что социализм нельзя «ввести», что он вырастает в ходе классовой борьбы и гражданской войны…» (35,192). Актуальность сохраняет ленинский вывод о том, что «социализм не может ввести меньшинство – партия. Его могут ввести десятки миллионов, когда они научатся это делать сами» (36,53).
Чётко и определённо Ленин заявлял о готовности боль-шевиков пойти своей дорогой, стараясь как можно осторожнее и терпеливее испытывать подлинных организаторов, людей с практической сметкой. Бердяев был в числе констатировав-ших, что в 1918 году Ленин делал нечеловеческие усилия дисциплинировать русский народ.
Некоторые громадные перемены зафиксировал также ставший меньшевиком бывший большевик Валентинов: «От идеи о невозможности построить социализм в одной России без торжества мировой социалистической революции Ленин шёл к идее о возможности строить социализм «в одиночку» даже при существовании капиталистического окружения. И к этой идее он уже вплотную подошёл в статье «О кооперации»…» (Валентинов Н.В. Наследники Ленина.М.,1991.С.64).
Для этики ведения споров о социализме важен и такой момент. Нередко ленинские высказывания преподносят изолированно, в отрыве от целостного содержания револю-ционной теории, её принципов и методологии. Подчас забы-вают о том, что только совокупность взглядов, которые следует рассматривать в контексте конкретной исторической ситуации, даёт возможность судить о разных гранях представления о путях перехода к новому обществу.
При громадных масштабах преобразований практического решения требовали многие сложные вопросы. Этого больше-вики не скрывали. Например, при альтернативе: либо диктату-ра Корнилова - либо диктатура пролетариата Ленин предупре-дил: «Все средние решения – либо обман народа буржуазией, которая не может сказать правды, не сможет сказать, что ей нужен Корнилов, либо тупость мелкобуржуазных демократов, Черновых, Церетели и Мартовых, с их болтовнёй о единстве демократии, диктатуры демократии, общедемократическом фронте и т.п. чепухе» (36,194). Эти слова, особенно последние, довольно часто ставят в вину автору. Но не хотят учитывать то обстоятельство, что в условиях 1917-1918 годов невозможно было создать что-то похожее на общедемократический фронт. В ситуации, когда публикации «Нашего Века», «Дела Народа» и иных далёких от большевиков газет роднило злобное желание свергнуть Советскую власть, попытки примирить пролетариат и буржуазию Ленин с довольно резкой определённостью назвал тупоумием.
Будем учитывать то, что полемика велась по вопросам жизни или смерти молодой Республики Советов. Именно так было при борьбе за подписание и ратификацию Брестского мира. В статье «На всероссийском волостном сходе», когда судьба Советской России висела на волоске, Мартов обвинил Ленина в демагогии и в том, что тот якобы использовал мартовское неопровержимое утверждение: только на волостном сходе бы-ло бы возможно предложить утверждение мирного договора без обсуждения по пунктам, без предварительного ознакомления всех делегатов чрезвычайного съезда Советов с текстом, без всестороннего освещения всех политических и экономических последствий договора, без опубликования новой карты России. Мартов делал вид, будто была возможность выполнить всё перечисленное им. Революционер фразы не учёл: настал такой период в развитии исторических событий, когда пришлось отступать перед слишком подавляющей силой. Это конкретное положение мог подтвердить исторический анализ. Но не к нему стремился активный противник большевиков.
Не учитывая реальное соотношение сил, поддавшись опьяняющему воздействию прекрасно звучащих фраз, мень-шевики активно выступили против Брестского мира. Они эмоционально призывали к «революционной войне», а для организации революционной обороны предложили создать новую власть на широкой демократической основе. На деле получался призыв к государственному перевороту. Мнение о «революционной войне» многословно разделяли «левые коммунисты». По утверждению «левых» доктринёров, со-циалистическая республика не могла подписать мирный договор с буржуазным государством. Опасались, что такой акт с внешней стороны внёс бы в революционное сознание пролетариата такую же дезорганизацию, как участие в буржуазных министерствах или поддержка идеи защиты буржуазного отечества. Следовал категоричный вывод: «Итак, нельзя заключать мир с германским империализмом, нельзя подписывать с ним договоров. Остаётся, по-видимому, только война». (Оболенский В. К вопросу о войне и мире //Коммунист.1918.№8).
Брестский мир позорным назвал Плеханов.
Тому миру с Германией до сих пор даются не всегда взвешенные оценки. Обратимся к нескольким небесспорным утверждениям и выводам. Например, мимоходом заявлено, будто Ленин настаивал на мире по непонятным причинам. Но неужели трудно понять ленинскую настойчивость вплоть до выставления ультиматума? Дело касалось того, быть или не быть Советской России, сохранится или погибнет дело Великого Октября.
Ретивые оппоненты проявлением психологии обывателя, а не революционера, назвали следующее рассуждение: слабая армия не может воевать против сильной; если невозможно сопротивляться, нужно подписать мир.
Некорректно голословное утверждение, якобы Ленин боролся за подписание договора во имя удержания соб-ственной власти и лидерства в мировом коммунистическом движении. Такого же уровня вывод: «На переговорах в декабре 1917-марте 1918 года Ленин стремился к союзу, по крайней мере, временному, между советским и имперским германским правительствами, видя в этом единственный способ сохранить власть в своих руках и расколоть единый капиталистический мир, т. е. блокироваться с Германией против Англии и Франции». Неверно, наконец, указывается цена мира, которую были готовы заплатить большевики: «Ленин же считал, что передышка, пусть и на один день, стоит трети России».
Серьёзное испытание на прочность союз разных сил ощутил на четвёртом Всероссийском съезде Советов при рассмотрении вопроса о ратификации мирного договора с Германией. Было сделано такое сравнение: «Съезд учёл и понял, что вести войну против воли народа есть безумие и преступление со стороны народной власти и ещё горшая авантюра, чем все войны царской монархии» (Известия ЦК КПСС.1989. №5.С.162).
У большевиков обострились отношения с меньшевиками, в том числе со сторонниками Мартова. В июне 1918 года мень-шевистский ЦК подвёл такие итоги: «Почти везде закрыты наши газеты. Центральные наши органы в Петрограде и Москве («Новый Луч» и «Время») закрыты…В провинции газеты со-хранились в 5-6 более глухих уголках. Закрытие газет вызвало тоже политические забастовки (Тула, Екатеринодар, Луганск). Попытки судить газеты вызывали бурные манифестации в Новониколаевске, в Западной Сибири, в Харькове, в Одессе… В Харькове процесс «Социал-Демократа» не состоялся, пото-му что угрожающий вид собравшихся тысяч рабочих заставил судей разбежаться. После этих опытов решили больше не судить нас, а закрывать газеты административным порядком. Процессы, начатые против Мартова, Дана, Мартынова и других, так и остаются неразобранными…Мы ждём доведения террора до последних границ».
Вопрос о необходимости и правомерности закрытия периодических изданий других политических партий в су-ровых условиях Гражданской войны и иностранной военной интервенции нуждается в изучении. Но в этом вряд ли помогут утверждения типа: «Первым декретом Совнаркома был декрет, запрещающий все, кроме «революционных», периодические издания».
Всегда ли издания оппонентов не вызывали упрёков? На страницах мартовской газеты встречаются утверждения о том, будто бы большевистская периодика после победы Великого Октября вела систематическую травлю, разжигала анархические эксцессы, призывала к погромам, убийствам и самосудам; статья Сосновского в «Правде» с несколькими вопросами о неблаговидных действиях меньшевиков названа началом «артиллерийской подготовки» совместного похода ленинских и германо-турецких отрядов против Кавказа («Вперёд!», №47); ирония по поводу доверчивости уральских большевиков, обвинения Ленина в том, что тот якобы говорил одно, а думал при этом другое («Вперёд!»); упрёки сотрудникам «Правды» и «Социал-Демократа», что их задача – не критика во имя положительной, творческой работы, а критика ради критики, ради распространения недоверия и подозрительности в рабочей среде («Вперёд!»,№61).
В незаконченной статье «В лакейской» Ленин оценил несколько изданий, выходивших по другую сторону баррикады. В их числе был меньшевистский журнал «Мысль», который издавался в Харькове с января по июль 1919 года. В четырёх номерах была опубликована статья Л.Мартова. Он назван видным и едва ли не самым левым меньшевиком, почтенней-шим членом бернского Интернационала, солидарным с Каутским. В публикации Мартов утверждал, будто пролетарские массы утратили веру в старые морально-политические ценности. «Ренегаты сваливают своё ренегатство на массы, - возмутился В.И.Ленин. – Массы сочувствуют большевикам, вступая повсюду на путь революции. В этом, оказывается, вина масс, по «теории» людей, которые всю жизнь распинались в верности революции, чтобы оказаться в лагере буржуазии против пролетариата, когда революция пришла» (39,144).
В работе «Как буржуазия использует ренегатов» В.И.Ленин полностью привёл статью Стюарта Чейза «Маннергейм и Колчак» из американского либерального журнала «Новая Республика». После её сопоставления с рассуждениями своих оппонентов Ленин снова обнаружил объективную роль лакейства перед буржуазией со стороны Мартова, Каутского и их компании. Не в пример им, американский либерал понял, что буржуазия всего мира организовала и вела Гражданскую войну против революционного пролетариата, поддерживая Колчака и Деникина в России, Маннергейма в Финляндии, грузинских меньшевиков на Кавказе, польских Керенских, контрреволюционеров в Венгрии и т.д.
Ленинские парирующие удары были основательны, доказательны, но не обходилось и без эмоциональных пере-держек. Такое, к примеру, наблюдалось, когда Мартова назвал моськой буржуазного общества.
Тяжёлые уроки истории наглядно показали неотделимость подлинной политической культуры революционеров от общечеловеческого нравственного основания. Для по-давляющего большинства представителей ленинской гвардии огромное значение имело чувство товарищества, совестливость, личная порядочность, искренность, пря-мота, простота, отзывчивость, заботливость. Болезненно воспринималось проявление качеств противоположного характера. Можно вспомнить, что при ведении переговоров об издании «Искры» Ленин был глубоко обижен грубым обращением Плеханова. Потом сменялись периоды их сближения и отчуждения.
Как проявлялась позиция Плеханова в период после Великого Октября? В газете «Единство» он опубликовал «Открытое письмо к петроградским рабочим». В нём поставил вопрос о том, готов ли российский рабочий класс теперь же провозгласить свою диктатуру. Трудно понять, почему после обнародования Декрета о земле появилось странное плехановское утверждение: поскольку крестьянству нужна земля, оно не нуждается в замене капиталистического строя социалистическим. Как же оно тогда могло получить жизненно необходимое? Ведь ни царское, ни Временное правительство сельских тружеников землёй не наделили.
Продолжительное время Плеханов находился в плену оборонческих настроений. Это подтвердила Р.М.Плеханова в воспоминаниях «Год на Родине». В начале мемуаров получилось сопоставление двух позиций. После Февральской революции марксист с большими заслугами старался уверить итальянцев, что теперь-то свободная Россия станет хозяином своей судьбы и будет защищаться, как никогда, от хищнических поползновений немцев. Автор воспоминаний сомнительными назвала людей, которые вели циммервальдскую пропаганду. Её назвала пораженческой и вредной. Расстроилась из-за того, что эта программа имела успех среди солдат пограничного гарнизона.
Далее мемуаристка вспомнила, как в феврале 1918 года Плехановы узнали, что переговоры о мире не идут на лад. Здесь супруга не удержалась от выпада, отмечая: «Аппетиты немцев до того разгорелись, что даже услужливые большевики, многим им обязанные и готовые на всевозможные уступки, находят невозможным или неприличным слишком далеко идти по пути дальнейших уступок». Супруги испытали некоторое облегчение, узнав о перерыве в брестских переговорах.
Вновь Р.М.Плеханова сбилась на неуважительный тон, ко-гда в критической обстановке Советское правительство было вынуждено принять жёсткий германский ультиматум: «Ленин всю Россию отдаст, лишь бы оставили ему маленький клочок земли, хотя московский уезд, для социалистического опыта». Тут же последовало некорректное сравнение с московскими князьями, которые на брюхе ползали перед татарскими ханами.
11 и 13 января 1918 года в двух номерах «Нашего Единства» была опубликована последняя статья Г.В.Плеханова «Буки Азъ-ба». Своего рода завещанием будущим поколениям воспринимается принцип: благо народа – высший закон. Но автор не удержался от выпада при утверждении, будто тактика Смольного – это тактика Бакунина, а во многих случаях просто-напросто тактика Нечаева. Опять же – увы! – совсем нет обоснований обвинительного заключения. А о продолжении полемики свидетельствовал вывод: «Я до сих пор думаю, что тактика большевиков представляет собою совершенно незаконный вывод из тех тактических положений, которые проповедовал я, опираясь на теорию Маркса-Энгельса».
Сходные утверждения есть в мемуарах Плехановой при передаче слов Георгия Валентиновича о большевиках: «Они держатся, - сказал он, - на народной глупости, а глупость – это база солидная. Она была базой царизма, а теперь большевистской тирании. Большевизм – это не марксизм, это смесь бланкизма и анархо-синдикализма и, чтобы держать массы в повиновении, нужна тирания избранных».
В заслугу «Нашему Единству» Плеханова поставила то, что эта газета, мол, первой высказалась против Ленина, который-де вёл Россию в пропасть. Таково безосновательное, чисто субъективное мнение.
По-своему логичен был Г.В.Плеханов с позиций его убеждений. Но его беда была в том, что логика революции сообразовывалась не с его личными убеждениями, а с логикой российской истории.
Сочувствием к великому человеку пропитаны слова Т.И.Филимоновой во вступлении к работам Г.В.Плеханова 1917 года: «Энциклопедически образованный человек, один из крупнейших теоретиков марксизма, видный деятель международного революционного движения, основатель русского марксизма, философ-гуманист, опередивший своё время на десятилетия, Плеханов в конце жизни пережил глубочайшую трагедию идейного одиночества» (Рабочий класс и современный мир.1990.№5.С.137). Этим обернулись прежние и новые заблуждения, тактические просчёты, в том числе непомерная склонность к продолжению первой миро-вой войны.
В определённой мере трагедия одиночества проявилась и в том, что в последние месяцы пребывания на Родине Г.В.Плеханов не всегда ощущал моральный и физический покой. С болью вспомнив о том, как к ним в Царском Селе явились матросы и красноармейцы, вынудили покинуть жилище и переехать в Финляндию, Плеханова поспешила с излишне безапелляционным выводом: “Все любившие, ценившие и понимавшие значение Плеханова для России международного социализма говорили и говорят в один голос, что его убили большевики. Правда ли это? К моему прискорбию, я должна с этим согласиться». По всей вероятности, Р.М.Плеханова при работе над воспоминаниями не знала такое обстоятельство: один из первых законодательных актов Советской власти назывался «Декрет о неприкосновенности Г.В.Плеханова и его имущества» от 3 ноября 1917 года.
Сегодня люди доброй воли, прогрессивные силы в свой арсенал включили формулу прогресса, которую Г.В.Плеханов выразил словами: необходимость сотрудничества всех классов, народов и стран во имя общих интересов рода человеческого.
Когда стало ясно, что надежды на ближайшую революцию на Западе не оправдались, Ленин без промедления обосновал долговременную политику в отношениях с капиталистическим миром и с несоциалистическим сектором экономики внутри страны. В мировом масштабе – это политика мирного сосу-ществования, а внутри страны – новая экономическая политика, отношение к которой не было однозначным. Некоторые общественные деятели высказали Ленину актуальное и сейчас предупреждение: «…совершенно ясно, что без юридических гарантий, без правового порядка частная инициатива невозможна: рабов ленивых и лукавых , пиявок, которые без пользы дела будут сейчас всё тот же казённый тощий кошелёк высасывать, Вы, может быть, и найдёте, но настоящие предприниматели не пойдут без юридических гарантий».
Принципиальность при выдвижении лозунгов, настой-чивость, резкость в полемике не мешали Ленину быть вни-мательным к оппонентам. Владимир Ильич, например, узнал о болезни Мартова и попросил послать ему денег.
В 1921 году, снова став эмигрантом, Мартов за границей организовал выпуск меньшевистского журнала «Социалис-тический вестник». Узнавший об этом Ленин в плане статьи «Заметки публициста» пометил: «…«идеальная тройка»: Мартов, Чернов и анархисты. «Идеальная» для капиталистов: идеально-чистая, - глупая, - доктринёрская, - удобная, - влия-тельная (идеальная для проведения в рабочем классе идей буржуазии), - бессильная, говорливая…» (Ленинский сборник ХХХУI.С.415). Эмигрантскому периодическому изданию Валентинов дал такую характеристику: «Социалистический вестник» высказывал с максимальной резкостью то, что более смягчённо говорили троцкисты и зиновьевцы. С этой точки зрения Бухарин и его единомышленники были правы, говоря, что критика оппозиции шла дорогой вражеского меньше-визма». Журнал издавался в Берлине, затем в Нью-Йорке с 1921 до 1965 года.
На многие годы переживший саму меньшевистскую РСДРП, журнал интересен не только в качестве хроники одного из течений российской социал-демократии, сколько как уни-кальный по не сравнимому ни с чем богатству свидетельств и исследований источник для изучения советской жизни вре-мени Ленина и Сталина, европейского социализма и преврат-ностей ушедшего в историю века.
При просмотре эмигрантских газет В.И.Ленин увидел сооб-щение о смерти Л.Мартова.
На это сообщение отозвалась и провинциальная печать. Астраханская газета «Коммунист» 11 апреля 1923 года опубликовала следующий материал:
«ПРОЩАЙТЕ НАВСЕГДА!
По поводу смерти лидера меньшевиков Мартова- Цедербаума Радек в «Известиях» пишет: известие о смерти Мартова вызовет глубокую печаль в рядах меньшевистской партии, в которой умерший был наиболее талантливым вождём. В рядах борющегося пролетариата это известие вызовет воспоминания о десятках лет, во время которых революционный русский пролетариат боролся рядом с мелкой буржуазией, тогда ещё игравшей революционную роль. Трагедия Мартова – это трагедия революционной мелкобуржуазной среды, связанной всем своим нутром с мелкой буржуазией. Объективно Мартов был связан с теми частями революционной когда-то интеллигенции, с теми частями пролетариата, которые неспособны были порвать с буржуазией именно благодаря своему мелкобуржуазному характеру.
Великолепную характеристику Мартову даёт Троцкий, отмечающий, что ни один писатель не пользовался Марксом для фальсификации революционной истины в такой мере, как Мартов.
У могилы Мартова, наиболее искреннего, наиболее бескорыстного представителя революционной когда-то мелкой буржуазии, с которой русский пролетариат часть пути проделал вместе, мы можем сказать: Прощайте навсегда. Никогда уже русский пролетариат не пойдёт за партией, наиболее талантливым и наиболее преданным вождём которой был Мартов”.
После Великой Октябрьской социалистической революции появились новые причины для обострения полемики с Каутским. В чём заключалось извращение им революционного учения? В оппортунистическом толковании марксистского учения о государстве, о диктатуре пролетариата, о бур-жуазной демократии, о значении Парижской коммуны и т. д. После приведения такого перечня Ленин призвал своих единомышленников занять наступательную позицию. Гер-манским левым посоветовал выступить в печати с заявлением, что по важнейшим вопросам немецкий социал-демократ даёт пошлую бернштейниаду вместо марксизма, порекомендовал издать свою книгу «Государство и революция» с предисловием или же в левых газетах дать заметку в стиле предисловия.
Потребовалось в нашей стране более активно проти-водействовать взглядам бывшего марксиста, хотя не забывались его верные положения.
В сентябре 1918 года в письме В.В.Воровскому и Я.А.Берзину, сообщив о приведении «Правдой» выдержек из статьи Каутского против большевиков, В.И.Ленин написал: «Позорный вздор, детский лепет и пошлейший оппортунизм Каутского возбуждают вопрос: почему мы ничего не делаем для борьбы с теоретическим опошлением марксизма Каутским?» (Ленинский сборник ХХ1. С.249).
10 октября 1918 года Ленин попросил послать в Берлин 12 экземпляров «Правды» со статьёй «Пролетарская революция и ренегат Каутский» для полномочных представителей РСФСР в Германии, Швейцарии и скандинавских странах с кратким письмом: «Дорогие товарищи! Я очень хорошо сознаю недостатки своей слишком краткой статьи против Каутского. Но всё же надо поскорее занять позицию, высказать своё мнение. Очень прошу перевести и издать листком» (Ленинский сборник ХХХУ1. С.62).
Возмущение усиливалось из-за того, что марксистскую теорию беспардонно искажал человек, который хорошо знал произведения К.Маркса и который по просьбе Ф.Энгельса разобрал и переписал часть записей четвёртого тома «Капитала».
Чем объяснить извращение марксизма начётчиком? Философские основы этого Ленин прежде всего увидел в подмене диалектики эклектикой и софистикой.
Напряжённая и эмоциональная полемика продолжалась и после принципиальной оценки утверждений и поступков Каутского в ленинской работе «Пролетарская революция и ренегат Каутский».
В двух номерах газеты «Дело Народа» была опубликована статья «Ленин против Каутского». В ней книгу «Пролетарская революция и ренегат Каутский» приравняли к памфлету против человека, у которого якобы Ленин сам учился марксизму и революционному методу мышления. С беспощадной бестактностью в публикации выражалось сомнение в умственных способностях выступившего против видного германского социал-демократа. Без внимания не оставили даже лысину Владимира Ильича. Обвинив руководителя Советской страны в маниакальной любви к крепким словечкам (некоторые из них перечислил с указанием страниц), сер-дитый делонародовец сам не очень-то позаботился о со-блюдении хорошего тона, в частности, написав: «…должно быть, господство охолократии в политике, господство её в литературе и господство её в бытовой жизни идут всегда рука об руку. И в этом смысле брошюра Ленина – типичное детище переживаемого времени». Далее сами за себя говорят нелепые утверждения, будто Ленин обладал уродливым самомнением и напоминает дикаря, слегка поцарапанного цивилизацией. После этого имеют ли моральное право обижаться на ленин-скую резкость в полемике?
Участникам нынешних бурных дискуссий полезно обратить внимание на то, как, полемизируя с Каутским, Ленин оценивал демократию в конкретных исторических условиях: «Говорить о чистой демократии, о демократии вообще, о равенстве, о свободе, о всенародности, когда рабочие и все трудящиеся голодны, раздеты, измучены не только капиталистическим наёмным рабством, но и 4-летней грабительской войной, а капиталисты и спекулянты продолжают владеть своей на-грабленною «собственностью» и «готовым» аппаратом госу-дарственной власти, это значит издеваться над трудящимися и эксплуатируемыми. Это значит бить в лицо основным истинам марксизма…» (37, 389-390).Так называемая пролетарская демократия Каутского, которую он противопоставлял ленин-ской концепции диктатуры пролетариата, так и осталась нереализованной на практике утопией.
Для правильного восприятия идей вождя в нынешних условиях важно уяснить ленинский тезис о немыслимости существования друг без друга социализма и демократии. Уместно напомнить, что в “Тезисах и докладе о буржуазной демократии и диктатуре пролетариата» на первом конгрессе Коминтерна Ленин определённо сформулировал основные черты и особенности качественно новой, советской демократии:
- громадное большинство населения впервые получило реальную возможность обладать такими правами и свободами, каких не было в самых «совершенных» демократических буржуазных республиках;
- основой всей государственной власти выступают органи-зованные рабочие, полупролетарии, крестьяне;
- политическая власть, на них покоящаяся, осуществляет равенство всех граждан, которое буржуазная демократия всюду провозглашала, но никогда не проводила в жизнь;
- политическая власть на деле соединяет с новым аппа-ратом управления всех трудящихся, которые этот аппарат и формируют;
- советская организация государства исходит из руководя-щей роли пролетариата как наиболее передового, сознатель-ного и организованного класса.
Вопреки утверждениям нападающих на вождя, он не был диктатором и противником демократии.
Поныне продолжаются жаркие дискуссии о взаимоотноше-нии демократии и социализма. Например, доктор философских наук Г.Г.Водолазов разделил мнение учёных о том, что совре-менная демократия не может быть демократией одного класса: «Формула «демократия для кого?» превращается на практике в «демократию ни для кого». Сегодня уже очевидно, что подлинная демократия универсальна. Она для всех». Можно предположить, что тезис об универсальности демократии примут не все. Так что возможно продолжение споров.
При исследовании одного из сложных вопросов Ленин в резкой форме отмечал, что Мартовы и Черновы, эсеры и меньшевики заявляли о непризнании террора. Первый из них после убийства Романовых писал: «Какая гнусность! Какая ненужно жестокая гнусность, какое бессовестное компрометирование великой русской революции новым по-током бессмысленно пролитой крови! Как будто недостаточно было уральской драмы – убийства членов семьи Николая Романова!.. Стыдно!».
Избегая односторонности в подходе, по-иному к проблеме и с высокими нравственными мерками подошёл Плеханов. Он сравнил противостоящие стороны: «…разница между красным террором, с одной стороны, и белым – с другой: один практикуется людьми, способными глубоко чувствовать и честно, хотя подчас и ошибочно, думать; за другой берутся джентльмены, не имеющие ни чувства в своём загрубелом сердце, ни мысли в своей неразвитой голове» (Плеханов Г.В. Литература и эстетика. Т.2.М.,1958.С.447).
Большевики прежде всего выступали за ненасильственные действия. За подтверждением можно обратиться к ино-странцу. «Не коммунизм, - писал Герберт Уэллс, - а евро-пейский империализм втянул эту огромную, расшатанную, обанкротившуюся империю в шестилетнюю изнурительную войну. И не коммунизм терзал эту страдающую и, быть может, погибающую Россию субсидированными извне непрерывны-ми нападениями, вторжениями, мятежами, душил её чудовищ-но жестокой блокадой. Мстительный французский кредитор, тупой английский журналист несут гораздо большую ответ-ственность за эти смертельные муки, чем любой коммунист» (Уэллс Г. Россия во мгле.М.,1958.С.447).
Американский писатель Д.Линкольн Стеффенс передал такой разговор с Лениным:
«- Какие заверения можете вы дать, что красный террор прекратится?..
- Кто требует таких заверений? – спросил он, гневно выпрямляясь.
- Париж, - сказал я.
- Значит, те самые люди, которые только что убили в бесполезной войне семнадцать миллионов человек, теперь озабочены судьбой нескольких тысяч, убитых во время революции во имя осознанной цели – ради того, чтобы покончить с необходимостью войны?.. - Секунду он стоял, гля-дя на меня гневными глазами, затем, успокоившись, сказал: - Впрочем, пусть. Не отрицайте террора. Не преуменьшайте ни одного из зол революции. Их нельзя избежать. На это надо рассчитывать заранее: если у нас революция, мы должны быть готовы оплачивать её издержки» (Воспоминания писателей о В.И.Ленине.М.,1990.С.317).
Воссозданию объективной картины поможет непредвзя-тое прочтение писем главы Советского правительства руко-водителям ВЧК. В них Ленин призывал беспристрастно раз-бираться, имеются ли против подозреваемых прямые или косвенные улики; категорически запрещал привлекать к уголовной ответственности по одному лишь подозрению, по чьим-то бездоказательным утверждениям и наветам; тре-бовал во всех случаях обязательно, непременно соблюдать законность. Выступающие с нападками на Ленина предпочли бы предать забвению очень много говорящий факт. Осенью 1918 года в «Еженедельнике ВЧК» была без подписи напеча-тана статья «Почему вы миндальничаете?» В ней содержался призыв к сотрудникам ВЧК при допросах применять самые крайние меры воздействия. Секретариат ЦК РКП(б) осудил автора статьи и редакцию. Еженедельник закрыли.
В ноябре 1918 года шестой Всероссийский Чрезвычайный съезд Советов принял постановление «О точном соблюдении законов».
Задолго до окончания Гражданской войны Ленин заявил об отказе «от всяких исключительных мер» (40,101).
Нет оснований в какой-то степени и форме оправдывать белый террор.
В последние годы появилась возможность узнать мнение деятелей, которые не симпатизировали ни ленинизму, ни социализму. Вот, например, такой вывод сделал П.Милюков: «Ленин был прав в своей полемике с Каутским, когда утверждал, что незадолго до войны все марксисты и все социалисты были согласны в том, что европейская война создаёт «революционную конъюнктуру» и что, следовательно, ожидание революционной конъюнктуры в Европе было не увлечением большевиков, а общим мнением всех марксистов».
Заслуживает уважения интеллектуальная честность Карла Каутского, который отдал дань уважения энергии и смелости В.И.Ленина как политического лидера российской революции. После кончины Владимира Ильича написал: «Нужно быть сумасшедшим, чтобы не признать величие Ленина. Собрать в единое целое государственное образование, погрязшую в анархии, подстерегаемую со всех сторон контрреволюцией, до смерти вымотанную Россию – это достижение, равное которому вряд ли можно найти в истории» (Каутский К. Письмо для Ленина //Каутский против Ленина. Бонн,1981.С.81).
В последние годы в периодической печати приводятся такие доводы, чтобы читатели расстались с представлением о европейской социал-демократии как об унылом болоте оппортунизма и социал-предательства. Есть авторы, готовые поставить под вопрос правомерность резкой критики Каутского со стороны Ленина, пытаясь одним фактом перекрыть многие другие: «И этого человека, которому сам Энгельс поручил управлять своим литературным наследством и комментировать его, Ленин заклеймил как ренегата марксизма и изменника рабочего класса». Автор утверждения слишком расширил границы поручения Энгельса, о котором сказано выше.
Обстоятельства сложились так, что первые послеоктябрь-ские годы стали завершающими годами жизни и многообразной деятельности В.И.Ленина. Это было время, когда продолжали бушевать дискуссионные страсти. Не совпадающие, а зачас-тую противоположные мнения сталкивались по различным проблемам. Одним из активных оппонентов Ленина в этот период был Троцкий, о котором высказывались самые несход-ные мнения. Некоторых моментов коснулся Валентинов. В частности, он саркастически заметил, как в «Правде» от 11 октября 1922 года Радек, проводя параллель между Лениным и Троцким, не скупился на дифирамбы по адресу Троцкого: «Если товарища Ленина можно назвать разумом революции, господствующим через трансмиссию воли, то товарища Троцкого можно характеризовать как стальную волю, обузданную разумом». А весной 1923 года в статье «Лев Троцкий – организатор побед» тот же Радек пошёл ещё дальше в сторону безудержной апологии Троцкого. Собственное мне-ние Валентинов сформулировал так: «Было бы наивно ду-мать, что его победа создала бы какую-то «внутрипартийную» демократию и свободу. Ни Троцкий, ни люди, идущие с ним, «демократами» не были».
По-разному проявлялась непоследовательность Троцкого. В последовавший после свержения самодержавия период он вошёл как энергичный противник клеветы на Ленина. Сразу после июльских событий опубликовал статью «Ещё раз о тов. Ленине». В её начале сообщалось, что на лидера большевиков поднялась неслыханно грязная волна клеветы. В такой обстановке нелегко, мучительно идти своим путём. На это способен только человек, который готов пожертвовать всем ради правого дела. Именно таким в опасное время Ленина представил Троцкий.
В последующем не обошлось без резкого столкновения мнений. В данном случае нет необходимости подробно останавливаться на ленинской оценке авантюристической троцкистской позиции в критический период борьбы за под-писание и ратификацию Брестского мира: состояние войны прекращается, армия демобилизуется и уходит домой строить социалистическую Россию. Позднее Троцкий попытался как-то оправдать свои опасные действия: «…было течение, которое считало невозможным военное сопротивление, но в то же время находило необходимым довести переговоры до открытого разрыва, до нового наступления Германии так, чтобы капитулировать пришлось уже перед очевидным применением империалистической силы и вырвать тем самым почву из-под ног инсинуаций и подозрений, будто переговоры являются только прикрытием уже состоявшейся сделки. Этот агитационный довод представлялся решающим автору настоящих строк» (Троцкий Л.Д. К истории русской революции.М.,1990.С.149).
В заключительном слове по Политическому отчёту Центрального Комитета на седьмом съезде партии Ленин сказал, что в деятельности Троцкого «нужно различать две стороны: когда он начал переговоры в Бресте, великолепно использовав их для агитации, мы все были согласны с тов. Троцким. Он цитировал часть разговора со мной, но я добавлю, что между нами было установлено, что мы держимся до ультиматума немцев, после ультиматума мы сдаём. Немец нас надул: из семи дней он пять украл. Тактика Троцкого, поскольку она шла на затягивание, была верна; неверной она стала, когда было объявлено состояние войны прекращённым и мир не был подписан» (36,30).
