Воздух в новом доме и правда был чудесен. Окна выходили на юг, на реку. Сегодня по волнам прыгали солнечные зайчики, и кудрявые лозы, которыми заросли берега, казались жёлтыми от солнца. Конец августа выдался на редкость тихим.
В огромной светлой комнате тоже всё дышало спокойствием. Мила куда-то ушла, и Нелли, ожидая её, устроилась у компьютера. Здесь стоял серебряный сундучок с желаниями и ежедневными планами, так что можно было даже представить, будто Мила где-то рядом, например, вышла во двор… Нелли очень любила её, так сильно, как только кукла может любить свою хозяйку.
— Э-э-э, простите, барышня, надеюсь, не помешал? — Деликатное покашливание и приятный баритон заставили вздрогнуть. Незнакомец поклонился:
— Разрешите представиться. Роджер. Я живу на антикварной этажерке, полка вторая сверху.
Нелли удивлённо посмотрела в чёрные внимательные глаза керамической мыши. Он держался просто, но с достоинством, как и подобает хорошо воспитанному аристократу.
— Да, эта этажерка — предмет моей личной гордости! — продолжал Роджер, словно не замечая молчания своей собеседницы. — Посудите сами: ручная работа, тридцатые годы прошлого века, — разве не прелесть?!
— Тридцатые? — подала голос Нелли. Она помнила, что Мила не была уверена в предварительной датировке своего антиквариата. Роджер улыбнулся, его улыбка оказалась очень располагающей.
— Знаю, хозяйка склонна сомневаться. Но, видите ли, клеймо на ручке нижнего ящика даёт основание предполагать… Вас ведь Нелли зовут, не так ли?
Нелли ещё не успела привыкнуть к своему имени (раньше она была просто Куколкой) и часто повторяла его про себя, словно любуясь гармоничностью звуков. Но Роджер произнёс её имя так, что оно сразу наполнилось чудесным строгим очарованием. Этот аристократ удивительно вежлив!
— Да. Хотелось, чтобы хозяйка называла меня так… Она очень добра! …но теперь я уже раскаиваюсь в собственной смелости. Может быть, она хотела выбрать чешское имя, ведь меня привезли из Чехословакии…
Роджер бросил на куколку внимательный взгляд и задумчиво шевельнул великолепным хвостом с тремя керамическими бусинами.
— Позвольте с вами не согласиться! Если Мила идёт навстречу нашим желаниям, значит, она нас любит. И раскаяние тут совершенно неуместно.
Нелли отвернулась.
— Меня не за что любить, — сказала она. — Я не сделала ничего такого…
— О, барышня, это вы зря! — аристократический чёрный нос Роджера вздрогнул взволнованно и возмущённо. — Разве можно с такими настроениями… Чтобы любить, вовсе не нужен повод!
Они замолчали. Нелли думала о том, что очень любит свою хозяйку. Просто так, совершенно без повода. И волнуется, когда Милы долго нет дома, вот, как сейчас…
— Знаете, Нелли, — вдруг сказал Роджер, — я ведь тоже сам выбрал себе имя. Да! На полке Художественного музея мы все были одинаковыми: такие гладкие, прилизанные, забавные сувениры. А я мечтал о настоящих приключениях! «Вьётся по ветру Весёлый Роджер, люди Флинта песенки поют!» Что за радость всю жизнь просидеть на пыльной полке, пока кто-нибудь не расколотит тебя вдребезги?! Хозяйка пришла весной, когда цвели каштаны, едва увидев меня, сразу купила и увезла к себе, в другой город. Это было такое путешествие!
Нелли удивлённо взглянула на аристократа. Ему бы больше подошёл концертный фрак с бабочкой, но никак не пиратские лохмотья! От Милы она знала, что Роджер питает слабость к антикварным вещам и классической музыке.
— Но вы, кажется, коллекционер? — спросила куколка.
Сверкая чёрными глазами и бусинами на хвосте, керамический мышь поклонился. Похвала ему польстила.
