Морская планета. 1 часть. Продолжение

В ДОМЕ ОПЕКУНА.

МЕСТО ДЕЙСТВИЯ:
Военная психушка на южном берегу Коринфского залива (Балканский полуостров). Мрачное деревянное здание с раздвижными этажами и глубоким карцером под полом первого этажа. Перед домом бассейн с подогреваемой водой, в котором живут крокодилы. Крокодилов подкармливают жертвами судебных разбирательств и расправ. Дальше склон, поросший жухлой травой и глубокий овраг. В глубине оврага сарай, когда-то – одиночка для подследственных. Дальше вниз – берег залива.
По берегу залива вправо – лесистая местность, парк, переходящий в глухой лес. Над морем растут вековые сосны, среди сосен кладбище. Кладбище для рабов также и в овраге, прямо перед сараем с левой стороны. Дальше, если идти влево – тоже лес, только лиственный, с многочисленными родниками. Еще дальше берег залива закругляется и начинается пещерный комплекс, место пустынное и песчаное.
Вокруг дома справа и слева – болото, в котором весной оглушительно квакают лягушки и растет высокий тростник. За домом – место казни. Тут стоят керогеновые столбы, на которых жгут заживо. Столбы поставил сам Ктесс для расправ над иноплеменниками. Но предковые ни разу не воспользовались инопланетным керогеном, привезенным Ктессом прямо с планеты паучих. Они предпочитают местный, аотерский, ярко-синего цвета, похожий на пластмассу камень. Есть еще столбик из среднерусских степей, выточенный из керогенового мертвеца и столб из шумерского керогена с Киликийского мыса. Всего четыре.
За домом выше по берегу дорога из Кирика в Тиринф.
Главный вход виллы напротив крокодильника. За дверями – площадка лестницы, ведущая на второй этаж. Здесь жилые комнаты и кабинет Каски. По левую сторону площадки – железная дверь в зал, которая чаще всего открыта. Закрывается она только во время тайных заседаний и расследований. Зал оборудован под библиотеку. Посередине длинный деревянный стол с солидными старинными креслами. Окно, выходящее во двор, к крокодильнику. Возле окна стеллажи с книгами, дальше по стене – две компьютерные установки. Слева от стола фонтанчик с водой, дальше – дверь на другую лестничную площадку, лестница ведет на третий этаж и дальше – на четвертый. Дверь сбоку площадки – в комнату реанимации. Возле стены, противоположной окну – пыточное кресло на колесиках, железный шкаф с оружием и инвентарем (для крокодилов), дальше – дверь, ведущая во двор, к керогеновым столбам.

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
Марциана.
Клавз (гуманоид-иллюзионист, транссексуал,  прославленный полководец предковых): значительная личность, представитель вымершей расы, которую, глядя на него, становится безумно жаль.
Каска (симбиотический, потомок скрещивания древних гомо с шакалами): производит неприятное впечатление, по глазам видно, что он полуживотное.
Эфиоп (раб Каски): серьезный, строгий гримальдиец, любитель сельскохозяйственных растений и художественной литературы.
Крис: внешность, типичная для шумера с четвертьзиготной генетикой; умен, хитер, постоянно совершает тяжкие проступки против законов своего вида, так что в любой шумерской цивилизации гравитационное кресло (вид казни) ему было бы обеспечено.
Оквинт (метис ведьмака с предковым, знатный арцианец).
Курион (инопланетянин, галактический паук, принят в высшие круги арцианского общества).
Цит: полоумен, несчастен, весьма умен, но периодически впадает в детство.
Аррунт (гуманоид-иллюзионист, самец): неуловим, таинствен, производит тягостное впечатление.
Церион: консул, амилоидный старец.
Амулий: второй консул, шизофреник.
Кассий: знатный арцианец, представитель предкового вида андроновцев.
Дентр (люканец, крупный ученый, исследователь гравитации): пожилой инопланетянин с типичной для люканца внешностью, интеллигентен.
Рамалий (люканец, сын Тетис): хорош собой, малообразован, умен и очень замкнут.
Хетепхерес (люканка): по внешности – древняя египтянка, царица.
Кар (галактический паук, заместитель начальника дипломатического представительства Галактики): приятная внешность, интеллигентен.
Ктесс (космический гуманоид, начальник дипломатического представительства Галактики): большой череп, тяжелые глаза, инопланетянин со внешностью мыслителя.
Рез и Кет – чернотелки.
Плоурдостеус (древний инопланетянин, хрящевая рыба): драчун и задира, атеист.
Октопус (древний инопланетянин, головоногий моллюск): скользкая личность, верующий.
Онуфрий – прадедушка Марцианы с материнской стороны, знаменитый математик, проповедник и пьяница, лесной космический гомо.
Антоний (старший брат Марцианы): лесной космический гомо, принадлежит к городской расе (живет в Арции).
Клелия (старшая сестра Марцианы): космический гуманоид сухопутной расы.
Ксерис (сестра Марцианы): морской гуманоид.
Ливия (сестра Марцианы): морской гуманоид.
Соломон и Люциан (братья Марцианы): ведьмаки.
Хил (племянник Марцианы): степной космический гомо.
Марк (шумер, будущий начальник полиции): угрюм и недоверчив, типичный полицейский.
Красная крыса (начальник дипломатического представительства из соседней галактики): мудрая старая крыса, знает жизнь, любит выпить.
Тигровая акула (будущий заместитель начальника нового дипломатического представительства): добра, рассудочна, непререкаема, но склонна ошибаться.
Приходящий Всегда Вовремя – волк.
Арцианцы всех биологических видов и рас: андроновцы, степные и лесные космические гомо, новые неразумные европеоиды, иберийские ведьмаки и представители нового, андроновского вида ведьмаков.
Волчицы и волки, морские гуманоиды, космические гуманоиды, полосатые пауки.
Инопланетяне (шумеры, волки, гомо и крысы).


ПОИСКИ КОРНЕЛИИ.
Марциану поселили на втором этаже виллы в приличной комнате с примыкающими ванной и кухней.
– Устроишься? –  грозно спросил опекун, стараясь на нее не смотреть.
Марциана только кивнула головой. Тот факт, что именно Каска оказался воспитателем, особенно ее не тревожил. Марциана давно пришла к выводу, что никогда далеко заглядывать не надо. Бороться за жизнь и за свободу следует ежедневно и еженощно и рассуждать от достигнутого. Кроме того, несчастный симбиотический был настроен миролюбиво. Кто его знает, может, он и вполне приличный. Марциану волновало другое: что с Корнелией? Цит сказал, что она умерла. Марциана прекрасно понимала, что этого быть не может. Но по виду Цита можно было понять, что он обескуражен. Что, собственно, произошло?
Через неделю после того, как она водворилась на новом месте, она увидела мать. Та сидела на закраине бассейна возле дома, спокойная и невозмутимая и при этом вполне материальная. Когда Марциана подошла к ней, та растаяла в воздухе.
Марциане надо было домой, в Кампанью, понять, что произошло. Но средств и возможностей добраться туда не было никаких. Кроме того, Марциана подозревала, что уже поздно: мать безнадежно потеряла самою себя во времени и в пространстве. Когда через год Каска и старший брат повезли ее на «похороны», в гробу в роскошной гробнице из крашеного мрамора лежала не мать, а предковая, бейтсовская, как обозначала это явление про себя Марциана. Миметическая гомо из предковых, на мать похожая только отдаленно.
Хуже было другое: куда делась Лит?
Раб Каски, предковый по имени Эфиоп, обиняками и недомолвками дал ей понять, что рабыни тоже нет в живых. Только через несколько лет Марциана узнала, что горячо любимую кормилицу отдали на скотобойню и там зарезали.

ЦИВИЛИЗАЦИЯ ПОЛОСАТЫХ ПАУКОВ.
Самое важное отличие особи космического вида от предкового – это то, что она признает разум за любым, даже за членистоногим. Жизнь научила. И она же научила тому, что не всякий, хвастающийся разумом, на самом деле им обладает. Например, не каждый предковый. Это Марциана знала еще с пеленок. И понимала, что с разумным можно договориться, с неразумным – только на время. Пока ему не надоест условия договора соблюдать.
На древней вилле возле залива жили полосатые пауки. Новый биологический вид, до нападения инопланетян их не было. Питались они синтетикой, особенно любили кероген. Каска жаловался, что эти твари постоянно грызут синий аотерский столб, благоразумно обходя стороной инопланетную органику. Каске не приходило в голову, что он зря все валит на пауков. Мальчишки-наложники из чистого баловства тоже иногда занимаются этим. То есть, они его не едят, а просто просверливают в нем аккуратные маленькие дырочки. Так или иначе, он много раз пытался травить пауков. Потери у них обычно были невелики – один-два. Зато сотрудники виллы гибли массами. Пауки эти смертельно ядовиты.
Марциана, поселившись в комнате на втором этаже, сначала не знала, что ей думать. Убираться тут было категорически запрещено: все вытирала и мыла рабыня. Эта особа  прибегала обычно с утра с красной тряпкой и бешено терла экран компьютера. В обед она наведывалась с синей в крапинку и шуршала в шкафу с книгами. Вечером у нее в руках оказывалась зеленая тряпка, и она аккуратно протирала ею листья пальмы. Марциана не могла врубиться, в чем смысл. Пока эта девушка не оказывалась у Каски в постели, а потом – в пластиковом мешке в болоте за домом. Каска имел обыкновение всем своим рабам резать горло. Но, как со всей справедливостью отмечала Марциана, за любовью признавались сугубо добровольные начала. Не хочешь – не отдавайся. Будешь жив. Марциана, не вникнув до конца во все тонкости нового быта, завела себе собственную тряпку – грязно-розовую и тайком убиралась у себя. Зарастать пылью – это неприлично.
Здесь ее интересы столкнулись с интересами новой компьютерной цивилизации. Ночью в комнате поднялся невыносимый скрипучий шорох. Марциана села на постели, но свет предпочла не включать. И правильно сделала. Из-под оторванных обоев поползли пауки. Днем они ярко-желтые в черную полоску. При сумеречном свете все это выглядело как одна шевелящаяся серая масса. Весь пол оказался усеян ими. Потом посередке образовалась плешь, и большой (20 сантиметров) длиннолапый паук выполз на середину. Он поднял педипальпы и зашевелил ими: надо поговорить. Марциана вытянула руку и пошевелила пальцами: слушаю. После этого паук просигналил: убирайся отсюда или мы тебя убьем.
Марциана оскорбилась. «Я ничего плохого не делаю…» – попробовала заговорить она и осеклась.  Не хватало еще, чтобы пауки заговорили человеческим голосом. В это время на середку выполз второй паук и громко и внятно произнес:
– Ты – лесной гомо.
– Ну да, я лесной гомо, – Марциана поплотнее закуталась в одеяло.
– Ты делаешь синтетику и органический клей и убиваешь пауков и невинных птиц!
– В жизни не убила ни одной птицы!
Потом сообразила:
– Я – разумный гомо. И мать у меня разумная, и сестра… А жить мне больше негде, – и вдруг рассердилась: – Если вам угодно меня убить – убивайте. Я отсюда никуда не уйду!
Пауки посовещались на полу и вынесли вердикт: если будет замечено, что ты употребляешь яды или липучки – в тот же день тебе капут. После этого общество расползлось.

МАТЕМАТИКА, ГЕОГРАФИЯ.
Осенью того же года Каска отправил Марциану в среднюю школу в ближайшем городе. Город назывался Кирик. Он был старинным и культурным, а в школе учились дети со всей ойкумены и из всех слоев общества, исключая рабов. В классе рядом с Марцианой училась девочка Валерия, дочь одного из самых знатных патрициев Арция и мальчик Себастьян, сын уборщицы из муниципальной больницы. Такое «совместное воспитание по комплексному методу» возникло само собой, никто к этому не стремился. Дать домашнее воспитание сыну или дочери было можно, но после этого им было трудно поступить в академию, а организовать отдельные школы для патрициев и плебеев – слишком накладно. Общество правящих в ойкумене арцианцев давно уже разорилось, утратило территории и не всегда могло прокормить собственных рабов. Города вымирали от голода и холеры, среди населения свирепствовали чума и бешенство, сифилис и оспа, население жалось к городам, а огромные лесные зоны оказались заселены лесными гомо – потомками одичавших рабов, каннибалами и вредителями.