Исследователи отметили такое обстоятельство: «Зиновьев, Каменев и многие другие, возглавлявшие борьбу с идеями троцкистского варианта административно-командной системы, заботились не столько о демократическом соревновании программ и идей, не столько об убедительности и развернутости аргументов, сколько о том, чтобы любыми способами ском-прометировать Троцкого как личность. Они фактически лишили Троцкого и единомышленников возможностей открыто перед всей партией и народом излагать свои взгляды, критиковали его грубо и (за исключением разве что Бухарина), не слишком заботились о доказательности…» (Водолазов Г. Ленин и Сталин. Философско- социологический комментарий к повести В.Гроссмана «Всё течёт» // Октябрь.1989. № 6.С.27).
В тот период часто ставили рядом имена Ленина и Троцкого, когда речь заходила о хорошем или плохом. В реакционной европейской печати их называли предателями и немецкими людьми. Приведём пример, связанный с рос-сийской действительностью. 2 февраля 1919 года «Известия» опубликовали письмо красноармейца Г.Гулова. Он писал про слухи, будто Ленин и Троцкий не ладят из-за отношения к крестьянину-середняку. Такие слухи чудовищной и бес-совестной ложью Троцкий назвал в «Письме к крестьянам-середнякам», помещённом в той же газете через пять дней. В «Ответе на запрос крестьянина» Ленин целиком подтвердил это заявление.
Досаду, раздражение, недоумение, гневное возмущение вызывают непродуманные, легковесные, подчас залихватские неразумные утверждения иных участников полемики. Так, из-за излишней расширительности бездоказательным, нисколько не усиливающим аргументацию оказалось высказывание Ю.Мухина о том, что в первые годы Советской власти в ор-ганах нашей пропаганды было засилие евреев. Они-де под-держивали Троцкого и по его указке шельмовали кого угодно. По доказательности это совсем не далеко от утверждения: все русские пьяницы.
В одном из выступлений Ленин согласился с Троцким в том, что «делались очень неправильные попытки представить наши споры, как спор между рабочими и крестьянами, и к вопросу о главках и центрах приплетался вопрос о диктатуре пролетариата. Это, по-моему, в корне неправильно. Вопрос о диктатуре пролетариата может подниматься тогда, когда речь идёт о подавлении буржуазии. Тогда мыслим этот вопрос, тогда нам нужна эта диктатура, ибо только посредством её мы можем подавить буржуазию и передать власть в руки той части трудящихся, которая способна неуклонно действовать и привлекать к себе всё больше и больше колеблющихся. В данном случае мы ничего подобного не имеем перед собой. Мы имеем спор о том, насколько больше или меньше централизма нужно в данной области и в данный момент»(39,429).
При установлении истины никак не правомерны неверно расставленные акценты, не соответствующие реальности смещения в оценках личностей, действий, общественных течений. Верх в споре не помогает одержать показная смелость и бесшабашность в выражениях, формулировках. Не обходится без неправомерного сближения двух имён, без политических вывихов типа: «Если бы попы сопротивлялись власти Ленина-Троцкого – то честь им и хвала». Встречаются перлы похлеще: «Марксизм является оружием антирусского агрессора».
В тяжёлое для страны время напряжённой была дискуссия о профсоюзах, начавшаяся по инициативе Троцкого.
Троикий объединил свою платформу с бухаринской. В этой новой платформе принципиальные различия между многими группировками снимались. Проект платформы Троцкого — Бухарина, предусматривавшей слияние хозяйствен¬ных и профсоюзных организаций, подписали видные члены ЦК - Ф.Э.Дзержинский, Н.Н. Крестинский, Е.А. Преображенский, Х.Г. Раковский, Л.П. Серебряков.
Оппонент, случалось, жульничал при цитировании. После выхода брошюры Троцкого «О роли и задачах профсоюзов» все оттенки внутрипартийных течений вступили в ожесточённую публичную полемику, которую Ленин расценил как кризис партии. Эта брошюра ленинскую оценку получила в речи на объединённом заседании делегатов-коммунистов восьмого съезда Советов, профсоюзных руководителей 30 декабря 1920 года «О профессиональных союзах, о текущем моменте и об ошибках т. Троцкого». Сравнивая брошюру с теми тезисами, которые оппонент представил в ЦК партии, Владимир Ильич удивился большому количеству теоретических ошибок. Возник вопрос о том, как к большой дискуссии можно было подготовить столь неудачную вещь. У Троцкого проявилась идейная пу-таница. Но в ней он обвинил не себя, а других. Так, он только как об общем принципе говорил о производственной роли профсоюзов. Уже в этом постановка проблемы неправильная коренным образом, когда требовалась практическая, деловая работа. Ошибкой было и то, когда у Троцкого выходило, что защита материальных и духовных интересов рабочего класса – не задача профсоюзов в народном государстве.
В ходе дискуссии оппонент выдвинул идею сращивания профсоюзов с соответствующими органами рабочего го-сударства. Одновременно был против использования чрез-вычайных мер при решении производственных задач. Вот его точка зрения: «Задача воспитания и перевоспитания каждого работника партии и профсоюза, каждого рабочего в вопросе о новой роли, о новом отношении работника к самому производству, - задача настолько колоссальная, что было бы идиотизмом пытаться путём приказов, кар и назначенчества разрешить эту историческую задачу рабочего класса, равной которой у него не было, ибо даже завоевание государственной власти…является только слабой, очень драматической, очень героической, но слабой прелюдией, небольшим вступлением к основной задаче, которая сейчас стоит перед рабочим классом, - организация хозяйства на коммунистических началах» (Троцкий Л. О задачах профсоюзов. М.,1921. С.6). Ничего не скажешь – были написаны верные слова. Но опять же не обошлось без проявлений непоследовательности Троцкого. Вот он выдвинул тезис о развёртывании «рабочей демократии», которая знает только революционную целесообразность. Но незадолго до этого сам же был основным противником рабочей оппозиции – сторонницы этого лозунга.
Решающее значение в дискуссии имела ленинская работа «Ещё раз о профсоюзах, о текущем моменте и об ошибках тт. Троцкого и Бухарина».
В сложной ситуации Ленин оперативно реагировал на все основные выступления Троцкого, Шляпникова, Бухарина, Сапронова, Ногина и других представителей платформ. Вскрывал их внутреннюю противоречивость и непоследо-вательность, несоответствие конкретно-исторической ситу-ации. Но не возникала мысль о политическом недоверии своим оппонентам. Разногласия с ними, разные подходы к проблемам не переводились в организационную плоскость. Об этом не намерены вспоминать нынешние антиленинцы.
При оценке «военного коммунизма» Троцкий верно исходил из того, что для рассматриваемого периода были характерны квазисоциалистические производственные отношения. Ещё весной 1920 года он предложил перейти от развёрстки к налоговой системе и товарообороту в хлебородных регионах страны. А на четвёртом конгрессе Коминтерна в корне неверным назвал утверждение, будто бы экономическое развитие Советской России после перехода к нэпу пошло от коммунизма к капитализму. Коммунизма у нас не было. Тогда не было и не могло быть у нас социализма. В стране национализировали дезорганизованное хозяйство буржуазии и в период борьбы не на жизнь, а на смерть установили режим потребительского “коммунизма».
Примечательно такое обстоятельство. Даже в обстановке довольно резкого столкновения значительно расходящихся мнений между спорящими поддерживались нормальные деловые отношения, в том числе между занимавшими высокое положение Лениным и Троцким. Когда последний был прав, это принималось во внимание и делались соответствующие выводы.
Один из бесспорных фактов – весной 1923 года Ленин попросил Троцкого взять на себя защиту так называемого «грузинского дела».
Подчас сфера совместных действий выходила за государственные границы. Это, к примеру, подтверждает ленинская записка Г.В.Чичерину о том, что о выходе двух государственных деятелей Советской России из Ис-полнительного Комитета Коммунистического Интернационала не может быть и речи. А вот другой пример. Когда подготовили проект создания Информационного института по вопросам международного рабочего движения, выяснилось, что на его задачи по-разному смотрели Ленин, с одной стороны, и Троцкий, Зиновьев, Радек – с другой. Ленин доказательно обосновал своё мнение, позаботившись, чтобы правда не зависела от того, кому она должна служить, чтобы подбор фактов был полным и точным.
18 января 1921 года в «Правде» была опубликована «платформа десяти», противостоящая оппозиционным платформам.
Большинство членов ЦК было готово поддержать Ленина против Троцкого. Есть основа¬ния полагать, что Ленин не мог рассчитывать на поддержку большинства на X съезде партии. Дело в том, что формирование делегаций в значительной степени находилось в руках секрета¬риата ЦК, который цели-ком состоял из сторонников Троцкого.
Популярность Троцкого среди членов партии и сторонников Советской власти сопер¬ничала с популярностью Ленина. Он казался многим более привлека¬тельной фигурой, чем главный вождь пролетарской револю¬ции.
Однако решительного выступления Троцкого с целью зах-вата власти не последовало. Разрядке конфликта в значитель¬ной степени способствовал мятеж в Кронштадте. Из-за этого мятежа лидер антиленинской оппозиции Троцкий был ото¬зван из Москвы на его подавление и смог появиться на съез¬де лишь за два дня до его закрытия, когда основные решения верховного форума партии были уже приняты.
Троцкий навязал новую дискуссию – на этот раз о партийном строительстве. Объяснил, что в интересах партии и рабочего класса чрезвычайная серьёзность положения заставила его сказать открыто, что продолжение политики большинства Политбюро ЦК грозит тяжкими бедами всей партии.
Не скрывая своего презрения к другим руководителям, сто-явшим ниже его по положению, Троцкий постоянно находил¬ся в противостоянии с большинством членов ЦК. В период болезни Ленина с мая по сентябрь 1922 года Троцкий вызы-ва¬юще демонстрировал свое нежелание подчиняться воле полит¬бюро. Когда же Ленин вернулся к работе и в сентябре 1922 года вновь предложил Троцкому занять пост заместите-ля Предсовнаркома, тот опять отказался принять это предло-жение. 14 сен¬тября 1922 года Сталин по предложению Ле-нина внес на рас¬смотрение политбюро вопрос о поведении Троцкого. Ленин имел основание утверждать, что «основ¬ным в вопросе устойчивости... являются такие члены ЦК, как Сталин и Троцкий. Отношения между ними, по-моему, состав-ляют большую половину опасности того раскола, который мог бы быть избегнут».
Те отрицательные качества, которые, по мнению Ленина, были у Сталина, имели значение лишь с точ¬ки зрения его отношений с Троцким: «Это обстоятельство мо¬жет показаться ничтожной мелочью. Но я думаю, что с точки зрения пре-дохранения от раскола и с точки зрения написанно¬го мною выше о взаимоотношении Сталина и Троцкого, это не мелочь, или это такая мелочь, которая может получить реша¬ющее значение».
Ленин решил прибегнуть для разрядки конфлик¬тной ситуации к размежеванию борющихся политических фи¬гур, как это уже было в 1919-м и в 1921 году. Теперь Ленин был готов ввести между Сталиным и Троцким 50-100 новых чле-нов ЦК из рабочих и крестьян, чтобы они стали барьером меж¬ду противоборствующими лидерами.
О настороженном отношении Ленина к Троцкому свиде-тельствовало то обстоятельство, что его комплименты в адрес Троцкого («пожалуй, самый способный человек в настоящем ЦК») уравновешивались негативной оценкой (отмечалась его излишняя самоуверенность и чрезмерное увлечение чисто ад¬министративной стороной дела). Ленин вряд ли забыл внезап¬ный разрыв Троцкого с ним на II съезде партии, борьбу с Троцким и его сторонниками в 1903-1917 годы. Профсоюз¬ная дискуссия, поставившая партию на грань раскола, а стра¬ну - перед новой гражданской войной, еще раз продемонст¬рировала Ленину ненадежность Троцкого как союзника и его опасность как противника.
Почему же Ленин мирился с вызывающим поведением Троцкого и шел на уступки? Из «Письма к съезду» следует, что Ленин ожидал новых международных осложнений. Несмотря на многие неудачи Троцкого в годы Гражданской войны в ка¬честве Предреввоенсовета (а он был не единственным, кто до¬пускал ошибки в руководстве войсками), авторитет Троцкого в Красной Армии был велик. Ленин не только не собирался его отстранять от руководства РККА, но, очевидно, рассчитывал на него в качестве руководителя советской военной машины в случае начала новой интервенции или пролетарских револю¬ций на Западе.
9 декабря 1923 года «Правда» напечатала письмо Троцкого «Новый курс». В нём автор утверждал, будто прокламируемая высшим руководством партии рабочая демократия – лишь пыль в глаза. После этого в резолюции Политбюро указывалось, что борьба перестала иметь скрытый характер.
Одиннадцатая Московская губернская партийная конфе-ренция отвергла беспочвенные обвинения со стороны оппо-зиции. 16 января 1924 года тринадцатая Всероссийская конференция РКП(б) подвела итоги дискуссии, резко осудила троцкизм как мелкобуржуазный уклон, как ревизию ленинизма.
Высказывается мнение, что в трактовке данного периода мы менее всего освободились от прессинга старой историографии, которая события тех лет связывает исключительно с Троцким.
В 1924 году проходила так называемая «литературная дискуссия». В её ходе Троцкий утверждал, будто из всей прошлой истории партии было выдернуто как можно больше фактов и цитат против него и с нарушением перспектив и исто-рической правды преподнесено неосведомлённой партийной массе. Здесь оппонент далёк от объективности.
Восемь членов и кандидатов в члены политбюро обрати-лись к членам ЦК и ЦКК с письмом, содержавшим острую критику в адрес Троцкого и его 46 сторонников. В письме ут-верждалось, что Троцкий стал центром притяжения для всех, кто борется против партии и ее основных кадров. 26 октября состоялся объединенный пленум ЦК и ЦКК РКП(б). Слов¬но с опозданием реагируя на предложение Ленина о расшире¬нии состава ЦК до 50—100 человек, для участия в пленуме были приглашены делегации от 10 крупнейших областных парторганизаций страны. 102 голосами против двух при десяти воздержавшихся пленум принял резолюцию, в которой выступление Троцкого и 46 расценивалось «как шаг фракционной раскольничьей политики, грозящей нанести удар единству партии и создающий кризис партии».
Несмотря на внешнюю невозмутимость, Сталин принимал энергичные меры для противодействия троцкистам. Как писал Л.М. Каганович, Сталин «предложил немедленно вызвать в ЦК секретарей МК. Выслушав их, тов. Сталин сказал, обра-щаясь к первому секретарю МК т. Зеленскому: «Вы, товарищ Зеленский, хотя и занимаете правильную линию в борьбе с троцкизмом и всеми оппозиционерами, но вы слабо органи-зуете бой ленинизма с троцкизмом, вы слабо руководите рай-онными и особенно ячейковыми организациями. Немудрено, что троцкисты захватили ряд ячеек. Этак они могут захватить и районы, как это уже случилось в Хамовническом районе. Вам нужно круто изменить весь стиль и практику работы М К. Нам, Секретариату ЦК, необходимо вплотную заняться Москвой. Я предлагаю, - сказал Сталин, обращаясь к секретарям ЦК, - послать на помощь М К товарища Кагановича, который суме¬ет одновременно и руководить Оргинстром ЦК. Вместе с това¬рищем Кагановичем вы, товарищ Зеленский, должны немед¬ленно организовать и добиться перелома в Московской организации».
Организовали в первую очередь идейное наступление на распоясавшуюся оппозицию в тех ячейках, которые они сумели захватить, пользуясь ротозейством большевиков, не сумевших собрать силы для отпора.
Для участия в дискуссиях с троцкистами были мобилизова-ны луч¬шие пропагандисты и агитаторы. Особую помощь оказывали большевики с дореволюционным партийным стажем. Они могли рассказать молодежи о многолетней борьбе Ленина и большевиков с Троцким и его сторонниками и развенчать в их глазах сложившееся после 1917 года пред-ставление о Троцком как о непоколебимом большевике и ленинце.
Сталин лично принял активное участие в развернувшейся стихийно внутрипартийной полемике. Он решил показать, что не боится дискуссии. Более того, выступая 2 декабря на расши¬ренном собрании Краснопресненского районного комитета РКП (б), он заявил, что «дискуссия - признак силы партии... признак подъема ее активности». Он говорил о том, что в ходе дискуссии были справедливо поставлены вопросы о различных недочетах внутрипартийной жизни. При этом Сталин явно учитывал размах критических выступлений в ходе партийных собраний и уязвимость позиций тех, кто пытался доказать бе¬зошибочность позиции партийного руководства.
Сталин понимал, что в условиях мира и нэпа лозунги де-мократизации партийной жизни, предложенные троцкистами, найдут активную поддержку в партии. В декабре 1923 года он заявил, что одна из причин «недочетов» состоит в «пережитках военного периода», в «милитаризованности» партии. Он под¬держал требования демократизации партийной жизни, на ко¬торых настаивали многие участники дискуссии, особенно в молодежных аудиториях.
Сталин заявлял: «Необходимо провести на деле выборность всех партийных организаций и должностных лиц». Правда, он замечал, что в ходе дискуссии была допущена «крайность» - предложение не учитывать при выборах продолжительность партийного стажа. Сталин призывал учитывать партийный стаж, чтобы строго ограждать партию «от веяний нэпа», затруд¬нять доступ в партию непролетарским элементам.
Одновременно он старался разоблачить лживость претен-зий вождей оппозиции на роль защитников демократии и показать их истинное лицо - сторонников жестких командных методов управления.
Позже Сталин с сарказмом говорил о том, что «Троцкий, этот патриарх бюрократов, без демократии жить не может». «Нам было несколько смешно, — заявлял Сталин, - слышать речи о демократии из уст Троцкого, того самого Троц¬кого, который на X съезде партии требовал перетряхивания профсоюзов сверху. Но мы знали, что между Троцким перио-да X съезда и Троцким наших дней нет разницы большой, ибо как тогда, так и теперь он стоит за перетряхивание ленинских кадров. Разница лишь в том, что на X съезде он перетряхивал ленинские кадры сверху в области профсоюзов, а теперь он перетряхивает те же ленинские кадры в области партии. Демок¬ратия нужна, как конёк, как стратегический манёвр. В этом вся музыка».
Лозунги троцкистов о «демократизации» служили им лишь прикрытием для захвата власти силовыми методами и установ¬ления военной диктатуры. В конце декабря 1923 года началь¬ник Политуправления Красной Армии В.А, Антонов-Овсеен¬ко дал указание провести конференции коммунистических ячеек высших военных учебных заведений и направил в армей¬ские организации циркуляр № 200, в котором предписывал из¬менить систему партийно-политических органов Красной Ар¬мии на основе положений «Нового курса» Троцкого. Политбю¬ро потребовало отозвать этот документ, но Антонов-Овсеенко ответил 27 декабря письмом с угрозами в адрес партийного руководства. 28 и 29 декабря Троцкий опубликовал в «Правде» материалы с пропагандой своей интерпретации «Нового кур¬са», а Антонов-Овсеенко заявлял в эти дни, что бойцы Крас¬ной Армии «как один» выступят за Троцкого. От этих заявле¬ний веяло угрозой военного переворота.
Зиновьев, как всегда, впал в панику, а потому предложил немедленно арестовать Троцкого. Хотя это предложение было отвергнуто, руководители партии приняли действенные меры для отстранения от власти наиболее энергичных сторонников Троцкого. По решению оргбюро ЦК. циркуляр политуправле¬ния был отменен, Антонов-Овсеенко был снят с занимаемой должности, а на его место 12 января был назначен А.С. Бубнов. За день до этого в отставку был отправлен верный сторонник Троц¬кого и его заместитель по Реввоенсовету с октября 1918 года Э.М. Склянский.
В начале января 1924 года дискуссия в партийных органи-зациях завершилась.
XIII партконференция (16-18 января 1924 года) конста-тировала поражение Троцкого и его сторон¬ников. Сам Троцкий не явился на конференцию: он находил¬ся в Сухуми, где, как утверждалось, проходил лечение после простуды. С докладом «Об очередных задачах партийного строительства» выступил Сталин, он не испытывал иллюзий относительно полного политического разгрома Троцкого и троцкизма. Признал, что даже без активного участия Троцкого в поле¬мике многие парторганизации выражали солидарность с ним. Его популярность была по-прежнему высока.
Сталин постарался проанализировать дис¬куссию, по своему обыкновению, выделив ее «три периода» и «шесть ошибок» Троцкого. Несмотря на сдержанность в оцен¬ках действий оппозиции, Сталин был категоричен в своем глав-ном выводе: «терпеть группировок и фракций мы не можем, партия должна быть единой, монолитной». Он решительно от¬вергал основные тезисы оппозиционной платформы: «Нельзя противопоставлять партию аппарату, нельзя болтать об опасно¬сти перерождения кадров, ибо эти кадры революционны, нельзя искать щелей между этими кадрами и молодежью, которая идет нога в ногу с этими кадрами и пойдет в будущем нога в ногу».
Неожиданно для оппозиции Сталин огласил содержание пункта до тех пор засекреченной резолюции X съезда партии «О единстве партии». Согласно этому пункту ЦK имел пра¬во «применять в случае(-ях) нарушения дисциплины или воз-рождения или допущения фракционности все меры партий-ных взысканий, вплоть до исключения из партии, а по отно-шению к членам ЦK - перевод их в кандидаты и даже, как крайнюю меру, исключение из партии». Доклад Сталина вызвал энергичную критику со стороны троцкистов. Сталин постарался показать демагогичность выступлений оппозиционеров, которые, делая громогласные заявления о кризисах в хозяйстве и партии, ничего не предпринимали для их предотвращения и преодоления.
Высмеяв демагогичность Троцкого, Преображенского, Са-пронова, Радека, Сталин завершил заключительное слово на грозных нотах: «Оппозиция выражает настроения и устремле¬ния непролетарских элементов в партии и за пределами партии».
В очередное наступление Троцкий бросился в конце 1924 года, в Кисловодске написав большую статью «Уроки Октяб-ря». Её содержание в несколько изменённом виде повторено в автобиографии «Моя жизнь».
После этой публикации троцкизм стали характеризовать как агентуру, замаскированную под меньшевизм, а автора причислили к разряду фальсификаторов. Несогласный с этим Троцкий 15 января 1925 года направил письмо Пленуму ЦК РКП(б). В нём есть такие утверждения: «Я никоим образом не могу, однако, принять обвинения в проведении мною особой линии («троцкизма») и в стремлении ревизовать ленинизм», «…я отвергаю указания и ссылки на моё будто бы «пессимистическое» отношение к судьбе нашего социалистического строительства при замедленном ходе революции на Западе», «…я считаю необходимым установить, что не только Политбюро в целом, но ни один из членов ЦК не указывали мне ни разу, что та или другая статья или книга моя может быть истолкована как «ревизия» ленинизма. В частности, это относится к книге «1905», которая вышла при Владимире Ильиче, выдержала ряд изданий, горячо рекомендовалась партийной печатью, была переведена Коминтерном на иностранные языки, а ныне является главным материалом по обвинению в ревизии ленинизма».
Одну из причин такой резкой метаморфозы несколько исследователей усматривают в жгучей ненависти Сталина к Троцкому. Правомерно ли масштабные принципиальные расхождения сводить только к сугубо личному?
Аспекты проблемы, связанные с полемикой Сталина с Троцким, вполне могут стать предметом отдельного иссле-дования. Для этого появилось больше возможностей после издания у нас серии работ Троцкого.
Один из спорных вопросов связан с тем, было ли в год кончины В.И.Ленина отступление от пролетарской ре-волюции и ленинизма. Исследователи имеют возможность аргументированно опровергнуть или же подтвердить такое утверждение Троцкого: «Десять лет пролетарской революции, громадное распространение учения Ленина обострили внимание народных масс и делают необходимым прикрывать всякое отступление от ленинизма, от пролетарской революции цитатами из Ленина».
Общеизвестно, насколько резким по отношению к Троцкому в полемике бывал Ленин. Но ущемлённое самолюбие, личные обиды не заслонили положительное. В 1924 году энергичный оппонент написал строки, которые теперь помогают отвечать нападающим на имя и дела великого человека: «Ленин весь в революционном действии. Его научные работы - только подготовка к действию. Если бы он не опубликовал в прошлом ни одной книги, он навсегда бы вошёл в историю таким, каким входит теперь: вождём пролетарской революции, основателем Третьего Интернационала» (Троцкий Л. Ленин как национальный тип. Л.,1925.С.6-7).
Почему в наши дни В.И.Ленин продолжает оставаться в центре споров о прошлом, настоящем и будущем? Потому, что в его образе с особой силой и яркостью сконцентрировались тенденции развития ХХ века, отразились все противоречия столетия.
Тем, кто без намёка на малейшую совестливость ленинизм сравнивают с дохлой коровой, которую нельзя доить, опускают-ся до недостойных мелких и пошлых уколов, до вымыслов и мистификации, стоило бы уразуметь, что В.И.Ленина нельзя вычеркнуть из истории, как невозможно вычеркнуть саму историю. По вине не желающих признать это многие дискуссии выступают факторами не научной, а склочной жизни. Их ор-ганизаторы нередко преследуют явно конъюнктурные цели и не задумываются над написанным Н.А.Бердяевым: «Слова имеют огромную власть над нашей жизнью, власть магичес-кую. Мы заколдованы словами и в значительной степени живём в их царстве. Слова действуют как самостоятельные силы, независимо от их содержания. Мы привыкли произносить слова, не отдавая себе отчёта в их реальном содержании и их реальном весе…Мы загипнотизированы этими словами и почти не можем общественно мыслить вне этих ярлыков» (Бердяев Н. Душа России. Пг.,1918.С.220).
Можно ли считать нравственно допустимой позицию без-доказательных ниспровергателей и ретивых до бессовестно-сти хулителей Ленина? Ведь к нравственному, как отметил В.И.Даль, относится добронравный, добродетельный, бла-гонравный, согласный с совестью и с законами правды, с достоинством человек, знающий долг честного и чистого сердцем гражданина.
Неразборчивые в средствах оппоненты способны создать ситуацию, напоминающую так охарактеризованную Лениным летом 1917 года: «Гнусная клевета, подтасовки, грубая ложь и утончённая работа запутывания читателя - все эти приёмы жёлтая и вообще буржуазная пресса пускают в ход с необыкновенным усердием. В общем, получается до бешенства дикий рёв, в котором никогда не только доводов, но и просто членораздельных звуков не отыщешь» (32,424). Тогда же последовало возмущённое ленинское восклицание о том, какими же грязными должны быть источники, когда борьбу идей подменяют распространением клеветы.
Читатели продолжают сталкиваться с разными проявлени-ями не признающего элементов логики эмоционального экс-тремизма и с явными подлогами. Типы, стремящиеся бросить чёрную тень на великого человека, не брезгуют никакими средствами, даже не останавливаются перед вымыслами, мистификацией. О необоснованных и поспешных выводах довольно сомнительной основательности и говорить не приходится. Во многих публикациях в ходу такой приём: в качестве доказанного, вполне достоверного выдвигается противоречащий действительности тезис. Его ставят в центр рассуждения. От него начинают путь к заданным выводам, к оправданию логического вывиха, к подкреплению ненаучной схемы и к обвинительным заключениям. Так без научного обоснования читателям преподносят явно спорные выводы.
В дефиците такт у тех, кто бесцеремонно берутся публично обсуждать протекание физиологических процессов, кто цинично распространяет досужие домыслы даже о причинах смерти Владимира Ильича. Академик Б.В.Петровский не понял, как можно печатать домыслы, когда история болезни В.И. Ленина, подлинные протоколы вскрытия его тела и ми-кроскопических исследований абсолютно точно определяют диагноз заболевания - атеросклероз левой сонной артерии, размягчение мозга и, кульминационный момент, - кровоизли-яние в зоне жизненно важных центров мозга». («Правда». 1990.26 ноября).
Народная мудрость прямо ставит вопрос: «От правды отстать - куда пристать?» Порядочные люди вправе такой вопрос настойчиво задавать тем, кто, пренебрежительно и преднамеренно игнорируя многочисленные достоверные факты, объявили Ленина немецким шпионом и инициатором развязывания Гражданской войны, приписывают ему жес-токость, авантюризм, многие страшные прегрешения, кто ру-шит памятники и оплёвывает могилы. Для обстоятельного анализа, основательного опровержения материалов много. Часть их в своё время вошла в мою книгу «Осторожно: фальсификация ленинского образа» (1992).
Искреннего уважения заслуживает позиция тех, кто не соглашается с наскоками на имя, память и дело великого Ленина. Таким людям, как отметил русский литературовед и языковед Д.Н.Овсянико-Куликовский, в благородном деле нужен высокий моральный строй души и вытекающий оттуда дар человеческой скорби и нравственного негодования. Всё это есть у людей светлой души. Они знают, что в противостоя-нии всякого рода фальсификациям, подтасовкам, искажени-ям от завуалированных до откровенно злобных, клевете и порочащим слухам самое надёжное оружие честных людей - правда и порядочность.
При развёртывании и ведении полемики очень большую роль играют периодические издания. Не уменьшилась акту-альность ленинской мысли о том, что нужно давать отпор клеветникам. Пример в этом показывала и продолжает показывать «Правда». Уже через несколько недель после Октябрьской револю-ции она писала: «Наглость буржуазных клеветников растёт прямо пропорционально свободе, которую ей предоставляет пролетариат. Эту свободу буржуазные дельцы используют как свободу лжи и клеветы… Чего только не выдумают досужие обманщики из кадетско-корниловской «Речи» («Наш Век») и визгливого истерического «Дня», который, как и подобает банковской содержанке, вполне усвоил себе проститутско-провокаторский жаргон» («Правда».1917.26 (13) декабря).
Значимость ценных ленинских уроков ведения прин-ципиальной и наступательной полемики при соблюдении логических и этических норм растёт в связи с разномыслием изданий разной направленности и социальной ориентации.
При кипении плохо контролируемых дискуссионных страстей неизбежные ошибки в частностях, встречающиеся в работах великих деятелей, противники социалистической идеи выдают за коренную сущность революционной теории. В одних случаях совершается преднамеренный подлог, в других проявляется недопонимание, которое норовят возводить в ранг гражданской добродетели.
Слишком уж бездоказательно и безответственно, с гру-бым нарушением требований культуры спора проявляется лёгкость обвинительной мысли. При этом выявляется своего рода закономерность: чем громче и скандальнее обвинение, тем меньше научного анализа и фактического обоснования. Авторы таких утверждений не затрудняют себя тем, чтобы сравнить, что было прежде, чего удалось добиться в ходе социалистических преобразований.
Не могут быть доказательными мимоходом сделанные заявления, прежде всего бьющие на внешний эффект, на показную оригинальность. Ограничимся единственным при-мером. Г.Померанец в “Литературной газете” в половину фра-зы уместил вывод о конце коммунистической идеи. Потом вполне серьёзно обратился к сверхестественной силе, пола-гая, что боженька, допустивший опыт социалистической утопии, не оставит его погибать среди её развалин.
Даже предпринимаются смехотворные попытки разобла-чительно-обвинительные утверждения соединить с теорети-ческими обобщениями. Так, М. Восленский, обвинивший Ф. Энгельса в ошарашивающей самоуверенности, в “Новом мире” опубликовал статью “Феодальный социализм. Место номенклатуры в истории». Каких только несуразностей в ней нет! Затронут вопрос о том, не является ли реальный социализм продолжением феодализма в некоей специфической форме. Тут же формацией наречён азиатский способ производства. Оригинальничающий автор дошёл до трюкачества: борьба против социализма содействует сохранению того же самого феодализма. Та же вывихнутая логика подсказала другой необыкновенный «вывод»: Октябрьская революция оказа-лась Октябрьской контрреволюцией. Уму непостижимо!
В определённой ситуации проявляется потребность вер-нуться к прежним дискуссиям, чтобы изложить современ-ные взгляды на старые проблемные вопросы. Один из них - о путях прогрессивного развития. Есть необходимость в спорах снова доказывать, что в первую очередь Ленину принадлежит заслуга в выработке той научной концепции перехода к социализму, которая открыла перспективу перед Советской Россией и могла стать важным ориентиром для других стран. В то же время исторический опыт учит, что попытки построить социализм любой ценой, в противоречии с его принципами неизбежно оборачивается отрицательными последствиями, в том числе принижением личности человека. Возможность такого исхода предвидел Маркс. Об этом пре-дупреждали Плеханов, Каутский, меньшевики. Вот почему так необходимы критика и самокритика по большому счёту. Здесь не потребуется начинать с чистого листа, а достаточно обратиться к классикам марксизма-ленинизма. Они считали, что пролетарские революции «постоянно критикуют сами себя, то и дело останавливаются в своём движении, возвращаются к тому, что кажется уже выполненным, чтобы ещё раз начать это сызнова», эти революции «с беспощадной основательностью высмеивают половинчатость, слабые стороны и негодность своих первых попыток…» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т.6.С .123).
