Людовик, мой ангел-хранитель
Есть удивительные люди, чудовищно несуразные, поразительно лёгкие и невыносимо тяжёлые порой, они очень редкие и быстро вымирающие, и мне повезло, я знал и знаю не одного такого человека. Их очень легко узнать, им совершенно нельзя врать, у них очень тонкая кожа, сердце своё они носят в руке, и их очень легко обидеть.
Девочка Люда, 18 лет, живёт в станице, в Краснодарском крае, выходит замуж, рожает девочку, называют её Катериной, так говорила она сама... Работа, дом, заботы и радости, муж-выпивоха идёт с дочерью на реку (зовётся она Понура), отвязывает пьяненький лодку и с дочкой трёх лет плывёт ловить рыбу. Девочке скучно, ножки затекли, а солнце так палит, папа заснул... Девочка встаёт размять ножки, лодка качнулась, и нет девочки... Только круги по воде, ни крика, ни шороха, папа спит...
Он и домой не пошёл, прятался... Проломила она ему голову в трёх местах. На людях, не скрываясь. Выжил, инвалид. Дали 3 года, сидела, как все, телогрейка, платочек, и строем на работу, забыться, рукавицы шить, шить и шить, устать и не помнить, а потом строем в корпус... Спать. Вся жизнь почти как дома, тюль на окнах, герань в горшках на окне, двухъярусные кровати и деревянный пол, отбитые по-солдатски постели.
Вот такую я её и встретил, повариха на буровой. Очень важный это человек, уважаемый.
Дрянь на буровой вымывается, а золотишко остаётся в лотке, в столовой все новости. Телевизора нет, радио нет - из-за северного сияния не работают. Это клуб такой, особый.
Толстая, очень белая кожа, добрые глаза и две глубокие морщинки на лбу, очень внимательный взгляд, про всех всё помнила и знала, не терпела никакой несправедливости, её очень любили. И был у неё я, он же Студент. Самый молодой на буровой, за которым глаз и глаз нужон, сын полка.
Все всегда ждут смены вахты, и не всегда она бывает вертолётом, по зимнику едет тёплый автобус, привозит и забирает вахту. Вахта на месте, время дорого, надо ехать, и я узнаю, что в вахте приехавшей, нет третьего помбура, заболел.
Бегу к буровому мастеру и остаюсь ещё на одну вахту, отдаю письма ей, знаю - она точно их доставит на почту. Суета, все бегают... Уехали. Чай и разговоры, новости... Иду спать, мне через 10 часов на вахту. Подъём, молча ем, чай, сигарета, идём на буровую, работа, сон, всё по кругу. Бежит буровой мастер, вахта не доехала, пойдём по зимнику, двое останутся на буровой и будут инструмент гонять, чтобы тот в скважине не встал...
Минус 42 на термометре, мороз ночью крепчает, ветер, пуржит порывами, то задувает, то стихает... Вертолёт не прилетит, нелётная погода, ждут... Сбегали за сопку, там ханты охотники, и нарты ждём...
И погнали, за нарты держишься и бежишь, отдыхивались раза три, 20 км и стоит автобус, без колёс и двери открыты, заглохли... Ночь, пешком не дойти, топора нет, ломали всё руками, стали жечь всё, что под рукой, сидения автобуса, обивку, топливо слили, всё пожгли... Сели кругом и сидели, согревались друг о друга, и сидел Людовик, в самой середине, руками обнимая две головы, лицо спокойное и ровное, ни обиды, ни жалости к себе в них не было, и морщинки две со лба исчезли, совсем... Вместе с душой и отлетели на небо...
Двенадцать душ и моего ангела-хранителя Людовика прибрала к себе смерть, замерзать в тайге не страшно, просто засыпаешь, превращаясь в лёд...
Я вас всех помню.