С первых же дней учебы начались проблемы: в школе нужно было зубрить. Марциана вообще не понимала, что это такое. Она прилежно пыталась вникнуть в материал, который странные взрослые вдалбливали в голову еще более странным детям. Но результат оказывался плачевным. На уроке математики Марциана искренне спросила, какова формула геометрической прогрессии в таблице умножения. У учителя отвисла челюсть, а весь класс валялся со смеху. В результате таблицы так и не отпечатлелось в марцианиной голове.
С географией оказалось еще круче. Марциана поняла так, что изучается география планеты до нападения инопланетян. Когда было задано на дом заполнить контурные карты, и те участки суши, которые, по предположению, затоплены морем, закрасить синим, Марциана зачертила синим весь Американский континент. Учитель с вытаращенными глазами явился на виллу к Каске.
– Девочка недоразвитая! – твердил он в коридоре при прощании, – отдайте ее в школу для умственно неполноценных детей.
Марциане Каска ничего не сказал. Но когда окаянный учитель явился во второй раз, вышел из себя. Он грозил всевозможными расправами и казнями и запер ее в изолятор.
– Пока не заполнишь эти ****ые карты как надо!
Но Марциана не торопилась: в изоляторе было чисто и уютно. Стены обиты мягким пластиком – для буйных сумасшедших. Пол блестел и лоснился, а главное, здесь было тихо. Марциана с раннего детства любила тишину. В тиши изолятора ей припомнилась мелодия из дивной сороковой симфонии Моцарта. Она походила из угла в угол, потом с наслаждением вытянулась на кушетке и заснула.
Вечером Каска принес еду: сметану, сыр, котлеты. Марциана с отвращением поела сметаны и улеглась спать. Утром Каска принялся скандалить:
– Тебе еще лакомств подавай! Почему не ешь мясо? Ты посмотри на себя! Кожа да кости!
Потом смирился и принес в изолятор мороженое. Марциана объедалась и блаженствовала. Через неделю она явилась на урок географии с аккуратно заполненными  картами. Но все же учитель географии нашел к чему придраться: по его мнению, Соломоновы острова до сих пор существуют, а вот полуострова Малакки уже нет. Он поставил Марциане жирную твердую тройку и она перешла в другой класс.
ЦИАНИСТЫЙ КАЛИЙ.
Каска вносит в главный зал виллы бесчувственное тело воспитанницы и кладет на пол.
Аррунт:
– Что с ней?
– Она мертва. Я убил ее.
Клавз:
– Чем ты убил ее?
Каска, отдуваясь и усаживаясь на свое место в углу стола:
– Отравил цианистым калием
Клавз, ни слова не говоря, берет девочку на руки и вносит ее в подсобное помещение, так называемую девятку, используемую для реанимации.
После пяти минут клинической смерти вернуть несложно. Марциана приходит в себя и, увидев сидящего возле компьютера арцианца, черноглазого и черноволосого, похожего на женщину, того самого, который из всех постоянных сотрудников Каски ей больше всего нравится, резко встает и прислоняется к стенке. Арцианец продолжает равнодушно смотреть в экран.
– Что случилось, Цинна?
– Ничего не случилось.
– Как это: ничего? Вы знаете, где находитесь?
Марциана отрицательно мотает головой.
– Бросьте. Знаете. Вы в реанимации. Объясните, за что опекун убил вас.
Марциана молчит.
– Ну?
– Я сказала, что надо быть рожденным для своего врача, иначе умираешь от него.
– И все?
– Все.
– От чего он лечил вас? – строго и сурово спрашивает  Клавз, но глаза у него смеются, а Марцианой постепенно овладевает возвышенное настроение. Она кротко объясняет, опустив голову:
– От температуры.
– Слушайте, Цинна. Вы безобразно себя ведете. Плохо учитесь. Доводите опекуна до поступков, на которые он в принципе не способен…
Марциана, возмущенно:
– Ну да, не способен! Он убивает рабов в постели! Мальчишек, женщин. Я знаю! Он убийца и насильник!
– У него тяжелая профессия, Цинна. Ему позволено иногда расслабляться. Но вы свободная девочка и должны это понимать.
– Он гомосексуалист!
– Это не ваше дело.
– Я его не люблю!
– Мало ли. Он ваш родственник и опекун. Надо относиться к нему бережно.
– Не хочу.
– А чего вы хотите?
– Хочу другого опекуна.
– Кого?
– Вас.
Глаза иноплеменника невольно теплеют:
– Меня? Я что, тебе нравлюсь?
– Да, очень.
Потом, горячим шепотом:
– Послушайте, я, когда вырасту, стану большим человеком.
– Кем же вы будете, Цинна?
Клавз старается подавить смех, но Марциана этого не замечает, она остается серьезной:
– Я буду генетиком.
– Ученым?
– Да. И вождем народного восстания. А вы будете гордиться мною.
Марциана прямо и твердо смотрит на Клавза, который продолжает возиться с реанимационным аппаратом.
– Слушай, Цинна. Все это прекрасно, но взять тебя на воспитание я не могу.
– Почему?
– Потому что твои опекуны – оба твои родственники. И лишить их права опекунства нет оснований.
– А вы скажите Каске, он сам откажется.
– Вряд ли.
– Почему?
– Слишком много почему, – отвечает Клавз, вставая.
Он выводит Марциану в главный зал и усаживает в кресло рядом с собой.
Долгое молчание. Потом  один из присутствующих задает вопрос:
– За что вас все-таки отравили, мадам?
– За температуру, – жестко отвечает  Клавз. Лицо у него кривится, как от головной боли, глаза серьезные.
Аррунт:
– Да? Интересно. Не температурьте больше, мадам, а то мы вас похороним.
Марциана сидит, глядя под стол ненавидящим взглядом. Такой ненависти к окружающим она в жизни еще не испытывала.
– Кстати, – замечает  Кассий, – вы переплываете через пролив на остров?
Марциана:
– Нет.
– Нет? А кто ж выл там еще позавчера?
Марциана поднимает голову:
– Кто выл? Волк выл, кто же еще!
По летнему времени тяжелая, обитая сталью, дверь зала открыта настежь. В ней появляется Цит. Он смотрит на присутствующих с тревогой. Потом обращается к Марциане:
– Ты воешь на острове, Цинна?
Марциана кивает и опять смотрит вниз. Цит:
– Так. Переплывать через пролив в ближайшие две недели – запрещено. Бери учебник по математике и зубри. Чтоб в первой четверти двойки не было.
– Учебник за какой год? Нынешний или предыдущий?
Каска, с нескрываемой радостью в голосе:
– Оба.
Марциана медленно выползает из тяжелого кресла. Ноги как ватные. Она выходит во двор. «Вечер», – думает она, глядя на бледно-оранжевые пятна света на пыльной земле. Когда Каска утром просил ее выпить аспирин, еще до начала скандала, было раннее утро. Марциане стало мучительно жаль без толку пролетевшего дня.

– Никакой ты мне не брат, – убежденно заявляет Марциана. Антоний весело, с каким-то странным одобрением смотрит на нее.
– А то, что глаза у тебя такие же, как у меня, так это телегония, – уже с надрывом в голосе продолжает она. Антоний молчит.
– Моя мать зачала от дождевого червяка, Синеглазый. Она мне его показывала. Вот такой, – Марциана растягивает почерневшие от солнца и грязи руки как только может, но на Антония это не действует. Он сидит на закраине крокодильника и внимательно смотрит на нее:
– Издеваешься над опекуном, да?
Марциана молчит.
– Слушай. Если ты еще раз доведешь Каску до абсурда, я тебя повешу. Вздерну, как собаку.  Вон на том дереве, – Антоний кивком головы указывает на большой раскидистый платан, шелестящий листвой на ветру. После этого встает и уходит в дверь каскиной виллы.

КРОВЬ НА АНАЛИЗ.
Возник вопрос о проверке генетики. Каска предлагает Марциане сесть в кресло.
– Не сяду! Драться буду.
Каска поднимает голову и смотрит в упор.
– Я ни в чем не виновата. Она сама подохла.
Аррунт, поднимая голову:
– Кто это сам подох?
– Корнелия, – обращаясь к Каске: – Давай цианистый калий, выпью. И пусть Цит скажет, кого это он там похоронил.
Добавляет угрюмо:
– Он глупый.
Арцианец, удивленно:
– Кто глупый, Цит?
– Ну а кто же? Голова набекрень.
Каска:
– Я сейчас скормлю тебя крокодилам.
– Они живых не кушают.
Клавз:
– Конечно, если постоянно их обихаживать, то не тронут, – кивая на кресло рядом: – Сядь.
Марциана садится. Клавз перетягивает руку жгутом, набирает крови из вены в шприц. Встряхивает, смотрит:
– Ты чем питаешься?
– Это мое дело.
– Как это – твое?
– Я взрослая.
Каска:
– Она ест гусениц в парке.
Марциана:
– Гусениц можно кушать.
Клавз вздыхает. Рамалий, серьезно:
– В самом деле, что в гусеницах плохого? – указывая на дверь: – Иди.
Марциана с радостью выходит, уверенная, что избежала пытки.

ЕСТЬ ЛИ БЕЛЫЕ МЕДВЕДИ В АНТАРКТИДЕ?
Марциана стоит в проходе между партами и с надеждой смотрит, как девочки выбирают себе напарников для совместного сидения за партой. Вот еще одна девица осталась одна. Кого она выберет?
– Эй, Цинна!
Марциана обернулась и увидела того мальчишку, рядом с которым сидела в прошлом году. За лето он вырос, повзрослел и возмужал.
– Иди, садись рядом. Да не смотри ты так на нее! – добавил он со смехом. – Она тебя к себе не возьмет.
Марциана со вздохом прошла через два ряда и села за парту с мальчиком. За соседней партой и сзади сидят одни мальчишки. Что за несчастье такое!
Часто в перерывах и на уроках Марциана тайком разглядывает девочек. Они совсем иные. И пахнут иначе: одеколоном и мылом. А как они одеты! Чистые, аккуратные, у этой в ушах сережки, у другой на шее бархотка. Мальчишки смеются:
– Да что ты на них все время смотришь? Гомосексуалистка, что ли? Ой!
В этом году на уроке географии изучались флора и фауна планеты. И здесь Марциана столкнулась с немыслимыми трудностями. Она прекрасно знала, что того или иного вида животных уже в помине нет. Но учитель был убежден в их существовании и требовал, чтобы школьник объяснял, где эта тварь живет, чем питается, куда мигрирует на зиму. В результате в голове у Марцианы все перепуталось. На экзамене она со всей ответственностью заявила, что белые медведи обитают в Антарктиде, вместе с пингвинами и мамонтами. Учитель схватился за голову.

СЦЕНА С СОБАКОЙ.
Знакомые и родственники настоятельно советовали Каске купить ребенку собаку. Каска подарил Марциане щенка овчарки. Марциана отнеслась к проблеме с пониманием: она мыла, кормила, убирала за собакой, даже тайком от Каски брала ее к себе в постель. К весне щенок превратился в крупную, иссиня-черную, породистую самку.
Марциана почувствовала, что после смерти Лит в ее жизни заполнился пробел.  Однажды, когда она восхищенно гладила овчарку во дворе, Клавз с Аррунтом проходили мимо. Клавз заметил с удивлением:
– Выражение материнской любви на детском лице. Какая красивая девочка!
Каска советовал Марциане привязывать собаку на ночь. В округе полно волков. Но Марциана не соглашалась. Пусть, мол, у нее дети будут от волка. Потом собаку утром нашли возле дверей виллы с перегрызенным горлом. Марциана скандалила по поводу собаки, обвиняя при этом Каску. В присутствии арцианцев из города она заявила, что симбиотический, мол, ночью превратился в шакала и сотворил зло.
Она выбежала во двор и горько зарыдала на закраине крокодильника. Кассий спустился вниз и заставил ее выпить стакан холодной воды с валерьянкой. Марциана в самом деле успокоилась. Она, всхлипывая, спустилась в овраг. Вдруг сидящие в зале услышали снизу чей-то низкий голос. Потом голос Марцианы:
– Приходящий Всегда Вовремя! Поговорим не здесь.
Со стороны пустоши доносятся невнятные звуки диалога, потом возмущенный голос Марцианы:
– Она была прекрасна как богиня! Как царица Нефертити!
Сидящие в зале начинают догадываться, что это друг Марцианы прикончил собаку.