Сохраняется необходимость защищать подлинный марк-сизм. Ведь антикоммунисты продолжают искажать его положения. К примеру, Ю.Афанасьев взялся утверждать: «Ленин изначально не верил в успех своего дела, поскольку ему было ясно, что на пути к действительному союзу наций встанет русский человек – шовинист, подлец, насильник и бюрократ». Хулитель русского народа попытался походя сослаться на ленинскую работу «К вопросу о национальностях или об автономизации». При этом позволил себе, казалось бы, пустяковую подделку: он вставил запятую таким образом, что словосочетание «русский бюрократ» разделилось на «русский» и «бюрократ». В результате махинации у читателей может сложиться ложное впечатление, будто сам Ленин наделял русского человека, а не русского бюрократа, далеко не лестными эпитетами. Не все же люди будут вглядываться в каждый знак препинания ленинских работ и перепроверять правильность цитаты, а вот отрицательная оценка русскому человеку со ссылкой на ленинский авторитет уже дана.
Этика ведения спора явно нарушается при неоправданном сужении поля полемического противостояния, при снижении его качественного уровня. Об этом С.Чернышёв написал так: «Место теоретического диалога занимает трескучая публи-цистическая свара и перемывание костей, которыми усеяно поле древней битвы славянофилов и западников».
Подлинный возврат к ленинизму, его сути предполагает тщательный анализ борьбы В.И.Ленина за диалектико-материалистическую методологию, осмысление причин его непримиримости, неуступчивости в методологических вопросах.
Отрадно, что сложные проблемы исследуются не только в столице. Свой посильный вклад вносят творческие люди в других городах. Например, в Нижнем Новгороде на рубеже двух веков В.Ф. Анурин, А.А. Иудин, О.Л. Арапов издали монографии «Интелект и социум. Введение в социологию интеллекта», «Социальные трансформации: экономические установки населения и массовое политическое сознание 1988-1999», «Диалектика: потенциалы человека», «Основы политологии», «Социологическая диагностика духовной де-терминанты социального взаимодействия», «Мещанство и со-циализм. Очерки социальной психологии». Полемизирующие нижегородцы опровергают неверные утверждения и выводы антимарксистов. В частности, они не согласны с утвержде-ниями: «Был создан идеологический миф, будто в «Капитале» даны высоконаучные объяснения и обоснование всех важнейших утверждений и прогнозов марксизма. На самом деле ничего подобного в нем нет. Он сыграл свою роль именно своей непонятностью, именно как миф…», «В результате Октябрьской революции 1917 года сравнительно небольшая группа людей, возглавлявшихся большевиками, захватила высшую власть в стране. Социальную сущность этого политического переворота не понял никто, включая Ленина».
Радует проявление такой закономерности: вдумчивые читатели отвергают немыслимую радикальность и зали-хватскую смелость утверждений и оценок при освещении нашего прошлого.
К высокой культуре полемики никакого отношения не имеет многоликий воинствующий дилетантизм. В одних случаях явно проявляется вызывающее невежество, а в других – тендециозность и откровенная конъюнктурщина. Нередко сочетается то и другое. Даёт о себе знать воинственно на-строенный гибрид тенденциозности и дилетантизма.
При ведении споров о дальнейшей судьбе социалистичес-кой идеи, о возможности её осуществления очень важно добиваться, чтобы разум и объективность восторжествова-ли над эмоциями, а не оказывались у них в плену. Пока же в продуманных и в недостаточно продуманных выступлениях не всегда согласовываются логика и чувства, причём в ущерб первой. Умелому сочетанию того и другого следует учиться у Ленина, давшего много подтверждений тому, как наука стремится систематизировать разнообразные переживания и уложить их в логическую систему.
Этика ведения споров распространяется на отношение к инакомыслию и к языковой агрессии. Учтём то, что уже подбор лексических средств создаёт определённый образ реальности и человека. Например, достаточно наш распавшийся Совет-ский Союз назвать империей - и сразу всё положительное, что было в советском прошлом, уходит за горизонт понимания. Если житель Балтии именует оккупантом приехавшего из России специалиста, то окружающим начинает казаться, что этот русский не по праву занимает квартиру, рабочее место. Одновременно так культивируется нетерпимость, которую М.Ганди рассматривал как одну из форм насилия.
Озабоченность вызывает то, что нередко политическая злоба дня превращается в обыкновенную злобность. «Почти исчезли из сферы публичного общения намёк, недосказан-ность, иносказание, тонкая ирония, - в статье «Язык нетерпи-мости и язык доверия» отметил В.Нестеренко. - Их вытеснили (захватив при этом гораздо большее языковое пространство) сарказм, гротеск, но главное - то, что условно можно было бы назвать «фигурой переворачивания». Употребим этот термин – за неимением лучшего – по аналогии с известным термином «фигура умолчания». Это достигаемый языковыми средствами перевод в негативный план осмеяния и отторжения того, что рассматривалось исключительно в положительном плане, чему до недавнего времени приписывались атрибуты постоянства, мощи, истинности, гуманности и т.п. Объектами такого «переворачивания» стали государство, социализм, марксизм и многое другое – вплоть до победы в Великой Отечественной войне».
Тревожит и явление, названное «наездничеством». Оно ничего общего не имеет с плюрализмом, призванным содействовать не разъединению общества, а расширению платформы национального согласия.
Терпимость или нетерпимость Ленина к инакомыслию определялась тем, насколько полезной для революционного дела считалась полемика по тому или другому поводу. Вопреки утверждениям недоброжелателей, можно привести немало примеров, когда Ленин был терпеливым, считался с иным мнением. Всё определялось конкретными обстоятельствами и интересами революционного дела. Можно вспомнить, как на закрытом заседании одиннадцатого съезда партии В.А.Антонов-Овсеенко говорил: «По отношению к нашей партии мы в праве требовать, чтобы было иное отношение к инакомыслящим. Это отношение должно быть иное, чем то, которое было необходимо, когда непримиримость оправдывалась обострённостью фракционной борьбы. Мы сейчас вышли из этого периода и можем решать вопросы с гораздо большей терпимостью». Как правило, так и было при жизни Ленина.
Вопреки требованиям этики ведения споров антисоциали-сты с разных сторон набрасывают чёрную тень на В.И.Ленина. В частности, именуют его наиболее целостным феноменом русской социал-демократии, приговорённым развивать и воплощать в жизнь тоталитарные мотивы марксизма. Это непосредственно связывают с вопросом о том, был ли Ленин предтечей Сталина. Можно ответить, что он затрагивается не впервые. Было время, когда сторонники «холодной войны» всячески чернили великого человека. Аполлогию тотали-тарного государства Ленину любят приписывать буржуазно-реформистские критики.
У противников социализма прослеживается такой логичес-кий ход: в общественном мнении представить ленинизм как источник сталинизма, считать доказанной негативную оценку деятельности первого руководителя Советского государства. В таком утверждении в числе других сошлись В.Гроссман, А.Солженицын, А.Ципко. Написанное ими требует гораздо большей обоснованности. Налицо явная односторонность.
Предвзято настроенные оппоненты не учитывают, что Ленин не только был воспитан в гуманистических традициях. Владимир Ильич также обладал громадным престижем, огромным моральным авторитетом и большой силой убеждения. Все эти качества позволяли Ленину сокращать размеры насилия, вести народ к великой цели.
ТОРЖЕСТВО ТЕОРИИ - В ПРАВДЕ ЖИЗНИ
Позади остались годы напряжённейшей вооружённой борьбы за сохранение единой России и завоеваний Великого Октября. Теперь на первый план выдвинулась созидательная сторона диктатуры пролетариата.
И.В.Сталин утверждал, что центр революционного движе-ния переместился в Россию. «Мудрено ли после этого, - ставил рито¬рический вопрос Сталин, - что страна, проделавшая такую революцию и имеющая такой пролетариат, послужила родиной теории и тактики пролетарской революции? Мудрено ли, что вождь российского пролетариата Ленин стал вместе с тем творцом этой теории и тактики и вождем международного про-летариата?» Из этого следовало, что Советская страна находит¬ся в авангарде важнейших мировых процессов, а теория, рож¬денная в этой стране, является самым верным учением для всего мира.
Излагая суть метода ленинизма, Сталин противопостав¬лял ему догматический метод «оппортунистов II Интернацио¬на-ла». «Оппортунисты уверяют, - писал Сталин, - что про-летариат не может и не должен брать власть, если он не явля¬ется сам большинством в этой стране... Разве не ясно, - утверждал Сталин, - что практика революционной борьбы масс бьет и побивает эту обветшалую догму?»
Аналогичным образом Сталин показывал, как ленинизм и практика российской революции опровергли «вторую догму» II Интернационала о том, что пролетариат не может «удержать власть, если у него нет в наличии достаточного количества го¬товых культурных и административных кадров, способных на¬ладить управление страной». Сталин утверждал, что опыт Лени¬на и его партии доказал огромные возможности для совершения революции в такой стране, как Россия, что неве-рие в потенциал России характерно для тех, кто ориентируется на устаревшие догматы западноевропейской социал-демо-кратии, что револю¬ция в России является примером для остального мира.
Сталин изложил свою идею о пост¬роении социализма в одной стране: «Свергнуть власть буржу¬азии и поставить власть пролетариата в одной стране - еще не значит обеспечить полную победу социализма. Упрочив свою власть и поведя за собой крестьянство, пролетариат победив¬шей страны может и должен построить социалистическое об-щество».
Впослед¬ствии идея о построении социализма в одной стране была под¬держана и развита Н. И. Бухариным в работе «Путь к социализ¬му и рабоче-крестьянский союз» (1925) и «О характере нашей революции и о возможности победоносного социалистическо¬го строительства в СССР» (1926).
Родина оказалась в таких условиях, что при дефиците исторического времени у преобразователей не было возмож-ности выжидать, выявлять преимущества того или иного варианта, неспешно осматриваться и приглядываться. Таковы были объективные условия. При определении сути политики ускоренной индустриализации и коллективизации Сталин сказал: «Мы отстали от передовых стран на 50-100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут». Это был суровый, но весьма реалистический прогноз. Как видим, история слишком мало времени отвела для созидания на основе марксистской теории и на проверку правильности суровой действительностью. Требовалась высокая степень организованности и мобили-зованности.
В тех условиях были неизбежны содержательные, подчас ожесточённые и продолжительные дискуссии. В ходе острой внутрипартийной борьбы в двадцатых годах организаторы атак на Сталина прибегали к клеветническим выпадам и вымыс-лам. Позднее нападки продолжили Троцкий и его сторонники из-за границы.
Современные исследователи исходят из того, что в силу обстоятельств ленинское и сталинское политическое насле-дие пока ощутимо отстает от требований дня. На это, в частности, обратил внимание Сергей Васильцов в статье «Сталин и новый троцкизм», опубликованной в «Правде» накануне 130-летия Иосифа Виссариановича.
Автор публикации разграничил старый и новый троц-кизм. Некоторые моменты полемики дооктябрьского пе-риода рассмотрены в предыдущих главах. Одна из отли-чительных особенностей старого троцкизма - недоверие к Комунистической партии, к её организованности и единству, никогда не прекращавшаяся борьба троцкистов за лидерство в ней.
О новом троцкизме Сталин писал, что это простое повто-рение старого троцкизма, что он довольно-таки общипан и по-трепан, несравненно мягче по духу и умереннее по форме, но сохранил все особенности старого троцкизма. Вместе с тем новая историческая эпоха внесла в него целый спектр кор-рективов. Остается изощренным, беспринципным и опасным.
Взяв курс на рассечение ленинизма на две части, троцкисты рассчитывали приспособить его к своим требованиям, в нед-рах ВКП/б/ вырастить собственную партию - мелкобуржуазную по классовым корням и социал-демократическую по духу.
Своей значимостью на первый план выдвигалась полемика по кардинальным проблемам, связанным с возможностью построения социализма в нашей стране. В какой-то мере обстановку усложняло то, что оппоненты Сталина проявляли нетерпение, хотели скоро увидеть контуры социалистического рая. Но в практическом плане требовались не маниловские мечтания, а вовлечение народных масс в созидание самого гуманного и справедливого общества на Земле. Однако исто-рическую перспективу не могли разглядеть люди, придавлен-ные рутиной капитализма, оглушённые могучим крахом старо-го, треском и шумом разваливающихся и проваливающихся вековых построек царизма и буржуазии.
При столкновении резко несовпадающих мнений к взаи-моисключающим выводам приходили последовательные ле-нинцы во главе с Генеральным секретарём Центрального Комитета партии И.В.Сталиным и разномастые правые оппортунисты, маловеры, капитулянты. Среди них наиболь-шую агрессивную активность в противостоянии ленинской линии проявлял Троцкий.
Некоторые исследователи порой склоняются к тому, чтобы центр тяжести словесных баталий свести к злобному противостоянию двух неординарных личностей. Чтобы не возобладала ошибочная точка зрения, есть необходимость по возможности вспомнить о характере взаимных отношений Сталина и Троцкого. Здесь неуместны облегчённый подход, соблазн иных авторов к неумеренному разоблачительству и показному оригинальничанью. Учтем мнение Ю.Мухина, написавшего: «Обычно борьбу Сталина и Троцкого рас-сматривают либо как идеологическую, т. е. борьбу идей, либо как борьбу за власть… На самом деле шла борьба между людьми, хотевшими построить государство трудящихся, и людьми, которые жаждали немедленных материальных благ от этого государства».
Чётче и резче о противостоянии двух исторических фигур написал живший в Краснодаре доктор философских наук, профессор И.А.Селезнёв. В частности, он констатировал: Сталин был строгим и суровым по отношению к анти-социалистическим и антиленинским проискам Троцкого и троцкизма. Глубокий знаток марксизма, верный ученик вождя революции, замечательный полемист-диалектик умел убеж-дать не позой и жестами, как любовавшийся собой его оппонент, а силой логики, правды и убеждённости. Это в разные годы ощутили не только миллионы соотечественников, но и видные иностранцы. Например, в личном послании Шарль де Голль писал: «Имя Сталина навсегда останется связанным с памятью о великой борьбе, которую народы СССР, французский народ и союзные народы совместно довели до Победы».
Историк Юрий Емельянов эту проблему рассмотрел в нескольких книгах и отдельных публикациях. «Правда» за 4-5 марта 2008 года опубликовала его обстоятельную статью «Сталин остаётся». По значимости к социологическому опросу автор приравнял огромное количество опубликованных вы-сказываний о советском руководителе различных людей, которые встречались с ним по работе, а также выдающихся деятелей мирового сообщества, которые могли дать верную оценку его государственной деятельности.
В книге «Сталин перед судом пигмеев» Ю.Емельянов вспомнил о том, как в начале Великой Отечественной войны пристрастно, скептически настроенные американские политики меняли свою точку зрения после бесед с великим советским руководителем. Их итогом был перелом в настроениях Гарри Гопкинса, который убедил президента США Ф.Д.Рузвельта в необходимости помогать Советскому Союзу.
Никуда не уйти и от того, что в мире есть группа лиц, давших исключительно низкую оценку Сталину и его деятельности. Они порой создают курьёзную ситуацию. Лично не знакомые с вождём Волкогонов, Солженицын, Рыбаков, Радзинский и подобные им позволяли себе развязно «анализировать» ход сталинских мыслей и даже за него сочинять «внутренние монологи».
Троцкий, Хрущёв и другие лица, которые знали Сталина лично и подвергли его поношению, вошли в историю вслед-ствие сокрушительных поражений в своей политической деятельности. Грубый вымысел или злобная зависть не-удачников преобладают в оценках Горбачёва, Ковалёва, Черняева и других. Им есть с кого брать недобрый пример. Щедрым на мелочные выпады был Троцкий. Его голословные утверждения нередко опускались до уровня бытовых сплетен. Высокопоставленный эмигрант так и не дописал биографию Сталина. Возможно, осознавал, что в предвоенном мире его нападки на вождя народа не получат широкой поддержки.
Остановимся на некоторых моментах словесных сражений. На шестом партийном съезде в Отчётном докладе и в докладе по вопросу о политическом положении И.В.Сталин дал отпор попыткам троцкистов вопрос о предстоявшей со-циалистической революции поставить в зависимость от революции на Западе. Под одобрительный гул делегатов Иосиф Виссарионович заявил: «Надо откинуть отжившее представление о том, что только Европа может указать нам путь».
Западный писатель Лион Фейхтвангер в книге «Москва. 1937» так описал личные качества соперников: «Едва ли можно представить себе более резкие противоположности, чем красноречивый Троцкий с быстрыми внезапными идеями, с одной стороны, и простой, всегда скрытный Сталин, медлен-но и упорно работающий над своими идеями, с другой».
Еще в 1907 году в статье «Лондонский съезд РСДРП» Ста-лин упрекал меньшевиков в недооценке революционной роли крестьянства, готовности уступать буржуазии лидерство в ре-волюции. Неудивительно, что против «новой оппозиции он выдвинул те же обвинения в мелкобуржуазном уклоне, что и против меньшевиков.
В 1926 году против Сталина выступали многие из тех, чью позицию он осуждал в 1907 - 1909 годы. Еще в 1907 году после Лондонского съезда он писал о чуждой большевикам позиции Троцкого.
Пока Сталин искал идейно-поли¬тическую природу позиций Зиновьева, Каменева, Троцкого и других в истории партии, некоторые коммунисты, особенно молодые, не обремененные опытом дореволюционной борьбы, видели сходство между позицией Зиновьева-Каменева и плат¬формой троцкистов и старались разоблачить классовую чужеродность и тех и других. В то время широкую известность по¬лучил протокол заседания кандидатской группы ВКП(б) посел¬ка Сохондо Читинского округа. В нем было запечатлено мнение одного из членов группы Ивана Русака: «Троцкий дав¬но начал вести раскольническую линию. Троцкий не может быть коммунис-том, сама его национальность указывает, что ему нужна спекуляция. Зиновьев одно время, я помню, Троц¬кого осажи-вал на пленуме, но, видно, Зиновьев с Троцким по¬кумились. Они ошиблись в русском духе, за этими нэпачами русский рабочий и крестьянин не пойдет».
Израильский ученый И. Недава писал о том, что «член ЦК Юрий Ларин (Михаил Залманович Лурье) руководил в Москве семинаром по антисемитизму и оставил любопытный отчет о нем... Вот какие вопросы задава¬ли ему пытливые представители пролетариата: «Почему оппо¬зиция на 76 процентов состоит из евреев? Как евреям удается занимать все хорошие должности? Почему евреи не хотят вы¬полнять тяжелую работу? Почему так много евреев в универ¬ситетах? Не подделывают ли они свои документы? Не станут ли евреи предателями в случае войны? Не избегают ли они во¬енной службы? Не кроется ли причина антисемитизма в самих евреях, в их психологии, этике, традициях?»
Несмотря на наличие таких вопросов, вряд ли в партии, в которой интернационализм был основой мировоззрения, на-циональные предрассудки могли сыграть свою роль. Кроме того, надо учесть, что многие видные сторонники кур¬са Ста-лина были евреями (например Ярославский, Каганович, Землячка). В «школе Бухарина» было также немало лиц еврей¬ской национальности. Однако сторонники оппозиции стали активно использовать тему антисемитизма для самообороны.
В марте 1926 года Троцкий написал Бухарину: «Мыслимое ли это дело, чтобы в нашей партии, в Москве, в рабочих кол-лективах, безнаказанно велась злостная антисемитская и одно¬временно клеветническая пропаганда?» Вскоре Троцкий по¬ставил вопрос об антисемитизме на политбюро, обвинив руко¬водство в пассивности по отношению к антисемитским настроениям. Поскольку революционеры в течение многих лет повторяли, что антисемитизм присущ «черносотенной» реак¬ции, Троцкий мог теперь утверждать, что «национал-крестьян¬ское» «перерождение» партии приняло крайние формы и тор¬жество контрреволюции не за горами.
Критика Сталиным лидеров «новой оппози¬ции» и троцкизма сводилась к тому, чтобы показать их неверие в возможности Советской страны. Критикуя определение ле-нинизма, предложенного Зиновьевым («Ленинизм есть марк-сизм эпохи империалистических войн и мировой революции, непосредственно начавшейся в стране, где преобладает крес¬тьянство»), Сталин утверждал, что таким образом Зиновьев принижал международное значение Советской власти, давал «национально-ограниченное определение ленинизма».
Кроме того, Сталин осуждал Зиновьева и его сторонников за подмену понятия «диктатура пролетариата» понятием «дик¬татура партии». Сталин писал: «Формула «диктатура партии»... может создать целый ряд опасностей и политических мину-сов в нашей практической работе. Этой формулой, взятой без оговорок, как бы подсказывают: а) беспартийным массам: не смей¬те противоречить, не смейте рассуждать, ибо партия всё может, ибо у нас диктатура партии; б) партийным кадрам: действуйте посмелее, нажимайте покрепче, можно и не при-слушиваться к голосу беспартийных масс, - у нас диктатура партии; в) пар¬тийным верхам: можно позволить роскошь некоторого самодо-вольства, пожалуй, можно даже зазнаться, ибо у нас диктату-ра партии, а «значит», и диктатура вождей».
Осуждая игнорирование мнения масс под лозунгом «дик-татуры партии», Сталин писал: «Нельзя не вспомнить золотых слов Ленина, сказанных им на XI съезде нашей партии: «В на¬родной массе мы (коммунисты. - И. Cт.) все же капля в море, и мы можем управлять только тогда, когда правильно выража¬ем то, что народ сознает. Без этого коммунистическая партия не будет вести пролетариата, а пролетариат не будет вести за собою масс, и вся машина развалится». Сталин заявлял: «Пра¬вильно выражать то, что народ сознает», - это именно и есть то необходимое условие, которое обеспечивает за партией по¬четную роль основной руководящей силы в системе диктату¬ры пролетариата».
Свою критику «новой оппозиции» Сталин венчал осужде-нием высказываний Зиновьева относительно перспектив по-строения социализма в одной стране. Сталин приводил слова Зиновьева: «Под окончательной победой социализма следует понимать, по крайней мере: 1) уничтожение классов и, стало быть, 2) упразднение диктатуры одного класса, в данном слу-чае диктатуры пролетариата»... Чтобы еще точнее уяснить себе, - говорит дальше Зиновьев, - как стоит вопрос у нас в СССР в 1925 году, надо различать две вещи:
1) обеспеченная возможность строить социализм, — такая возможность стро¬ить социализм вполне, разумеется, может мыслиться и в рам¬ках одной страны и
2) окончательное построение и упрочение социализма, т.е. осуществление социалистического строя, со-циалистического общества».
Комментируя это заявление Зиновьева, Сталин писал: «Что все это может означать? А то, что понимается под окончательной победой социализма в одной стране.
Под победой же социализма в одной стране Зиновьев понимает такое строитель¬ство социализма, которое не может и не должно привести к построению социализма. Строительст-во на авось, без перс¬пективы, строительство социализма при невозможности по¬строить социалистическое общество - такова позиция Зино¬вьева. Строить социализм без возможности построить его, строить, зная, что не построишь, - вот до каких несообразно¬стей договорился Зиновьев».
Хотя критикуя неверие в возможность победы социализма в одной стране, Сталин на сей раз не упомянул имени Троцко¬го, он посвятил специальную главу критике теории «перма-нентной революции» в ее интерпретации Троцким и тем самым дал понять, что позиция троцкистов совпадала с позицией Зиновь¬ева - Каменева и их сторонников.
С целью нейтрализовать провокационные утверждения о том, что в основе критики оппозиционеров лежит антисеми-тизм, Сталин выпустил специальное заявление о том, что ЦК борется с Троцким, Зиновьевым и Каменевым не потому, что они евреи, а потому, что они оппозиционеры. Однако это заявление было также истолковано как часть антисемитской пропаганды. В своей работе «Термидор и антисемитизм» Троцкий писал: «Каждому политически мыслящему человеку была совершенно ясна намеренная двусмысленность этого за¬явления, по видимости, направленная против крайностей ан¬тисемитизма, фактически же питающая их. Не забывайте, что руководители оппозиции - евреи, - вот настоящий смысл слов Сталина, опубликованных во всех советских газетах». Получалось, что Троцкий был готов критиковать Сталина и его сторонников и за их пассивность, и за их активность в борьбе против антисемитизма.
Когда усиливался накал полемики, Сталин был Генераль-ным секретарём Центрального Комитета партии. Его избрание на эту должность Троцкий прокомментировал так: «Победила на съезде руководимая Зиновьевым петроградская делегация. Пост секретаря в тогдашних условиях имел совершенно подчинённое значение… Генеральный секретарь мог быть только подчинённой фигурой».
Тогда автор книги «Сталин» не ведал о том, что через десятилетие его главный оппонент станет признанным вождём страны, а его авторитет станет непререкаемым. Вот одно подтверждение. В 1927 году 730 тысяч коммунистов участвовали в общепартийной дискуссии. Сталинскую пози-цию одобрили более 724 тысяч человек. Таким образом, троцкизм поддержало лишь незначительное меньшинство.
В числе других исследователей профессор Селезнёв не согласился с утверждением, будто озабоченный судьбой державы и дела социализма Сталин в личностном плане боролся за власть.
Мотив борьбы за личную власть очень резко проявился у Антонова-Овсеенко. Одну из глав своей книги он оза-главил «Драка за кресло». Здесь в запале сталинскую принципиальность обозвал демагогией, а в Троцком увидел только конкурента Сталина. Руководителя Коммунистической партии объявил подлинным фракционером, его окружение – кликой, а осуждение оппозиционеров на Пленуме ЦК – спектаклем. О степени серьёзности нервничающего автора можно судить по заявлению, будто троцкистов выдумал Сталин. Переворот Троцкий увидел в избавлении Централь-ного Комитета от оппозиционеров.
Объяснять эти процессы стремлением Сталина к господ-ству и жаждой мести было бы просто нелепо. Иосиф Ста-лин, осущест¬вивший, несмотря на сопротивление всего мира, такую грандиозную задачу, как эконо¬мическое строительство Советского Союза, марксист Сталин не станет, руководству-ясь личными мотивами, как какой-нибудь герой из классных сочинений гимназистов, вре¬дить внешней политике своей страны и тем самым серьёзному участку своей работы.
Оппозиция отдавала все силы борьбе со Стали¬ным, а Ста-лин всё больше уходил в строительство заводов, электро-станций, рудников и нефтепромы¬слов.
Рассуждения о борьбе за власть Антонов-Овсеенко заклю-чил выводом: «Свою корону Сталин выковал сам». Автор спор-ного тезиса проигнорировал систему обстоятельств.
В 1925 году делегаты пятнадцатого съезда партии при выборе членов Политбюро заболлотировали Каменева и тем самым лишили его права председательствовать на заседаниях Политического бюро. Автоматически оно перешло к генсеку. Его позиции усилило и то обстоятельство, что в высокий руко-водящий орган не избрали Троцкого и Зиновьева. Именно так вся полнота власти оказалась у сталинского партийного ядра. Для усиления этого тезиса можно вспомнить о позиции американских специалистов по советской истории, которые решительно отвергали утверждения Троцкого и других оппозиционеров о том, якобы Сталин пришёл к власти с помощью злодейских интриг. На них, дескать, они, «честные революционеры», были неспособны. На самом же деле приход Иосифа Виссарионовича к власти объяснялся тем, что его программа была более привлекательной для правяще-го слоя советского общества, чем предложенные Троцким, Бухариным и Зиновьевым программы. Сталинская програм-ма индустриализации оказалась привлекательной для расту-щего числа хозяйственных руководителей в составе ЦК.
Ослеплённый злобой антисталинист Антонов-Овсеенко не признаётся в очернительстве, но с маниакальной последовательностью занимается им. Посчитал позволи-тельным низвести гениального руководителя до уровня людоеда, лишить дара государственного деятеля. В разоблачительном азарте приписал генсеку склочность карьериста, черты уголовника и политического разбойника. Попутно Антонов-Овсеенко сделал и такое «открытие»: «Сталин обладал комплексом самых агрессивных качеств: природная хитрость и коварство; обезоруживающая наглость и цинизм; презрение к человеку и человечеству; изощрённая жестокость». Ярый «разоблачитель» не остановился на этом. Дошёл до утверждения, якобы Сталин не имел собственной политической концепции, а разработка научно обоснованной программы социализма будто бы была для него непомерной задачей. Дальше – в том же плане больше: «Не способный самостоятельно проанализировать внутреннюю и международную обстановку и оценить экономические возможности страны перед большим скачком, Сталин не мог предложить научно обоснованную стратегию на будущее». В общем итоге договорился до антиленинской политики Стали-на, которому приписал лютую, иступлённую ненависть.
Определённое время Троцкий оставался главным оппо-нентом Сталина по ключевым политическим вопросам. Наря- ду с другими немало внимания уделялось еврейскому вопросу, что не было случайным. И.А.Селезнёв посчитал нужным вни-мание читателей привлечь к ряду обстоятельств. В изданной в 2003 году книге «Военно-политический стратег ХХ века» решительно не согласился с профессором Ю. Кочановским, который в цикле публикаций в газете «Советская Россия» поднял большой пласт мало известных фактов, дат и имён советского периода, давая при этом тенденциозную трактовку сталинского образа в духе троцкистских ненавистников. Панораму российской истории от Октября 1917 года пре-поднёс как борьбу вождя за личную власть. На самом же деле государственник защищал социалистическую идею, благополучие и счастье простых советских людей.
По-боевому настроенный Селезнёв в числе немногих утверждал: «На русскую революцию оказывали влияние наследники финансовой империи Ротшильдов через свою агентуру еврейских боевиков, подготовленных в США и Канаде в 1916-1917 гг. Ими управлял Лев Троцкий, связанный брачны-ми узами с магнатами-ротшильдами». Он был женат на дочери банкира Животовского - отпрыска клана М.Ротшильда. Также у Троцкого были большие финансовые и политические связи с другими банкирами. После такой информации последовал вывод исследователя: если бы советскими властными струк-турами завладел Троцкий, то СССР оказался бы в цепких лапах мирового еврейского капитала. Вот почему Генераль-ный секретарь без колебаний смело принял брошенный ему вызов троцкизма и стоявшего за его спиной сионо-еврейского финансового капитала. Сталин развернул энергичную идейно-политическую борьбу за ленинизм против троцкизма и в конечном итоге её выиграл. В таком выборе состояло основное направление главного удара политического стратега Сталина.
Отзвуки тех словесных столкновений не утихают до сих пор. Как отметил Г.А.Зюганов, их невозможно обойти сегодня. Вдохновители антикоммунистической истерии над-рывно кричат о «русском фашизме», «красно-коричневой» угрозе, об антисемитизме как якобы официальной позиции КПРФ. Очевидная цель всей шумихи – отвлечь внимание общества от катастрофического положения страны и его подлинных виновников, спровоцировать в массах анти-еврейские настроения, нарастающий социальный протест трудящихся направить по тупиковому пути – в русло меж-национальных конфликтов. Такие планы обречены на провал. В то же время нужна повышенная бдительность, поскольку иногда провокаторы добиваются своего. Подчас допускаются непродуманные высказывания, идущие вразрез с программными положениями нашей партии. Не может при-нести пользы неправомерное и вредное смешение вопроса о сионизме как политическом явлении с еврейским вопросом. В таком смешении в первую очередь заинтересован сам сионизм, реально проявляющий себя одной из разновидностей теории и практики наиболее агрессивных империалистических кругов, добивающихся мирового господства.
При рассмотрении затронутой проблемы ярко проявился наступательный полемический порыв Ю.Емельянова, осо-бенно в монографии «Сталин перед судом пигмеев» (2007). В частности, автор показал, что мелкобуржуазный оппонент не был разборчивым в выборе средств выяснения истины, не придерживался этических правил ведения споров. Тут уж не может быть речи об объективности суждений и аргументов. Вот одно из подтверждений. Некоторое время у нас среди либеральной интеллигенции имела хождение мода оглуплять Сталина. Сейчас некоторые антисталинисты прибегают к старому троцкистскому утверждению о том, что Сталин-де был «серым пятном» в революции. При этом игнорируют, что в отличие от многих руководителей партии, живших в эмигра-ции, Сталин обрёл огромный опыт партийной работы внутри страны, хорошо знал нужды рабочих и отстаивал их в период своей подпольной борьбы. Ещё о многом другом забывают антисталинисты. Не обращают внимание и на то, что в ру-ководстве партии Сталин был наиболее крупным теоретиком по национальному вопросу. Закономерен логический вывод: выдвижение Иосифа Виссарионовича в группу ведущих деятелей страны после Великого Октября было абсолютно естественным. Одновременно это подтверждает ложность утверждения о «сером пятне».