— Я много читал. На стеллаже в старой квартире имелись книги по архитектуре и живописи, цветные альбомы с репродукциями… да, музей, знаете ли, не отпускает… История, классика, стихи — столько стихов! Но я не большой их поклонник. Гораздо интереснее читать о приключениях. Ещё у меня есть скромная коллекция шкатулок и сувениров, с удовольствием покажу её вам, как только решите заглянуть в гости!
Нелли грустно кивнула. Роджер был ей искренне симпатичен, но имеет ли она право считать этот мир своим? Мир, в котором у взрослой Милы есть дом, семья и работа, в котором так много незнакомых книг и непривычных вещей, — хозяйка их очень любит и ценит. Нужна ли ей теперь маленькая куколка, столько лет пролежавшая в коробке?! Мила так долго не играла с ней, так долго, что успела совершенно вырасти.
Яркий солнечный луч, наконец, подобрался к серебряному сундучку, осветил керамические уши Роджера и несколько оживил бледное личико Нелли. Аристократ не смотрел на неё, он смотрел на реку, словно бы раздумывая о чём-то.
— А хотите, я вам одну историю расскажу? — вдруг спросил мышь и, не дожидаясь ответа, начал:
— Это случилось в моём родном городе с девушкой по имени… скажем, Лиза. Хорошее имя — Лиза? Но это не важно. Гораздо важнее, что всё произошло за день до Нового года, как раз тридцатого декабря. Подходил к концу двадцатый век, и в обычной предпраздничной суете чувствовалось что-то не совсем обыкновенное. Возможно, людям не терпелось расстаться с надоевшим старым годом, а может быть хотелось побыстрее вступить в новый, но настроение у всех было именно таким, с каким ожидают самого большого чуда в жизни. Да, барышня, люди всегда ждут чуда в Новый год, как бы глубоко они это не скрывали!
Был вечер. Лиза шла по ярко освещённому проспекту, украшенному ёлками и фонариками, и грустила. Конечно, когда наступает такой праздник, самое время веселиться, но Лизе было не до того. Назавтра она собиралась пойти в университет и забрать документы, так и не дождавшись выпускных экзаменов. Она очень любила свой университет, и свою специальность, и друзей, и преподавателей, но у неё не хватало денег на учёбу, а взять их в ближайшее время было неоткуда. Вот ведь как случается в жизни!
Падал лёгкий снежок, повсюду горели фонари и гирлянды, и от этого город казался сказочным. Лиза стала представлять, что она вдруг попала в совершенно незнакомое место, где всё по-другому. Может быть, в одном из этих домиков, где так уютно мерцают окошки, она снимает комнату, и квартирная хозяйка — добрая одинокая бабушка, уже поставила чайник на плиту, ожидая её, Лизу, к ужину. Сразу стало не так грустно. «Конечно, я скоро буду! — сказала Лиза воображаемой старушке. — Вот только зайду сюда, немного погреться…» И она спустилась по ступенькам в подвальчик, находившийся в одном из маленьких заснеженных дворов.