СЦЕНА С КРОКОДИЛОМ.
Марциана дворовой метлой выметает грязь из крокодильника. Волосы у нее нечесаны, в них опилки (ночевала в сарае). Крокодилы сгрудились вокруг и ждут, когда им снова пустят воду. Один из крокодилов, разинув пасть,  угрожающе шипит. Марциана хлопает его метлой по морде. Крокодил обиженно вращает глазами. Другой крокодил:
– Х-х-х-х!
Марциана:
– Х-х-х-х!
Шумер с Клавзом стоят возле дверей виллы. Шумер морщится от смеха, Клавз недоволен.
Марциана несет метлу в сарай. Клавз:
– Девочка, ты хоть помнишь, как тебя зовут?
– Марциана Антония Цинна, – с готовностью отвечает Марциана. С уха у нее свисает паутина, на грязной грубоволокнистой тунике следы масляной краски из сарая. Шумер продолжает смеяться, Клавз вздыхает. Ему, несчастному, невдомек, что свобода со стороны выглядит непрезентабельно.

СЦЕНА С ОНУФРИЕМ.
В зале обычное сборище. Вызывают с заброшенных каменоломен под Кириком. Шумер подходит к экрану. На экране космический гомо, увешанный цепями, важный, немного заикается:
– Шумер, что мой правнук у вас делает?
– В школу ходит.
– И все?
– Пауков лопает.
– Вы что, его не кормите?
– Каска кормит сметаной.
– Он здоров?
– Здоров, полноценен, только немного шарахнутый.
– Кем куда?
– Матерью по голове.
Гомо какое-то время размышляет. Потом, так же напыщенно:
– Передай твари, как-нибудь обиняком, что если она сейчас не явится в дипломатическое представительство, в десять лет ее обвинят в смерти матери.
– Она знает.
– Знает?
– По глазам видно.
Гомо размышляет, потом исчезает.

ПАУКИ НА СКЛОНЕ.
За древним цементным крокодильником простирается склон с жухлой травой. Он обрывается в овраг. На склоне водятся каракурты. Проходя мимо, посетители виллы наблюдают картину: воспитанник Каски лежит в блаженстве, подставив спину солнышку, а по его волосам, как по траве, ползет жирный, матерый черный каракурт и шевелит педипальпами. Дентр, иронически:
– Охрана?
Рамалий, с глубоким уважением:
– Армия.
По весне на стенах виллы скапливаются клопы и бабочки. Марциана, вернувшись из школы, берет в руки мухобилку и идет уничтожать крапивниц.
Воскресный день. Посетители виллы стоят возле дверей и беседуют. Из ветвей ближнего тополя вываливается Марциана. У нее в руках плоский нож с кухни, который при падении по рукоять входит в землю. Марциана выдергивает ножик и смотрит вверх: там порхает ленточник тополевый и уже отложил, гадина, яички на священную кору растения. А как же иначе? Бабочке наплевать ведь, что растительности на Земле остается все меньше и меньше, и даже весной приходится вместо кислорода дышать выхлопами синтетики с ближайшей фабрики предковых, где они по-прежнему готовят на продажу стиральный порошок.
На склоне оврага Марциана устроила лестницу. Работа воистину неподъемная для семилетнего: из  серого плитняка она выточила ступени и со знанием дела пригнала одну к другой. Вид этого сооружения свидетельствует: я остаюсь здесь, а вы как хотите…

ПЕРВЫЙ КОШАЧИЙ КОНЦЕРТ.
Коты  орут в парке, у них проблема: по округе бегает кошка. Каска  подходит к Марциане, сидящей на закраине и внимательно изучающей крокодилов на предмет экстрасенсорики. Каска, кивая головой в сторону парка:
– Это что?
Марциана, угрюмо:
– Первый кошачий концерт.
Каска, бьет ее наотмашь по лицу:
– Отравить кошку!
Каска поднимается в зал, садится за стол в кресло. Оквинт, с интересом:
– Она теперь отравит кошку?
– Как же!
– Зачем же тогда было приказывать?
Через некоторое время, Оквинт: – Это чтоб котята были, что ли?
Каска:
 – Котята! Цинна – состоявшийся вредитель. И так как ей не на чем упражнять свои способности, она практикует на моих котах.   
Через некоторое время, Каска:
– Кошки размножаются вегетативно.
Аррунт, с интересом:
– Как?
– Хвостами.
Крис смеется. Клавз, возмущенно:
– Какое безобразие!
Амулий, на другом конце стола:
– Как интересно! Чрезвычайно мило было бы вырастить кошку из хвоста. А то с ними такие проблемы.

Я ЧЕЛОВЕК ВЗРОСЛЫЙ.
Марциана сидит на закраине крокодильника. Глубокий вечер. Мимо проходит арцианец – к Каске. Арцианец некоторое время смотрит на Марциану. Он, как большинство посетителей виллы, принимает ее за рабыню. Но он, очевидно, добр  и спрашивает с глубоким сочувствием:
– Девочка, почему ты так поздно одна во дворе? Где взрослые?
Марциана:
– Я человек взрослый.
Арцианец, насмешливо:
– А ты человек?
Марциана:
– Космический гомо я.
– А кем приходишься хозяину виллы?
– Воспитанником.
Арцианец поднимается в библиотеку и занимает свое место за столом, рядом с Клавзом. Через какое-то время он обращается к Каске:
– Каск. Кого это ты воспитываешь?
Каска, неохотно:
– Наследника Цинны.
– А почему он считает себя космическим гомо?
– Ему лучше знать.

УСЛОВИЯ ДОГОВОРА И ЛИШНИЕ УГРОЗЫ.
Марциана входит в зал. Она непричесана, одежда пятидневной давности. Марциана:
– Мое почтение.
Она садится в кресло напротив Каски. Никто не обращает на нее внимания.
– Я не хочу идти в школу.
Каска молчит.
– Если ты не согласишься не отправлять меня снова в Кирик, мальчишки повесят меня в парке. Они обещали.
Каска внезапно выходит из себя. Он хватает ее за шиворот и тащит в вестибюль. Каска:
– Живо наверх! И зубрить математику за прошлый год!
Марциана:
– Не буду!
Каска, в последней степени ярости:
– Я сварю тебя живьем! Я тебя изнасилую! Я повешу тебя за твой поганый язык!
– Не пойду в школу!
Каска оставляет ее на лестнице, идет снова в зал и включает компьютер. Вызывает Антония. Каска, задыхаясь:
– Я не справляюсь с ситуацией. Она сказала, что если я не откажусь от мысли отправить ее учиться, мои повесят ее в парке.
Антоний, примирительно:
– Ну, запри ее.
– Она прыгала оттуда уже два раза.
– Я сейчас приеду.
Через два часа внизу, во дворе, слышатся голоса Антония и Марцианы.
Антоний:
– Мой отец воспитывал меня в строгости. Разве мне в детстве было позволено столько, сколько тебе?
Марциана:
– Синеглазый, отвезите меня на следующий год в Кампанью.
Антоний, сразу реагируя:
– Нет! Живи здесь.
– А если я закончу год на все пятерки?
– Заканчивай. А мы посмотрим.
Марциана, серьезно:
– Мне нужно твердое обещание.
– Твердое? Хорошо, обещаю. Но чтоб пятерки были по всем предметам, в том числе по поведению и по физкультуре.

ЗНАКОМСТВО С РЕЗОМ И КЕТОМ.
Инопланетяне из третьего сектора – обезьянки и зеленые человечки – отличались изысканностью в обхождении, несомненным умом и чисто обезьяньей доверчивостью. С ними следовало только сохранять искренность и говорить, что думаешь. Лодок из третьего сектора Марциана не боялась и определяла их сразу: они были стандартные, цинковые и никогда не несли с собою зло и огорчение иноплеменнику.
Когда ранней весной над вымокшим песком побережья возникла лодка совсем другого типа, Марциана испугалась. Она почему-то сразу решила, что это из соседней галактики, а инопланетяне из соседней галактики враги нашим. Как все в космосе, они не обижают только неразумных и относятся с почтением к жизни: флоре и фауне. Она уже мысленно отнесла себя к фауне и собралась так себя и вести: бессловесно и показательно, когда из лодки выпрыгнул огромный, высотой со взрослого человека, блестящий черный жук. За ним показался другой. Марциана вздохнула и села на песок: чернотелки, космические разбойники, инопланетяне-убийцы.
Первый жук подошел к Марциане, вежливо высунул подкрылья из-под надкрыльев и представился:
– Рез.
В это время второй довольно грузно плюхнулся на кучу мокрого плавника и тоже подошел:
– Кет.
– Марциана.
– Нам следует обсудить тему первостепенного значения, – заявил Рез. – Для этого необходимо пройти в нашу лодку.
Марциана не отказалась. А чего бояться? Если эти намереваются ее ухлопать, то они и без приглашения внутрь могут это сделать.
Так она впервые оказалась внутри космической лодки. Здесь было тихо, сухо, бока круглились и замыкались напротив в странную, невиданную компьютерную установку, по-видимому – блок управления. Кроме этого в лодке ничего не было, ни дверей, ни шкафов, ни медикаментов, ни каких-нибудь аппаратов для сидения. Марциана без приглашения села на пол и прислонилась к стенке. Рез с Кетом устроились по обе стороны от нее и принялись молчать.
– Ну и что это за тема?
– Мы ее уже разрешили, – заявил Рез.
– Каким образом?
– Годишься.
– Я?
– Ты.
– А… а для чего, позвольте узнать?
– Это долго объяснять, – туманно ответствовал Кет. – Со временем ты убедишься в нашей правоте и приступишь к своим обязанностям.
– Ты уверен? – сжимая кулаки от ярости, спросила Марциана.
– Я уверен, – Кет кивнул. Рез благоразумно промолчал.