Даже многие зарубежные советологи решительно отказа-лись от примитивных измышлений против великого человека. Дальше пошёл один из них – Адам Улам. Он убедительно опровергал Троцкого, который изображал оппонента почти неграмотным человеком. Нравственно ущербные антиста-линисты полностью игнорировали, в частности, то об-стоятельство, что юноше Джугашвили немалые знания дала семинария: он изучал латынь, греческий и церковнославянс-кий языки, русскую историю и литературу.
Легковесные очернители считают возможным пренебре-жительно отвергать даже широко известное. Они «запамя-товали», как много последовательный марксист занимался самообразованием, постоянно читал. В его кремлёвском кабинете всегда под рукой были многие сотни томов. На Ближней даче специально под библиотеку построили флигель. Здесь хранились двадцать тысяч томов. Многие из них прочитаны с карандашом в руке. Например, сделал пометки в труде французского учёного Г.Лебона «Психология масс». В России она появилась в 1895 году и относится к классике.
Когда Улам знакомился со сталинской работой по на-циональному вопросу, у него создалось такое впечатление, что её написал начитанный человек. Также Улам привёл убедительные доказательства абсурдности обвинений генсека в причастности к смерти М.В.Фрунзе на операционном столе и к убийству С.М.Кирова.
За всё это западные добросовестные исследователи за-служивают уважение. В своих работах Емельянов привёл другие примеры, когда зарубежные советологи оказываются объективнее и порядочнее российских очернителей всего связанного с социализмом.
Побеждать в словесных сражениях Сталину помогали сильные интеллектуальные качества, высокая требователь-ность к себе, собранность, способность к исключительной самомобилизации в трудные моменты, умение выслушивать людей, убеждать их, руководить коллективами, настраивать их на работу с полной отдачей. В этом он выгодно отличался от ряда других видных руководителей партии.
При противопоставлении двух личностей складывались, возникали различные ситуации, подчас с немалым потенциа-лом взрывчатости.
При избытке самомнения Троцкий тщился представить себя гениальным, безупречным, всегда правым. Даже намеревался приписать себе полномочия всемогущего и грозного судьи. Так, в 1938 году в “Бюллетене оппозиции” он известил о намерении устроить судебный процесс над своим главным оппонентом и завершить суровым приговором. Дальше – больше. В Мехико попытались судить Сталина заочно. Прилагались другие усилия такой же направленности. В ответ на московские судебные процессы тридцатых годов за рубежом появились «Комитеты защиты Троцкого». В свою очередь, они создали «Международную комиссию по расследованию» во главе с американским философом Д.Дьюи. Заседания проходили в Мехико. Всем этим ободрённый Троцкий вознамерился заседания этой комиссии превратить в «контрпроцесс», чтобы Сталина осудило мировое общественное мнение. Однако запал скоро выдохся, пропал. Просто-напросто сторонников Троцкого разочаровали деяния комиссии и выступления их лидера. Горячий поклонник Троцкого И.Дейчер писал что речи его кумира были путаными и совершенно не походили на былые пламенные тирады «демона революции». Очень важно констатировать, что в конечном итоге мировая общественность не поддержала Троцкого. Его усилия по организации «контр-процесса» безвозвратно провалились.
В последующем не перевелись желающие учинить суро-вый суд над Сталиным. Ярым обвинителем, неоднократно унизившим достоинство великого человека, выступил автор «Портрета тирана» Антонов-Овсеенко. Он безосновательно приписал слишком многое. Имя Сталина привязал к целой системе, которая, мол, завела общество в тупик, опозорила-де советский народ. Только почему-то отечественным и зарубежным читателям не потрудился объяснить, как, в чём это проявилось. Тон обвинения набирал обороты. Такое «разоблачение» вождя выдал за акт правосудия. Налицо явное соревнование с Троцким: «То, что правосудие ныне вершится, делает наши дни светлее, очищает ум и сердце…Преступления Сталина против партии и народа, против мира и человечности следует квалифицировать по высшему раз-ряду - как государственные и даже международные». Чем не Вышинский последней четверти минувшего века!
В своё время Троцкий брался за написание книги с наме-рением превратить её в обвинительный акт против вождя СССР. Однако убедительного и полномасштабного обвинения опять же не получилось.
Не в пример этому солидным и весомым было обвинение в адрес антисталинца и антисоциалиста. В Советском Союзе Троцкого заочно приговорили к смертной казни. Функцию исполнителей приговора взяли на себя мексикан-ский гражданин, художник Давид Сикейройс и гражданин Испании Рамон Меркадер. Требовалось приговорённого устранить за год-полтора. Известивший об этом Ю.Мухин, возможно, непреднамеренно многократно преувеличил зна-чимость Троцкого. Логика суждения такова: в случае воз-никновения мировой войны при жизни антисоветчика не было бы уверенности, что наши союзники по международному коммунистическому движению поддержат Советский Союз.
Мухин мимоходом упомянул, что Троцкий был главным личным врагом Сталина, в годы Гражданской войны дважды организовывал на него покушения, всячески дискредитировал.
В полемическом азарте Мухин не только возмутился уни-жением последовательного марксиста, воздал должное его возможностям и способностям, но и допустил явно некоррект-ное противопоставление, выдав такой пассаж: «Распростра-нён миф о том, что Сталин был учеником Ленина. На самом же деле Сталин своими знаниями и умом превосходил Ленина, поскольку, благодаря уму и опыту, предвидел события гораз-до точнее, нежели Ленин». Поистине, избавьте нас от таких друзей, а с врагами мы справимся сами.
Тяготение не к месту пооригинальничать проскакивает у А.Меняйлова.
В то же время в заслугу ему можно поставить осуждение «демократической» прессы. Она внушает читателям, будто причина взаимной ненависти двух антагонистов - Сталин. Он, дескать, ненавидел Троцкого из-за своего человеконе-навистничества, а также завидовал блестящему ораторскому дару оппонента.
Накалять страсти в полемике побуждала альтернатива – ленинизм или троцкизм? В связи с этим есть необходимость обратиться к сталинским теоретическим работам, докладам и выступлениям.
Немалую долю сарказма использовал Сталин для показа того, как Троцкий понимал и определял ленинизм. В троцкист-ской работе «Новый курс» дано такое определение: «Лени-низм, как система революционного действия, представляет воспитанное размышлением и опытом революции чутьё, которое в области общественной - то же самое, что мы-шечное ощущение в физическом труде». Стенографисты зафиксировали сталинскую реакцию: «Ленинизм, как «мы-шечное ощущение в физическом труде». Не правда ли - и ново, и оригинально, и глубокомысленно. Вы поняли что-нибудь? (Смех). Всё это красочно, музыкально и, если хотите, даже великолепно. Не хватает только «мелочи»: простого и человеческого определения ленинизма.
Ленин имел в виду такие именно случаи особого увлече-ния Троцкого музыкальной фразой, когда он писал о Троцком следующие, например, горькие, но правдивые слова:
«Не всё то золото, что блестит. Много блеску и шуму в фразах Троцкого, но содержания в них нет».
Критикуя лидеров оппозиции, Сталин как рачительный хо-зяин обращал внимание на то, что они были готовы рассуждать о мировой революции и «термидоре», но уходили от буднич-ной, нелегкой работы по управлению сложной государствен-ной ма¬шиной.
Забросив государственные дела, вожди оппозиции готови-ли новое наступление. В начале июня 1926 года в подмосков-ном лесу состоялось тайное собрание сторонников оппозиции, организатором которого был заместитель военного наркома М.М. Лашевич. Было известно, что Зиновьев использовал коминтерновский аппарат для подготовки и распространения материалов оппозиции.
Летом 1926 года «новая оппозиция» и троцкисты объеди-нились. Программным документом так называемой объеди-ненной оппозиции стало «Заявление 13-ти», подписанное Троцким, Зиновьевым, Каменевым, Крупской, Пятаковым, Лашевичем, Мураловым и другими. Несмотря на целый ряд обоснованных замечаний о наличии острых проблем в стране (отставание в развитии промышленности, рост безработицы и розничных цен и т.д.), о невнимании правительства к нарас-танию кризисных явлений в экономике, растущей бюрократи-зации в партии, «Заявление» по сути повторяло вывод «Письма 46» 1923 года о том, что решение этих сложных проблем тре¬бует прежде всего смены руководства.
Зиновьев, Каменев, Лашевич и другие, которые еще два года назад клеймили Троцкого и его сторонников за нападки на руководство и аппарат партии, теперь подписали заявление, в котором говорилось: «Сейчас уже не может быть никакого сомнения в том, что основное ядро оппозиции 1923 года, как это выявила эволюция руководящей ныне фракции, правиль¬но предупредило об опасностях сдвига с пролетарской линии и об устрашающем росте аппаратного режима». Троцкий тоже выступил с заявлением: «В «Уроках Октября» я связывал оппортунистические сдвиги политики с именами Зиновьева и Каменева. Как свидетельствует опыт идейной борьбы в ЦК, это было грубой ошибкой. Объяснение этой ошибки кроется в том, что я не имел возможности следить за идейной борьбой внутри семерки и вовремя установить, что оппортунистичес-кие сдвиги вызывались группой, возглавляе¬мой Сталиным против тт. Зиновьева и Каменева».
Бывшие противники отрекались от обвинений в адрес друг друга, объединяясь против нового общего врага - Сталина. В этих целях было вновь использовано ленинское «Письмо к съезду».
Дискуссия на июльском пленуме 1926 года приобрела ис-ключительно острый характер. Сталин выступал трижды. В от¬вет на требования оппозиции он предал огласке ленинское «Письмо к съезду» и еще три неизданных письма Ленина. В свою очередь, оппозиции было предъявлено обвинение в создании подпольных организаций в ряде городов страны. Рез¬кой критике была подвергнута статья Я. Оссовского, опубли¬кованная в журнале «Большевик», в которой он ставил вопрос о невозможности сохранения единства в ВКП(б). Дискуссия была настолько напряженной, что после одной из своих эмо¬ционально насыщенных речей против оппозиции Ф.Э. Дзер¬жинский умер от сердечного приступа.
Пленум укрепил позиции Сталина. В состав кандидатов в члены политбюро были введены многие его сторонники: Г.К. Орджоникидзе, А.И. Микоян, С.М. Киров (каждый из них подолгу работал в Баку), ученик Сталина по работе в орготде¬ле ЦК Л.М. Каганович, а также бывший троцкист, но затем активный борец против оппозиции А.А. Андреев. По решению пленума организатор тайного собрания в подмосковном лесу Лашевич был исключен из ЦК., а еще до этого снят с поста за¬местителя военного наркома. Зиновьев был выведен из полит¬бюро и вскоре снят с поста председателя Коминтерна.
Однако «объединенная оппозиция», потерпев поражение в июле 1926 года, не сложила оружие. Уже в августе Зиновье-вым и Троцким было подготовлено «Обращение в ЦК», в ко-тором утверждалось, что «верхушка сталинской фракции» по-желала «обеспечить перевес Сталина над Томским, Рыковым, Бухариным». Очевидно, что оппозиция, которая еще в конце 1925 года пугала Сталина и его сторонников угрозой подчине¬ния Бухарину, теперь рассчитывала добиться раскола среди победителей, запугивая Бухарина, Рыкова и Томского угрозой подчинения Сталину. Одновременно лидеры оппозиции реши¬ли обратиться к партийным массам.
На гектографах, стеклографах и пишущих машинках оппо-зиционеры размножали свои призывы и обращения. 1 октября 1926 года Троцкий, Зиновьев, Пятаков, Радек, Смилга, Сапро-нов и другие выступили с пропагандой своих взглядов на собра¬нии партийной ячейки московского завода «Авиаприбор». Од¬нако собрание приняло резолюцию (78 голосами за, 21 против), осуждавшую оппозицию, и потребовало от М К ВКП(б) принять решительные меры по борьбе с оппозицией, «не останавлива¬ясь перед мерами организационного характера». Зиновьеву, ко¬торый пытался выступить на ленинградском заводе «Красный путиловец», не дали завершить свою речь. С 1 по 8 октября в партийных ячейках Москвы и Ленинграда, на собраниях кото¬рых присутствовало 87 388 человек, за оппозиционеров прого-лосовало лишь 496.
Попытки Троцкого использовать гипнотическую силу сво-его красноречия провалились. Дейчер писал: «Впервые за по-чти тридцать лет, впервые с тех пор, как он начал свою карьеру как революционный оратор, Троцкий обнаружил, что он сто¬ит беспомощно перед толпой. Его самые неоспоримые аргу¬менты, его гений убеждения, его мощный, звенящий металлом голос не помогали перед лицом возмущенного рева, который его встретил. Оскорбления, которым подверглись другие ора¬торы, были еще более грубыми. Ясно, что первое совместное обращение оппозиции к партийному мнению кончилось про¬валом».
В 1926 году на пятнадцатой Всесоюзной конференции ВКП(б) И.В.Сталин выступил с докладом «О социал-демокра-тическом уклоне в нашей партии». Посчитал необходимым рассмотреть вопрос об образовании оппозиционного блока, об этапах его развития.
На четырнадцатом партийном съезде Зиновьев дал сигнал к объединению всех оппозиционных течений в одну силу. На него откликнулись троцкисты, чтобы вести борьбу против не удовлетворившей Троцкого линии партии.
Проходивший 6-9 апреля 1926 года Пленум ЦК ВКП(б) отметил, что «новая оппозиция» во главе с Каменевым и группа троцкистов в новой форме пытаются реставрировать Августовский антипартийный блок. Есть необходимость напомнить некоторые моменты. В августе 1912 года Троц-кий созвал конференцию, на которой оформил анти-большевистский блок. В принятой платформе не было требований демократической республики, конфискации поме-щичьих земель в пользу крестьян, права наций на само-определение. Рабочие не поддержали попытку создания центристской, а по существу ликвидаторской партии в России. В этом блоке отказались участвовать плехановцы и польские социал-демократы. Блок сразу покинули впередовцы. За ними последовали латышские социал-демократы. Затем разбре-лись другие участники. Под ударами большевиков Августовский блок фактически распался уже через год-полтора.
К июльскому Пленуму ЦК партии 1926 года уже налицо был формально сколоченный блок. Троцкий заявил, что его публикация «Уроки Октября», направленная против Ка-менева и Зиновьева, является ошибочной. Начало правого уклона в партии и перерождение он отнёс не к Каменеву и Зиновьеву, а к Сталину. Антиленинцы к недоразумениям сво-дили утверждения о том, что Троцкий ревизует ленинизм, что троцкизм - мелкобуржуазный уклон. Теперь оппортунисты главную опасность видели не в троцкизме, а в Центральном Комитете партии. Так состоялась беспринципная сделка явно в ущерб большевистским принципам партии.
Открыто против ВКП(б) оппортунисты выступили в конце сентября и в начале октября в Москве и Ленинграде. В ходе прямой атаки от ячейки к ячейке они потерпели поражение. Оппозиционный блок получил решительный отпор со стороны партийных масс. После этого со стороны оппозиции раздались слова о том, что пора прекратить внутрипартийные распри и начать совместную работу. В таких высказываниях было мало искренности.
Очередной этап противостояния связан с выработкой заяв-ления лидеров оппозиции от 16 октября 1926 года. В самом его начале говорилось, что лидеры оппозиции полностью остаются на прежних позициях. И теперь тащили партию назад, к привлекательной революционной фразе, к беспринципности в стремлении разложить ВКП(б), довести её до паралича и раскола.
При сколачивании блока оппозиционеры отошли от основной линии В.И.Ленина, который правильной считал принципиальную политику. Оппоненты же самой правильной посчитали беспринципную политику. Выявились прямо про-тивоположные подходы. При такой направленности блок не мог долго просуществовать.
В сталинском докладе сделан определённый вывод: оппозиция будет накапливать силы, ждать лучших для себя времён и вновь выступит против партии и начнёт с ней открытую борьбу.
В одном из разделов вопрос поставлен так: ленинизм или троцкизм? В связи с этим докладчик вспомнил, как Ленин и Троцкий полемизировали о лозунге Соединённых Штатов Европы, когда был выдвинут ленинский тезис о возможности победы социализма первоначально в одной, отдельно взятой стране. В ответ в 1915 году последовала статья Троцкого в газете «Наше слово», несколько позже включённая в сборник «Программа мира».
Сталин мастерски использовал беспроигрышный полеми-ческий приём. В двух цитатах спорящих он противопоставил два совершенно разных тезиса. Ленинский исторически оптимистический прогноз противопоставил троцкистскому опасению, что революционная власть в России не устоит перед лицом контрреволюционной Европы. Столкнулись две совершенно разные установки. Во всей своей силе расхождение оставалось до последних дней жизни вождя. В скрытой полемике лица не назывались. В связи с этим докладчик привёл факты громадного исторического значения. Напомнил, что при введении новой экономической политики Ленин поставил вопрос о возможности победы социализма в более конкретной форме, о возможности построения социалистического фундамента нашей экономики на рельсах НЭПа.
Некоторая часть партии, особенно «рабочая оппозиция», руководителя Советского государства обвинила в свора-чивании с социалистического пути. Такое утверждение Ленин опровергал в статьях и устных выступлениях. В ответ в январе 1922 года Троцкий в предисловии к книге «1905» писал, что строительство социализма в нашей стране вместе с крестьянами – дело неосуществимое. Предупредил о возможности вражеских столкновений рабочих и крестьян до тех пор, пока не победит пролетариат на Западе. Так снова противопоставлены два тезиса. У Сталина дополнительным аргументом стало напоминание о последней речи Ленина на пленуме Моссовета. В ней вождь вновь возвратился к вопросу о построении у нас социализма.
Далее в сталинском докладе сделан чёткий вывод: троцкизм есть социал-демократический уклон в нашей партии.
В докладе осуждена позиция маловеров, в том числе Зиновьева. Он в специальном докладе на четырнадцатой партийной конференции защищал позицию, в которой партия в целом и её ЦК объявили войну опасностям, идущим по линии двух уклонов. Этот документ выражал и защищал точку зрения ленинизма.
Через некоторое время тот же Зиновьев отошёл от недавно отстаиваемой им позиции, от ленинизма. В оправдание своего явного перемётывания уклонист выдвинул смехотворное обви-нение в национальной ограниченности.
На партийной конференции Сталин несомненным назвал тот факт, что Октябрьская революция является социа-листической, представляет собой достаточную базу для построения полного социалистического общества в нашей стране. Такой важный вывод Троцкий назвал метафизикой. Естественно, докладчик не согласился с этим. Речь пошла о разнице между взглядами ВКП(б) и оппозиции. Последовал чёткий вопрос: в чём она состоит? В разъясняющем ответе Сталин сравнил разошедшиеся позиции. Партия утверждает: победившая революция – социалистическая, представляет самостоятельную силу, которая способна идти на борьбу против капиталистического мира. Оппозиция заявила: эта революция – бесплатное приложение к будущей, ещё не победившей пролетарской революции на Западе; такое «придаточное приложение» к ожидаемому событию не имеет никакой самостоятельной силы.
Чтобы зримее обозначить пропасть между позициями, Сталин сравнил оценку Лениным пролетарской диктатуры в нашей стране с оценкой оппозиционного блока. Ленинская точка зрения: пролетарская диктатура – инициативнейшая сила, которая после создания социалистического хозяйства потом должна пойти на прямую поддержку мирового про-летариата, на борьбу с капиталистическим миром. Мнение оппозиции: пролетарская диктатура в России – пассивная сила, живущая под страхом немедленной потери власти перед лицом консервативной Европы.
Ко всему этому какое отношение имеет метафизика? Это слово троцкисты пустили в ход для прикрытия наготы социал-демократической оценки российской революции сторонниками оппозиции.
Троцкий поставил в вину такое обстоятельство: форму-лировку вопроса о победе социализма в одной стране, данную в работе «Об основах ленинизма» в 1924 году, Сталин заменил более правильной, точной. Это вызвало неудовольствие Троцкого. Обратимся к фрагменту стенограммы: «Что может быть плохого в том, что я исправил неточную формулировку, заменив её точной? Я вовсе не считаю себя безгрешным. Я думаю, что партия может только выиграть, если ошибка, допущенная тем или иным товарищем, признаётся им и исправляется потом. Что хочет, собственно, сказать Троцкий, подчёркивая этот факт? Может быть, он хочет последовать хорошему примеру и заняться, наконец, исправлением своих многочисленных ошибок? (Аплодисменты, смех). Что же, я готов помочь ему в этом деле, если тут нужна моя помощь, готов его подтолкнуть и помочь ему. (Аплодисменты, смех.) Но Троцкий преследует, видимо, какую-то другую цель. Если это верно, то я должен сказать, что его попытка есть попытка с негодными средствами».
Со временем противоположность двух сторон проявлялась рельефнее, набирала непримиримую остроту. Дело дошло до того, что в середине тридцатых годов троцкисты рассуждали о том, какие интервенты предпочтительнее - японцы, немцы или англичане.
Современные «демократы» и либералы взяли на вооруже-ние и старательно обмусоливают такое сравнение Троцкого: «В настоящее время советские рабочие стоят перед выбором между Гитлером и Сталиным. Они предпочли Сталина, и в этом они были правы: Сталин лучше Гитлера».
Сомнение в корректности вызывает другое сравнение, сделанное в обстановке, когда иностранные советологи осознали, что сохраняющееся уважение к Сталину служит гарантией сохранения многих последствий созидательных дел советского народа, которые сохранены под непосредствен-ным руководством вождя. Американский биограф Сталина вспомнил, что репутация руководителя СССР подвергалась нападкам, его тело было вынесено из Мавзолея. Но по духу доперестроечная Россия гораздо более сталинская, чем ленинская. Трудно понять, на чём такое утверждение основал советолог. Вместе с другими своими коллегами он видел зада-чу в том, чтобы разработать способы «освобождения» России от «сталинизма», от исторического сознания советских людей и от государственнических идей.
В спорах о судьбах социализма в нашей стране опре-делённое место заняли проблемы так называемой пер-манентной революции. Требуется внести ясность в эту проблему. Ленинизм не выступал против идеи перманентной революции, провозглашённой Марксом в сороковых годах девятнадцатого века. Её правильно понял и развил единственный марксист – Ленин. Если «перманентники» превратили идею в безжизненную книжную мудрость, то Владимир Ильич взял её в чистом виде и сделал одной из основ своей теории революции. Высказанное им в 1905 году положение о перерастании буржуазно-демократической революции в социалистическую – одна из форм воплощения марксовой теории перманентной революции.
Уже после завоевания власти пролетариатом в вину отечественным и зарубежным оппозиционерам Ленин по-ставил неумение понять соотношение между двумя типами революции, а также того, что буржуазно-демократическая перерастает в социалистическую, а она решает вопросы и закрепляет дело буржуазно-демократической революции. Только борьба решает успех перерастания.
В книге «Идти вперёд» Г.А.Зюганов в одну из заслуг поста-вил Сталину то, что именно ему удалось воплотить в жизнь оригинальную геополитическую мысль. Сталинская модель в её полном развитии явилась исторически выстраданным синтезом двух извечных русских подходов – имперского с иде-ей полной государственной самодостаточности и панславист-ского с идеей славянского Большого Пространства. Это было сделано после того, когда из-за напора догматических фанатиков «перманентной» революции казалось, что гео-политика в России умерла.
Как в словесных столкновениях с Троцким Сталину удалось совершить ощутимый рывок в теории? Ответ можно найти в сталинских трудах.
В заключительном слове по докладу «О социал-демократическом уклоне в нашей партии» 3 ноября 1926 года генсек констатировал: открытый и обоснованный Лениным закон неравномерности экономического и политического развития капиталистических стран опрокинул троцкистскую теорию «перманентной революции».
При опровержении утверждений о том, будто Троцкий отво-рачивался от своей теории, Сталин обратился к документам из изданного в 1925 году сборника «Ленин и Троцкий». Привёл пространную цитату из письма, в котором Троцкий позволил себе быть самокритичным: «Я вовсе не считаю, чтобы в несогласиях с большевиками я был во всём неправ. Неправ я был - и коренным образом - в оценке меньшевистской фрак-ции, переоценивая её революционные возможности и надеясь на то, что удастся изолировать в ней и свести на нет правое крыло. Эта фундаментальная ошибка вытекала, однако, из то-го, что к обеим фракциям, и большевистской, и меньшевист-ской, я подходил с точки зрения идей перманентной революции и диктатуры пролетариата, тогда как и большевики, и меньше-вики стояли в тот период на точке зрения буржуазной револю-ции и демократической республики, считал, что разногласия между обеими фракциями принципиально не так глубоки, и надеялся (надежду эту я высказывал не раз в письмах и на докладах), что самый ход революции приведёт обе фракции к позиции перманентной революции и завоевания власти рабочим классом…»
Итог спорам о троцкистской теории немногословно подвёл Сталин, в очередной раз используя форму вопрос - ответ: «Что такое теория перманентной революции? Отрицание ленинской «теории социалистической революции в одной стране».
Что такое ленинская «теория социалистической революции в одной стране»? Отрицание теории перманентной революции Троцкого».
Сталин одержал победу над своими последними оппонен-тами в руководстве партии в тот же день, когда началось утвер¬ждение его программы ускоренного развития страны и связан¬ных с ним глубоких общественных преобразований. Пленум ЦК и ЦКК ВКП(б), на котором были разбиты Бухарин, Рыков. Томский и их сторонники, завершился 23 апреля 1929 года. В тот же день открылась XVI Всесоюзная конференция ВКП(б), на которой было принято постановление «О пятилет-нем плане развития народного хозяйства». Ныне часто утвер-ждается, что Сталин навязал партии и стране свой курс уско-ренного развития. На самом деле пятилетний план получил единодушную поддержку делегатов конференции, а также мил¬лионов коммунистов и беспартийных. Одним из докладчиков о пятилетке был А.И. Рыков, и это демонстрировало поддержку вчерашними оппозиционерами сталинского курса.
Если на XV съезде (декабрь 1927 года) Сталин говорил о «рекордном темпе» развития народного хозяйства СССР в пос¬ледние годы по сравнению с ведущими капиталистическими странами (7,3% за год), то в соответствии с пятилетним планом эти темпы еще более возрастали. Планом предусматривалось выделить 19,5 миллиарда рублей на капитальное строитель-ство в промышленности (включая электрификацию), то есть в 4 раза больше, чем за предшествующие пять лет. При этом 78% этой суммы направлялось в тяжелую промышленность. При росте валовой продукции всей промышленности в 2,8 раза, произ¬водство средств производства должно было увеличиться в 3,3 раза, в том числе машиностроение - в 3,5 раза. Задания пятилетки по строительству электростанций существенно превосходили задания плана ГОЭЛРО.
Выполнение программы ускоренного экономического раз-вития предполагалось добиться прежде всего за счет быстрого роста производительности труда (в 1928/29 году - на 17%).
Одна из центральных проблем ожесточённых принци-пиальных споров - возможность построения социализма в нашей стране. Здесь большая заслуга принадлежит заме-чательному полемисту И.В.Сталину.
В связи с этой проблемой была ли необходимость затрачивать колоссальные усилия на ведение словесных баталий? Своеобразно ответил Сталин: «Могут спросить: к чему все эти споры о характере и перспективах нашей революции, к чему споры о том, что будет в будущем или что может быть в будущем, - не лучше ли отбросить все эти споры в сторону и заняться практической работой?
Я считаю, товарищи, что такая постановка вопроса в корне неправильна.
Мы не можем двигаться вперёд, не зная, куда нужно дви-гаться, не зная цели движения. Мы не можем строить без пер-спектив, без уверенности, что, начав строить социалистическое хозяйство, можем его построить. Без ясных перспектив, без ясных целей партия не может руководить строительством». Далее в докладе Всесоюзной конференции ВКП(б) Сталин сказал, что без уверенности построить социализм не может быть воли к его созиданию. Последовал довод: ослабление воли пролетариата может вызвать усиление капиталистичес-ких элементов в нашем хозяйстве. Упадочнические и поражен-ческие настроения могут окрылить надежды капиталистических элементов на реставрацию старых порядков. В последующем, на рубеже двух веков, к величайшему сожалению и огорчению, левые, все патриотические силы беспечно проигнорировали сталинское предупреждение: «Кто недооценивает решающего значения социалистических перспектив нашего строительства, тот помогает капиталистическим элементам нашего хозяйства, тот культивирует капитулянтство».
Торможение социалистических преобразований в СССР могло отрицательно повлиять на развитие революционного процесса во всех странах. Здесь уместным и очень свое-временным было ленинское утверждение о том, что главное своё воздействие на международную революцию мы оказы-ваем хозяйственной политикой. На это поприще борьба перенесена во всемирном масштабе. Ведь без всяческого преувеличения, на Советскую Россию смотрели трудящиеся всех стран мира. Свои размышления Сталин подытожил словами о том, что споры о возможности победы социализма в нашей стране имеют важнейшее значение. В них определяется решение вопросов о перспективах работы и её классовых целей, о перспективах на будущее.
В интересах миллионов людей требовалось уменьшить воз-действие на массы Троцкого, который не верил в возможность построения социализма в Советском Союзе. Опять же не обошлось без необходимого столкновения мнений. В какой-то мере в этом убеждает верное наблюдение Ю.Мухина, как в троцкизме переплелись элементы догматизма, маловерия, капитулянтства: “Троцкизм эпохи 1937 года определял, что, по мнению Маркса, социализм в одной стране, да ещё и индустриально неразвитой - невозможен. Строительство со-циализма в России кончится неудачей и дискредитирует саму идею социализма. Поэтому надо вернуть СССР в капитализм до требуемого, по Марксу, уровня, а затем уже вместе со всеми странами мира совершить социалистическую революцию. Для возврата капитализма в СССР нужно обеспечить военное поражение Советского Союза и разделение его на отдельные государства.
Подрывную деятельность врагов социализма в своих кни-гах показала Е.Прудникова. Проявили себя Троцкий, Тухачевский, полдюжины других кандидатов в диктаторы, а за ними маячила польская разведка, английская разведка, немецкая разведка, японская.... по отдельности, попарно или все вместе. После войны к “тайным друзьям” прибавились американцы.
Далеко зашедшие оппортунисты продадут хоть душу четру, хоть страну империалистам. Вот свидетельствуют факты.
В 1921 году Троцкий просил германскую разведку оказывать ему систематическую денежную субсидию. В ответ был готов оказывать услуги в области шпионской деятельности. Называлась сумма 250 тысяч марок золотом, то есть 60 тысяч долларов в год. Представители Германии дали принцыпиаль-ное согласие, но потребовали чтобы Троцкий передавал; хотя бы и не систематически, некоторые секретные сведения военного характера. Начиная с 1923 года этот договор стал приводиться в исполнение.
Не имея достаточной поддержки внутри страны, заговорщики искали её за границей, расплачиваясь разведданными. Все эти люди работали на кого угодно, от масонов до “Интеллидженс сервис” а чаще на весь список тайных и явных организаций. Оппозиция рвалась к власти, и ради этого готова была на любых союзников и любые жертвы. Откровения, прозвучавшие на втором московском процессе, в январе 1937 года, вызвали шок даже в привычном ко многому советском обществе.
Молотов взял стенограмму, нашел нужное место. Показания Пятакова:
“Примерно к концу 1935 года Радек получил обстоятельное письмо-инструкцию от Троцкого. Троцкий в этой директиве поставил два варианта о возможности нашего прихода к власти. Первый вариант: это возможность прихода до войны, и второй вариант - во время войны. Первый авриант Троцкий представлял в результате, как он говорил, концентрированного террористического удара. Он имел в виду одновременное совершение террористических актов против ряда руководителей ВКП(б) и Советского государства и, конечно, в первую очередь против Сталина и ближайших его помощников”.
Троцкий готов был перестрелять половину страны, чтобы заставить вторую половину себе аплодировать.
Идейному оформлению борьбы за власть способствовала зарубежная деятельность Троцкого, не оставившего надежд на триумфальное возвращение в СССР. Сталину сообщали, что Троцкий развил кипучую деятель¬ность по организации в СССР троцкистского подполья, вов¬лечению в него всех недовольных правительством. С июля 1929 года за рубежом стал издаваться «Бюллетень оппозиции» Троцкого. Члены партии, возвращав¬шиеся из загранкомандировок, особенно сотрудники по¬сольств, контрабандой провозили «Бюллетень» и распростра¬няли его среди друзей.
Убежденные троцкисты, поддерживавшие переписку со своими лидерами из тюрем и исправитель¬ных колоний, на-правляли Троцкому коллек¬тивные поздравления по случаю годовщин Октября и Первого мая; их имена появлялись под статьями и «тезисами» в «Бюлле¬тене оппозиции».
