Сегодня после рабочего дня навещала свою близкую подругу, решившуюся в достаточно зрелом возрасте на третьего ребенка. В ее и так благополучную во всех отношениях семью этот ребенок принес новое, ни с чем не сравнимое, счастье. Счастливы и родители, у которых в волосах уже поблескивает седина, и старшие дети.
«Мама! Ты что так сильно его качаешь?! У него мозги стряхнутся!» - покрикивает на мать 14-летняя дочь, почувствовавшая ответственность за маленького братика. «Пап, ну ты даешь! Никогда не думал, что ты можешь пеленки менять, а не только командовать солдатиками» - шутит 17-летний сын-студент, наблюдая за суетой отца – кадрового офицера.
Для всех в этой семье малыш стал центром, вокруг которого завертелась жизнь. А он лежит в своей кроватке – маленький генерал – смотрит удивленно на окружающий мир и улыбается, когда слышит знакомые голоса близких людей. И невозможно сказать, кто из них счастливее – малыш, купающийся в океане родственной любви, или родственники, дарящие ему эту любовь…
Под впечатлением от этого чуда прихожу домой, блаженно погружаюсь в уютное кресло и открываю местную газету. Вдруг на последней страничке мое внимание привлекают милые детские мордашки. Невольно улыбаясь, читаю надпись под фотографиями: «Эти дети ждут своих родителей в Ивановском детском доме». Настроение сразу меняется, холодной волной накрывает сердце. Я понимаю, что мало кто из этих ребятишек обретет настоящую семью. Чужие дети… Ничьи…
Рука потянулась к телефонной трубке, чтобы набрать номер моих дорогих родственников Прохоровых. Я их очень люблю и всячески стараюсь поддержать в той беде, в которой они оказались…
- Алло, тетя Лида, здравствуйте!
- Здравствуй-здравствуй, дорогая племянница! Совсем совесть потеряла, не звонила почти две недели! Мы с Павлом уже ждем не дождемся твоего отпуска, когда ты к нам приедешь. Ты ведь приедешь, правда?
- Конечно, приеду.
Я на ходу меняю свои отпускные планы, не в силах ответить отказом на нотки мольбы в голосе тети Лиды.
- Как ваше здоровье, тетя Лида?
- Да все бы ничего, если бы не Ира… Приходила на днях к нам домой, когда мы были на работе, попросила у бабушки поесть. А когда бабуля попыталась выговорить ей за ее непутевую жизнь, швырнула в нее тарелкой. Чуть не прибила восьмидесятилетнюю старушку. Хорошо, что та еще успела юркнуть в ванну и захлопнуть дверь. Отцу после этой истории вызывали неотложку. С сердцем плохо стало. Мы ее уже бояться стали… Не дай Бог, заболеем и сляжем, она ведь нас, беспомощных, запросто пристукнет.
Ира – это приемная дочь Прохоровых, которую они больше тридцати лет назад взяли почти новорожденной из дома ребенка. Своих детей до 30 лет у них не было, а желание их иметь было очень сильным и обоюдным. Вот и взяли, не без труда, правда, брошенную матерью девочку. Назвали Ирочкой, дали ей не только свою фамилию, но и всю нерастраченную родительскую любовь.
Чтобы не раскрылась тайна удочерения, они сменили место жительства. Холили и лелеяли обретенную доченьку, читали на ночь сказки и пели колыбельные песни, отдали в самый лучший в микрорайоне детский сад, потом – в элитную школу с углубленным английским. В выходные таскали ее по экскурсиям, показывали главные ценности нашей культурной столицы. По вечерам учили с ней уроки, занимались с ней рисованием.
Ира была очень подвижной, не могла сосредоточиться на чем-то одном, училась очень слабо. Еще в раннем детстве у нее проявились цыганские черты лица, манеры, а потом и склонность к бродяжничеству. В пятнадцать лет она сбежала из дома, бросила школу. Отец, рискуя жизнью, разыскивал ее по вокзалам, где она путалась с вокзальными цыганами. Потом она гастролировала с поездами по стране, присылая телеграммы то из Хабаровска, то из Краснодара с одной просьбой – выслать ей денег на дорогу. Мать была более стойкой и не велась на ее просьбы, а отец тайком ходил на почту и делал переводы, после чего без конца пил сердечные капли.
В семнадцать лет Ирка родила девочку от парня, который на ней даже изволил жениться. Родители создали все условия для молодой семьи, но, увы, оседлость была не в Иркином характере. И она, бросив мужа, который, впрочем, не очень и горевал, и ребенка, вновь пустилась во все тяжкие. Малышку забрали на воспитание Прохоровы. Самым страшным для нее наказанием лет до пяти была угроза отдать ее матери. Живая, подвижная девочка превращалась в паиньку, помня, наверное, те жестокие побои, которые нанесла однажды ей Ирка. За это ее даже привлекали к уголовной ответственности.
Сейчас внучке уже 14 лет. Кроме нее Ирка родила еще мальчика, отец которого не известен. Мальчик – вылитый цыганенок и ведет себя также. Прохоровы содержат Иркиных детей полностью. А она сейчас не ездит по просторам необъятной Родины, а живет в малосемейке, которую ей купили родители. Работать нигде не хочет, говорит, что неквалифицированный труд ее унижает, а квалификации она никакой не приобрела.
Зато Ира очень поверила в Бога. По выходным она таскает детей, которых забрала у родителей, по многочисленным храмам, и просит Бога наказать ее родителей за то, что они к ней плохо относятся. А детей перед сном заставляет творить длинные молитвы. Ее старшая дочка говорит бабушке: «Бабушка, если бы она знала, что я говорю про себя, когда она заставляет нас молиться? Я говорю: «Ненавижу тебя! Ненавижу тебя!»
Господи! Откуда взялась эта ненависть? Почему добрейшие люди, пожелавшие стать счастливыми родителями, получили такое?
Все это всплыло в моей памяти и заставило болезненно сжаться сердце.
- А знаете что, тетя Лида, бросайте-ка вы свой Питер и перебирайтесь к нам в Сибирь. Здесь мы вас в обиду не дадим!
Эта идея неожиданно пришла мне в голову. Так остро захотелось оградить дорогих мне людей от их беды.
- Спасибо, дорогая!
Слышно, что тетя Лида плачет.
- Хорошо, что вы у нас есть! Хоть схороните нас по-человечески. Только мы доучим в школе внучку, определим ее в медучилище, куда она хочет, и тогда уж двинемся к вам…