ОТ ТОСКИ.
Марциана поняла только одно: инопланетянин могуществен. Ему незачем даже сообщать, зачем она, жалкая тварь, ему понадобилась. И когда придет время она, Марциана, покорно выполнит то, что от нее требуется. Это была с детства знакомая постановка вопроса. Могущественный уверен в своей власти. А что делает слабый? Он хамит. Причем так, что никакому могущественному больше никогда в жизни не захочется иметь с ним дела. В этом искусстве (обхамить могущественного с ног до головы и наплевать ему в душу) равных себе Марциана не знала.
Марциана отправилась на лесную тропинку, где по весеннему времени уже появились бабочки. Здесь она приглядела для своих целей самую крупную, самую древнюю и полноценную нимфалиду, причем такую, какую нечасто и увидишь, и которую трогать руками – грех: большую переливницу. Она осторожно отловила бабочку и целиком запихала в узкую неглубокую пол-литровую банку, закрыла плотной полиэтиленовой крышкой и поставила на окно. Бабочка принялась биться. Она искрошила все свои чудесные темно-фиолетовые мерцающие крылья, оббила их до оснований, но не умерла. С наступлением ночи она затихла, а утром снова принялась биться. Вечером бабочка была мертва. Марциана взяла банку, сунула ее себе за пазуху, взяла сачок для ловли насекомых и отправилась на побережье, где ровно в шесть обещала встретиться с чернотелками.
Лодка чернотелок возникла над прибрежным песком, из нее вышли оба: Рез и Кет. Они сразу заметили сачок, но из вежливости не спросили, для чего, собственно, он предназначается. Марциана сама завела разговор:
– Вот, насекомых ловлю.
– И каковы успехи? – осведомился Рез.
– Поймала бабочку. А она возьми у меня ночью, и сдохни. Вы не могли бы определить, от чего? – с этими словами она достала из складок плаща банку с дохлой переливницей. Кет взял банку в лапу, поднял ее к свету и внимательно осмотрел. Потом сделал вывод:
– От тоски.
Инопланетянин оказался остроумен. Этого было достаточно, чтоб Марциана смягчилась.
– А если я у тебя там, – она кивнула в небо, – подохну от тоски?
– Тогда ты сюда больше не вернешься, – ответил инопланетянин.
– А если мне тоскливо не будет?
– Тогда вернешься, – твердо обещал второй.
Так был заключен договор и было решено приступить к обсуждению планов на будущее.
Чернотелкам Резу и Кету нашлось о чем поговорить с землянином. От них Марциана узнала об устройстве Галактики, о расстановке сил в мире, о борьбе за справедливость, о познании, тяге к прекрасному, героизме и обо всем том, что только брезжило в ее переразвитом, но совсем еще детском мозгу.
Галактические пауки – древнейшие обитатели двух планет во втором секторе Галактики – всеми населенными мирами признавались как воины и полководцы. То есть, именно малая планета пауков. Паучихи жили на большой планете рядом и в проблемы самцов, а также всего остального мира никогда не вмешивались. Они были аутистками по темпераменту и убеждениям. При этом именно паучихи считались главным источником информации и научных познаний в Галактике.
Галактика Млечный Путь – самая древняя и самая скандальная из всех населенных систем окружающей вселенной. Именно благодаря взаимной неуживчивости ее обитатели до сих пор сохранили свободу. Они успешно отбивались и от окружающих миров, и друг от друга, но при договоренности действовали на редкость согласованно. Рабства и зависимости здесь не существовало. Зато между населенными планетами шла постоянная непрекращающаяся война. В частности  Люк, населенный самками, постоянно враждовал с малой планетой пауков, населенной самцами. Рез и Кет, ничтоже сумняшеся, сразу же объяснили девятилетней девочке, в чем суть проблемы. Обе планеты гомосексуальны, сказали они, поэтому терпеть друг друга не могут.
– И плохо поступают с пленниками, – понимающе кивнув головой, сказала Марциана.
– Совсем нет, – возразил Рез. – Пленников они любят. И те и другие всегда рады получить пленника.
– Значит, они не гомосексуальны, – сделала вывод Марциана. – Просто собственных самцов и самок у них нет.
– Есть, – сказал Кет, глядя в экран компьютера в передней части лодки. – У люканцев самцы лишены всех прав и живут в камерах, используются только для оплодотворения. А пауки своих самок вообще не знают. Те иногда соглашаются сделать им новую особь, но очень редко и только по договоренности, при помощи сперматофорного оплодотворения.
– Кем же пауки населяют свою планету?
– Копиями.
– Это возмутительно! Значит, самки пауков бросили самцов на произвол судьбы, а самки люканцев поступили со своими еще гаже!
– Самка всегда права, – безапелляционно заявил Рез. И Марциана, вспомнив свою собственную жизнь, не нашлась, что возразить. Она только опустила голову.
Марциана привыкла читать много и со вкусом. При этом она читала все: и книги про индейцев, и тензорный анализ, и Дарвина. Основной принцип происхождения видов, как известно, заключается в половом отборе. А он основан на эстетике. Это она домыслила уже сама. А как же иначе? Ведь животные красивы. Спрашивается, почему? Потому что лебедь, например, выбирает себе самую красивую самку.  И бабочка, и акула, и волк. И даже растения таковы по сути. Живое, оно эстетично, поэтому целесообразно и красиво. Человек получил эстетическое восприятие мира от своих животных предков и сохранил его, пронеся через века. Не только сохранил, но и умножил. Марциана с гордостью познакомила своих новых друзей с древними стихами полузабытых авторов, и, только прочтя почти всего Гумилева, поняла, что инопланетяне невосприимчивы к земной эстетике.
Зато от чернотелок Марциана узнала совершенно новые и немыслимые вещи. Ужасные. О происхождении видов путем полового паразитизма. Так возникли люканцы и галактические пауки.
Люканцы в основе своей – амфибии. Из мелководного люканского моря они выбрались на сушу и почти сразу же обрели разум. А вместе с разумом и осознание того факта, что с короткими лапами, тяжелыми челюстями и кваканьем вместо языка далеко не уедешь. Разум следует развивать, совершенствовать и лелеять. Нужен язык, нужна письменность. Тут же рядом по болотам и пещерам селились удивительно красивые, но безмозглые млекопитающие – люди. Потомки обезьян, животных гораздо более разумных и всеми уважаемых. Люди неэстетичны и неэкологичны. Мусорят, вопят по ночам, убивают друг друга. Но у них все задатки для развития речи и письменности, у них стройные конечности и удивительно нежная кожа. А глаза у людей глубокие и красивые. Самцы амфибий быстро поняли, что делать. И уже при первом же расщеплении признаков наследственности у несчастных потомков амфибий и самок человека стали сохраняться признаки того и другого вида. Так возникли люканцы: животные смелые, властные и беспринципные. Самих амфибий на Люке не осталось. Зато своих человеческих предков люканцы берегли и охраняли, как только могли. По слухам, даже сейчас, в нашу эпоху, в засекреченных бункерах на Люке живут несколько пар древних людей.
Галактические пауки – дело совсем другое. В своем членистоногом варианте они разумными не были. Зато были очень добры к собственным жертвам. Главным образом потому, что питались кровью животных, не убивая их. Не только млекопитающих, но и рептилий, и амфибий на вымирающей малой планете пауков совсем не осталось. Самок у пауков тоже было ничтожно мало. Самцы по двое, по трое, загоняли жертву и, отсосав у нее немного крови, отпускали ее, продолжая за ней следить. Потом они постепенно перешли на другой, генетически закрепленный тип поведения: стали заботиться о жертве, поить и кормить ее, сохраняли ей жизнь, насколько можно. На малой планете жили гуманоиды. Древние, разумные, обладавшие культурой и вполне цивилизованные. Космического могущества они не имели и вымирали вместе с планетой. Но в силу своей разумности, они прожили гораздо дольше, чем все остальные твари, потенциальные жертвы галактических пауков. Последние гуманоиды вступили в половой симбиоз с последними пауками. Причем, неизвестно, чья была инициатива. Впоследствии пауки стали утверждать, что именно гуманоиды задумали выжить таким вот, довольно-таки предосудительным образом. Чернотелки же говорили обратное. Якобы пауки, давно лишившиеся собственных самок, бесстыдно использовали самок гуманоида для секса. Результат оказался хорошим: членистоногие, имеющие все признаки гуманоида, выжили. И так как самкам пауков самцы по-прежнему были не очень-то нужны, то они ушли с малой планеты на соседнюю большую, оставив самцам древние геологические склоны, окаменевшие останки живых существ, культуру и науку в наследство. А сами стали периодически, для проформы, через компьютер, вступать с ними в брак. На самом деле у самок всего было в запасе на много тысячелетий вперед, в том числе и законсервированных сперматофоров. Пауки, предоставленные собственной участи, сразу же вмешались в космическую жизнь Галактики. Космические гуманоиды, пришельцы из Крабовидной туманности, и пауки установили неофициальную власть над Галактикой и засели в дипломатическом представительстве. Только люканцы и мы, чернотелки, с гордостью сказал Рез, противостоим им. Поэтому в Галактике по-прежнему нет рабства, в отличие от Крабовидной туманности, например. Поэтому и обезьянки, и зеленые человечки, и космические волки, и морские планеты до сих пор свободны. Только у вас, у землян, пауки распоряжаются, как хотят, якобы с целью помочь выжить недобитым.
– Почему они не добили нас? – поинтересовалась Марциана.
– Гуманоидов во вселенной мало. Настоящих, потомков приматов. Вы в последних веках вашей Великой цивилизации смертельно надоели всем. Особенно с тех пор, как стали использовать радиотелефоны и компьютер. Информационное заражение космоса. Но так как вы все-таки гомо, то вам решили дать шанс.
От чернотелок Марциана узнала правду о Ците.
– Он паук, – сказал Кет. – Только не наш, галактический, а гибрид. Его мать – загалактическая паучиха, из Крабовидной туманности. А те пауки, не то, что наши. Они всегда были разумны, и всегда были не отсасывателями крови, а настоящими убийцами. И человеческие гены они получили по договору, а не путем симбиоза.
– Зачем дипломатические представители послали его к нам?
– С благими намерениями. Его мать родила его здесь. И другая инопланетянка, гуманоид, родила здесь ребенка. Он до сих пор в Аотере, сидит в шестнадцатом. Он у них пленник. А Цит всегда был и остается свободным. И делает, что хочет. А чего он больше приносит, вреда или пользы, не нам судить.
– Каждый приносит и вред, и пользу, – решив судить беспристрастно, заявила Марциана. Про себя она была уверена, что Цит – абсолютный вредитель.

На планете чернотелок, так же, как и во всех принятых в разумное сообщество мирах, существовал матриархат – абсолютная власть самки над потомством. При этом жуки, собственно, берегли плодущих самок и в космос их не выпускали. Воевала и работала в космосе у них только неоплодотворенная самка.
– Те миры, – объяснял Рез, – в которых развито самочье мышление, избавлены от необходимости слушать и принимать на веру всякую околесицу, которая может прийти в голову самцу.
 – Теория относительности, например, – пробормотала Марциана с ненавистью. Она быстро вспомнила изображения древних космических аппаратов из книги по астрономии. Стоило только понять, что предела скорости в этом мире быть не может! Тогда, может быть, и человек тоже уже обладал бы космическим могуществом и ему не пришлось бы просить помощи и защиты у инопланетянина. Но скоро Марциана поняла, что не все так просто. Космические объекты во вселенной не любят сверхсветовые лодки и часто нападают на разум, обгоняющий свет. И не сквозь все преграды сверхсветовая лодка способна пройти.
– Вселенная ограничена временными прослойками, – объяснял Рез, – тонкими прослойками вещества, организованного по иному по отношению к остальному космосу принципу. Там четвертое измерение, время, отстает от нашего. За ними – другая вселенная. Космический объект, черная дыра, например, способен эту преграду одолеть. А сверхсветовая лодка – нет.
– Ну, и что вам там делать? – напрямик спросила Марциана.
– Инопланетяне из соседних вселенных часто нападают на нас. И не сами, а при помощи снарядов, керогеновых бомб. Они членистоногие и заражают местную, нашу жизнь, своими генами. Это очень плохо выглядит со стороны.
– И как же это выглядит?
– А вот у вас, на Земле, такое было. Когда возле Анатолийского полуострова возникала цивилизация. Те инопланетяне – из какой-то давно уничтоженной галактики. Они шумеры и прислали вам в керогеновых бомбах свое потомство. Тогда у вас и возник патриархат, и вы сразу отстали от всех населенных миров Галактики.
– Разве у шумеров не матриархат?
– У них матриархат, но когда они присылают свои  гены, то местная жизнь быстро калечится. Или начинает развиваться в считанные дни и вымирать. На это ужасно смотреть.
Керогеновые бомбы запросто проходят сквозь временную прослойку. Как это им удается, понять очень трудно. Марциана долго вертела в руках кероген, переданный ей на рассмотрение чернотелкой. Вообще, чернотелки ни экспонатов, ни информации для Марцианы не жалели. Марциана часами просматривала территорию четвертого сектора в компьютер из космической лодки.
Временные прослойки населены космическими призраками – остатками иных эпох и иных пространств, информационными искривлениями космоса, оставляемыми живыми существами. Призрак агрессивен и часто в космосе пугает живое существо. А  на планете он способен даже напасть. Резу и Кету иногда удавалось законтактировать с призраками из четвертого сектора, но ночью потом Марциана боялась спать в комнате. Она тайком уходила из дома и ложилась на песок возле линии прибоя, хотя, если уж нематериальный обиделся, не все равно, где ему потом проявить свое могущество?