Зная об этих настроениях, Троцкий обратился в марте 1933 года с открытым письмом к работникам партийного ап-парата: «Сила Сталина всегда была в механизме, а не в нём са¬мом... В отрыве от механизма. Сталин ничего из себя не пред¬ставляет... Настало время избавиться от сталинского мифа. Сталин завел вас в тупик... Настало время пересмотреть всю советскую систему, беспощадно очистить её от всей грязи, которой она покрыта. Настало время воплотить в жизнь пос¬ледний и настойчивый завет Ленина: «Убрать Сталина».
Сталин имел основа¬ние считать зиновьевцев ответствен-ными за провоцирование убийцы Кирова.
О том, что оппозиция могла быть причастна или по мень-шей мере заинтересована в этом убийстве, свидетельство-вало то, что Троцкий расценил «убийство Кирова, умного и безжа¬лостного ленинградского диктатора», как признак кризиса вла¬сти Сталина. В «Бюллетене оппозиции» Троцкий философствовал: «Как и в царское время, политические убийства явля¬ются безошибочным симптомом грозовой атмосферы и пред¬сказывают начало открытого политического кризиса».
Еще в ходе следствия в Ленинграде Сталину показали запис¬ку о деятельности зиновьевской группы, подготовленную работ¬никами НКВД в середине 1934 года. Авторы записки просили у Кирова дать им санкцию на арест членов группы, но Киров от¬ветил им отказом. Теперь членов этой группы арестовали по обвинению в подготовке антиправительственного заговора.
Вместе с Николаевым судили членов так называемого «ленинградского центра» зиновьевцев во главе с бывшим секретарем Выборгского райкома ВЛКСМ И.И. Котолыновым. Все подсудимые были приговорены к смер¬тной казни за участие в террористическом заговоре с целью унич¬тожить руководителей партии. Приговор был приведён в испол¬нение 29 декабря. Сын несправедливо осуждённого Коталынова позже получил фамилию отчима, стал убеждённым коммунистом и марксистом, правильно оценил причины личной трагедии. В “Правде” за 18-21 марта 2011года профессор Уральского государственного университета, доктор филисофских наук Вольфрам Панпурин выступил с аргументированной статьёй “Злобные инсинуации антисоветизма надо убедительно разоблачать”. Публикацию завершает вывод: проявляющий возрастающую активность антисоветизм находиться вне поля научности,частной аналитики и профессиональной этики. Это подлинные преступления перед человечностью.
Позже по делу «ленинградской контрреволю¬ционной зиновьевской группы Сафарова, Залуцкого и других» было привлечено 77 человек, в том числе 65 членов ВКП(б).
15 - 16 января 1935 года в Ленинграде прошел процесс по делу «московского центра».
Зиновьев был приговорен к 10 годам заключения, Каменев - к 5. Приговор гласил:
«Су¬дебное следствие не установило фактов, которые давали бы основание квалифицировать преступления зи-новьевцев как подстрекательство к убийству С.М. Кирова». Приговор соот¬ветствовал оценке Сталина роли Зиновьева и Каменева, изло¬женной в написанном им закрытом письме ЦK ВКП(б) от 18 января 1935 года - «Уроки событий, связанных со злодей¬ским убийством топ. Кирова».
Сталин допускал, что бывшие оппози¬ционеры могут стать на путь заговоров и террора. Об этом свидетельство¬вало его высказывание 4 мая 1935 года. Говоря о борьбе с оппозицией, которая высту¬пала против ускоренной индустриализации, Сталин заметил; «Эти товарищи не всегда ограничивались критикой и пассивным сопротивлением. Они угрожали нам поднятием восстания про¬тив Центрального Комитета. Более того: они угрожали кое-кому из нас пулями».
Сталин вряд ли забыл слова Троцкого, опубли¬кованные в «Бюллетене оппозиции» в октябре 1933 года: «Если Сталин и его сторонники, несмотря на их изоляцию, будут цеп¬ляться за власть, оппозиция сможет их устранить с помощью «полицейской операции». В случае, если Ягода был связан с троцкистами, то Троцкий с помощью аппарата НКВД получал возможность осуществить эту «полицейскую операцию».
Теперь Сталин мог по-иному оценить и происшествия, случившиеся с ним на юге в 1933 году. В том году 23 августа во время проезда через Сочи в машину, в которой он ехал вместе с Ворошиловым, врезался грузовик. А через месяц, 23 сентяб¬ря, когда Сталин вместе с начальником своей охраны Н.С. Вла¬сиком совершал морскую прогулку в районе Гагр, его катер был обстрелян с берега пограничником.
И. Дейчер утверждал, что «большие чис¬тки и массовые высылки, которые прошли после убийства Кирова, дали новую жизнь троцкизму. Окруженные десятка¬ми и сотнями тысяч новых изгнанников, троцкисты больше не чувствовали себя изолированными... Оппозиционеры более молодого возраста, комсомольцы, которые повернули против Сталина много позже разгрома троцкизма, «уклонисты» раз¬личного вида, обычные рабочие, высланные за мелкие наруше¬ния трудовой дисциплины, недовольные и ворчуны, которые начали поли-тически мыслить лишь за колючей проволокой, — все они образовывали огромную новую аудиторию для троцки¬стских ветеранов».
В книге “Сталин на вершине власти” Ю.В.Емельянов обратил внимание на существенное обстоятельство: даже противники Сталина внутри партии понимали, что его уход от власти мог стать очень сильным потрясением для страны и даже провести к крушению Советской Власти. Имея туманные надежды на будущее, деятели оппозиции выжидали.
Постоянное нагнетание страхов перед троцкистской угро-зой привело и к тому, что в августе 1936 года, когда был организо¬ван новый процесс против Зиновьева и Каменева, вместе с ними на скамье подсудимых оказались троцкисты И.Н.Смирнов, С.В.Мрачковский, В.А.Тер-Ваганян. Утвержда-лось, что все они были членами созданного в 1932 году подпольного «объединен¬ного» троцкистско-зиновьевского центра. В ходе процесса про¬курор СССР А.Я. Вышинский заявлял, что «троцкисты действо¬вали с гораздо большей решимостью, чем зиновьевцы!»
Участников процесса обвиняли не только в подготовке убийства Кирова. В список предполагавшихся жертв «центра» включали также Сталина, Ворошилова, Кагановича, Орджо-никидзе, Жданова, Косиора, Постышева и других видных деяте¬лей партии.
Зиновьев показал на следствии, что по настоянию троц-кистов Смирнова, Мрачковского и Тер-Ваганяна было принято решение троцкистско – зиновьевского блока об убийстве Сталина. На этот счет у них имелась прямая директива Троцкого. Участник враждебного блока Драйцер признал, что такую директиву от Троцкого он получил в 1934 году.
Подготовка к дворцовому перевороту происходила и в ведомстве Ягоды. Его заместитель Агранов, начальник правительственной охраны Паукер, его заместитель Волович и капитан Гинцель в начале 1936 гола сформировали роту боевиков предположительно для захвата Кремля и ареста Сталина.
Ходили слухи о государственном перевороте, намеченном на 1 мая 1936 года.
Летом 1936 года арестовали нескольких видных вое-начальников, которые были троцкистами.
В августе того же года процесс над Зиновьевым, Камене-вым, Смирновым, Мрачковским, Тер-Ваганяном закончился смертными приговорами.
У «новой оппозиции» основной ошибкой Сталин назвал неверие в победу социалистического строя. Что это означало? Отсутствие уверенности в том, что основные массы кресть-ян могут втянуться в дело социалистического строительства. Доказывая, что дело можно изменить в пользу созидания нового строя, Сталин вновь обратился к ленинским работам. Вызывалось это, в частности, тем, что «новая оппозиция» вопреки очевидной истине и ленинизму старательно замалчивала, что в статье В.И.Ленина «О кооперации» речь шла о новой оценке кооперации, взятой в сочетании с социалистической промышленностью. Многое разъясняет, помогает разобраться небольшая цитата из ленинской рабо-ты: «Переход от кооперации мелких хозяйчиков к социализму есть переход от мелкого производства к крупному, т.е. переход более сложный, но зато способный охватить, в случае успеха, более широкие массы населения, способный вырвать более глубокие и более живучие корни старых, досоциалистических, даже докапиталистических отношений…»
Беда крылась и в том, что оппозиционеры рассматривали кооперацию не как историческое явление, взятое в сочетании с госкапитализмом, социалистической промышленностью и другими явлениями, а как нечто постоянное и раз навсегда данное. (Здесь очень к месту любимое слово Троцкого «мета-физика»). Из недиалектического подхода вытекало неверие оппозиции в развитие деревни, когда одна форма «союза пролетариата с крестьянством», сменилась другой. «Перелом» означал переход от неустойчивого перемирия с богатыми крестьянами к войне против них.
Форсированную коллективизацию российского сельского хозяйства предложил не Сталин и вообще не член партии, а беспартийный – выдающийся русский экономист Василий Сергеевич Немчинов.
Родившийся в 1894 году (умер в 1964-м) он был пред-ставителем той русской экономической школы, из которой вышел один из крупнейших экономистов мира Василий Леонтьев и которая сложилась в конце XIX – в начале XX века.
Немчинов и написал историческую, без преуве¬личений, докладную записку, собственно - иссле¬дование, в котором были не декларации, а цифры. И они доказывали, что до 1917 года более 70 % товар¬ного (то есть на продажу) хлеба давали крупные хо¬зяйства капиталистического типа, использовавшие в 1913 году четыре с половиной миллиона наёмных работников! Что к 1928 году в сельском хозяйстве СССР преобладал середняк, не способный обеспе¬чить страну хлебом при всём желании.
Для Сталина знакомство с исследованием Немчинова означало без преувеличения коренной переворот в сознании. Ещё 13 февраля 1928 года, сразу после сибирской поездки, Сталин направил обращение ко всем организациям ВКП(б) под названием «Первые итоги заготовительной кампании и даль¬нейшие задачи партии». И там он объяснял неудачи в заготовках, во-первых, ошибками центральных и местных властей и, во-вторых, тем, что крестьянам не было обеспече-но потребное количество про¬мышленных товаров в обмен на зерно.
Немчинов строго научно, с цифрами в руках, доказал, что даже если бы село завалили граммофонами, бальными платьями и сарафанами, штиблетами и бочками с «карасином», то всё равно тогдашнее село с его структурой производства не смогло бы дать стране необходимого ей для разви¬тия продовольствия!
Следует учитывать историческую неизбежность подобных мер в период революционных преобразований. Социолог Питирим Сорокин вывел закон «кар и наград», с помощью которого господствующая политическая сила стремится добиться единства общества. Он писал: «Чем устойчивее шаблоны поведения антагонистических частей группы или антагонистических групп, тем более жестокими должны быть кары и обильными награды, чтобы сломить со¬противление антагонистической группы или части группы, связать ее в одно целое и вообще привести ее поведение к од¬ному знаменателю. Чем менее устойчивы эти шаблоны, тем мягче должны быть санкции». «Шаблоны поведения» кресть¬янства России отличались необыкновенной устойчивостью. Коммунистическая партия стремились сломить сопро¬тив-ление антагонистической группы богатых крестьян, чтобы объединить общество в одно целое во имя быстрого превра-ще¬ния страны в высоко развитую великую державу. Закон «кар и наград» Сорокина объясняет историческую неизбежность «же¬стоких кар», применявшихся руководством Советской страны.
Нельзя сказать, что Сталин первым заговорил о необ-ходимости начать наступление на кулаков. В 1927 году Бухарин заявил: «Теперь вместе с середняком и опираясь на бедноту, на возросшие хозяйствен¬ные и политические силы нашего Союза и партии, можно и нужно перейти к более форсированному наступлению на ка¬питалистические элементы, в первую очередь на кулачество». Потом же Бухарин стал опасаться последствий этого «наступ¬ления» и старался оттянуть его начало. В. Кожинов указывал, что «главным в полемике Бухарина со Сталиным, продолжав-шейся с января по ноябрь 1929 года, был тезис о том, что «чрез¬вычайные меры в отношении крестьянства ведут к катастрофе, к гибели Советской власти». В конечном счете Бухарин преодо¬лел свои опасения и в статье «Великая реконструкция», опуб¬ликованной в «Правде» 19 февраля 1930 года, писал, что «мы переживаем... крутой перелом с чрезвычайным обострением классовой борьбы... повсюду началось продвижение пролетар¬ских отрядов. Но наиболее отчаянная борьба идет именно в деревне. Здесь быстро и победоносно развивается антикулац¬кая революция». Бухарин утверждал, что с кулаком «нужно разговаривать языком свинца».
Руководство партии замечало опасно¬сти «тактического успеха». 30 января 1930 года ЦК партии на¬правил всем партийным организациям директиву, в которой говорилось: «С мест получаются сведения, говорящие о том, что организации в ряде районов бросили дело коллективизации и сосредоточили свои усилия на раскулачивании. ЦК разъясня-ет, что такая политика в корне неправильна. ЦК указывает, что политика партии состоит не в голом раскулачивании, а в разви¬тии колхозного движения, результатом и частью которого явля¬ется раскулачивание».
31 января, узнав о планах по ускоренной коллективизации на Средней Волге, Сталин вме¬сте с Молотовым и Кагановичем направил телеграмму: «Ваша торопливость в вопросе о кулаке ничего общего с поли¬тикой партии не имеет. У вас получается голое раскулачивание в его худшем виде».
К этому времени крестьянские выступления против рас-кулачивания и коллективизации приняли широкие масштабы.
С января по март в Сибири было 65 крестьянских восста-ний. В течение 1930 года на Средней Волге произошло 718 крестьянских групповых выс¬туплений против коллективизации. На Ставрополье вспыхнул вооруженный мятеж. Восстания происходили также на Укра¬ине, особенно в приграничных западных районах республики, в ряде районов Армении, Азербайджана, в Карачаевской и Чеченской автономных областях, в Дагестане и в некоторых республиках Средней Азии. Страна оказалась под угрозой все¬союзной «Жакерии».
Другой и более распространенной формой сопротивления коллективизации явилось массовое разрушение продоволь-ственного фонда страны.
2 марта 1930 года в «Правде» была опубликована знамени¬тая статья Сталина «Головокружение от успехов. К вопросам колхозного движения». В ней он, с одной стороны, с удовлет¬ворением констатировал быструю коллективизацию, обращая внимание на выполнение плана по хлебозаготовкам и заготовке семян для яровых посевов. Он утверждал, что коллективизация в зерновых районах была хорошо подготовлена, так как там «крестьяне имели возможность убедиться в силе и в значении новой техники, в силе и значении новой, коллективной орга¬низации хозяйства». И делал вывод:«Коренной поворот дерев¬ни к социализму можно считать уже обеспеченным».
С другой стороны, обращая внимание на «теневую сторо-ну» достигнутых успехов, Сталин осуждал действия властей на местах, которые не были предусмотрены планами ускоренной коллективизации. Он признал нарушение принципа добро¬вольности вступления в колхозы и игнорирование разнообра¬зия условий в различных районах СССР.
Сталин критиковал стремление распростра¬нить сельско-хозяйственную коммуну как наилучшую форму коллектив-ного хозяйства. Он подчеркивал, что не коммуна, а сельско-хозяйственная артель является основным звеном кол¬хозного движения.
Сталинский вывод: колебания и шатания оппозиции, её неверие в наше дело и растерянность перед трудностями вели к капитуляции перед капиталистическими элементами советского хозяйства. Было опасно мириться с таким поло-жением. Поэтому ХIV съезд партии постановил, что борьба за победу социалистического строительства в СССР является основной задачей нашей партии, что одним из необходимых условий для решения этой задачи является борьба с неверием в дело социалистического строительства.
Может ли быть победоносным создание нового строя? Демагогический налёт есть в суждении Троцкого: мы можем идти к социализму, но сможем ли прийти к нему? Высмеяв такое «великолепие», Сталин ответил другим вопросом: «Идти, зная, что не придёшь к социализму, - разве это не глупость?»
Чётко определилась сталинская позиция: «Мы не можем двигаться вперёд, не зная цели движения и куда нужно дви-гаться. Мы не можем строить без перспектив, без уверенности, что можем построить социалистическое хозяйство. Без ясных перспектив, без ясных целей партия не может руководить социалистическим строительством».
Очень многое включили, впитали в себя три чеканных слова последовательных ленинцев – СОЦИАЛИЗМ ПОСТРОИТЬ МОЖНО!
В докладе «О социал-демократическом уклоне в нашей партии» Сталин свёл воедино три тесно связанных между собой вопроса:
1. Возможна ли победа социализма в единственной стране диктатуры пролетариата, когда пролетарская революция в других странах ещё не победила, а темп мировой революции замедлился?
2. Если эта победа возможна, то можно ли назвать её полной и окончательной?
3. Если такую победу ещё нельзя назвать окончательной, то что необходимо для того, чтобы она стала окончательной?
Докладчик посчитал необходимым совершить историчес-кий экскурс и привёл цитату из набросков Ф.Энгельса «Принци-пы коммунизма», которые послужили основой исторического «Манифеста Коммунистической партии». В сороковых годах девятнадцатого века марксистский теоретик отрицательно ответил на вопрос о том, может ли пролетарская революция произойти в какой-либо одной стране. Правильное в условиях домонополистического капитализма стало неправильным при монополистическом капитализме. Величие продолжателя дела К.Маркса и Ф.Энгельса В.И.Ленина в том, что он никогда не считал марксизм догмой. Вождь честно и открыто поставил вопрос о необходимости новой формулы о возможности победы социализма в отдельных странах, не боясь, что оппортунисты всех стран будут цепляться за старую формулу и станут прикрываться именем основоположника марксизма. Очень уместным было сталинское напоминание о полемике Ленина и Троцкого, связанной с лозунгом Соединённых Штатов Европы.
Исторический экскурс завершился верным и мобилизую-щим выводом: мы можем и должны победить капиталистичес-кие элементы нашего хозяйства и в Советском Союзе создать социалистическое общество.
Несмотря на огромное напряжение сил всей страны, лише¬ния миллионов людей, массовые аресты и выселения в ходе «наступления по всему фронту», итоги пятилетнего плана были далеки от тех, что наметило руководство партии в 1930 году.
Срыв выполнения повышенных обязательств и плановых заданий стал предметом острой критики со стороны части чле¬нов партии.
Более всего Сталина критиковали те, кто пострадали в ходе борьбы против различных «уклонов». Под руководством быв¬шего первого секретаря Краснопресненского райкома Моск¬вы и исключенного из партии М.Н. Рютина весной — летом 1932 года сформировалась «Платформа «Союза марксистов-ленинцев». Рютин и его сторонники имели связи с «правыми» и членами разгромленной «школы Бухарина».
В 1932 году, вскоре после того как подпольный «Союз марксис¬тов-ленинцев» стал распространять этот документ в Москве и Харькове, его члены были арестованы. Даже хранение «плат¬формы Рютина» наказывалось исключением из партии. За это «преступление» был исключен из партии восстановленный в её рядах Зиновьев.
В этом документе говорилось, что «вместо выполнения плана - фразы о выполнении плана», что страна в середине 1932 года находилась в состоянии глубокого кризиса: «Страна обнищавшая, ограбленная, разоренная, нагая и голодная, с подорванной в корне производительной, покупательной и пла¬тежной способностью, потерявшая веру в дело социализма, терроризированная, озлобленная, представляющая сплошной пороховой погреб, - все дальше и дальше загоняется в тупик... Таково сталинское руководство!»
При Сталине выступление Рютина изображалось как кон-трреволюционная вылазка, по мере же «развенчания» Стали-на Рютин обрёл ореол отважного борца за правду. Очевидно, что обе характеристики не учитывали того обстоятельства, что до утраты своего властного положения Рютин был рьяным за¬щитником сталинского курса, а не контрреволюционером и стал говорить горькую правду о теневых сторонах этого курса лишь после исключения из партии.
В 1932 году ряд видных советских деяте¬лей - секретарь ЦК ВКП (б) и член коллегии ВСНХ СССР А.П. Смирнов, нарком снабжения СССР Н.Б. Эйсмонт, нар¬ком внутренних дел РСФСР В.Н. Толмачев - были уличены в том, что обсуждали возможность отстранения Сталина и его ближайших соратни-ков от руководства страной.
Еще ранее в высших кругах страны распространялась за-писка, в которой содержалась критика политики Сталина.
Полемизирующий Сталин исходил из нецелесообразности воедино связывать вопросы о возможности построения социализма силами одной страны и о том, может ли страна диктатуры пролетариата считать себя гарантированной от интервенции и реставрации старых порядков без победоносной революции в ряде других стран. Он напомнил ленинское высказывание о том, что мы имеем всё необходимое для построения полного социалистического общества.
Великий политик и диалектик заглянул далеко вперёд при постановке вопроса в такой плоскости: можно ли назвать такую победу полной и окончательной? Сразу же дал отрицательный ответ: «Победить наших капиталистов мы можем, строить социализм и построить его мы в состоянии, но это ещё не значит, что мы в состоянии тем самым гарантировать страну диктатуры пролетариата от опасности извне, от опасностей интервенции и связанной с нею реставрации, восстановления старых порядков.» Этот чёткий и недвусмысленный вывод теоретики КПСС имели в виду, когда весь мир торжественно оповестили о полной и окончательной победе социализма в Советском Союзе. Однако при явной поспешности и нетерпении недалеко и до шапкозакидательства. Прытко за-бегающие вперёд теоретики формально были правы. В самом деле, в том же сталинском докладе прозвучало: «Чтобы по-бедить окончательно, нужно добиться того, чтобы нынешнее капиталистическое окружение сменилось окружением со-циалистическим, нужно добиться того, чтобы пролетариат победил, по крайней мере, ещё в нескольких странах. Только тогда можно считать нашу победу окончательной».
По существу у торопяшихся в коммунизм случилась отрыжка догматизма. Оппоненты запамятовали несколько тезисов Ленина, который в своих трудах трижды повторил афоризм: «Истина всегда конкретна». При теоретизировании в том ключе бесспорно полезно было бы вспомнить ленинские предупреждения об опасности оказаться зазнавшейся партией и о том, что социализм только тогда победит капитализм, когда создаст более высокую производительность труда.
Несколько десятилетий назад до взятия такой высоты было ощутимо далеко. Нежелательные последствия имело и то, что марксистская мысль развивалась не столь продуктивно, как при Ленине и Сталине.
Последовательные ленинцы теоретическую и практическую деятельность осуществляли с учётом конкретных условий двадцатых годов и последующего периода. Четырнадцатая партийная конференция, в частности, заклеймила не верящих в победу социалистического строительства троцкистов и деятелей, забывающих об интернациональных перспективах нашей революции и иногда сбивавшихся на позиции уста-новления «сфер влияния» в зависимых странах.
Определённо, ясно формулирующий все положения по-лемист был против подмены тезисов. Например, высказался против Зиновьева, когда тот с подачи Троцкого, цитируя клас-сиков марксизма, вопрос о торжестве социализма в нашей стране при условии победы пролетариата в Европе подменил вопросом о совместных усилиях рабочих Европы и России.
Порой красноречивый Троцкий уверял, что он не такой уж плохой коммунист, как его представляют представители большинства партии. С помощью многочисленных цитат из своих статей уверял в признании социалистического характера нашей работы и т. п. Так поступал в то время, когда друзья и враги видели, что в Советском Союзе в эко-номическую и политическую жизнь вносятся чуждые элемен-ты. Непосредственно обратившись к оппозиционерам, Сталин напомнил об основной задаче того периода – построить социализм в капиталистическом окружении, при наличии внутренних и внешних врагов, ждущих гибели пролетарской диктатуры. Вопрос вопросов состоял в том, чтобы в ВКП(б) добиться полного торжества ленинизма. Без дипломатических реверансов партия потребовала от оппозиции: «Либо вы проявите мужество и сумеете открыто и честно отказаться от своих принципиальных ошибок, либо вы этого не сделаете, и тогда получайте от партии заслуженную квалификацию вашей позиции как позиции социал-демократического уклона.
Одно из двух.
От оппозиции зависит сделать выбор».
Троцкий, Каменев, Зиновьев утверждали, якобы важны разногласия не теоретического, а практического плана. При этом их формулировка не отличалась ни объективностью, ни полнотой.
Формулируя вопросы и немногословные ответы, Сталин оппозиционерам предъявил следующие требования и предупреждение:
- ВКП(б) больше не будет терпеть, чтобы, оставаясь в меньшинстве, оппозиционеры выходили на улицу и объявляли кризис в партии.
- Партия не потерпит, чтобы потерявшие надежду получить большинство оппозиционеры собирали и накапливали всякие недовольные элементы в качестве материала для новой политической организации.
- Партия не будет терпеть, чтобы оппозиция, шельмуя партийный аппарат, нарушая дисциплину, все и всячески осуждённые течения объединила в новую партию под флагом свободы фракций.
- Последовательные ленинцы приветствовали бы всякую помощь со стороны оппозиции в преодолении трудностей социалистического строительства. Но не будут терпеть того, чтобы они пытались использовать трудности для ухудшения нашего положения и для новых атак против партии.
- Больше всех наших оппозиционеров наша партия понимала, что продвижение индустриализации и построение социализма возможны лишь при неуклонном подъёме материального и культурного положения рабочего класса. ВКП(б) не потерпит того, чтобы оппозиция выходила на улицу с демагогическими требованиями о немедленном по-вышении заработной платы на 30-40%, зная наверняка, что это не по силам пролетариату. Подобные демагогические действия имеют целью культивирование недовольства среди отечественных трудящихся и усиление недовольства против авангарда рабочего класса.
- Партия больше не потерпит того, чтобы оппозиция продолжала подрывать основы смычки рабочих и крестьян, пытаясь «сконструировать» отношения между пролетариатом и крестьянством не как экономическое сотрудничество, а как эксплуатацию крестьянства пролетарским государством.
- Партия не будет терпеть того, чтобы оппозиционеры продолжали сеять идейную сумятицу, преувеличивать наши трудности, культивировать пораженческие настроения, пропо-ведовать тезис о невозможности построения социализма в нашей стране и тем самым подрывать основы ленинизма.
- ВКП(б) не будет терпеть, чтобы оппозиционеры и впредь тормошили Коминтерн, разлагали его секции и развенчивали руководство Коминтерна.
В такой форме Сталин показал практические разногласия, суть политической и практической платформы оппозиционного блока, против которого боролись сторонники социалистичес-кого строя. Они получили возможность увидеть и сравнить, есть ли у троцкистов что-то коммунистическое и что-то не социал-демократическое. Платформа оппозиционного блока прохо-дила по линии отхода от ленинизма и приближения к социал-демократизму. После констатации этого под аплодисменты присутствующих Сталин обратился к оппозиционерам: «Либо вы выполните эти условия, являющиеся вместе с тем условием полного единства в нашей партии, либо вы этого не сделаете, - и тогда партия, побив вас вчера, начнёт добивать вас завтра». Вот такой был момент во внутрипартийной борьбе.
Связанные с возможностью построения социализма проблемы дебатировались и в местных партийных орга-низациях. В стороне не остались и кубанцы. Вместе со всеми последовательными ленинцами они осудили «новую оппозицию», на троцкистской основе созданную Каменевым и Зиновьевым. В противовес оппозиционерам, которые сеяли панику и неверие в победу социализма в нашей стране, рабочие выражали уверенность в правоте ленинской партии.
На Кубани оппозиция использовала ту же тактику, что и лидеры троцкистско-зиновьевского блока в центре. Они созывали нелегальные собрания, установили размер членских взносов и создали нелегальную печать. Северо-Кавказская контрольная комиссия установила, что в Армавире, Майкопе и в некоторых других городах нелегально распространялась троцкистская литература. Антиленинцы выработали свою тактику. По указанию руководства одна часть оппозиционеров должна была голосовать против линии партии, другая воз-держиваться, третья до голосования покинуть зал заседания, а четвертая не появляться вовсе.
Особую идейную стойкость проявили партийные ячейки фабрик и заводов. В конечном счёте подрывные действия маловеров и капитулянтов окончились провалом. Это побу-дило многих из них выступить с покаянием и отмежеваться от блока. Активных троцкистов исключили из ВКП(б). Курс на индустриализацию и на строительство социализма получил поддержку во всех кубанских партийных организациях. Все единодушно одобрили решение Пленума Центрального Коми-тета о выводе Троцкого и Зиновьева из состава ЦК.
На своей конференции коммунисты Кубани одобрили решения ноябрьского (1928) Пленума ЦК ВКП(б), вскрывшего оппортунистическую сущность правого уклона. Кубанская партийная организация дала отпор правому уклону и примиренчеству.
Повсеместными были споры о том, как советский народ вести к социализму. Вождём, руководителем рабочего класса являлась пролетарская партия. Об этом Ленин напомнил в работе «Государство и революция». В ней указал, что, воспитывая рабочую партию, марксизм воспитывает авангард пролетариата, способный взять власть и весь народ вести к социализму, направлять и организовывать новый строй. Здесь большую роль играет метод убеждения, длительная разъяснительная работа. При её проведении партия может принудить, заставить меньшинство подчиниться воле боль-шинства. Это делается после убеждения большей части рабочего класса.
Ошибка оппозиции состояла в том, что она, не будучи в состоянии убедить большинство в правильности своей позиции, потеряв доверие большинства, стала применять принуждение и настаивать на “перетряхивании” людей, облечённых доверием большинства.
Требовалось в прошлом, требуется и в наши дни доказывать преимущества социализма. Наряду с другими средствами добиваться этого помогают многочисленные выразительные данные. Не до конца ослеплённые ненавистью антисталинисты могут принять к сведению и такое обстоятельство. За трудную послевоенную пятилетку по сравнению с 1940 годом в СССР прирост промышленной продукции составил 123 процента, а увеличение по сравнению с 1929 годом превысило двенадцать раз. Сильно нажившиеся на мировой войне Соединённые Штаты Америки смогли лишь удвоить производство. От них отстали некоторые развитые капиталистические страны. Об этом свидетельствуют результаты. Великобритания прирас-тила шестьдесят процентов, Италия 34, а Франция всего-навсего лишь четыре процента.
Тогда советские люди создали могучий потенциал. Его мощь Г.А.Зюганов показал через сравнение. Пятнадцать лет прошло после предательства Советской власти кучкой перевёрты-шей, предательства дружбы советских народов и интересов человека труда. Сегодня ситуация, в которой оказались труженики, становится абсолютно нетерпимой и с каждым днём ухудшается. За 15 лет уничтожены семьдесят тысяч производств. Не построено ни одного крупного современного предприятия. Для сравнения: за десять лет перед нападением гитлеровцев в СССР появились девять тысяч новых заводов и фабрик, оснащённых суперсовременной техникой, что во многом обеспечило нашу Победу в 1945 году. В послевоенные годы страна быстро залечила раны, восстановила народное хозяйство, заложила основы стабильного развития, в том числе и социальной сферы. Мы прорвались в космос, достиг-ли ракетно-ядерного паритета с Западом, что уберегло мир от возможной большой войны.
На июльском пленуме ЦК КПРФ (2011г) констатировалось, что в тяжелейших условиях при строительстве социализма были достигнуты грандиозные результаты. В частности, это подтверждают такие обстоятельства. К 1940 году СССР стал поистене могучей страной. За двадцать лет объем валовой продукции в промышленности страны увеличился в 6.5 раза. Были созданы станостроительная, авиационная, автомобильная, тракторная, химическая отрасли. Капи-тальные вложения в народное хозяйство выросли в 11,6 раза. Розничный товарооборот торговли увеличился в 15 раз, а доходы государственного бюджета - в 25 раз. Каждый имеет возможность всё это сравнить с постыдными провальными плодами деятельности жадных до прибылей “реформаторов” за два десятилетия. Продолжая нещадно эксплуатировать советское наследие, правящие круги не просто стесняются социализма. Они его бояться и ненавидят, суетятся с “десталинизацией”.
Нынешняя так называемая стабильность держится за счёт созданного в советские годы западносибирского нефтегазового комплекса, ставшего дойной коровой для сегодняшних без-дарных заправил.
Преимущества социализма признавали и наши недобро-желатели. В сентябре 1953 года Г.Гаррис писал: «Русские догоняют нас». Констатировал, что по темпам роста экономики Советский Союз опережал любую страну, что в СССР темп роста в 2-3 раза выше американского.