Это оказалась сувенирная лавка. В тёплом воздухе витал аромат благовоний, колокольчик над дверью мелодично звякнул, пропуская Лизу в мир, где реальности не существовало вовсе. Небольшое пространство подвальчика было заполнено стеклянными стеллажами, на которых, в мягком освещении ламп, играли всеми цветами радуги сувениры из поделочных камней. Чего там только не было! Множество минералов: одни сверкали, как холодные звёзды, а другие поглощали блики, словно бархатная подушка. Множество драгоценностей — серьги, браслеты, бусы, броши, перстни, — в оправах и без; вазочки, шкатулки, шары и ящерицы, слоны на счастье. На стенах — картины из каменной крошки; на высоких тумбах — огромные керамические вазы. Этот мир очаровывал и манил, он был загадочен, прекрасен, но Лиза всё стояла у двери, не решаясь подойти к витринам. Она только стыдливо сняла мокрые, разлохмаченные варежки и, быстро спрятав их в карман, протянула к горячей батарее замёрзшие ладони. Разве можно нарушить это звенящее, искрящееся, удивительное таинство? Войти в столь величественный мир в старой куртке и облезлых ботинках?! Кто она? — золушка, не смеющая близко взглянуть на драгоценные сувениры, не говоря уже о том, чтобы купить даже самую крохотную ящерицу! Наверное, будет лучше, если она поскорее уйдёт отсюда! И Лиза протянула руку, чтобы толкнуть входную дверь…
Но в этот момент открылась другая дверь, напротив, притаившаяся за стройными рядами стеллажей, и оттуда повеяло ароматом кофе. Распахнув удивлённые глаза, Лиза наблюдала, как из подсобной комнаты вышла продавщица — женщина средних лет, вся такая тёплая, уютная, похожая на свежую булочку с корицей. На ней был вязаный джемпер, а в руках — чашка кофе, клубок и спицы. Бегло, без особого интереса взглянув через брызжущее бликами стекло на замёрзшую студентку, продавщица села на пуфик за малахитовым слоном и принялась вязать. А из-за двери, оставшейся приоткрытой, до Лизы донеслись слова незнакомой песни: «Это — экскурсия туда-оттуда…» И девушка шагнула вперёд! Сначала она медленно, нерешительно подобралась к разноцветным ящерицам, потом внимательно рассмотрела каждый завиток на яшмовых шкатулках, восхитилась тёплым блеском россыпи янтарных бус, и так, переходя от витрины к витрине, с каждым шагом становясь смелее и увереннее, она по-новому открывала для себя этот сказочный мир. Лизу уже не смущали собственные лохматые варежки и старая куртка, ведь всё это многоцветное, искрящееся волшебство сейчас принадлежало ей! И чудесная коралловая веточка, и бурундук из оникса, и хрустальный шарик на серебряной цепочке. А «экскурсия туда-оттуда» может продолжаться столько, сколько захочет сама Лиза, сколько нужно для того, чтобы впитать в себя всё это великолепие и унести в сердце, наполненном восторгом, и в блеске глаз, наполненных надеждой…
Роджер замолчал и поклонился, собираясь отправиться на свою этажерку.
— Постой! — позвала его куколка. — Ты знаешь, что было дальше?
В голосе Нелли прозвучало не только волнение, она слушала очень внимательно и, кажется, уже кое-что решила для себя. Керамический мышь улыбнулся.
— Знаю, — ответил он. — На следующий день Лиза пошла в деканат забирать документы. Она училась хорошо, поэтому один мудрый профессор пожалел её и дал правильный совет, так что Лизе не пришлось уходить из любимого университета. Некоторое время спустя она устроилась на работу, и всё совершенно наладилось… Но я слышу звук ключа! Кажется, хозяйка?
Действительно, в этот момент щёлкнул язычок замка, скрипнула входная дверь, и в комнату вошла Мила.
— О, Роджер, привет! Как ты здесь оказался, проказник? Я точно помню, что не ставила тебя сюда! — воскликнула девушка и, ласково погладив керамическую мышь по гладкой блестящей спинке, осторожно перенесла на стеллаж.
Нелли была рада: Мила вернулась чем-то очень довольная. Куколка с замиранием сердца наблюдала, как хозяйка ставит сумку на стул, достаёт фотоаппарат, включает компьютер и возится со шнурами, готовясь к работе. Этот новый, такой пугающий взрослый мир с каждой секундой становился для Нелли всё притягательнее: он завораживал, казался волшебным. Но для Милы он — реальность! Надо сделать только шаг навстречу, тогда хозяйка посмотрит на неё, обязательно посмотрит — так же ласково, как на Роджера! И тут…
— Нелли! — тёплые, пахнущие полынью руки бережно сжали её, подняли над столом, высоко-высоко, к самым вершинам счастья. Глаза Милы оказались совсем рядом, в них отражалось солнце. И всем существом Нелли почувствовала, что теперь ей абсолютно не о чем грустить, ведь она так нужна своей хозяйке!
А Мила рассмеялась, бережно опустила куколку обратно и умчалась на кухню, ставить чайник, напевая вполголоса: «Это… это… экскурсия туда-оттуда!»