ДОМАШНИЙ ОСА? ДИКИЙ ОСА?
Рез  с Кетом узурпировали власть в их скромном триумвирате. Марциане не всегда хотелось в космос, да и общаться с жуками – тоже. Она однажды подралась с Кетом, а Рез спокойно стоял и наблюдал. Марциана схватила с песка увесистый камень и запустила Кету в голову. Кет увернулся. Но ни тот, ни другой, с побережья не ушли.
Марциана спросила напрямик, чего им надо. Они продолжали смотреть своими яркими, белыми, умными глазами насекомых. Но ничего не объяснили. Потом однажды на берег залетела из леса одиночная оса. Кет оживился:
– Домашний оса?
– Дикий оса, – в тон ему, не соблюдая падежного окончания, ответила Марциана.
– Есть домашний оса?
– Ну-у, – Марциана присела. – Ос нет. Пчелы есть. Такие, нектаром цветов личинок кормят.
– Педогенетический оса?
Марциана поскребла затылок давно не мытой головы:
– То есть, когда оплодотворяются? Только взрослые! – торжественно заверила жуков Марциана.
– Хороший оса! – одобрил Рез.
– Да чего надо-то?
И тогда жуки на чистом арцианском гладко и понятно объяснили: надо напасть на планету ос в третьем секторе. Их начальник дипломатического представительства послал добыть руководителя для этой операции.
– Дикий оса?
– Домашний оса.
– Убью оса, – твердо пообещала Марциана.

ОСИНЫЙ ПОГРОМ.
Лодка шла в космосе недолго. Марциана почувствовала под ногами притяжение планеты. Двери лодки раздвинулись и Рез с Кетом почтительно предложили ей выйти первой.
Вокруг были только песок и барханы, барханы и песок. Небо ярчайшей синевы и тихо. Такой тишины Марциана не слышала никогда в жизни. Тишина была такой же сыпучей, как песок, такой же яркой, как небо, и такой же первозданной, как мир чернотелок, который она полюбила всем сердцем с первого взгляда.
Сами чернотелки в количестве трехсот особей стояли угрюмо возле своих лодок, выстроившись полукругом. Рез с Кетом подвели к ним Марциану и представили ее как руководителя в грядущих военных событиях. Никто не возражал, не спорил, не сердился. Все только искоса оглядели детеныша гуманоида, на глаз стараясь определить его видовую принадлежность.
А потом со стороны, обратной той, откуда прибыли Рез с Кетом и Марциана, показались странные летящие сооружения. Марциана сразу припомнила картинки с изображением древних вертолетов и аэропланов. Это летели космические осы. Они преодолели расстояние между их миром и миром чернотелок на сверхсветовой скорости и теперь нападали на обычной, двигаясь в атмосфере подобно осе или пчеле.
Чернотелки ринулись в свои лодки и принялись бить оттуда по звездолетам. Сооружения падали на песок одно за другим, из них выпархивали осы. Это были обычные черные с желтым полосатые осы, только величиной с чернотелку. Те и другие катались по песку в яростной схватке, причем было видно, с каким наслаждением чернотелка опрокидывает осу на спину и жует ей нервные узлы на животе, медленно лишая ее жизни.
Первый отряд десантников погибал, а между тем из-за горизонта показались очертания новых звездолетов. Марциана выступила вперед.
– Хватит убивать, туда! – коротко приказала она, указывая рукой в ту сторону, где, очевидно, находилась планета ос.
Чернотелки как по команде  дружно побросали полосатых десантников и, не обращая внимания на новый отряд ос, который нес смерть мирному населению планеты, погрузились в лодки и отчалили.
Планета ос была так же пустынна, как и планета чернотелок. Но сразу можно было сказать, что обитатели ее культурны и склонны к занятиям искусством. Сложные изысканные архитектурные сооружения из уменьшающихся в одной плоскости арок украшали населенный пункт, возле которого сели лодки чернотелок. Марциане эта архитектура не понравилась. Было в ней  что-то декадентское. С первого взгляда на эту символику можно было понять, что космические осы педогенетичны и оплодотворяются в личиночном возрасте. Конечно, каждое животное имеет право быть таким, каким его создала природа, но Марциана уже прониклась проблемами чернотелок. У них педогенез личинок считается страшным злом, а сказать чернотелке, что ты, мол, педогенетический – значит смертельно оскорбить его.
– Где здесь гнезда? – спросила Марциана.
Кет кивнул: там.
– Нападаем на гнезда и бьем личинок. Горючее вещество есть?
Горючее вещество (на основе радиоактивного топлива) нашлось. Чернотелки жгли гнезда, не обращая внимания на взрослых ос. Так они выжгли два населенных пункта. А потом огромная масса ос напала на них и они все залезли в укрытие. Осы отошли, и Марциана со своим первым в жизни войском продолжила работу: уничтожение потомства. К вечеру населенный пункт был разрушен, а ночью они напали на взрослых. Осы были деморализованы, защищались слабо. Но чернотелки не успокоились, пока не перебили их всех, и после этого напали на следующий пункт. Осы готовили антиматерию, но не успели, чернотелки во главе с гомо перелетели на другой полюс планеты, потом –  назад и так пока перед ними не остался всего один населенный пункт с арками, водопроводами, бассейнами, садами, парками и прочим.
Последнее гнездо было сожжено. Когда в катакомбу принялись заливать раствор, из бункера вылетела оса и в ужасе метнулась к полигону с космическими лодками.
– Не трогать! – приказала Марциана. – Значит, ей надо.
Планета была уничтожена вся, до последней осы. Что самое интересное – за это время ни один чернотелка не позволил себе ослушаться, передумать, возразить. Все беспрекословно подчинялись руководителю. А иначе погибли бы. Но, говорят, чего чернотелка не знает о войне, того не знает никто.
Вернувшись домой, победители узнали, что от челюстей оставшихся на планете ос погибло около пятисот мирных жителей, но ни одной из захватчиц удрать не удалось. В целом, чернотелки были довольны. Это Марциане удалось определить по их шустрым движениям, возбужденной жестикуляции и щебечущим звукам их языка:
– Хорошо, хорошо! Полосатый мертв, чернотелка плодиться будет! Будет военный у чернотелки, будет поэт, будет химик! Велика планета чернотелок, красива из космоса, грозна для врагов!
Рез с Кетом, чинные и важные, повели Марциану в пещеру мадам. Мадам чернотелка сидела за компьютером, у ног ее копошились личинки. Они ползали и общались друг с другом, как дети млекопитающего играют и общаются между собой. «Мыслящие личинки!» – ужаснулась Марциана. И сразу подумала: «Как бы не наступить».
При виде Марцианы плодущая самка чернотелки встала. Марциана на цыпочках приблизилась и поклонилась. Мадам внимательно оглядела ее, потом обратилась к Резу и Кету:
– Он у вас не воин, он гладиатор. Вовремя позаботьтесь о нем.
На этом аудиенция кончилась. Рез с Кетом и Марцианой сели в лодку и через пятнадцать минут она была у себя дома, на побережье возле лесного массива.

В это же время Марциане довелось познакомиться с начальником дипломатического представительства чернотелок. Само представительство располагалось не на планете, а далеко от нее в космосе. Кут, старый почтенный чернотелка, трансплантат, был хорошо известен землянам. Главным образом своим выдающимся чувством юмора. Кут умел острить на всех языках окружающей вселенной, но при этом  часто попадал впросак, так что сопровождающим приходилось объяснять, что начальник, мол, шутит. Марциане Кут сказал, что ей следует «заняться чисткой сараев, прямым своим делом, а не заботиться о судьбе каких-то испанских оборванцев». Марциана не обиделась, а спросила только, что это значит и почему начальник недоволен.
– Я специально изучал земной юмор, – ответил Кут в компьютере. – Тебе следует подумать о своей родине. У вас на планете помойка. Такой ни в одной порабощенной галактике не увидишь.

Начальнику дипломатического представительства Галактики сообщили о том, что древняя планета перепончатокрылых уничтожена чернотелками полностью. Якобы, только одной осе удалось спастись.
– Хорошо, – терпеливо и скорбно произнес Ктесс, – ищите эту осу.
Потом в гневе ударил по закраине компьютера:
– Подробности!
Но подробности к начальнику галактического представительства поступили только вечером на другой день. Да, осы погибли. Кто руководитель?
– Девятилетний гомо? И чего он хочет? Повесить его вниз головой над разоренным гнездом или засунуть туда вместо личинки?
– Я думаю, он подождет, – отозвался в компьютере Кут, заклятый враг Ктесса.
– Хорошо! Пусть он подождет. А потом явится сюда для выяснения обстоятельств. Либо пусть принимает на себя обязанности начальника дипломатического представительства Морской планеты в первом секторе.

Море катило на берег молочно-белые, зеленоватые волны. Пещерный комплекс весь залило дождем. Марциана бродила по берегу, дожидаясь Реза с Кетом. Она уже привыкла к ним, к их своеобразному юмору, их односложным высказываниям. Они были очень простые и доступные инопланетяне, не заносчивые и не властные. Но вместо лодки чернотелок над побережьем возникла лодка из третьего сектора, из нее вылезли старые знакомые: космические обезьянки. Чинно поклонившись, они выразили глубокую  скорбь по поводу того, что Марциана засветилась в космосе.
– Вам надлежит сдаться начальнику дипломатического представительства Галактики. Принимая во внимание ваш возраст, мы думаем, все окончится хорошо. Такого юного полководца он в рабство не обратит, а просто обезглавит.
Марциана так и села на песок. Какие все разные! Почему эта тварь уверена, что для нее, для Марцианы, рабство хуже смерти?
– Есть второй вариант для вас. Вам предлагают принять на себя обязанности дипломатического представителя этой планеты со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Марциана, не раздумывая:
– Принимаю!
Обезьянки, по-видимому, были очень рады:
– В ближайшее время Рез с Кетом передадут вам счетчик.

ТОРЖЕСТВЕННЫЙ ТАНЕЦ.
В следующую встречу Рез с Кетом вели себя так, как будто они вчера только познакомились. Во-первых, Рез произнес речь на общегалактическом, в которой Марциана половину не поняла. Но суть она уловила. Она заключалась в том, что несчастная морская планета в первом секторе Галактики, населенная всевозможной тварью, разумной и неразумной, цивилизованной и только претендующей на цивилизованность, обретает наконец законного начальника, который поднимет пошатнувшийся престиж населенного мира планеты на недосягаемую высоту и выведет ее в космос. После этого Кет достал из-под обширных надкрылий черную связку из блестящих полированных камушков, в которых Марциана узнала прессованный семиуглерод, и протянул ее Марциане. Она надела ее себе на руку и Рез с Кетом, как по команде, подпрыгнули.
– Мы должны сплясать, – сообщил Рез.
После этого они закружились, взлетели, зажужжали, вытягивая подкрылья, снова опустились, снова взлетели. Это был торжественный, музыкальный, «гимнический» танец. Уморительно смешной. Марциана смотрела на инопланетян круглыми серьезными глазами, подавляя в себе приступы хохота. Потом все кончилось. Рез с Кетом спустились на землю, поклонились и принялись объяснять, как пользоваться счетчиком в любых случаях жизни, где его удобней прятать и что, прежде всего, Марциане надлежит выяснить, как новоявленному начальнику богом забытой планеты.