Это и многое другое не хотят воспринимать антисоциалисты разных мастей, которые подчас уподобляются сплетницам из глухомани и используют тактику неприглядного хорька. Без намёка на обоснование «сенсационных разоблачений» пускают в оборот стародавние шпильки, одесские анекдоты середины девятнадцатого века, подковырки, стёршиеся от многократного повторения остроты, ядовитое похихикивание, неуместное злорадство. То исподтишка запускают «утку» о невыполнении планов в предвоенный период, то с зубоскальством потеша-ются над призывом «Пятилетку – в четыре года!», то изгаляют-ся над энтузиазмом, благородством порывов стахановцев и ударников социалистического строительства. Время от вре-мени пытаются делать обобщения, выводы типа: «Интенсив-ное ускорение коренных преобразований породило немало негативных явлений в ходе социалистического строительства». Это выдано за аксиому, совсем не обосновано.
Заходящиеся в ненависти, задыхающиеся от злобы анти-советчики беспардонно игнорируют колоссальные заслуги вождя советского народа. Вместо этого приписывают ему доходящую до людоедства жестокость. Так, в частности, по-ступил А.Антонов-Овсеенко при подготовке книги «Портрет тирана» к изданию в США. Он посчитал допустимым назвать Сталина людоедом, который, мол, только убивал, убивал, убивал. Можно предположить, что неудержимые злоба и ожесточение лишили Антонова-Овсеенко разума, когда он взялся утверждать, будто Великая Победа завоёвана вопреки Сталину, ум которого объявил примитивным. Без намёка на остатки такта вождя поименовал провокатором, доброволь-ным агентом империализма. Хотел бы видеть его среди под-судимых на Нюрнбергском процессе. Дескать, верёвки хватило бы на всех.
В одной из своих книг Елена Прудникова дала такую справку: “Антон Антонов-Овсеенко - писатель, знаменитый рекордным количеством грязи, изливающейся со страниц его книг. Согласно официальной биографии, он - сын старого большевика, расстрелянного в 1938 году, да и сам был репрессирован как член семьи “врага народа”. В лагерях пробыл, с небольшими перерывами, до 1953 года. В общем, как раз типичнейшая жертва репрессий, которой принято сочувствовать всем сердцем и сострадать всей душой. Ясно, что ни к наркому внутренних дел, ни к Сталину Антонов-Овсеенко теплых чувств отнюдь не испытывал, и можно понять его желание свести счеты за отца и загубленную молодость. Хотя, с другой стороны. Обратите внимание: всю войну провел в лагере - но не был убит под Москвой, подо Ржевом, на Курской дуге, не умер от голода в блокадном Ленинграде, не сгинул в концлагере, подобно сыну Сталина, не сгорел в танке... Ведь его сверстники на воле не колбасоу в мягком кресле объедалися. Впрочем, это к делу не относится, задумаемся о другом.
При ближайшем рассмотрении, при сопоставлении дат обнаруживаются в этой судьбе некоторые весьма любопытные несообразностьи, те самые нестыковки. Отец Антонова-Овсеенко, небезызвестный старый большевик, был расстрелян в 1938 году, и, соответственно, в том же году сын стал “членом семьи изменника Родины”. И в этом малоприятном качестве он год спустя благополучно заканчивает исторический факультет МГПИ - как такое могло случиться? Либо все было не так уж страшно и не всех “членов семей” сажали, либо он отрекся от собственного отца, так надо понимать? А еще через год, когда репрессии уже давным-давно закончились, его вдруг арестовывают как сына “врага народа”. Вот уж, что называется, проснулись... Иррациональных объясений, вроде того, что “органы выжидали”, или “машина дала сбой”, можно придумать сколько угодно.
Есть, впрочем, и рациональные объяснения такому казусу - например, что роковая аббревиатура “ЧСИР” тут вовсе ни при чем. Его ведь могли арестовать не из-за отца, а по обвинению, совершенному им лично. Что именно он там натворил - мы не знаем, но на определенные размышления наводит тот факт, что освободили его не в 1954-1956 годах, как большинство “политических”, а раньше - в 1953-м. Уж не в связи ли с окончанием срока? А посадить могли за что угодно - за банальное воровство или убийство по пьянке. Среди наших политических деятелей есть подобные фигуры - сидел за кражу, а на каждом углу бъет себя пяткой в грудь, что дескать, за инкомыслие...”
Нет такой грани сталинской деятельности, которая не вызвала бы у злопыхателей приступ ненависти, лишающей антисоциалистов способности здраво рассуждать, придер-живаться законов логики, соблюдать общепринятые правила такта, приличия.
Аргументированный, взвешенный, эмоционально сдержан-ный отпор озлобленным антисталинистам, чернителям вождя Советского Союза даёт Г.А.Зюганов. Большой читательский интерес вызвала его книга “Сталин и современность”. Серьёзный анализ проведён с позиций нашей партии.
Совершенно верно исследователи отметили такое обстоятельст¬во: самое главное и самое ценное состоит в том, что опытный полемист разговор о Сталине повёл не только в историческом, но и в сугубо современном ракурсе. У Иосифа Виссарионовича автор книги нашёл ответы на самые острые вопросы, которые волнуют наших людей сегодня. Всё это подтверждают главы “Соратник Ленина”, “Сталин и актуальные вопросы ленинизма”, “Строитель державы”, “Организатор Победы”, “За сильную Россию”.
Лейтмотивом издания стал тезис: из народной памяти не-возмож¬но вытравить имена В.И.Ленина и И.В.Сталина. Это были великие деятели с огромной верой в созидательную мощь своего народа. Вера, переданная миллионам людей, подкреплялась и утверждалась практическими делами.
И.В.Сталину принадлежит большая персональная заслуга в достижении успехов. Он и в экономической области был убеждённым марксистом. Отметив это, Г.А.Зюганов написал, что общественная собственность на средства производства, плановая экономика, кооперирование сельского хозяйства составили основу народнохозяйственного механизма Совет-ского Союза и стран социалистического содружества. Бы-ла создана сталинская модель экономики. Её чисто рос-сийской особенностью явилась опора на собственные силы, стремление к созданию самодостаточной экономики. Естественность и органичность самобытности пути очень на-глядно подтверждается тем, что его преимущества одинаково очевидны при анализе ситуации как с позиций социализма, так и с геополитической точки зрения. Для коммунистов такой принцип хозяйственного строительства логично вытекал из ленинского тезиса о возможности построения социализма в одной стране при капиталистическом окружении России. В тех условиях находились конъюнктурщики, которые на страну и го-сударственную собственность смотрели как на подлежащую разделу «добычу». В двадцатые годы недобрые устремле-ния маскировали троцкистским толкованием долга Совет-ской России - послужить горючим материалом для «мирового пожара».
Успехи СССР при Сталине не на шутку встревожили руководителей капиталистических стран. Они сделали свои выводы.
На четырнадцатой Всесоюзной партийной конференции Сталин проанализировал позиции «новой оппозиции», чтобы показать её беспринципность. Созданный с большой помпой оппозиционный блок не мог существовать долго. В сталинском докладе прозвучали саркастические ноты. Это подтверждает фрагмент стенограммы: «С точки зрения арифметики оппо-зиционеры «должны были получить плюс, но они не учли того, что, кроме арифметики, есть ещё алгебра, что по алгебре не всякое сложение сил даёт плюс (смех), ибо дело зависит не только от сложения сил, но и от того, какие знаки стоят перед слагаемыми (Продолжительные аплодисменты). Получилось то, что они, сильные по части арифметики, оказались слабыми по части алгебры, причём, складывая силы, они не только не увеличили свою армию, а, наоборот, довели её до минимума, довели её до развала».
Далее докладчик снова использовал форму вопрос - ответ. Чем была сильна группа Зиновьева? Тем, что она решительно боролась против основ троцкизма. Прекратив её, группа лишила себя силы, так сказать, оскопила себя.
Чем была сильна группа Троцкого? Тем, что она решительно выступила против ошибок Зиновьева и Каменева в октябре 1917 года, против их позиции в последние годы. Отказавшись от борьбы с уклоном Зиновьева и Каменева, она тоже лишила себя силы, оскопила себя. При объединении групп получилось сложение сил оскоплённых. Ясно, что мог получиться только конфуз. Честные люди из обеих групп должны были покинуть Троцкого и Зиновьева.
Рушившийся блок не мог развалиться без решительной и беспощадной борьбы со стороны партии. Следовало вести дело к тому, чтобы вынудить оппозицию отказаться от собственных ошибок под страхом окончательного разгрома.
Примитивное объяснение Троцкого, троцкистов и других противников Сталина – убирают, мол, неудобных свидетелей, не заставило себе ждать. Но дело было не в этом. И даже не в том, что Ежов в процессе чисток резко уменьшил процент чекистов – евреев. Сама чекистская среда, как и среда вообще политическая и военная, была политически многослойная.
Сегодня стали доступными, хотя и в малотиражных (от 1 до 3 тысяч экземпляров) сборниках документов, такие данные, которые не оставляют сомнений в картине ряда широких не только антисталинских, но и, в точном смысле этого слова, антигосударственных заговоров, сформировавшихся по раз-ным причинам в период с конца 20-х по вторую половину 30-х годов.
Только в одних сборниках Международного фонда «Демократия» из серии «Лубянка. Сталин», охватывающих период с 1923 по 1953 год, опубликовано суммарно более 1700 (тысячи семисот) различных документов, изучение которых опровергает «демократические» же инсинуации против Ста-лина, включая обвинение в санкционировании массового применения пыток и мер физического воздействия в ОГПУ – НКВД.
Много рассусоливая о массовых санкционированных «пытках» в НКВД, «демократические» «историки» приводят единичные конкретные документы о санкционировании мер физического воздействия по отношению, к например Уншлихту; Белову и ряду других высокопоставленных. Но очень уж тогда острая сложилась ситуация – приходилось убеждаться в предательстве многих надежных, казалось бы, людей
К Троцкому примкнули два бывших начальника Полит-управление РККА - Антонов-Овсеенко и Бубнов.
В конце двадцатых годов Якир уезжает на учебу в герман-скую Академию Генерального штаба. После ее окончания старый маршал Гинденбург, президент вейсмарской Герма-нии, вручает ему основной военный труд Шлиффена «Кан-ны» с надписью «Господину Якиру – одному из талантливых военачальников современности.» Это – откровенный мо-ральный подкуп, поскольку Якир не был крупной военной фигурой даже в ходе Гражданской войны.
Среди тех, кто близко контактирует с рейхсвером, - Корк, Уборевич, Фишман, Якир, Ткачев.
Троцкому был нужен новый революционный пожар, но это - новые походы под водительством заматеревших в потребле-нии плодов славы Гражданской войны и застоявшихся в «стой-лах» командо-штабных учений подчиненных Тухачевского.
И вот уже бывший подполковник Первой мировой войны, маршал Егоров и бывший поручик Первой мировой войны, маршал Тухачевский доверительно беседуют о том, что Сталин-де «в военном деле не смыслит». Зато Тухачевский все более утверждается в уверенности, что он хорошо смыслит и в военных делах, и в политике и может играть в СССР без Сталина не «вторую» - при Троцком, а «первую скрипку».
Итак, с одной стороны, амбициозность «красных наполе-онов», с другой – революционность красных интернациалис-тов с местечковым прошлым. Плюс – просто карьерные авантюристы.
Это – не «химера НКВД,» а реальность. Так же как реаль-ность – публичные заявления Троцкого: «Недовольство военных диктатом Сталина ставит на повестку дня их возможное выступление».
Троцкий же открыто призывал коммунистов в СССР к государственному перевороту.
Итак, самозваных претендентов на высшую власть в огромной стране имелось, по сути, два.
Тухачевский был тайно не прочь сыграть роль или военного диктатора, или «сабли Троцкого».
Троцкий своих вождистских претензий не таил.
Накануне 130-летия со дня рождения И.В.Сталина Геор-гий Элевтеров отметил, что мнение о Тухачевском как о беспринципном карьеристе было всеобщим внутри страны и в эмиграции. Уже с начала тридцатых годов было множест-во показаний о его неблагонадежности. Сталину и его сорат-никам не составляло труда увидеть, что это «чужой среди своих».
К Тухачевскому приглядывался не только Сталин. Это, в частности, подтверждает такой момент. После ареста Тухачевского весной 1937 года быстро убежал за границу на Запад руководитель военной разведки в Европе, близко связанный с Троцким и Тухачевским Вальтер Кривицкий.
В организацию правых сил Тухачевского вовлекли еще в 1928 году.
По свидетельству Уборевича, в 1935 году Тухачевский заявил, что на троцкистов и правых надо смотреть как на попутчиков, а в действительности он думал о своей личной диктатуре.
По словам Уборевича, в 1935 году Тухачевский выдвинул новый вариант государственного переворота в виде военного мятежа, когда Германия начнет военные действия.
Антисталинисты прилагали другие усилия. Но их оппозиция не могла быть конструктивной.
В своей полемической практике последовательные рево-люционеры исходили из недопустимости разрыва между словом и делом. Оппортунисты неоднократно заявляли о своей солидарности с линией партии, в том числе в вопросе о строительстве социализма в нашей стране. Но им было мало веры. ВКП(б) знала немало примеров непоследовательности. О таких «сторонниках» партийной линии Ленин говорил, что они хуже её противников. В связи с этим Сталин сказал: «Известно, например, что Троцкий в эпоху империалистической войны заявлял неоднократно о своей солидарности и преданности принципам интернационализма. Однако Ленин его называл тогда «пособником социал-шовинистов». Почему? Потому, что, заявляя о своём интернационализме, Троцкий не хотел в то же время рвать с Каутским и Мартовым, Потресовым и Чхеидзе. И Ленин был, конечно, прав. Ты хочешь, чтобы твоё заявление было принято всерьёз, - тогда подкрепи своё заявление делом и прекрати политическую дружбу с людьми, ведущими борьбу против линии партии». Затем Сталин сообщил, что заявления Каменева о его солидарности с линией партии в вопросе о строительстве социализма не могут быть приняты всерьёз.
В речи на предвыборном собрании избирателей Сталинс-кого округа Москвы 9 февраля 1946 года Сталин вспомнил о значении коллективизации, без которой мы не смогли бы в короткий срок покончить с вековой отсталостью нашего сельского хозяйства. Посчитал нужным напомнить о том, что политика партии встречала противодействие. Фактом остаётся то, что не только отсталые люди, отмахивающиеся от всего нового, но даже видные члены партии систематически тянули партию назад и всяческими способами старались оттащить её на «обычный» капиталистический путь развития. Вскоре после победоносного окончания Великой Отечественной войны Сталин напомнил избирателям: «Все антипартийные махинации троцкистов и правых, вся их «работа» по части саботажа мероприятий нашего правительства преследовали одну цель: сорвать политику партии и затормозить дело индустриализации и коллективизации. Но партия не под-давалась ни угрозам одних, ни воплям других и уверенно шла вперёд, несмотря ни на что. Заслуга партии состоит в том, что она не приспосабливалась к отсталым, не боялась идти против течения и всё время сохраняла за собой позицию ведущей силы. Не может быть сомнения, что без такой стойкости и выдержки коммунистическая партия не смогла бы отстоять политику индустриализации страны и коллективизации сельского хозяйства».
Очень много сказано и написано о коллективизации. Много спорили и продолжают полемизировать о необходимости или ненужности коренных преобразований в деревне. Антисоциалисты развернулись на широком оперативном просторе, нарисовали множество ужасных картин и историй. Легко оперирующий множественностью трагедий Антонов-Овсеенко коллективизацию назвал авантюрой чистой воды и насчитал двадцать миллионов её жертв. В ликвидации кулачества как класса увидел самое страшное в деревенской политике. Склонным к истерике борзым авторам нет дела до того, что такая решительная мера была необходимой и единственно правильной. Требовалось решительно пресечь контрреволюционные, антисоветские действия кулачества; оградить колхозное строительство от подрывной деятельности кулаков и тем облегчить переход крестьян в колхозы; вырвать корни капитализма в стране, ликвидировать в лице кулаков последний и самый многочисленный эксплуататорский класс.
Никто из злопыхателей не поддерживает тезис: без создания колхозов и совхозов СССР не смог бы добиться ВЕЛИКОЙ ПОБЕДЫ.
Были свидетельства о том, что от фрондёрских разговоров и интриг антисталинисты перешели к подготовке государствен-ного перево¬рота.
Не ясно, что помешало перевороту, намеченному на 1 мая 1936 года, и насколько эта версия верна. Более того, казалось, что второй судебный процесс над Зиновьевым, Каменевым и дру¬гими, увенчавшийся смертными приговорами для всех подсуди¬мых, подчеркнул видную роль НКВД, а также его шефа в разоб¬лачении «врагов народа».
Однако деятельность НКВД по разоблачению заговорщи-ков могла стать объектом критики. Из материалов процесса следовало, что НКВД не заметил создания «объединенного центра» в 1932 году, и поэтому не удалось предотвратить убий¬ство Кирова. Получалось, что и после убийства Кирова в декабре 1934 - январе 1935 года, следственным органам не удалось установить связь зиновьевцев с троцкистами, а также ведущую роль последних. Стало быть, работники НКВД тогда что-то проглядели.
25 сентября 1936 год Сталин и Жданов из Сочи в адрес Молотова, Кагановича и других членов Политбюро те-леграфировали: «Считаем абсолютно необходимым и сроч-ным делом назначение т. Ежова на пост наркомвнудела. Ягода явным образом оказался не на высоте своей за¬дачи в деле разоблачения троцкистско-зиновьевского блока. ОГПУ опоздало в этом деле на 4 года. Об этом говорят все парт-работники и большинство областных представителей НКВД». Очевидно, подозрения Сталина в отношении Ягоды достигли критической точки.
Борьба с оппозиционерами разных мастей не была только внутренним делом ВКП(б). Ведь от исхода внутрипартийной борьбы многое зависело в международном плане.
Летом 1935 года собрался седьмой конгресс Коминтерна, на котором были представлены коммунистические партии 65 стран. Этот форум явился свидетельством роста революционных сил международного пролетариата и идей-ного сплочения компартий на основе марксистско- ленинских принципов. Имевшиеся антиленинские группировки были идейно разгромлены и изолированы. В борьбе против троцкизма, правого оппортунизма и сектантства внутри компартий выковывались стойкие марксистско-ленинские кадры.
При всей важности этих проблем главным в работе конгресса был вопрос о борьбе против фашизма и подготовки новой войны.
Напряжённая полемика между сторонниками и противни-ками социализма подчас принимала неожиданные формы. В целом сложная обстановка складывалась не в пользу оппозиционеров. Очень радостно было осознавать, что советские люди начали ощущать добрые результаты социа-листических преобразований. К середине тридцатых годов народ почувствовал реальную отдачу от индустриализации и коллективизации. Заметно стал повышаться уровень жизни. Как это не покажется странным, такие изменения радовали не всех. В таких условиях Троцкий уже не питал надежду на то, что власть Сталина рухнет сама по себе. Он начал суетно торопить события. Даже начал подготовку к вооружённому захвату власти в Советском Союзе.
Сталин мог задуматься о том, что применявшиеся до сих пор чистки партии оказались бесполезными, a болезнь поразившая до сих пор чистки партию, оказалась заг¬нанной вглубь.
Свой доклад З марта 1937 года Сталин начал с утверждения о том, что «вредительская и диверсионно-шпионская работа агентов иностранных государств, в чис¬ле которых довольно активную роль играли троцкисты, задела в той или иной степени все или почти все наши организации - как хозяйственные, так и административные и партийные, что они «проникли не только в низовые организации, но и на не-которые ответственные посты».
В то же время Сталин решительно осуждал попытки свес-ти очищение партии к борьбе с бывшими активными троцки-стами. В своем заключительном слове на февральско-мартов¬ском пленуме ЦК Сталин предупреждал, что «среди наших ответственных товарищей имеется некоторое количество быв¬ших троцкистов, которые давно уже отошли от троцкизма и ведут борьбу с троцкизмом не хуже, а лучше некоторых наших уважаемых товарищей, не имевших случая колебаться в сторо¬ну троцкизма. Было бы глупо опорочивать теперь этих товари¬щей».
Отмечая, что в 1927 году за троцкистов голо¬совало 4 тысячи членов партии, и причисляя к ним тайных сто¬ронников троцкизма, Сталин объявлял, что имелось «около 12 тысяч членов партии, сочувствовавших так или иначе троц¬кизму. Вот вам вся сила господ троцкистов. Добавьте к этому то обстоятельство, что многие из этого числа разочаровались в троцкизме и отошли от него, и вы получите представление о ничтожности троцкистских сил». Фактически Сталин ставил под сомнение сведения о десятках тысяч «троцкистов», о разоблачении которых в каждой области СССР докладывали Хрущев и другие партийные руководители.
Сталин призывал отказаться от разрабо¬танных им же после убийства Кирова идейно-политических установок, которыми руководствовались в ходе партийной чистки и репрессий 1935-1936 годов. Теперь, выступая на февральско-мартовском пленуме, Сталин заявлял: «То, что мы за это время понаисключали десятки, сотни тысяч людей, то, что мы проявили много бесчеловечности, бюрократического бездушия в отношении судеб отдельных членов партии, то, что за последние два гола чистка была и потом обмен партбиле¬тов — 300 тысяч исключили. Так что с 1922 года у нас исклю¬ченных насчитывается полтора миллиона.
Все это создает обстановку для врагов — и для правых, и для троцкистов, и для зиновьевцев, и для кого угодно. Вот с этой бездушной политикой, товарищи, надо покончить».
По сути Сталин обвинял партийных руководителей, прово-дивших массовые чистки и исключивших сотни тысяч комму-нистов из партии, в том, что они «искусственно плодят количе¬ство недовольных и озлобленных и создают, таким образом, троцкистам эти резервы».
В «Бюллетене оппозиции» Троцкий публиковал хвастливые сообщения об успехах троцкистского подполья. В середине 1937 года он издал книгу «Преданная революция». В ней сообщил, будто после многих арестов в СССР сохранилась мощная сеть антисоветского подполья. Троцкий умело возбуждал недоверие к органам безопасности. Они, мол, всё ещё не сумели раскрыть врагов. Так провоцировал новые и новые аресты, усиливал репрессии.
В отчётном докладе Центрального Комитета восемнадца-тому съезду партии Сталин перечислил основные достиже-ния, которые продемонстрировали правильность политики ВКП(б), правильность её руководства. Констатировалось и другое: «Перед лицом грандиозных достижений противники генеральной линии нашей партии, разные там «левые» и «правые» течения, всякие там троцкистско-пятаковские и бухаринско-рыковские перерожденцы оказались вынужден-ными смяться в комок, спрятать свои затасканные платформы и уйти в подполье. Не имея мужества покориться воле народа, они предпочли слиться с меньшевиками, эсерами, фашистами, пойти в услужение к иностранной разведке, наняться в шпионы и обязаться помогать врагам Советского Союза расчленить нашу страну и восстановить в ней капиталистическое рабство».
Об опасности обстановки 8 ноября 1938 года Берия передал короткую запись: “Никто и не знает, что мы пережили самый тяжёлый момент. На демонстрации вполне мог быть терракт. Время удобное, все на трибуне. Дагин и его ребята могли рискнуть”.
Выяснилось, что начальник охраны правительства Дагин был тесно связан с антисталинской оппозицией, участвовалв антигосударственном заговоре внутри НКВД. Это совсем не было мистификацией Сталина. Та охрана трибуны Мавзолея, которую подобрал заговорщик, вполне могла пойти на террористический акт по отношению к Сталину и другим руководителя партии и правительства. Это предотвратил арест Дагина прямо в кабинете Ежова пятого ноября.
Через несколько дней появилась запись о том, что иные заговорщики начали строить из себя наполеончиков. Они, мол, самые умные, поэтому знают лучше генерального секретаря Центрального Комитета. Сравнивали себя непосредственно с Карлом Марксом, примыкали к заговорщикам. Они хотели иметь власть, а не делать дело.
В канун 130-летия со дня рождения И.В.Сталина опубли-кована беседа вождя советского народа с известными европейскими писателями Эмилем Людвигом и Леоном Фейхтвангером. При ответе на один из вопросов Иосиф Виссарионович сказал: «Некоторые западные критики спрашивают: почему мы не легализуем группу или, как они говорят, партию троцкистов. Они говорят: нелегализуют - зна-чит, нет демократии. А что такое партия троцкистов? Как это оказалось, мы знали давно - это разведчики, которые вместе с агентами японского и германского фашизма взрывают шахты, мосты, производят железнодорожные крушения. На случай войны против нас они готовились принять все меры, чтобы организовать наше поражение: взрывать заводы, железные дороги, убивать руководителей и т. д. Нам предлагают легализовать разведчиков, агентов враждебных иностранных государств.
Ни одно буржуазное государство – Америка, Англия, Франция - не легализует шпионов и разведчиков враждебных иностранных государств».
Одним из оппонентов Сталина был Зиновьев. Внутренняя логика его аргументации привела к неожиданному выводу: не надо было брать власть в октябре 1917 года.
В важнейшем вопросе о победе социализма этот оппо-зиционер пошёл против решений, зафиксированных в резолюции «О задачах Коминтерна и ВКП(б) в связи с рас-ширенным пленумом ИККИ». (ИККИ – Исполнительный комитет. Коммунистического Интернационала). Этот документ трактовал окончательную победу социализма как гарантию от интервенции и реставрации. Полностью противоположна трактовка Зиновьева в его книге «Ленинизм».
Сталин не исключил того, что и другие решения Зиновьев посчитал ошибочными. У него была возможность сказать об этом прямо и открыто. Однако предпочёл вариант тыловых атак. Делал это с расчётом «улучшить» резолюции и «немно-жечко» подправить Ленина.
Последовали сталинские вопросы: «Откуда проистекает ошибка Зиновьева? Где корень этой ошибки?» По мнению Сталина, дело в том, что техническую отсталость оппоненты считали непреодолимым препятствием при строительстве социализма. С такими доводами Зиновьев и Каменев пытались выступить на одном из заседаний ЦК, но получили решительную отповедь. Отступили, формально подчинившись противоположной точке зрения.
Когда прошли первые заседания четырнадцатого пар-тийного съезда, в «Правде» 20 декабря 1925 года появился ответ Московского комитета партии на письмо Ленинградской партийной конференции, являющееся фракционной вылазкой сторонников Зиновьева – Каменева. Этот ответ был связан с тем, что в Политбюро два оппозиционера отстаивали точку зрения: мы не сможем справиться с внутренними трудностями из-за технической и экономической отсталости, если нас не спасёт международная революция. Москвичи же вместе с большинством членов ЦК настаивали: мы строим и построим социализм вопреки отсталости. Позиция Каменева и Зиновьева квалифицировалась как отход от ленинизма. У обоих не нашлось доводов против столь сурового обвинения. Неверие в торжество социализма Зиновьев показал в уже упоминавшейся книге «Ленинизм». В общей сложности споры продолжались больше года. Удивляет то, что свою на-стойчивость в отстаивании ошибочного мнения оппозицио-нер пытался трактовать как проявление интернационализма. На самом же деле он грешил против интернационализма и мировой революции. Это Сталин обосновал, задав большую серию вопросов, за которыми следовали лаконичные ответы.
Ещё на четырнадцатом съезде партии Зиновьев дал сигнал к подтягиванию всех оппозиционных течений и к объединению их в одну силу. На этот призыв откликнулись троцкисты, стоявшие за свободу группировок. К этому времени пересмотревший свои взгляды Зиновьев теперь опасность видел не в троцкизме, а в ленинском Центральном Комитете. Для обоснования такого вывода понадобилось процитировать настойчивого оппозиционера. Понадобилось пресечь его попытку свои антипартийные дела прикрыть ленинским авторитетом. Зиновьев говорил: у ЦК нет оснований ругать блок, так как Владимир Ильич, мол, одобрял блоки в партии. Сталин обосновал тезис противоположного характера – Ленин никогда не одобрял всякие блоки. Он стоял за принципиальные, подлинно революционного, характера бло-ки против меньшевиков, ликвидаторов, отзовистов. Ленин был решительно против беспринципных и антипартийных объединений.
Никаких перспектив не имела «новая оппозиция», ини-циатор создания которой докатился до силлогизма: строить социализм, зная, что не построишь.
К группе лиц, отошедших от ленинизма, партийный съезд отнёс Каменева, который не посчитал нужным делом под-крепить своё заявление о солидарности с линией ленинской партии.
Немало усилий потребовалось Сталину для критического разбора доводов Зиновьева, который вознамерился доказать, что лидеры оппозиции, дескать, являются единственными революционерами и интернационалистами во всём мире.
Стремительно и даже безоглядно идя на полити¬ческие реформы, группа Сталина, хотела она того или нет, вынуждена была учитывать, что в любой момент может столкнуться с сильным и решительным проти¬водействием. И не с латентным молчаливым, а с более опасным - открытой и предельно активной оппози¬цией ортодоксальной части партии. Об этом бесстра¬стно свидетельствовали материалы по делу об убий¬стве Кирова, по «Кремлевскому делу». Именно тогда и были выявлены царившие в партии настроения, од¬нозначное неприятие как нового курса в целом, так и идеи создания повой конституции.
В феврале 1936 года новые материалы следствия обна-руживают тенденцию троцкистов к воссоз¬данию подпольной организации по принципу цепоч¬ной связи небольшими группами. О том же шла речь и в циркуляре заместителя наркома внутренних дел Г.Е. Прокофьева от 9 февраля:
«Имеющиеся в нашем распоряжении… данные по¬ка-зывают возросшую активность: троцкистско – зиновьевского контрреволюционного подполья и наличие подпольных террористических формирований среди них. Ряд троц-кистских и зиновьевских групп выдвига¬ют идею создания единой контрреволюционной пар¬тии и создания единого организационного центра вла¬сти в СССР». А далее следовал вполне логичный вы¬вод: «Задачей наших органов является ликвидация всех... дел по троцкистам и зиновьевцам, не ограничи¬ваясь изъятием актива, направив следствие на вскры¬тие подпольных контрреволюционных формирований, всех организационных связей троцкистов и зиновьевцев и вскрытие террористических групп».
Сторонники Троцкого и Зиновьева стремились к консо-лидации, к созданию невозможной в существующих условиях фракции, а вполне самостоятельной собственной партии. Такой же, какие уже начали возникать во многих странах Ев-ропы под воздействием призыва Троцкого для объеди¬нения в своих рядах всех тех, кто по-прежнему считали себя твердыми марксистами-ленинцами и революцио¬нерами, не способными к противоестественному согла¬шению или компромиссу с явно ревизионистской, оп¬портунистической, с их точки зрения, группой Сталина.
Троцкисты и зиновьевцы хотели скрытно выдвинуть собственных кандида¬тов в депутаты, может быть, провести их па выборах в Верховный Совет СССР и получить тем самым три¬буну для свободного выражения своих политических взглядов.
На основе анализа писем, поступивших в ЦК, и впе¬чат-лений от своих инспекционных поездок по стране Мален¬ков по поручению Сталина сделал на январском (1938) плену¬ме ЦК доклад «Об ошибках парторганизаций при исключении коммунистов из партии и формально-бюрократическом отно-шении к апелляциям исключенных из ВКП(б) и о мерах по устранению этих недостатков». В принятом по этому докладу постановлении приводились примеры того, как из партии ис-ключали людей за то, что их родственники или знакомые были объявлены контрреволюционерами, как в течение одного дня различные обкомы исключали десятки, а то и сотни.
В постановлении утверждалось, что «еще не вскрыты и не разоблачены отдельные карьеристы-коммунисты, старающие¬ся отличиться и выдвинуться на исключениях из партии, на реп¬рессиях против членов партии, старающихся застраховать себя от возможных обвинений в недостатке бдительности путем при¬менения огульных репрессии против членов партии”. «Многие наши парторганизации и их руководители до сих пор не суме¬ли разглядеть и разоблачить искусно замаскированного врага, старающегося криками о бдительности замаскировать свою враждебность и сохраниться в рядах партии — это во-первых, и во-вторых, стремящегося путем проведения мер репрессий пере¬бить наши большевистские кадры, посеять неуверенность и из-лишнюю подозрительность в наших рядах». Осуждая «преступ¬но-легкомысленное отношение к судьбе членов партии», постанов¬ление обвиняло «многих партийных руководителей» в том, что они «позволили врагам народа и карьеристам обойти себя и легкомысленно отдали на откуп второстепенным работникам разрешение вопросов, касающихся судеб членов партии, пре¬ступно устранившись от руководства этим делом».
Это постановление знаменовало собой резкий поворот в политике страны. Постановление январского пленума 1938 года стало началом конца ежовщины.