ХЕТЕПХЕРЕС.
Марциана увидела ее на берегу, когда собирала ракушки. Оглянулась и обомлела. Настоящая инопланетянка! В сером, сверкающем, как море в летний день, пластиковом костюме. У нее было смуглое продолговатое лицо с тонкими чертами, черные, вьющиеся волосы и насмешливые глаза. Она смотрела на Марциану с вызовом, но Марциана благоразумно отошла.
А потом ночью ей приснилось лицо Хет. Марциана встала, зажгла керосиновую лампу и принялась черкать: по всем правилам искусства, как мать ее учила. Но вместо прекрасной пришелицы на обложке старого журнала получилось изображение кукольной рожи, такое же в точности, какие девочка со второго ряда в классе выдает десятками за перемену.
К следующей ночи у Марцианы была в запасе новая ручка с гелевым стержнем и пачка плотной бумаги для принтера. Марциана работала всю ночь и к утру на последнем исписанном листке красовались стихи:
Я помню чудное мгновенье:
Передо мной явилась ты,
Как мимолетное виденье,
Как гений чистой красоты…
Марциана была довольна. То есть, она прекрасно отдавала себе отчет, что стихи не ее, а древнего, всем известного поэта. Но она работала над ними сама! И именно в связи с прекрасной незнакомкой. А, кроме того, лучше Пушкина о любви никто никогда не сочинял и не сочинит.
Скоро она узнала ее имя и услышала всю ее историю, от и до. По побережью ходили слухи о люканке Хетепхерес, развратнице и убийце. Но о красивых всегда говорят плохо…

 Инопланетянка давно заметила Каску, медленно бредущего по песку в ее сторону, однако не исчезла. Каска подошел и сел рядом на песок. Он не торопился начинать беседу. Но, очевидно, ему до смерти было чего-то надо, иначе бы он на такое не решился. Хет жила здесь рядом под водой и уже давно приглядывалась к Каске. Не то, чтоб он очень ей мешал, но ведь пора и честь знать: этой вилле уже почти пять тысяч лет, да и самому Каске – не меньше. Развел нечисти. Например, тот гуманоид-иллюзионист, которого опекает ее соотечественник. Он охотится за самками по всему побережью, а она, Хет, уже стара и не всегда умеет скрыться.
Каска задал, наконец, волнующий его вопрос:
– Выдела юного типа, который недавно тут поселился?
Хет кивнула.
– Ну, и что скажешь?
– А что, конкретно, ты хочешь узнать?
– Врожденная у нее эпилепсия?
– Нет, конечно. Приобретенная. По форме черепа видно. Вообще, исключительно здоровый ребенок.
– Хет, послушай, – Каска внезапно положил горячую руку на холодную белую ладонь инопланетянки, так что та вздрогнула, как будто обожглась, – я не могу уследить за этой тварью. Она скрывает от меня припадки. Где она их переживает, я не знаю. Но мне при случае нужен хотя бы труп. Я опекун, понимаешь?
Хет опять кивнула и устремила на Каску пронзительный взгляд своих черных египетских глаз.
– Это все?
– Нет.
Каска убрал ладонь и опустил голову.
– Нам бы встретится как-нибудь, а?
– Я в живых не оставляю, Каска.
– Да брось ты. Все знают, что ты пассивная. Переигрываешь. Те трупы, которые ты выбрасываешь тут на берегу, трехдневной давности. Мыслимое ли дело? И зачем это тебе надо?
– А чтобы боялись.
– Тебя, что ли? Никто тебя не боится. Все знают, что ты подыхаешь, люканка. Шла бы к нам. Мы тебе помогли бы, – голос Каски стал сладким и вкрадчивым. Хет резко встала:
– Ладно, Каска. За дитем обещаю следить. А ты сам лучше мне на глаза не попадайся, – с этими словами она исчезла, растворилась в воздухе. Каска обернулся. К нему по берегу шли Оквинт и Крис. Он встал и направился к ним.
– Какое быстрое исчезновение, – заметил Оквинт, – и чего это дама сдернула?
– Тебя испугалась, – угрюмо прокомментировал Крис. Ему было неприятно, что он оказался с Каской и Оквинтом наедине. Он, вообще, не ожидал увидеть Каску здесь, на берегу.

ПО ПОВОДУ ИЗОЛЯТОРА И МОРОЖЕНОГО.
Марциана сидит за столом и с жадностью поглощает мороженое. Она исхудала и осунулась. Напротив сидящий Аррунт смотрит с недоумением.
Аррунт:
– Что вы делали в изоляторе, мадам?
Марциана:
– Отдыхала.
Огромный ком шоколадного с добавлением синтетических орехов мороженого иссяк. Марциана, прощупывая почву относительно дальнейшего:
– Каск. Мне обещали в конце следующей четверти четыре по математике.
– Обещанного три года ждут.
Через некоторое время, Марциана:
– Каск, посади меня в конце следующей четверти в изолятор?
Каска:
– В конце года посажу. Если сдашь географию на четыре – на два месяца.
Смотрит с отвращением на тарелку с мороженым:
– Чтоб ты там подохла с голоду, Цинна! Ты его за неделю все спорола!

БИТВА ЗА ВОЛЧИЦУ.
Марциана сидела в нише в коридоре на третьем этаже, сжимая в руке острый плоский нож с кухни. Вечером опекун обещал сварить ее живьем в большом котле для супа. Марциана сидела и смотрела, как Каска, голый, в стоптанных плюшевых тапочках мотается по коридору туда-сюда. Бежать она не собиралась: она намеревалась отстоять свою жизнь с оружием в руках, но опекун, совершенно очевидно, о ней забыл. Также было ясно, что Каска пьян, хотя спиртом не пахло: он пил метилку. Глаза его, ярко-карие, с поволокой, теперь светились желтым огнем бессильного бешенства, но к ней, к Марциане, эта ярость отношения не имела. Это была ярость по прошлому, такой вывод был сделан из того, что опекун периодически произносил слово «цемент». Цемент, как всем известно, очень древний строительный материал, в современной ойкумене жители для скрепления камней употребляют вар на основе синтетической смолы.
Когда снизу по лестнице в окна второго этажа заструился слабый серый свет осеннего утра, Марциана спустилась к себе и легла в постель. Но спать ей уже не хотелось. Она лихорадочно составляла планы на день. Чернотелки Рез с Кетом обещали прилететь на этой неделе, но сегодня их, скорее всего, не будет. В школе сегодня урок литературы, но идти на литературу без серьезных оснований для такого поступка – самоубийство. Поэтому Марциана встала, наскоро умылась, собрала волосы в пучок на затылке и отправилась в парк.
С мокрых ноябрьских ветвей капало на мокрую землю. Ветра не было. Такую тишину в природе можно услышать только в ноябре или летом перед грозой, подумала Марциана. Она села на древний полусгнивший ствол дерева возле большой лужи. И подумала о Каске: вчера он собирался ее сварить, позавчера – изнасиловать, а еще два дня назад – повесить из окна вниз головой. Марциане постепенно закрадывалась в голову мысль, что если опекун будет изобретать угрозы и множить обещания, то, скорее всего, ни одно из них не выполнит.
Что-то мокрое, живое ткнулось Марциане в ногу, и она инстинктивно вскочила. Перед нею стоял Приходящий Всегда Вовремя. Марциана чинно снова уселась на ствол, хотя ее радости не было предела и ей очень хотелось обнять волка. Но она считала себя взрослым гомо и старалась вести себя подобающим образом. Свет в глазах человеческого детеныша не обманул волка, и он радостно улыбнулся и задышал, вывалив из пасти большой розовый язык.
– Как жизнь? – спросил волк.
– Да ничего.
Волк помолчал. Потом, немного стесняясь, заговорил:
– Помнишь мою дочь, ту, которую волчица собиралась загрызть?
– Ну да, конечно. А что с ней?
– С ней все хорошо. Она принесла стае потомство. Только стая собирается ее загрызть.
– За что?!
– Убила всех своих детей: двух самок, одного самца.
Марциана в ужасе молчала. Волк тоже. Потом волк сурово и решительно произнес:
– Я собираюсь драться за дочь.
И, без обиняков, спросил:
– Пойдешь со мною?
– Конечно!
Волк не поинтересовался у человеческого детеныша, есть ли у него при себе оружие. Любой цивилизованный гомо знает, что с волком полагается драться тем, что имеешь: когтями, руками и зубами, а использовать ножи и палки в драке неприлично.
Стая из двадцати волков сидела возле большой пещеры с источником. Морды волков были угрюмы и скорбны. Что-то неприятное и необычное свершилось в их жизни, и если бы волки верили, то они бы, наверняка, дружно подняли морды к небу и излили свою скорбь в жалобе Всевышнему. Но волки о боге думают по-своему. «Мой бог – мое потомство», – говорит волк. Что же такое произошло? Мыслимое ли дело? Что, волчица –  самка кролика или свинья?
Марциана сразу заметила пожилую волчицу, жену своего друга. Она лежала на влажной траве рядом с остальными, но как-то так, что между нею и боками ее соплеменников оставалось пространство. Как будто она была заразной или иноземкой. У Марцианы инстинктивно сжались кулаки. Она выступила вперед:
– Я верю, что у молодой волчицы были основания поступить так, как она сделала! Я дерусь за дочь моего друга!
Никто не обратил на это ни малейшего внимания. Все знали, что это за гомо, откуда он и в том, что он будет драться, не сомневались. Но сам факт присутствия человека на столь необычном разбирательстве вызвал возмущение среди волчиц. Самка в возрасте, крупная и серьезная, выступила вперед:
– Не понимаю, в чем обвиняют молодую волчицу. У них, – она мордой кивнула в сторону супруги Приходящего Всегда Вовремя, – всегда было хорошее потомство. Защищаю, поэтому дерусь.
И она встала рядом с Марцианой и волком. Другая волчица, молодая и агрессивно настроенная, тоже выступила вперед:
– Этот придурок, – она кивнула на приятеля Марцианы, – мало того, что собственного волчонка теряет, еще и человеческое потомство на убиение привел! Защищаю, поэтому дерусь.
Обе волчицы, не раздумывая, встали рядом и бросились на стаю. Они грызлись насмерть, убивая направо и налево. Марциана тщетно пыталась дать понять и им, и волку, что надо пробиваться вперед, туда, где, видимо, спрятали виновницу скандала. Но дело пропало с самого начала. Волк бился рядом с Марцианой, потом схватка разлучила их. Марциана задушила одного волка руками, второго загрызла, когда она вцепилась в глотку третьему, ей запомнился конец схватки молодой волчицы с двумя соплеменниками: очевидно, они прикончили ее. Третья жертва Марцианы отползла от нее тяжело раненная и сильный взрослый волк, опрокинув ее навзничь, придушил зубами.
Марциана очнулась в полумраке пещеры. Наступал ноябрьский вечер. Было очень холодно. Волк, заметив, что она пришла в себя, подошел к ней и вежливо носом заставил подняться. Все тело болело. Ломило даже кости. Но Марциана, стараясь не издавать стонов, послушно подползла к роднику и принялась жадно лакать. Потом она отползла на сухое место, и волк принялся зализывать ей раны. Это было мучительно. Волк, не обращая ни малейшего внимания на несчастного пленника, скрупулезно вылизывал порванные вены, содранную кожу. А Марциане очень хотелось спросить, жив ли ее друг. Но она не осмелилась.
Так прошло много дней. Марциану заставляли подняться и попить, потом по очереди зализывали ей раны. На нее саму старались не смотреть, как полагается по кодексу вежливости всех волков и цивилизованных гуманоидов. Но все же Марциана иногда замечала брошенный на себя взгляд. Смотрели с интересом и (она не могла ошибиться!) с предвкушением.
Раны затянулись и начали неимоверно чесаться. В волосах застрял мох, порванное платье вымокло и пропиталось глиной. Марциане приносили остатки кролика, которые полагалось съесть сырыми, что она и проделала, отдавая долг гостеприимству волков. Разорванную на части крупную крысу она также с удовольствием скушала.
Потом наступил день возмездия. На площадку перед пещерой вывели другого пленника – Приходящего Всегда Вовремя. Радости Марцианы не было предела. Волк, увидев ее, потерся затылком об землю и всячески выразил ей свое расположение. Волчиц не было, совершенно очевидно, они обе погибли.
Потом перед соплеменниками вывели виновницу скандала. У Марцианы перехватило дыхание. Такой красивой волчицы она не видела никогда. Снежно-белая, серебристая шерсть, спина с напряженными мускулами, стальная и гибкая, в ярко-желтых глазах – мужество и отвага. И, что хуже всего, она была похожа на Приходящего Всегда Вовремя! Это был он – только молодой и полный сил, не понимающий, что с ним происходит, но готовый ко всему.
И тут стая бросилась на нее. Один из соплеменников схватил ее за горло, остальные принялись рвать ее на части, она визжала, как собака. Перед глазами у Марцианы поплыло. Из ран вдруг снова хлынула кровь, она упала навзничь и потеряла сознание.
Очнулась Марциана глубокой ночью. И опять волк заставил ее подняться, подойти к роднику и напиться. Потянулись дни с вылизыванием ран и мучительными воспоминаниями. Ночью ей снились позеленевшие от боли и ужаса глаза волчицы, и она плакала, а днем думала о Приходящем Всегда Вовремя и его дальнейшей судьбе. Очевидно, детей от волчицы у него больше не будет. А кто в этом виноват? Она! Ее проклятая самонадеянность образованной обезьяны. Матери лучше знать о своих детях. И если б волчица загрызла тогда неугодного ей волчонка, ничего не было бы: ни смерти двух волчиц, ни плена, ни бесчестья, и у молодого волка не загрызли бы первое потомство, и стая не столкнулась бы вдруг ни с того ни с сего с чем-то страшным, потусторонним, противоестественным.
Марциана поправилась. Она еле держалась на ногах, но раны затянулись и покрылись коркой струпьев. Утром морозного дня начала декабря Марциану вызвали из пещеры наружу. Вожак, седой кареглазый волк, долго смотрел на нее, не поднимая морды с земли. Потом задал вопрос:
– Ты гомо?
– Гомо.
– Сапиенс?
– Сапиенс.
– Иди, – вожак кивнул на восток, в сторону виллы Каски.
Марциана, не оборачиваясь, пошла прочь.

В течение недели к Каске на виллу наведались: учитель правописания, учитель химии и учитель арцианской словесности. Девочка перестала посещать школу. Ничего определенного Каска им сказать не мог: Марцианы нигде не было. Он звонил Антонию в Арций и сообщил, что воспитанник исчез. Антоний долго молчал.
– Тяжелое дело. Надо идти к нотариусу. И как это мы не справились с таким простым делом, а?
Каска на это мог бы возразить, что воспитание потомства, а тем более чужого, дело не из тех, которые каждому под силу. Но тот факт, что они не справились, был налицо.

* * * * *
Каска, Аррунт и Клавз сидят в зале. Входит Марциана. Одежда на ней изорвана, на руках и шее запеклась кровь. Волосы всклочены, с уха свисает мох. Марциана садится в кресло рядом с Клавзом. Никто не поднимает голову от книг. Марциана, хрипло:
– Каск. Я была в плену.
– Как интересно! Где?
– У волков.
Каска поднимает голову, глаза его белеют, волосы встают дыбом. Аррунт:
– Какой ужас!
Каска:
– Вымойся и приведи себя в порядок. Я сейчас вызову врача.
Марциана, прокашлявшись и держась руками за израненное, вспухшее горло:
– Каск. Не надо врача. Можно, я поживу в сарае?
– Я кому сказал!!!
Марциана уходит. Через некоторое время приезжает домашний врач, раб Каски. Он поднимается наверх, в спальню Марцианы, потом, через некоторое время, спускается.
Врач:
– Перевязки делать как можно чаще. Я оставил ампулы против бешенства. Колоть два раза в день.
Каска кивком головы отпускает врача.
Через некоторое время, Клавз:
– Каск. Если тебе невмоготу, я пойду поухаживаю за твоим воспитанником.
Каска, пожав плечами:
– Если тебя обхамят, пеняй на себя.
– А могут обхамить?
Каска, раздраженно:
– Еще как! Особенно теперь, после волчьего плена.
Клавз поднимается на второй этаж, в спальню Марцианы. У нее температура, она почти бредит. Клавз принимается за перевязку.
– Как это случилось, мадам?
– Что?
– Что вы попали в плен?
– Плохо дралась.
Клавз перевязывает горло, руки. На груди глубокие следы от когтей. Их он безжалостно поливает йодом. Марциана кивком головы указывает на лежащую на столе ампулу:
– От этого у меня температура.
Клавз молчит. Марциана:
– Что это?
– Вакцина против бешенства.
– Так нет у волков сейчас бешенства.
– Весной будет.
Клавз собирает медикаменты и окровавленные повязки.
– Мадам. Я по вашему виду заключаю, что вы собираетесь бежать?
Марциана вежливо кивает.
– Я прошу вас не делать этого. Если вы сбежите, вы подохнете.
Марциана, недовольно:
– Не подохну.
– Ну, мне-то лучше знать. Если вы обещаете в течение ближайших суток оставаться на месте, я обещаю колоть вас лекарством только раз.
– Обещаю.
Клавз спускается вниз, там уже собралось обычное общество. Аррунт поднимает голову:
– Что он делал в волчьем плену?
– Подыхал, должно быть.
– А почему не подох?
Клавз пожимает плечами.
Крис, удивленно:
– Кто это был в волчьем плену?
Аррунт, кивая на Каску:
– Каскин воспитанник.

Клавз спускается вниз из комнаты Марцианы. Обращается к Каске:
– Закажи еще упаковку ампул от бешенства.
Каска покорно заказывает своему врачу ампулы по компьютеру.
Аррунт:
– А куда делись прежние ампулы?
Клавз молчит. На другое утро спускается вниз и возмущенно констатирует:
– Смотался!
Аррунт, удовлетворенно:
– Конечно, смотается. А ты чего ждал?

ДИПЛОМАТИЧЕСКОЕ ПРЕДСТАВИТЕЛЬСТВО.
Под воду Марциана брала с собой обычно кухонный нож. Дорогой арцианский меч, подаренный Каской, она сочла неудобным в обращении. Что это за оружие в самом деле? Кого им убьешь? В драке с акулой выигрывает самый быстрый, а в драке с кальмаром – самый сильный. Если кальмар слишком велик, то следует прятаться в камнях. Умереть – оно всегда успеется.
Марциана старательно просеивала донную муть на пятидесяти метрах от линии прибоя. Требовалось выяснить, есть здесь почва для ламинарий или нет. Рассаду следовало переправлять потом на западный берег соседнего полуострова для личинок шумеров. Ей-таки удалось убедить одного из «черных» мальчиков, что если они не позаботятся о популяции личинок, то в ближайшее время вымрут.
Берег здесь полого спускался вниз, по илистому дну иногда пробегала рябь. Место неприятное, но зато далеко видно. Марциана никак не могла взять в толк, каким образом октопус (внушительных размеров) возник почти прямо пред ней. Это был типичный октопус, только слишком темнопигментированный, почти черный. Он недовольно таращил из воды круглые белые глаза и без всяких предисловий обратился с вопросом:
– Ты начальник дипломатического представительства?
Марциана разогнулась:
– Я.
– А что у тебя на суше творится?
– Там много чего творится. А что именно вас интересует?
– Меня интересует, почему позавчера в море с берега выбросили столько падали?
– Расследование было. Заключенных казнили.
– Я требую это прекратить!
– Ну. Сразу не прекратишь. Честно говоря, я и не во власти.
– Начальник, и не во власти?
Марциана удрученно покачала головой.
– Хорошо, что хоть не врешь. Пойдем со мной.
Марциана поплелась вниз по материковому склону. Потом последовал обрыв. Глубина сразу увеличилась на пятьсот метров. Здесь было чище, светлее и теплее. Чем объяснить тот факт, что в глубине теплее, чем у поверхности, Марциана не знала, она предполагала только, что температура тут постоянная, а на поверхности вода за ночь остывает, да и осень уже.
Октопус скользил между камнями и кораллами. Перед ними открылся зев известняковой пещеры, освещенной изнутри мягким голубоватым светом. Внутри было тихо и спокойно. Допотопная рыба, совершенно иного типа, чем местные семижаберники, парила в воде перед огромным экраном космического компьютера и блаженно созерцала вычерченную на нем правозакрученную спираль.
– Плоурдостеус, я привел нового начальника дипломатического представительства.
Рыба повернулась вся и, шевеля хвостом, недовольно воззрилась на Марциану. Глаза у нее были умные, а морда злая и агрессивная, как у всех панцирных рыб, которых Марциане доводилось видеть на картинках.
– Хороший начальник. Только совершенно без власти.
– Чем он хороший начальник? – хрипло спросил плоурдостеус. – И почему у него нет власти?
– Начальник я средний, – Марциана решила взять инициативу в свои руки. – А власти у меня нет потому, что нет дипломатического представительства. Инопланетяне! Вступайте в состав нашего земного дипломатического представительства! Много слышал о вас, иноплеменники вы стоящие!
– Не знаю, каков ты начальник, но наглец ты стоящий.
– Помилуй бог, плоурдостеус! Где и быть наглецом, как не в начальниках. Поможем. Я не против.
Плоурдостеус фыркнул, отвернулся и снова ушел в созерцание геометрических фигур: эллипсов, спиралей и лент Мебиуса. А октопус гостеприимно предложил Марциане место у стенки, сам сел напротив и погрузился в глубокомысленное молчание.

СЦЕНА С ШУМЕРОМ.
Марциана сидит и смотрит, как черноглазый инопланетянин (Крис) занимается любовью с самкой крокодила. Вокруг полумрак, водоросли, но неглубоко. По-видимому, крокодил сам отдается, он специально выполз для этого из крокодильника, она видела. Инопланетянин оставляет рептилию в состоянии транса, с потухшими в блаженстве хищными желтыми глазами. Натягивает на себя тунику, внимательно смотрит на Марциану. Марциана:
– Ты кто?
– Шумер.
Марциана, убежденно:
– Сумасшедший, значит.
– А ты кто?
Марциана, с достоинством:
– Космический гомо я.
– А почему не боишься?
– Я не боюсь сумасшедших.
– Боишься нормальных?
– Бывает. Никогда не знаешь, о чем нормальный думает.
– А о чем думает сумасшедший, знаешь?
– Говорят, они мании не меняют.
– А если меняют?
– Значит, не сумасшедший, – Марциана кивает на самку крокодила, – значит, это зачем-то нужно. Дискредитировать себя, может.
– А почему этим интересуешься?
– Я начальник дипломатического представительства.
– Этого? – шумер кивает вглубь, в сторону пещеры, где живут инопланетяне.
Марциана в знак подтверждения кивает тоже.
– Как же ты в десять лет стала начальником?
Марциана, мрачно:
– Получилось.
– Получилось стать начальником?
– Нет, – отвечает Марциана неохотно и встает, чтобы уйти.
Крис обращается ей вслед:
– Мадам.
Марциана оборачивается.
– Куда делся тот волк, который сюда приходил?
– Охотится за чертой радиации.
– Где?
– Возле пирамиды.

АВТОХТОННЫЙ ЧТО СДЕЛАЛ?
В зале обычные. Светает. Рамалий сидит, тревожно вглядываясь в отсветы солнечного спектра на ламинированном стекле окон.
Рамалий:
– Шумер, автохтонный что сделал?
– Напал на ос в третьем секторе.
Клавз:
– Уже? Что ж так рано-то?!
Рамалий, с удовлетворением в голосе:
– Ничего, Клавз, поспособствуем.
Клавз:
– Да, но во что это выльется?

МАРЦИАНА УЗНАЕТ О ГИБЕЛИ ВОЛКА.
Марциана, сидя на закраине крокодильника, размышляет о странном поведении той крокодилихи, которая занимается любовью с шумером в пещере под обрывом. Вчера она сама видела, как крокодилиха влезла на закраину, грациозно и ловко, встав на передние лапы. Приручил он ее, что ли?
Сзади послышалось утомленное дыхание и Марциана, обернувшись, увидела огромного бурого волка. Она узнала в нем представителя той стаи, которая отпустила ее после драки за волчицу.
– О! – Марциана замешкалась, – Здоров ли ваш вожак?
Волк сел на задние лапы и высунул большой влажный язык:
– Здоров и полон сил.
– Сыты ли ваши дети?
Волк ответил, еще более довольным и удовлетворенным тоном:
– Они сыты и счастливы.
Потом опустил голову и печально произнес:
– Мадам! Ваш друг, волк по имени Приходящий Всегда Вовремя, погиб этой зимой на охоте.
Марциана окаменела. Она продолжала во все глаза смотреть на волка.
– Мадам! Перед смертью он завещал мне передать вам, что он желает вам долгой жизни и многочисленного потомства.
Волк исчез в траве, а Марциана осталась сидеть, тупо глядя перед собою.
Ночью сидящие в зале на вилле слышат с побережья гулкий тоскливый волчий вой. Курион прислушивается. Потом встряхивает головой:
– Какой жуткий вой!
Оквинт:
– Чем жуткий?
– По покойнику.