Об определьной степени падения оппозиций Сталин сказал в отчётном докладе ХVIII съезду партии снова с использо-ванием формы вопрос - ответ: «Разве не удивительно, что о шпионской и заговорщической деятельности верхушки троцкистов и бухаринцев узнали мы лишь в последнее время, в 1937-1938 годах, хотя, как видно из материалов, эти господа состояли в шпионах иностранной разведки и вели за-говорщическую деятельность уже в первые дни Октябрьской революции? Как мы могли проглядеть это серьёзное дело? Чем объяснить этот промах? Обычно отвечают на этот вопрос таким образом: мы не могли предположить, что эти люди могут пасть так низко. Но это не объяснение и тем более не оправ-дание, ибо факт промаха остаётся фактом. Чем объяснить такой промах? Объясняется этот промах недооценкой силы и значения механизма окружающих нас буржуазных государств и их разведывательных органов, старающихся использовать слабости людей, их тщеславие, их бесхарактерность для того, чтобы запутать их в свои шпионские сети и окружить ими органы Советского государства. Объясняется он недооценкой роли и значения механизма нашего социалистического государства и его разведки, недооценкой этой разведки, болтовнёй о том, что разведка при Советском государстве – мелочь и пустяки, что советскую разведку, как и само Советское государство, скоро придётся отправить в музей древностей».
Есть необходимость вспомнить некоторые обстоятельства.
Всего через три дня после вступления Ежова в новую должность был принят необычный документ:
“Утвердить следующую директиву «Об отношении к контр- революционным троцкистско-зиновьевским элементам»:
а) До последнего времени ЦК ВКП(б) рассматривал троцкистско-зиновьевских мерзавцев как передовой полити-ческий и организационный отряд международ¬ной буржуазии. Последние факты говорят, что эти гос¬пода скатились еще больше вниз, и их приходится те¬перь рассматривать как разведчиков, шпионов, дивер¬сантов и вредителей фашист-ской буржуазии в Европе.
б) В связи с этим необходима расправа с троцкистско-зиновьевскими мерзавцами, охватывающая не только аресто-ванных, следст¬вие по делу которых уже закончено, и не только под¬следственных вроде Муралова, Пятакова, Белобородова и других, дела которых еще не завершены, но и тех, которые были раньше высланы».
В напряжённом противостоянии проверялась и подтверж-далась верность марксистско-ленинской теории. Обстановка изменилась в пользу социализма.
Осенью 1926 года Троцкий пытался предвосхитить итоги внутрипартийной борьбы, дать некий прогноз, увидеть перспективы. Всё это Сталин едко высмеял в заключительном слове по докладу о социал-демократическом уклоне. В реальности получалось обратное тому, что спрогнозировал Троцкий. Вновь подчёркнута принципиальность позиции ВКП (б): она объединилась и сплотилась воедино не на основе взглядов оппозиционного блока, а в борьбе с ним на основе социалистических перспектив нашего строительства.
Двурушники, противники социалистических преобразований не прекращали борьбу в разных формах.
По приговору суда в 1929 году Троцкого выслали из Советского Союза. Его последователи попали в трудное положение. Если теперь Сталин на деле докажет, что его курс на строительство социализма в СССР окажется правильным, то тогда троцкисты окажутся пусть и заблуждающимися, но врагами народа и революции.
Троцкий дал инструкции о развёртывании широко-масштабного саботажа и вредительства с целью сорвать индустриализацию и коллективизацию, вызвать недовольст-во народа правительством.
Сначала троцкисты пытались вредительством добить-ся ситуации, когда народ, не выдержав напряжения инду-стриализации и коллективизации, сам свалит сталинский ЦК. Не дождались!
Сотрудник Коммунистической академии некий И.И. Трусов, хранил личный архив Троцкого, относивишйся к 1927 г. Эта весьма важная находка дала Сталину основание провести решение, оказавшееся не только непредсказу¬емым по своим отдаленным последствиям, но и послу¬жившее своеобразной стартовой площадкой для быст¬рого карьерного взлета Н.И. Ежова. Решение гласило: «Предлагаю весь архив и другие документы Троцкого передать т. Ежову для разбора и доклада ГТБ, а допрос арестованных вести НКВД совместно с т. Ежовым».
Выполнить со всей ответственностью новое, столь серьёз-ное поручение Ежову ничто не мешало, ибо весь последний месяц он занимал всего две долж¬ности - секретаря ЦК и пред-седателя КПК. От обя¬занностей же заведующего ОРПО его, как бы предви¬дя близкое будущее, освободили еще 4 февраля, ут¬вердили вместо него его заместителя Г.М. Маленкова.
Ягода, обобщая результа¬ты следственных материалов, предложил в докладной записке на имя Сталина (вполне возможно, подготов¬ленной совместно с Ежовым) ссыльных троцкистов отправить в отдаленные лагеря, туда же направить и тех, кто был при последнем обмене партбилетов исключен из партии за принадлежность к троцкизму (их численность составила 308 человек). Уличённых же в «причастности к террору» следовало расстрелять. Эта рекомендация наркома была передана на заклю¬чение Вышинскому, который с оговорками, присущими юристу, одобрил.
Здесь уместно обратиться к дополнительному источнику, который уже называют главной исторической сенсацией двадцать первого века. Библиографы его обозначили так - “Берия Л.П. “Сталин слезам не верит”, личный дневник 1937-1941 (Лаврентий Берия,-М,:Яуза-пресс, 2011.-320с. - (Спецхран. Сенсационные мемуары)”.
Когда Сталин предложил Берии переехать в Москву и стать первым заместителем наркома НКВД Ежова, тогда была большая засорённость милиции и военной разведки кадрами Ягоды и Троцкого. Отметив это в дневниковой записи, Берия признался: “Не хочется уезжать с Кавказа. Здесь дышиться легко и сам себе голова. Всю жизнь жил на Кавказе, работал на Кавказе, никуда не перебрасывали. И не хочу”.
При определении предстоящих задач Берия записал: “Меньшивистская сволочь напакостила, скрытые троцкисты. Пока не вывели на чистую воду, ряд человек лишились, даже до расстрела. У нас (в Грузии - В.Ч.) процент перегиба был малый, а с другими надо разобраться. Но пока мне хватит разведки”.
За несколько дней до конца 1938 года Берия сам с собой поделился нелёгкими раздумьями: “Уже понятно, что массово сажали, а теперь надо массово освобождать. Расстреляных не вернёшь, а там тоже не все виноваты. Но постреляли много за дело. Даже если сегодня не вредили, война если началась, вредили бы. И жгли, и убивали, и отравляли, и взрывали. Враг есть враг. Пока тихо, он сидит тихо, а как порохом запахнет, начнёт действовать.
На наших глазах в подобном плане действует всевозможные ненавистники социализма, липовые “фронтовики”, безответ-ственные “десталинизаторы”.
Через несколько дней появились записи о том, что Ежов специально намеревался озлобить людей. Но при множестве врагов было много необоснованных арестов. Требовалось начать пересмотр дел, по-новому поставить следствие.
Проявляется такая особенность: не всё связанное с борь-бой против разных оппозиций кануло в прошлое. Продолжают ощущаться своеобразные толчки, действия сошедших с исторической сцены деятелей. Их использовала и продолжает использовать антикоммунистическая пропаганда. В своё время стратеги «холодной войны» предложили найти такую альтернативу сталинскому курсу, которая помогла бы им восторжествовать в СССР, если бы в конце двадцатых годов партией коммунистов не руководил Сталин.
Антикоммунисты даже были готовы создать некое искус-ственное время, в котором давно прошедшее воспринималось бы максимально приближённым к настоящему. В таком ракурсе предлагали в советской истории до 1929 года найти вождей и программные идеи, которые могли бы заменить Сталина. Чтобы использовать эти фигуры и идеи в боях против советского вождя, достаточно было разрешить применение слова “если» при описании необратимых исторических процессов. Например, И.Дейчер размечтался: «Если бы троцкистская, зиновьевская, бухаринская оппозиции дожили до пятидесятых годов, то задача дестабилизации выпала бы на их долю; они бы осуществили её с честью, от всей души и последовательно».
Страна достигла высокого уровня экономического развития в ходе довоенных пятилеток. Сталин утверждал: «Не только от¬сталые люди, всегда отмахивающиеся от всего нового, но и многие видные члены партии систематически тянули партию назад и старались всяческими способами стащить ее на «обыч¬ный» капиталистический путь развития. Все антипартийные махинации троцкистов и правых, вся их «работа» по части са¬ботажа мероприятий нашего правительства преследовали одну цель: сорвать политику партии и затормозить дело индустриа¬лизации и коллективизации. Но партия не поддалась ни угро¬зам одних, ни воплям других и уверенно шла вперед, несмотря ни на что. Заслуга партии состоит в том, что она не приспосаб-ливалась к отсталым, не боялась идти против течения и все время сохраняла за собой позицию ведущей силы». Таким об¬разом, он рассматривал победу как убедительное свидетель-ство правоты его борьбы с оппозицией, начавшейся в 1920-е годы. Сталин подчеркивал, что «небывалый рост производст-ва» за 1928-1941 годы «нельзя считать простым и обычным развитием страны от отсталости к прогрессу. Это был скачок, при помощи которого наша Родина превратилась из отсталой страны в пере¬довую, из аграрной - в индустриальную». Это превращение было достигнуто «при помощи советской политики индустриализации страны... при помощи политики коллективизации сельского хо¬зяйства». Таким образом, он считал, что победа доказала правиль¬ность его курса на осуществление быстрой революции сверху.
Исследователи задумались: почему Троцкий, Бухарин и другие смогли посмертно помочь американской внешней политике нанести удар по Советскому Союзу в восьмидесятые годы? При поиске ответа учли несколько обстоятельств. Так, борьба за восстановление «добрых имён» Троцкого, Каменева, Бухарина, Зиновьева и других способствовала нанесению мощного удара по социалистическому лагерю и международному коммунистическому движению. Их превоз-носили как невинные жертвы Сталина, а идейную критику их платформ «перестройщики» объявили ошибочной. Учтём и такой момент: опора на Троцкого и Бухарина позволяла противопоставить сталинскому курсу на укрепление СССР такую позицию, в соответствие с которой наша страна должна быть лишь базой грядущей мировой революции.
Попытки Сталина остановить обострение междуна¬родной обстановки не всегда приносили успех. 18 августа 1948 года Совет национальной безопасности США, возглавляемый пре-зидентом страны, принял директиву СНБ 20/1 «Цели США в отношении России», в которой говорилось: «Наши основные цели в отношении России, в сущности, сводятся всего к двум: а) свести к минимуму мощь и влияние Москвы; б) провести коренные изменения в теории и практике внешней политики, которых придерживается правительство, стоящее у власти в России, т. е. правительство, которое возглавлял И. В. Сталин. Речь идет прежде всего о том, чтобы сделать и держать Совет¬ский Союз слабым в политическом, военном и психологичес¬ком отношении по сравнению с внешними силами, находящи¬мися вне пределов его контроля.»
Исходя из возможности военной победы над СССР, авто-ры директивы писали: «Мы должны принять в качестве безус-ловной предпосылки, что не заключим мирного договора и не возобновим обычных дипломатических отношений с любым режимом в России, в котором будет доминировать кто-нибудь из нынешних советских лидеров или лица, разделяющие их образ мышления... Мы должны создать автоматические гаран¬тии, обеспечивающие, чтобы даже некоммунистический и но¬минально дружественный к нам режим: а) не имел большой военной мощи; б) в экономическом отношении сильно зави¬сел от внешнего мира; в) не имел серьезной власти над глав¬ными национальными меньшинствами; г) не устанавливал ничего похожего на железный занавес».
На Западе были известны пренебрежительные высказы-вания оппозиционеров о русской культуре и русском народе. Такие «аргументы» принялись использовать в борьбе против русского патриотизма, кощунственно объявляя его врагом Советской страны.
Воспитание населения, особенно молодого поколения, в духе уважения к культурному наследию страны было одной из постоянных забот сталинского руководства. Дети осваивали азы грамотности, заучивая стихи Тютчева, Майкова, Фета, Лермонтова, Пушкина. Юбилеи Пушкина и других классиков русской литературы превращались в общенациональные праз¬дники. По радио постоянно звучала классическая музыка рус¬ских композиторов. Не только портреты Сталина и других вож¬дей, но и репродукции картин Репина, Васнецова, Сурикова, Шишкина и других классиков русской живописи стали харак¬терной приметой советского предвоенного быта.
Уважительное отношение к прошлому России, к русским культурным традициям и жизненному укладу вызвали ярост-ную критику со стороны Троцкого, он осуждал меры по укреплению семейного очага: «Революция предпри¬няла героическое усилие разрушить так называемый «семей¬ный очаг» - этот архаичный, затхлый, прогнивший институт». Он высмеивал усилившуюся в 1930-е годы в СССР «заботу об авторитете старшего поколения» и ослабление наступления на церковь. Троцкий подчеркивал, что в первые годы революции «отрицание Бога, его помощи и его чудес было острейшим кли¬ном, который революционная власть вбила между детьми и родителями». Считая, что главной целью СССР является «ус¬корить пролетарскую революцию в Европе», Троцкий обвинял Сталина в измене пролетарскому интернационализму и воз¬рождении «русского национализма».
На деле Сталин оставался верен принципам интернацио-нализма, что проявлялось в его политике по отношению ко всем народам СССР. Защищая от нападок культурное насле-дие русского народа и славные страницы русской истории, Сталин обращал внимание и на необходимость бережного от¬ношения к культурным и историческим традициям других на¬родов СССР, критиковал учебник по истории СССР за то, что авторская группа «составила конспект русской истории, а не истории СССР, то есть истории Руси, но без истории народов, которые вошли в СССР (не учтены данные по истории Украины, Белоруссии, Финляндии и других прибалтийских народов, северокавказс¬ких и закавказских народов, народов Средней Азии и Дальне¬го Востока, а также волжских и северных районов, - татары, башкиры, мордва, чуваши и т. д.)». Они подчеркивали: «Нам нужен такой учебник СССР, где бы история Великороссии не отрывалась от истории других народов СССР».
В тогдашнем мире, в котором значительную часть населе-ния планеты составляли колониальные и порабощенные наро¬ды, а господствующей идеологией во многих так называемых цивилизованных странах был расизм (в том числе и в значи¬тельной части США), Советский Союз, построенный на прин¬ципах национального равноправия и дружбы народов, являл¬ся редким исключением.
При излишней поторопливости был подписал циркуляр, в котором требовалось от регио¬нальных управлений НКВД «немедленное выявление и полнейший разгром до конца всех троцкистских сил, их организационных центров и связей, выявле¬ние, разоблачение и репрессирование всех троцкис-тов-двурушников. Однако ни узкое руководство, ни Сталин не спешил санкционировать столь решительные действия.
В течение четырех дней, с 17 по 19 и 22 апреля, Сталин вместе с Яковлевым, Стецким и Талем обсуждали «Черновой набросок» проекта конституции, вно¬сили в него последние исправления.
К активным силам «десталинизации» оппоненты причисля-ли многих представителей творческой и научной интеллиген-ции, которых нарекли «реформаторами». Им вменили в обязанность критиковать наследие Сталина практически во всех областях. Сын репрессированного армейского комиссара Р.Медведев в книге «К суду истории» намеревался, как и Троцкий, возобновить суд над Сталиным, начатый Хрущёвым. В семидесятых годах медведевскую книгу издали на Западе и широко распространяли.
Очень расхожи слезливые повествования о том, как трудно было учёным, интеллигентам искать своё место в новой жизни. Правильно представить истинное положение дел помогает, в частности, опубликованное в «Правде» 17 сентября 1935 года присланное из Калуги письмо К.Э.Циолковского, которого Сталин назвал знаменитым деятелем науки.
Ответил телеграммой: «Примите мою благодарность за письмо, полное доверия к партии большевиков и Советской власти.
Желаю Вам здоровья и дальнейшей плодотворной работы на пользу трудящихся.
Жму Вашу руку.
И.СТАЛИН».
За действиями «реформаторов» следили американские советологи. Они же своим вниманием не обходили правящую элиту. Появилось исследовательское направление – кремле-нология. Попытались исследовать и местных руководителей.
В нынешних полемических столкновениях аргумен-тированный отпор должны получать неотроцкисты. Очень много внимания этой проблеме уделил живший в Краснодаре философ И.А.Селезнёв. Он, в частности, напомнил, что после кончины И.В.Сталина клеветническую кампанию ини-циировал бывший троцкист Хрущёв. Он в докладе «О культе личности и его последствиях» на ХХ съезде КПСС Сталину дал одностороннюю и сугубо отрицательную оценку. Это мотивировалось так: «Целью настоящего доклада не является тщательная оценка жизни Сталина. О заслугах Сталина при его жизни уже было написано вполне достаточное количество книг, брошюр и работ... Мы имеем дело с вопросом... о том, как постоянно рос культ личности Сталина, культ, который стал на определённой стадии своего развития источником целого ряда чрезвычайно серьёзных и грубых извращений партийных принципов, партийной демократии и партийной законности». По хрущёвской логике получалось, что не будь неумеренных восхвалений в адрес Сталина, никаких отступлений от норм партийной жизни не было бы. Бывший сторонник троцкистской платформы Хрущёв, как и оппозиционеры в двадцатых годах, умалчивал об отрицательных характеристиках, которые дал Ленин другим партийным руководителям того времени.
Последствия ежовщины стали политической миной замед-ленного действия, подведенной под правительство Сталина и сталинскую систему управления. На это раньше всех обрати-ли внимание Троцкий и его сторонники. Дейчер писал, что, по оценке Троцкого, «лагеря становились школами и полигона¬ми оппозиции, в которых троцкисты были бесспорными на-ставниками. Хорошо организованные, дисциплинированные и хорошо информированные в политическом отношении, они были настоящей элитой того слоя нации, который был брошен за колючую проволоку». Очевидно, что Троцкий и его сторонники рассчитывали, что, превратившись в лагерях и местах ссылок в троцкистов под руководством опытных «пе-дагогов», репрессированные поднимут антисталинскую рево-люцию. В «Бюллетене оппозиции» Троцкий в 1938 году про-рочествовал: «Монументы, которые Сталин воздвиг себе, бу-дут свергнуты... А победоносный рабочий класс пересмотрит все процессы, публичные и тайные, и воздвигнет памятники несчастным жертвам сталинского злодейства и позора на площадях освобожденного Советского Союза». Однако скорее все¬го, в то время мало кто в советском руководстве считал подобное вероятным.
В официальных выступлениях Сталин уверял, что собы-тия 1937-1938 годов лишь способствовали укреплению советского строя. В отчетном докладе на XVIII съезде партии он заявил: «Некоторые деятели зарубежной прессы болтают, что очищение советских организаций от шпионов, убийц и вредителей, вроде Троцкого, Зиновьева, Каменева, Якира, Ту¬хачевского, Розенгольца, Бухарина и других извергов, «поко¬лебало» будто бы советский строй, внесло «разложение». Эта пошлая болтовня стоит того, чтобы поиздеваться над ней... В 1937 году были приговорены к расстрелу Тухачевский, Якир, Уборевич и другие изверги. После этого состоялись выборы в Верховный Совет СССР. Выборы дали Советской власти 98,6 процента всех участников голосования. В начале 1938 года были приговорены к расстрелу Розенгольц, Рыков, Бухарин и другие изверги. После этого состоялись выборы в Верховные Советы союзных республик. Выборы дали Советской власти 99,4 процента всех участников голосования. Спрашивается, где же тут признаки «разложения» и почему это «разложение» не сказалось на результатах выборов?»
Сталин имел основание полагать, что потрясения 1937—1938 годов не нарушили стабильности строя и не остановили поступательно¬го развития Советской страны. Как и прежде, он продолжал энергично заниматься хозяйственными делами, требовал это¬го же от своих подчиненных. На февральско-мартовском пле¬нуме 1937 года он говорил, что утрата политической бдитель¬ности была во многом по-рождена однобоким вниманием партийных руководителей исключительно к хозяйственным вопросам, но при этом предупреждал: «Нельзя шарахаться от одной крайности в другую. Нельзя отделять политику от хозяй¬ства». Сталин подчёркивал, что «партийным организациям придется и впредь... заниматься вплотную сельскохозяйствен¬ными де-лами со всеми их мелочами, пахотой, севом, уборкой и т.д.»
Вопреки описаниям жизни в СССР тех лет во многих кни-гах о Сталине и его времени 1937 год был отмечен не только репрессиями, но и выполнением второго пятилетнего плана, а 1938 год стал началом третьей сталинской пятилетки. К это¬му времени была в основном выполнена программа широкой технической реконструкции народного хозяйства, начатая в первой пятилетке.
Опыт борьбы Сталина с врагами внутри коммунистического движения, по убеждению Зюганова, для нас приобрёл особое значение. Ведь не прекратились изощрённые нападки и попыт-ки взорвать нашу партию изнутри. Один из примеров - подлые действия группировки Тихонова - Семигина - Потапова, которая ударила в спину КПРФ в решающий момент политической борьбы. Она не отличается новизной в подборе приёмов. В её арсенале - лишь механическое воспроизведение марксистских терминов, за которые прячут совсем не революционное со-держание. Неотроцкисты продемонстрировали способность на 180 градусов изменять свои позиции по принципиальней-шим вопросам. Они попытались «оседлать» КПРФ.
Троцкисты наших дней получили отпор. При всех издерж-ках небезболезненный процесс обновления очистил и спло-тил нашу компартию. Коммунисты оценили её по достоинству, признали ее влияние в стране и мире.
Руководство Коммунистической партии Российской Феде-рации намерено не допустить в наши ряды дух троцкизма, т.е. проявления попыток отдельных деятелей возомнить себя сверхчеловеками, стоящими над Центральным Комитетом и над его решениями. У нас уже научились на самых ранних стадиях распознавать черты подобной «болезни» и принимать нужные меры.
Современные исследователи находят, что точная копия Троцкого, который любил, чтобы ему поклонялись, - Ельцин, организовавший геноцид русского народа, выбиравший в своё окружение отнюдь не бессребренников. А кому не известно об еврейском окружении Троцкого и Ельцина? Оба изрядно изгадили Россию.
Совершенно очевидно, что Сталин не пытался повторить Маркса в новых исторических условиях и единолично создать собственный учебник по политэкономии. Сталин вообще счи-тал, что написание такого учебника не под силу одному человеку.
Верный своему методу коллективного творчества при решении сложных задач, он поручил подготовить такой учебник коллек¬тиву авторов, составленному из видных экономистов страны. Проект и критические замечания к нему были рассмотрены на дискуссии, состоявшейся в ноябре 1951 года.
Высказав ряд собственных замечаний по содержанию учеб¬ника, Сталин в то же время не согласился с разносной крити¬кой проекта, сочтя несправедливым утверждение о том, что «проект не удался». Он предложил лишь серьезно отредакти¬ровать проект усилиями не только «сторонников большинства участников дискуссии, но и противников большинства, ярых критикой проекта учебника». Свою же роль в подготовке заду¬манного им учебного пособия Сталин свел к написанию заме¬чаний к проекту учебника, а также ответов на вопросы, задан¬ные ему рядом экономистов. Их содержание вошло в брошю¬ру «Экономические проблемы социализма в СССР», которая стала последней сталинской теоретической работой.
В работе «Экономические проблемы социализма в СССР». Сталин исходил из того, что в результате выхода из капиталистической системы Китая, а также ряда стран Европы, был образован «единый и мощный социалистический лагерь, противостоящий лагерю капитализма. Эко¬номическим результатом существования двух противополож¬ных лагерей явилось то, что единый всеохватывающий миро¬вой рынок распался, в результате чего мы имеем теперь два параллель-ных мировых рынка, тоже противостоящих друг дру¬гу».
Стараясь переосмыслить марксистские представления о социализме в соответствии с реалиями советской жизни, Ста-лин явно отказывался пересмотреть марксистские представле¬ния о капитализме, фактически исходя из того, что строй, опи¬санный Марксом и Энгельсом в XIX веке, принципиально не изменился. По сути, Сталин игнорировал значительно возрос¬шую роль государства в контроле за капиталистическим разви¬тием, роль внутрифирменного планирования, значение воен¬ных расходов в развитии наукоемких отраслей производства и многое другое. Отрицал Сталин и значительно возросшую сте¬пень солидарности капиталистических стран в их борьбе про¬тив СССР, Китая и их союзников, а также существенно уси¬ливающуюся роль США в военном, политическом, идейном руководстве западным миром, писал о теории как о компасе, без которого немыслимо движение пролетариата вперед.
Разумеется, как государственный деятель Сталин зани-мался главным образом практическими вопросами и крайне редко вопросами теории. Более того, жизнь заставляла его не раз пе¬ресматривать оторванные от жизни теоретические положения марксизма. И в то же время изначально Сталин поверил в мар¬ксизм, как только увидел в нем научную теорию, с помощью которой можно было наиболее верно объяснить общество и преобразовать его наилучшим образом. Сталин был убежден, что партия пришла к власти лишь благодаря научно обоснованно¬му объяснению общественных процессов. Марксистский идеал общественного устройства служил знаменем для пролетариата России и привел к победе про-летарскую партию. Хотя в своей работе Сталин исходил из теоретического идеала социализма и коммунизма, из теоретически идеального противопоставления социализма капитализму, он считал, что лишь такие идеальные модели способны объяснить общественное развитие.
Кроме того, весь политический опыт Сталина убеждал его в том, что теоретическая формула, превращенная в лозунг для масс, способна мобилизовать их на движение вперед, невзи-рая на реальные практические трудности. Победа большеви-ков в 1917 году, в Гражданской войне была обоснована теоре-тическим положением Ленина о возможности такого успеха в Рос¬сии, хотя реальное положение дел свидетельствовало о невоз¬можности большевиков удержаться у власти. Пре-вращение ССС Р в мощную индустриальную державу за 13 лет ускоренно¬го развития и победа в Великой Отечественной войне были обо-снованы теоретическим положением Сталина о возможности построения социализма в одной стране, хотя реальные факты, казалось бы, свидетельствовали против того, что СССР сможет добиться грандиозных успехов в экономическом строительстве и одержать военную победу над Германией и ее союзниками чуть ли не в одиночку. Очевидно, что теперь Сталин считал, что в условиях явного перевеса экономического и военного потенци¬ала капиталистических стран над нашей страной следует опе-реться на теоретическую формулу, которая бы обосновала изна¬чальные преимущества советского строя. Противопо-ставление основного экономического закона социализма основному закону капитализма могло вдохновлять советских людей на дальнейшее движение вперед в хозяйственном, социальном и культурном развитии.
В пренебрежении же к поиску объективных закономерно-стей, скрытых за практикой общественных явлений, в невнима¬нии к теории, к идеалам социализма и коммунизма Сталин ви¬дел большую опасность для судеб партии. Руководители, умело решавшие текущие практические задачи, могли, с его точки зре¬ния, оказаться неспособными увидеть далёкую перспективу раз¬вития страны и уверенно повести её вперед. Они могли испугать¬ся реальных трудностей, как в прошлом их испугали по¬литические противники в партии. Они могли преувеличи-вать роль тех механизмов в хозяйстве, которые сохранились от капи-тализма, и пренебречь развитием новых отношений, присущих социалистическому строю. Пренебрежение таких руководителей к идеалу социализма могло привести и к утрате их связи с народ¬ными массами, которые самоотверженно трудились, вдохновля¬емые верой в построение социализма и коммунизма.
Активный участник многих полемических сражений Сталин выходил из них победителем. По мнению Г.А.Зюганова, есть все основания утверждать: личность Сталина сродни самым грандиозным фигурам эпохи Возрождения. Она, как и ушед-ший век, знаменовала собой переход человечества на новый виток исторического развития.
Были такие споры, участники которых отнюдь не проти-востояли друг другу, а высказывали несовпадающие мнения при продвижении к общей цели. В качестве классического примера можно привести ноябрьскую дискуссию 1951 года. Её проводили в связи с оценкой проекта учебника политической экономии. Сталин посчитал нужным высказать замечания по различным материалам. При этом проявил себя таким полемистом, для которого не столько важно опровергнуть и развенчать тезисы оппонентов, сколько выявить их ошибки ради их исправления и недопущения впредь. Массу подтверждений этому советский руководитель дал при создании работы «Экономические проблемы социализма в СССР». Тогда теоретически обоснованного решения требовал вопрос о характере и сущности экономических законов при социализме. Стране-победительнице было необходимо ликвидировать тяжелейшие последствия минувшей войны и по верному пути продвигаться вперёд. Ни в какой мере этому не могли способствовать теоретические просчёты. Тем не менее, тогда выяснилось явно ошибочное обстоятельство: некоторые участники тогдашней дискуссии отрицали объективный характер законов науки, особенно законов политической экономии при социализме. Даже допускалась возможность того, что руководителям Советского государства по силам отменить любые политэкономические законы и «сформировать», «создать» по своему усмотрению новые. Здесь участники дискуссии безудержно приближались к волюнтаризму. Законы науки, отражающие происходящие независимо от воли людей объективные процессы в природе или обществе, они смешивали с теми законами, которые принимаются правительствами, создаются по воле людей и имеют лишь юридическую силу. Смешение объективных и субъективных законов недопустимо.
Разъясняющий Сталин коснулся и такого аспекта проблемы: люди далеко не бессильны в смысле их воздействия на процессы природы. Люди, познав законы природы, учитывая их и опираясь на них, умело применяя и используя их, могут ограничить сферу их действия, разрушительным природным силам дать другое направление, обратить разрушительные силы на пользу обществу. Столь обстоятельное и терпеливое растолковывание подтолкнуло ошибающихся оппонентов обратиться к истокам своего заблуждения, в какой-то мере пересмотреть методы установления истины точно на основании законов природы.
После этого Сталин перешёл к рассмотрению объективных законов экономического развития. Снова последовало попу-лярное разъяснение без намёка на менторский, поучающий тон: «Люди могут открыть эти законы, познать их и, опираясь на них, использовать их в интересах общества, дать другое направление разрушительным действиям некоторых законов, ограничить сферу их действия, дать простор другим законам, пробивающим себе дорогу, но они не могут уничтожить их или создать новые экономические законы». Марксизм требует не уничтожения, а познания экономических законов и умелого их применения.
Тактично Сталин написал о том, что неверно ссылаться на особую роль Советской власти в деле построения социализма, якобы способную уничтожить существующие законы экономического развития и «сформировать» новые. Так снова затронут момент, связанный с фундаментальными теоретическими проблемами.
В ходе дискуссии очень актуальным оказалось сталинское предупреждение: наши годовые и пятилетние планы нельзя смешивать с объективным экономическим законом планомерного, пропорционального развития народного хозяйства. Требовалось его изучить, овладеть им, применять с точным знанием дела и составлять такие планы, которые полностью отражают требования объективного закона.
Пережитком неправильной формулы «уничтожения» и «сформирования» законов Сталин назвал тезис о так называемом «преобразовании» законов.
В тактичном тоне выдержан вывод великого диалектика, предупреждающий настаивающих на ошибочном мнении: «Итак, законы политической экономии при социализме явля-ются объективными законами, отражающими закономерность процессов экономической жизни, совершающихся независимо от нашей воли. Люди, отрицающие это положение,… отрица-ют тем самым возможность всякого предвидения, - следова-тельно, отрицают возможность руководства экономической жизнью”.
В таком же плане в дискуссии рассмотрены другие спорные положения, которые легли в основу последней сталинской работы «Экономические проблемы социализма в СССР».
В послевоенные годы под руководством тайного ми-рового правительства – «Комитета 300» – правящие круги империалистических стран пытались приостановить победную поступь социализма. Так, с помощью «Плана Маршалла» задумали советскую экономику привязать к диктату Между-народного Валютного Фонда и Международного банка ре-конструкции и развития. Великий знаток экономической теории Маркса отверг империалистический план и связанные с ним кабальные условия. В Советском Союзе в короткие сроки самостоятельно восстановили разрушенное войной народное хозяйство.
Безусловно велики заслуги И.В.Сталина, о котором Н.И.Кондратенко написал: «Не было у нас более русского руководителя, чем он. Его постоянно обливают грязью враги России, и чем больше они стараются, тем зримее вырастает положительный облик вождя, который стоял за простой на-род, себя не жалел и себе ничего не скопил».
С подлинно научных позиций Сталин через столкновение мнений изучал проблему о возможности перехода нашей страны не к декларативному, а к действительному коммунизму. С него потом не взял пример Хрущёв, вознамерившийся полный коммунизм построить за два десятилетия.
По мнению Сталина, требовалось осуществить по крайней мере три предварительных условия:
- Прочно обеспечить не мифическую «рациональную организацию» производительных сил, как предлагал Яро-шенко, а непрерывность всего общественного производ-ства с преимущественным ростом производства средств производства.
- Путём постепенных переходов, осуществляемых с выго-дой для колхозов и, следовательно, для всего общества, поднять колхозную собственность до уровня общенародной собственности, а товарное производство тоже путём посте-пенных переходов заменить системой продуктообмена.
- Добиться такого культурного роста общества, который бы обеспечил всем членам общества всестороннее развитие их физических и умственных способностей, чтобы члены об-щества имели возможность получить образование, достаточ-ное для того, чтобы стать активными деятелями обществен-ного развития, чтобы они имели возможность свободно выбирать профессию.
Много полемизировавший Сталин оставил огромное тео-ретическое наследство, которое не потеряло своё значение по сей день. Практически ценен его завет - марксизм есть средство познания и преобразования современности.
Политическим завещанием И.В.Сталина стала его речь на девятнадцатом съезде партии. В ней Иосиф Виссарионович провозгласил органическое слияние классовой борьбы за социализм с борьбой за национальную независимость и суверенитет, за демократические права и свободы трудящихся.
На последней ступени своей жизни великий государственник опроверг циничные утверждения бессовестных деятелей о том, будто он не был способен самостоятельно проанализировать внутреннюю и международную обстановку и оценить экономи-ческие возможности нашей страны.
Сталинскую тему охотно исследовали на Западе. В со-ветологических центрах США, Великобритании и других стран давно поняли, какие богатые возможности открывает эта тема для политических диверсий в ходе психологической войны.
Оценивая значение споров о Сталине внутри СССР, вид-ный американский советолог Стивен Коэн писал: «Сталинский вопрос... имеет отношение ко всей советской и даже россий¬ской истории, пронизывает и заостряет современные полити¬ческие вопросы... Сталинский вопрос запугивает как высшие, так и низшие слои общества, сеет распри среди руководите-лей, влияя на принимаемые ими политические решения, вы-зывает шумные споры в семьях, среди друзей, на обществен-ных собра¬ниях. Конфликт принимает самые разнообразные формы, от философской полемики до кулачного боя». Под влиянием та¬ких оценок внешнеполитические стратеги США могли рас¬сматривать сталинскую историю как советское поле боя, на котором разыгрывались решающие сражения «холодной вой¬ны».
В 1970-х годах на Западе, прежде всего в США, было на-писано много исследований, посвященных Сталину и его вре-мени. Хотя ряд историков старались придерживаться принци-пов профессиональной объективности, политические задачи «холодной войны», которые они решали в этих работах, пре-допределили однобокий характер освещения ими образа Ста-лина и его деятельности. В них Сталин был представлен как руководитель тоталитарного режима, столь же чудовищного, как и нацистский. Соответственным образом авторы портре-тов Сталина постарались использовать все наветы, выска-зан¬ные политическими противниками Сталина - от Троцкого до Хрущева, а также жертвами репрессий 1930-1950-х годов и их детьми. Смонтированный для нужд “холодной войны» образ Сталина стал активно использоваться для внедрения в созна¬ние советских людей через средства радиопропаганды и иные каналы.
Провозглашенная Горбачевым «перестройка» с требовани¬ями очищения от рутины и коррупции с помощью гласности и демократизации, казалось, должна была очистить страну от пороков предыдущего периода. Поскольку же было объявлено, что многие пороки тогдашней жизни объясняются последстви¬ями деятельности Сталина, то одним из способов очищения общества стала борьба за преодоление сталинского наследия. Суд над Сталиным, прерванный со времени падения Хруще¬ва, возобновился с новой силой, и на сей раз с гораздо боль¬шим размахом и яростью.
В каких только преступлениях прошлого не обличался покойный генералиссимус! Использо¬вав для карикатурного изображения Сталина все возможные реальные факты, а также байки Троцкого, Хрущева и других, сочинители тех лет занялись созданием «внутренних моноло¬гов» Сталина, которые должны были окончательно убедить читателей в порочности покойного. Особенно в этом поусерд¬ствовали лауреат Сталинской пре-мии А. Рыбаков и генерал Д. Волкогонов.
«Перестроечный» суд над Сталиным нанёс ещё большие удары по сталинскому наследию, чем во времена Хрущева. В годы перестройки была уничтожена вся послевоенная ял-тинская система, созданная в результате героической борьбы нашего народа в годы воины и обеспечивавшая в течение многих лет безопасность нашей страны. Падение социалистических режи¬мов в странах Центральной и Юго-Восточной Европы, распад Варшавского договора, приход к власти националистических сил в прибалтийских республиках логически вытекали из ан¬тисталинской кампании горбачёвского времени.
Повод для серьёзных размышлений дала статья Ю.В.Емельянова “Три “Десталинизации”, опубликованная в “Правде” от 6-11 мая 2011 года. В ней констатируется, что за последние 20 лет ни на один день не прекращалась антисталинская клевета.
В конце 2010 года было бесцеремонно объявлено, что нашу страну следует “десталинизировать”. Об этом сообщил новый председатель Совета по содействию развития институтов гражданского общества и правам человека при президенте России М.А.Федотов. Он, в частности, заявил: “Нам нужно искоренить в обществе элементы сталинского сознания, которые остались. Пока мы этого не сделаем, мы не сможем дышать полной грудью”. Такое заявление прежде всего означает провал многолетних усилий нынешних правителей дискредитировать советское прошлое. Г.А.Зюганов получил возможность заявить, что два десятилетия антиленинской и антисталинской пропаганды рассыпались в пыль.
Очередная антисоветская кампания осуществляется по прямому приказу Запада. Нашей стране открыто навязывают, как следует освещать отечественную историю. Запад озабочен не столько проблемами исторического сознания, сколько стремлением ослабить и поработить Россию.
Новая “десталинизация” может послужить таким детонтором для взрыва, который может разнести российскую землю на части.
Единомышленники Федотова вынашивают замыслы: “Дать политико-правовую оценку преступлениям тоталитаризма в президентском указе с чётким перечнем преступлений и указанием на недопустимость прославления сталинизма”.
Документы “десталинизаторов” - это своего рода заявка на установление беспощадной диктатуры незначительного меньшинства. Стране собираются нанести ещё один, возможно, на сей раз смертельный удар. Поэтому все подлинные патриоты России должны дать отпор очередной “десталинизации”.
Признание сталинского наследия порочным не могло не вести к перечёркиванию ценности Союза ССР, который созда¬вал Сталин. И хотя свыше трех четвертей советских граждан проголосовали 17 марта 1991 года за сохранение Союза, мне¬ние масс было проигнорировано через 9 месяцев, и «Союз не¬рушимый» был разрушен в Беловежской пуще.
Дискредитация деятельности Сталина логично привела к перечеркиванию ценности всего созданного в годы сталинских пятилеток, и значительная часть экономического и оборонно¬го потенциала страны оказалась парализованной под вопли о необходимости «очиститься от сталинского наследия». Очер¬нение сталинских дел не могло не привести к уничтожению или деградации создававшихся в сталинскую эпоху системы обра¬зования и культуры, научных учреждений.
«Искоренение сталинизма» привело к оплевыванию патри-отизма и забвению национальных интересов нашей страны в угоду «новому мышлению». Внедренное в общественное созна¬ние представление о том, что во всех бедах виноват Сталин, порождало некретическое отношение к себе и собственным порокам, неоправданную самоуверенность в том, что с «освобожде¬нием» от сталинского наследия общество обрело мудрость и чистоту нравов. “Очищение от сталиниз-ма» порождало терпи¬мость к аморализму, беспринципности, лживости, воинствую¬щему невежеству, некомпетентности и разгильдяйству.
Крикливым и вульгарным измышлениям противостоят оценки тех людей, которые сами были видными деятелями XX века, а потом отдавали себе отчет, что такое управлять государством в этом столетии.
Полемическое слово классиков марксизма-ленинизма продолжает находиться в боевом строю. В теперешней обстановке многим оппонентам можно адресовать ленинские слова о том, что ошибаются люди, полагающие, будто для дискуссий достаточно выставлять положения и требования, а не доказывать их верность. Важно, не противореча законам логики, основательно разобраться в каждом положении, утверждении, выдвинутом тезисе.
Нынешнее обращение к В.И.Ленину связано с желанием измерить наши победы и трагедии самой высокой меркой человечности, чтобы раз и навсегда понять: в основе всех наших действий должны быть интересы трудящегося человека. Именно по его социальному самочувствию следует определять ориентиры преобразований. В интересах многих миллионов людей труда на безграничных просторах Советского Союза были осуществлены колоссальные преобразования. Победа социалистического общественного строя в первой половине минувшего века оказалась первым примером реального социализма в мировой истории. Советский социализм стал всемирным достоянием как вершина исторического прогресса человечества. Попытки фашистской реакции уничтожить его путём военной агрессии закончились всемирно- исторической победой социализма над фашизмом.
Строительство социализма во многих странах Европы, Азии, Латинской Америки подтвердило наиболее общие закономерности исторического процесса, отмеченные в ленин-ской программе социалистического строительства.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Богата полемическая практика конца девятнадцатого, чрезвычайно насыщенного историческими событиями двад-цатого и начала двадцать первого столетий. В установлении истины участвовали представители разных идейных направ-лений и течений общественной мысли, буржуазные и мел-кобуржуазные идеологи, оппортунисты, ревизионисты и реформаторы. Между собой спорили сторонники социа-листической идеи, вера в которую была очень высокая. Нет вины рыцарей этой идеи в том, что позже её предательски дискредитировали, подвергли серьёзным испытаниям.
Опыт полемической практики свидетельствует о том, насколько важно не прерывать связь с прошлым, а обра-щаться к нему в соответствие с требованиями диалектики общественного развития. Не вызывает возражений тезис: спасти страну не смогут зомбированные люди, которые не знают правду о ней, пусть даже беспощадную. В борьбе за выживание и достойную жизнь коренных народов России есть необходимость разоблачать изощрённые технологии уничтожения Отечества. При этом требуется непременно учитывать такое обстоятельство: в разгар информационной войны самые мощные удары наносятся по многовековой истории, которую антикоммунисты перечёркивают и фаль-сифицируют. Непозволительно пассивно наблюдать, как пото-ки грязи льются на наши святыни, прежде всего на светлое русское.
Кубанcкий общественный деятель Н.И.Кондратенко призывает не терять способность думать своей головой и анализировать факты действительности. Ведь на переломе истории всего современного мира безумцы борются за бредовую идею господства над планетой, нахраписто рвутся к власти над всеми народами и континентами. Происходящее в России – часть единого процесса закабаления человечества «избранным золотым миллиардом». Есть из-за чего скрещи-вать полемические стрелы.
Изучение опыта ведения спора великими полемистами практически значимо сегодня, когда Россия находится в положении, подобном тому, в каком она пребывала примерно столетие назад. Непременно требуется полнее учитывать конкретные условия, когда в многострадальном Отечестве снова верхи не могут (или не желают) обеспечить должный уровень социальной защиты населения, а низы уже не хотят жить по-старому, требуют справедливости и восстановления всех своих социальных завоеваний. Здесь очень уместно напомнить ленинское высказывание о том, что справедливость - это та идея, которая движет во всём мире необъятными тру-дящимися массами.
Время подтвердило, что во многом был прав великий Ленин, который считал очень важным «доказать всякому и каждому наглядно, воочию, что социализм таит в себе гигантские силы и что человечество перешло теперь к новой, несущей необыкновенно блестящие возможности стадии развития» (45,402).
При учёте разных точек зрения требуется творчески разви-вать революционную теорию в условиях, когда империализм вступил в стадию глобализма, когда расширились материаль-ные предпосылки и социальная база социализма. Напомина-ют о себе проблемы, требующие дополнительного научного изучения. Этому в книге “Идти вперёд” Г.А.Зюганов посвятил раздел «О русском социализме». Написал о недопустимости в двадцать первом веке повторения старых ошибок. Одним из крупнейших идеологических пробелов советской эпохи назвал насильственное отсечение от официального мировоззрения огромного комплекса плодотворных идей. Они находятся в нашем историческом наследии, однако догматики от социализма объявили их «классово чуждыми» и «антисоциалистическими».
Творческий подход требуется в условиях, когда курс на спасение России приобрёл чётко выраженные черты национально-освободительной борьбы.
Нередко огонь спорящих сосредоточивался на центральной фигуре представителей противоположной стороны. Это даёт возможность сразу приковать интерес читателей, ввести их в суть коренных расхождений. Одновременно это помогало находить более близкие подходы к источникам противоречий. Появлялась возможность с большей полнотой развёртывать свои аргументы, наносить удар по всей совокупности взглядов, идей целого социального течения.
Искусный полемист Ленин в своей политической дея-тельности оказался на переднем крае, на острие развития революционной практики. Требуется учитывать и то, что реалии современной действительности выдвигают несколько аспектов проблемы ленинизма, которые ждут дальнейшей научной разработки. В новом осмыслении нуждается, в частности, вопрос о том, какие тенденции в общественной жизни и социальном сознании выразились в творчестве Ленина и Сталина и проявляются ли они на современном этапе.
Опять же не обойтись без сопоставления несходных точек зрения. Ведь вопрос поставлен чрезвычайно остро: если мы хотим выжить в стремительно меняющемся мире начавшегося века, мы обязаны творчески развивать наследие марксизма-ленинизма.
Возрастает значимость русского вопроса, который в себе соединяет социалистический идеал, традиционные народные ценности, задачи коммунистического движения и национально-освободительной борьбы. Новые вызовы времени побудили внести изменения в программные до-кументы Коммунистической партии Российской Федерации. Повышенного внимания требует каждое положение. Одной из главных целей российских коммунистов остаётся социализм в его обновлённых формах, отвечающих современному уровню производительных сил, с высоким качеством жизни населения и с условиями для гармоничного развития личности.
Мобилизации усилий коммунистов на решение много-сложных задач способствует напоминание о том, что ещё не завершён принципиальный спор между капитализмом и социализмом, под знаком которого прошло двадцатое столетие.
КПРФ продолжает исходить из того, что для нашей страны наиболее обоснованным и отвечающим её интересам явля-ется выбор социалистического пути развития. Как передовое учение, массовое движение и общественная система соци-ализм обретает своё второе дыхание. При этом практически важно исходить из того, что будущее России можно строить только на прочном фундаменте её созидательных традиций и исторической преемственности.
Ценность творческих подходов возрастает в условиях нарастания революции. Здесь народно-патриотическая оп-позиция свою важнейшую миссию видит в том, чтобы быть гарантом мирного, цивилизованного поворота к новому эпо-хальному курсу и общественно-политическому устройству. Вот в такой обстановке возрастает ответственность КПРФ.
Есть проблема использования наследия И.В.Сталина. Речь идёт не о слепом следовании букве его работ и о порядке действий, а о понимании и использовании той методологии, с которой Иосиф Виссарионович подходил к вопросу об опыте предшественников. Бесспорно, коммунисты не имеют права смотреть на Россию как на страну без истории.
Сторонников прогрессивных преобразований интересует, что именно объединяет всех критиков ленинизма. Главные моменты следующие: отрицание его универсальности как теории революционного обновления жизни, утверждения об отражении в ленинском учении лишь специфических и неповторимых условий России начала ХХ века, о якобы национальной ограниченности ленинской теории.
Сегодня полезно проследить, как в ходе споров о судьбах социализма в России последовательные марксисты защищали чистоту революционного учения, показывали ошибочность утверждений и подлинные устремления оппонентов, убеждали широкие массы в истинности и громадной преобразующей силе марксистско-ленинских идей. Такая мощь проявлялась на всех этапах истории Советского государства, когда наша ликующая страна салютовала новым достижениям в разных сферах деятельности, в созидании социализма, в восстановлении экономики после разрухи. Сила животворных гуманистических идей особенно материализовалась в пламени Великой Оте-чественной войны.
В теперешних условиях есть необходимость обоснован-но, доказательно, живо и выразительно воспевать боевые и трудовые подвиги, не позволить циничным, пошлым очернителям и бессовестным фальсификаторам украсть Великую Победу. Здесь бессменную вахту несёт и взвол-нованное публицистическое слово. Очень часто оно изо-бличает ярых «демократических» антипатриотов в памфлетах и книгах Владимира Бушина. Так, в книге «Измена: назвать всех поимённо» яркий публицист возмутился тем, что извратители не ограничиваются недавним прошлым, а добираются аж до Куликовской битвы. Для них не авторитетны всемирно признанные историки Татищев, Карамзин, Соловьёв. Крем-лёвские советники типа уподобленных хорькам Радзинского и Павловского заявляют, что более шестьсот лет назад было «не всё так просто». После неведомо как проведённых раскопок очернители заявили, будто на Куликовом поле в достижении нашей победы решающую роль сыграла татарская конница, а вовсе не воины Дмитрия Донского. Не исключено, что «исследователи», порывшись в выгребных ямах истории, станут примеряться, как бы подковыристее лягнуть русских героев Ледового побоища. Уже упразднили ордена Алексан-дра Невского, Суворова, Кутузова, Нахимова.
В наших условиях практически ценно проследить, как при установлении истины Ленин руководствовался принципом конкретности. Его огромное теоретическое и практическое значение состоит в том, что он помогает понять существо связи теории и практики.
Неудача в дискуссии постигает игнорирующих такое обстоятельство: «…чтобы избежать модернизированной трак-товки (в угоду нынешней ситуации) тех или иных положений Ленина, каждый раз необходим конкретный анализ условий, в которых они были высказаны, их реального исторического содержания».
Историко-критический подход к ленинским идеям пред-полагает их понимание как диалектический процесс. Реаль-ность такова, что не всё во взглядах и деятельности Ленина выдержало проверку временем. Некоторые оценки нуждаются в переосмыслении с учётом изменившейся обстановки. Всё это, разумеется, должно восприниматься без превратного освещения исторических и теоретических вопросов, без злорадства и ехидства. Такие непривлекательные качества вместе с подтасовками, передержками и домыслами взяли на вооружение антикоммунисты, в том числе за своё усердие получающие столь желанные доллары. Вот один пример. В изданной на американские деньги книге «При свете дня» Солоухин уверял: в 1918 году Ленин, мол, бросил фразу: пусть 90 процентов русского народа погибнет, лишь бы десять процентов дожили до мировой революции. «Утку» перепеча-тали многие периодические издания. За неё ухватились не очень чистоплотные писатели. Правду приходилось отстаи-вать в суде. Выяснилось, любители получать гонорар в долла-рах в обратном порядке поставили цифры в высказывании: «Мы должны увлечь за собой 90 миллионов из ста, населяю-щих Советскую Россию. С остальными нельзя говорить - их надо уничтожать». Так сказал Зиновьев.
Коммунистам и их сторонникам следует кропотливо и последовательно развенчивать все те лживые стереотипы, которые продажные СМИ сумели внедрить в сознание народа за последние десятилетия.
При решении разнообразных задач участники полемики избирали соответствующие жанры, способные в наиболее впечатляющей форме раскрыть содержание, характер спорной проблемы. Наиболее оперативными являются острые заметки, аналитические статьи, памфлеты, фельетоны и рецензии.
При словесных столкновениях в определённых условиях допускалось обращение к органам буржуазной печати. При этом учитывался уровень их популярности. Это помогало выбирать более подходящие тактические шаги, сопоставлять верные и неверные положения. Чаще всего газеты и журналы немарксистского направления рассматривались как объекты принципиальной оценки.
Опыт мастеров полемики убеждает: повышение эффек-тивности словесных баталий невозможно без последователь-ной борьбы против фразёрства. Добиваясь единства слова и дела, Ленин отдавал предпочтение не опьяняющим фразам, а фактам. При проведении анализа полемисту важно заботиться не столько о накоплении возрастающей массы фактов, но и не опаздывать с их обобщением, не опаздывать с теоретическим закреплением занятых позиций. При этом, разумеется, участ-ники споров призваны верно излагать и истолковывать все доводы и свидетельства.
Умелое владение принципами полемики исключает путаницу в логике.
Утверждению нового содействуют работы, написанные с подлинно революционной страстностью, как бы вбирающие в себя весь обличительный пафос, крепость и боевую силу русского языка. Ленин широко использовал восклицания, вопросы, юмор, иронию, сатиру, сарказм, просторечные слова и иные выразительные языковые средства.
Участники дискуссий не всегда оценивают важность взаимосвязи общей культуры и этики ведения спора. Недобросовестные оппоненты предпочитают аргументы подменять нелицеприятной бранью, так проявляя своё бессилие. Высокая культура требует извлекать уроки из промахов. «Честное признание политической ошибки, - напоминал Ленин, - приносит очень большую политическую пользу многим людям, если дело идёт об ошибке, которую разделяли целые партии, имевшие в своё время влияние на массы» (37,189).
Для участвующих в спорах важно умение выслушивать оппонентов.
Полемическая практика многократно демонстрировала вред перехлёстов. В шлюзы гласности безудержно хлынули слова-плевелы, свидетельствующие о проявлении эгоизма и мелкого расчёта, о стремлении к власти и напоминающие обволакивающую пену. Иные многоречивые деятели плю-рализм мнений смешивают с правом на бездоказательные утверждения, вплоть до клеветнических. Бывает, в оправда-ние ссылаются на резкости ленинской полемики. Их утвержде-ния далеки от корректных. Ближе к истине следующий тезис: «Говоря об интеллектуальных возможностях Ленина, нельзя не сказать о его блистательной полемической культуре. Многие сегодня находят в полемической страсти Ленина слишком резкие и даже грубые формы. Однако это станет во многом понятно, если мы не будем абстрагироваться от той острейшей классовой борьбы, которая проходила в начале ХХ века и которая не могла не сказаться на характере полемики. Практически все полемисты того времени не стеснялись в резких оценках идей друг друга».
Одна из задач, решению которой призваны содействовать журналисты и филологи, - проследить, как та или другая идея зародилась, какие обстоятельства её породили, какие этапы она прошла в своём развитии, как на ней отразились слож-ности политической и идейной борьбы.
Ленинскую полемику с идеологическими противниками и товарищами по партии можно весьма обобщённо резюми-ровать так:
- Метод Маркса надо знать во всей полноте;
- Не следует упрощать, сводить его к частнонаучной мето-дологии;
- Недопустимо изолировать его от практики, от исследо-вания целостного процесса саморазвития всей системы «теория - практика».
Марксистский метод явился сильным оружием в руках рабочего класса. Им превосходно владел великий Ленин. Отмечена такая особенность ленинского мастерства: «Самую сухую теоретическую вещь (вроде спора о законе убываю-щего плодородия почвы, о теории ренты) Ленин анализировал точно, ясно и так революционно, что его работы являются образцовыми» (Бухарин Н.И. Революционный теоретик. Л.,1924.С.8).
Существо политики состоит в борьбе за выбор пути дальнейшего развития, а задача политического мышления – осознание всех возможных путей и поиск оптимального реше-ния. Актуален ленинский протест против того, когда «подменя-ют конкретные ступени пройденного нашей революцией пути общим обозначением всей, прошлой и будущей, нашей революции в целом… Это – образчик нарушения метода диалектического материализма…» (15,14).
Диалектик Ленин развивал взгляды, связанные с теорией и практикой социализма в России. До Великого Октября Владимир Ильич полностью разделял взгляды К.Маркса и Ф.Энгельса на социализм и коммунизм. Одновременно учитывал особенности развития нашей страны. В 1918 году в статье «Очередные задачи Советской власти» высказался за развитие кооперативных форм производства и предусмотрел переходные меры для утверждения социализма в Советской России. Однако Гражданская война вынудила партию пе-рейти к «военному коммунизму». Так была предпринята попытка без каких-либо переходных форм утвердить простой продуктообмен в обществе.
Когда в стране происходят значительные изменения, ответственное дело - осмыслить происходящие процессы, не забывая того, как молодёжи нужны опыт прежних борцов, их последовательная принципиальность, их традиции. Очень своевременны слова Энгельса о том, что «молодёжи полезно напомнить о прежних движениях, а то она думает, что всем обязана только самой себе» (Маркс К.,Энгельс Ф. Соч. Т.34.С.201).
Было бы большой ошибкой не учитывать того, что совре-менные реалии перевернули устоявшееся представление о социалистической идее. Но при всех обстоятельствах бес-спорным остаётся то, что социализм защищает и отстаивает свободу каждого человека как личности.
Ленинские работы побуждают прогрессивных людей не ограничиваться сиюминутными интересами и текущими задачами, а думать о перспективе. Актуальны ленинские слова о том, что от коммуниста «следует ждать большего внимания к задачам завтрашнего, а не вчерашнего дня…» (36,313).
Ленинизм учит отстаивать не только личные интересы, но всемирно-исторические завоевания.
Для установления истины требуется во всех случаях отказываться от любой монополии на истину, которая пред-ставлена интересами власти или политической партии. Одновременно вполне могут и даже должны разрабатываться иные концепции, в том числе прямо противоположные. Читатели в силах сами разобраться в том, что является истинным, а что ложным. В то же время есть опасения, что прежнюю монополию заменят другой. Ещё не известно, какая из них лучше.
Требуется избегать нарушений этики спора, из-за чего в полемическом запале допускаются преднамеренные натяжки, передержки, необоснованные сближения, произвольное ци-тирование, тенденциозные придирки, голословные выводы, клеветнические утверждения, измышления.
Бывает нелишне вспоминать мысль И.Г.Эренбурга из «Французских тетрадей»: культура, гуманизм, красота, демократия – едины. Нарушать что-то одно в этом единстве – значит разрушить всё. Об этом, к большому сожалению, довольно часто забывают нападающие на Ленина, на дело Великого Октября. Антикоммунисты на божий свет вытащили все старые и на скорую руку слепленные новые подел-ки от так называемых «художественных произведений» до «документальных» изысканий. «Самое демократическое в мире» телевидение с экранов выплеснуло ушаты помоев на революцию и Советскую власть. В который уж раз обмусолили тезис о том, будто в России революции произош-ли исключительно по заказу иностранных правительств и разведок. Недобросовестные оппоненты не сделали ни одной попытки объективно взглянуть на ситуацию. А ведь в 1917 году в действие пришли миллионы людей.
Снова и снова для наших идеологических противников важ-ны не факты, а предположения, не объективный исторический процесс, а стремление создать иллюзию правдивости. Со стороны защитников социалистической идеи нужны контр-меры. Они предпринимаются. Например, удалось разоблачить один из главных мифов о том, якобы большевиков финанси-ровало германское правительство. Лениновед Виталий Ива-нович Старцев нашёл официальные бумаги, подтверждаю-щие, что все документы о деньгах кайзера сфальсифицировал журналист Фердинанд Оссендовский сразу после 1917 года. Таково одно из проявлений идеологической борьбы.
История – дама справедливая. Остаётся надеяться, что в своё время она всё расставит по своим местам. В этом ей нужна помощь честных исследователей. Один из них – доктор исторических наук, профессор Ю.Ю.Ермалавичюс. Один из его выводов сводится к тому, что реставрация капитализма в СССР несовместима с фундаментальными законами об-щественного развития. Возвращению к капиталистическому способу производства противодействуют высокий уровень развития производительных сил и организация производства на социалистических началах. Вот почему попытки капи-талистической реставрации в стране оборачиваются лишь разрушительными последствиями во всех сферах жизни, в том числе и разрушением Советского Союза в 1991 году.
Контрреволюционная реставрация капитализма в Совет-ской стране выявила частнособственнический идиотизм жульнических, бюрократических, криминальных и подобных им антинародных элементов, которые трансформировались в новый эксплуататорский класс нуворишей.
Являющийся последовательным коммунистом учёный об-народовал и такой вывод: отступление советского народа в противоборстве с мировой империалистической контрре-волюцией вовсе не означает полное поражение социализма. За социальной поляризацией закономерно последует рево-люционный выход из общенациональной катастрофы.
Продолжаются дискуссии о том, что ожидает социа-листическую идею, осуществится ли светлая мечта многих людских поколений о справедливом обществе. Здесь обя-зателен учёт целого ряда существенных обстоятельств. Необходимо передовую часть общества сплотить вокруг идеи социализма и на этой основе успешно решать насущные задачи. В книге «Идти вперёд» Г.А. Зюганов отметил: сегодня мы всё чаще говорим о путях гармоничного соединения русской национальной самобытности, нашего многовекового исторического опыта с лучшими достижениями советского социалистического строя.
Иногда проявляется тенденция механического переноса в прошлое сегодняшних представлений , попытки оценивать его как неполноценное настоящее. И вот, к оценке решений и действий исторических предшественников прикладывая нынешние знания и понимания, участники спора склонны трактовать эти решения как ошибочные. Такой метод неправилен. Критерий здесь должен быть другим: в какой мере политическое руководство в пределах понятий и пред-ставлений своего времени, уровня общественного сознания, его возможностей и средств могло найти более оптимальное решение?
Явно нежелательна ситуация, которую Жан Жак Руссо охарактеризовал так: хула есть очень удобная вещь в том плане, что напасть можно с помощью одного слова, а для защиты нужны целые страницы.
Нынешние предвзято настроенные полемисты не обходятся без безоговорочных утверждений и резких высказываний.
Практика ведения споров подтверждает: разум не должен освобождаться от совести, которую порой сравнивают с внутренним контролёром человека. Но примем во внимание, что совесть вновь может заняться своей созидающей гуманистической работой только на высших гуманистических принципах, только на основе осознания истинного смысла жизни.
При ведении споров о судьбах социализма требуется даже в малой мере не допускать деградации человеческого в человеке.
Этого никак не хотели и не хотят понимать далекие от объективности антисталинисты. Подтверждений тому тьма. Ограничимся одним моментом. Еще в начале так называемой перестройки в книге «Суровая драма народа: ученые о приро-де сталинизма» О. Лацис, Ю. Буртин, Д. Волкогонов, А.Ципко, И.Бестужев-Лада отрицательно оценили роль Сталина в истории страны.
Но жизнь сказала свое слово. Два десятилетия провальных «реформ» многим «прочистили мозги» и изменили отноше-ние к роли И.В. Сталин в истории страны. Он уже победил в исторической памяти.
Всё происшедшее в России после 1917 года – не случай-ность, а часть огромного всеобъемлющего процесса, проба миром новых форм бытия. Совсем это не было прихотью В.И.Ленина, у которого направление, общий смысл поиска были, безусловно, верными.
У нашей Родины свой путь, поэтому совсем нет нужды копировать заокеанские стандарты потребления. В связи с этим Г.А.Зюганов напоминает о глобальной задаче - надо искать свой способ решения встающих перед человечеством проблем, свой собственный путь в будущее, вытекающий из исторического своеобразия России и её места в мире. Коммунисты обязаны победить в нелёгкой борьбе.
Эпохой Владимира Ильича Ленина и Иосифа Виссарионо-вича Сталина двадцатый век назвал Председатель ЦК КПРФ Г.А. Зюганов. Главными вехами навсегда ушедшего в историю минувшего века он обозначил Великую Октябрьскую социа-листическую революцию, строительство первого в мире рабочее-крестьянского государства, победу Советского Сою-за в Великой Отечественной войне, социалистические пре-образования чуть ли не на половине земного шара, осво-ение атомной энергии в мирных целях и ядерный паритет сильнейших государств мира. Ни одного из этих свершений не было без участия И.В.Сталина.
Будущее нашей великой и многострадальной страны невозможно без социализма. Именно поэтому коммунисты обратились к нашему народу с посланием «Путь России - вперед, к социализму!» Российские коммунисты призваны поклясться: идеалы социализма, справедливости, народо-властия, за которые сражались великие Ленин и Сталин, мы обязаны возродить, обязательно добьемся этого. Тогда Россия снова станет великой, социалистической. В такой обстановке практически важно помнить высказывание А.И.Герцена: “Правду, ичезнувшую из русской жизни, возвращать - наше дело”.
Дорогой ценой человечество обрело бесценный опыт. Теперь оно определённо знает, что не годится и чего делать нельзя ни при каких условиях. Народ, накопивший такой опыт, сейчас отчаянно борется за своё выживание. В такой обстановке продолжаются споры о судьбах социализма в России.
Кто же победит в конечном итоге? На этот вопрос В.И.Ленин так ответил в декабре 1917 года: «Победа будет на стороне эксплуатируемых, ибо за них жизнь, за них сила числа, сила массы, сила неисчерпаемых источников всего самоотверженного, идейного, честного, рвущегося вперёд, просыпающегося к строительству нового, всего гигантского запаса энергии и талантов так называемого «простонародья», рабочих и крестьян. За ними победа» (35,194).
СОДЕРЖАНИЕ
Введение . . . . . . . 3
Позиция оппонентов в выяснении истины . 15
Искусство аргументации в полемике . . 100
Этика ведения спора . . . . . 159
Торжество теории – в правде жизни . . 213
Заключение . . . . . . . 297
Владимир Акимович ЧЕБЫКИН,
кандидат филологических наук, доцент
СПОРЫ О СУДЬБАХ СОЦИАЛИЗМА В РОССИИ
Художник А.Марков
Корректор Л.В.Евстратенко
Отпечатано в ООО фирма “АЛЕВ”
с оригинал-макета автора
Формат 60х84/16 гарнитура Arial
Усл. печ. л. 19,5 Тираж 1000 экз.
Зак. 659, 08.2011г.