КАР СООБЩАЕТ РОДСТВЕННИКАМ О ПОГРОМЕ НА ПЛАНЕТЕ ОС.
Кар говорит с Клавзом по компьютеру. В зале: Каска, шумер, Аррунт, старший люканец и Валерий (сенатор из Арция).
Кар, в конце беседы:
– Хорош, сволочь! Грохнул космических ос так, что их не восстановишь.
Следующей ночью в зал является сам заместитель Ктесса в сопровождении Тела и Рета. В зале темно, только в центре стола коптит стеариновая свечка. Входит Марциана. Она сразу бросает резкий хищный взгляд на Кара, так, что Рет с Телом напрягаются. Глаза у них фосфоресцируют в темноте. Шумер поглядывает искоса, люканцы в присутствии врагов сидят, опустив голову. Марциана проходит вперед и садится напротив Каски за стол, рядом с Клавзом. Каска поднимает глаза от бумаг. Марциана:
– Кабель ебнулся.
Каска, возмущенно:
– А почему ты не стесняешься в выражениях?
Марциана:
– Иначе не скажешь.
Каска с грохотом отодвигает кресло и с еще большим грохотом достает из шкафа крюк с лопатой. Они с Марцианой выходят из зала и спускаются вниз. Через некоторое время слышится голос Каски в тоне истерики:
– Я сейчас срублю тебе голову и скормлю тебя крокодилам! Ты абсолютно распущенная тварь, ты наглеешь с каждым днем, ты вообще не учишься! Где дневник?
Голос Марцианы:
– Через неделю будет.
Каска:
– И что я там увижу?
– Все четверки, как договаривались.
Тише:
– По физкультуре трояк.
Слышно, как кабель обрушивается обратно в яму. Каска:
– Не сядешь в изолятор.
Марциана:
– Я завтра, может, еще попрыгаю.
Каска:
– Ты допрыгаешься.

ДЕВЯТИЛЕТНИЙ ПОЛКОВОДЕЦ.
Рамалий, Крис и двое арцианцев проходят мимо крокодильника. Марциана сидит в жухлой траве на склоне и изучает самку каракурта, собравшуюся вывести потомство. Рамалий:
– Хорошие осы были!
Один из арцианцев:
– Союзники?
Рамалий:
– Нам чернотелки союзники.
Второй арцианец:
– Анекдот! Стоило Цинну в космос выпустить – он сразу цивилизацию разгромил.
Первый арцианец, с ужасом:
– Девятилетний полководец!

ОБСУЖДЕНИЕ ПРОБЛЕМ ВОСПИТАНИЯ.
Зал в доме Каски. Сидят за столом прежние и несколько арцианцев.
1-й арцианец:
– Каск. У тебя что же, ребенок в лесу воспитывается?
Шумер, не поднимая голову от бумаг:
– Там плохому не научат.
1-й арцианец:
– Плохому не научат, но навыки цивилизованной жизни нужны.
Рамалий:
– Зачем цивилизованному инопланетянину навыки чужой цивилизации?
2-й арцианец:
– А он цивилизованный?
Дентр:
– Лесной космический гомо.
1-й:
– На беспризорника похож.
Рамалий:
– Повзрослеет, умоется.
2-й:
– У них в лесу все дети такие.
3-й:
– Чем уж они такие цивилизованные, господи!
Дентр:
– В понятие цивилизации входит все, в том числе и обычаи. Обычаи воспитания потомства, общения полов, поведения при встрече. Что для вас цивилизованно – для них дикость. И наоборот.
2-й, с интересом:
– А культура?
Дентр:
– Космические гомо редко обладают культурой.
– А вы?
– У нас культуры мало по сравнению с другими космическими видами.
– А по сравнению с шумерами?
– Шумеры все разные. В пятом секторе культурные, в третьем – нет.
– А в соседней галактике?
– Не очень.
– А гуманоиды культурные?
– Мало. Они древние. Стараются сохранять данные об иных эпохах. Но искусства как такового у них нет.
– А у других млекопитающих?
– У каких именно?
– Там, говорят, и крысы, и волки есть.
– Волки культурные. Крысы тоже. Крысы самые культурные из инопланетян.
– А рептилии там есть?
– Сколько угодно. И разумные, и неразумные, и цивилизованные, и нецивилизованные, и культурные, и некультурные.
– А птицы?
– Птицы везде есть, но они всего лишь животные.
– Никогда не создают цивилизации?
– Я не слышал.
1-й арцианец, кивая назад, в сторону окна:
– А наш чистокровный?
Рамалий:
– Нет, он квартерон.
– С предковым?
– С морским гуманоидом.
– Но он полноценный?
– Полноценный, полностью сформировавшийся.
– Потомство может иметь?
Рамалий:
– Мать была странная самка. Вряд ли дочь имеет право на потомство.
1-й арцианец тяжело вздыхает. Клавз:
– Ничего-ничего. У Антония есть сын.
1-й арцианец:
– Он черноглазый.
Клавз, злобно:
– А где я вам синеглазых возьму для ваших вымирающих семейных питомников? Плодитесь черноглазыми.
2-й:
– А синеглазые что же, совсем?..
Рамалий, кивает:
– Вымирают.
2-й:
– Отчего?
Рамалий:
– Вымирают. Сколько может быть причин для вымирания?
3-й:
– Мы к ним неплохо относились…
Шумер:
– Они к вам неплохо относились.
2-й, кивает:
– Лесные сильные были.
3-й:
– Они до сих пор сильные.
1-й:
– Поговорить бы с ним этак лет через пять…
Каска, поднимает голову:
– Нет. С сожалением должен констатировать, что мой воспитанник – хамло и враль. Поэтому ни о чем с ним беседовать не надо. Особенно на подобные темы.
1-й:
– Ну, объяснить бы…
Рамалий:
– Предковый, ты в десять лет уже все знал. А космический гомо наивен, как этот ваш цветок, который по весне цветет. Как он называется?
2-й:
– Божий одуванчик.
Рамалий:
– Да, именно.
1-й, с глубоким осуждением:
– Нехорошо!
Рамалий, взмахнув рукой, властно:
– Прекратите.

АВТОХТОННЫЙ КОСМИЧЕСКИЙ.
Дентр у компьютера. Продолжение разговора. Кар (из собственного отсека):
– Он знатен?
Дентр:
– По отцу очень знатен.
– А по матери?
– Я ее не знаю совсем. Она лесная самка.
– Из цивилизации?
– Из цивилизации.
– А этот со скольки лет под опекунством?
– С шести.
– А до того при матери был?
– Матушка растила.
– Значит, он не дикарь?
– Автохтонный космический.

НЕЛЬЗЯ КРОКОДИЛОВ ОБИЖАТЬ.
Рамалий, шумер и Дентр стоят на мостике над оврагом, где Марциана в сарае возится с ведрами: таскает воду из родника. Рамалий, кивая вниз:
– Хочет напасть.
Дентр, нисколько не удивляясь:
– На тебя?
– На шумера.
– Чем ты, Крис, ему не угодил?
Шумер:
– Крокодила обижаю.
Дентр:
– Он видел, что ли?
– Наблюдал.
Рамалий, наставительно:
– Нельзя крокодилов обижать!

СЦЕНА С УБИЙСТВОМ МОРСКОГО ГУМАНОИДА:
Марциана сидит на закраине крокодильника. Из деревянной обшивки стены виллы материализуется самец морского гуманоида (он живет тут давно, уже не мене двух тысяч лет). Марциана изрекает густое, заборное ругательство. Гуманоид, удивленный, смотрит на девятилетнего ребенка. Потом:
– Я тебя сейчас скручу и трахну.
Марциана:
– Я тебя убью.
Гуманоид не раздумывая бросается на Марциану. Марциана бьет выпрямленной кистью в живот, потом ребром ладони в висок добивает его. Стоит над трупом в глубоком раздумье. Ухватывает тело за ноги и тащит наверх, в библиотеку. Здесь все спокойно сидят по своим местам. Марциана оглядывает всех по очереди. Обращается к шумеру:
– Эчелленце, я его убила.
Шумер поднимает голову. Глаза у него мрачные:
– Меня это не касается.
Марциана выволакивает труп из библиотеки и тащит наверх. Из кабинета Каски слышится грохот и возмущенный голос хозяина виллы. Потом труп сверзается с третьего этажа и шмякается на кирпичи под окнами библиотеки. 

Вечером, Клавз, ласково и вкрадчиво, кивая на окно за спиной:
– Что он там делает?
Каска, не поднимая головы от бумаг:
– С пауками воюет.
Клавз:
– Успешно?
– Живой пока.
– А в школе он давно был?
Каска, поднимает голову, возмущенно:
– Клавз, ты меня удивляешь! Откуда я знаю, как давно он был в школе?

СЦЕНА С СОЖЖЕНИЕМ САМКИ КОСМИЧЕСКОГО ГОМО.
Марциана со стеклянной банкой в руках собирает болотных беспозвоночных, стоя по колена в тростнике возле поворота на задний двор. Со стороны моря слышатся крики протеста, вопли, угрозы. Потом появляются Оквинт и Клавз, они тащат на задний двор женщину среднего возраста, одетую в дорогую тяжелую одежду, в ушах у нее бриллиантовые серьги. Проделывается все тайком, Каски ведь нет дома. Хуже всего то, что это самка степного  космического гомо. К тому же  она беременна, на глаз – пятый-седьмой месяц беременности. Марциана смотрит во все глаза, удивленно, но не возмущается. Клавз поворачивается к ней:
– Мадам, вы не согласитесь быть свидетелем казни?
Марциана молча ставит банку между стеблями тростника и выбирается из болота. Женщину тащат на задний двор и привязывают к столбу синего керогена, зеленоглазый поджигает заготовленное топливо. Жертву постепенно охватывает огонь, она крепится, чтоб не чувствовать боли. Ее вздувшийся живот впитывает пламя. Марциана внимательно смотрит не на жертву, а на Клавза, у которого в глазах что-то странное. Выражение безумия или наркотического опьянения? Или, может быть, удовлетворенной мести? Самка на огне принимается выкрикивать, обращаясь к Марциане:
– Девочка, я тебе не тетя, но все равно запомни: я космический гомо! У меня двое сыновей, а во чреве плод от мужа! Синеглазый космический! Запомни меня, я жертва насилия!
Потом живот у нее взрывается и она моментально умирает. Огонь продолжает пожирать тело. Марциана, недоуменно:
– Невинен, свидетельствую!
Не оборачиваясь, идет снова в сторону болота.

ПОЧЕМУ ОСТАЛСЯ В ЖИВЫХ СВИДЕТЕЛЬ?
Клавза обвиняют предковые гомо и вся масса новых «черноглазых» космических, потомков древних родов Арция. Из дома пропала уважаемая женщина, мать семейства, жена патриция. Клавз в сенате недоуменно пожимает плечами. Но на вилле Каски он беззастенчив и откровенен, и не считает нужным стесняться своих. Каски за столом в зале нет. Тему, возникшую в сенате, здесь никто не обсуждает, это не принято. Только  Аррунт между делом насмешливо спрашивает:
– Как же остался в живых свидетель?
Клавз, тоже с насмешкой:
– Остался в живых, потому что не паникер.
– Где ж он был?
– Стоял в камышах с видом столкнувшегося с проблемой мыслителя.
Шумер на миг отрывает взгляд от бумаг и смотрит на Клавза. Потом опять опускает голову.

УТРАТИШЬ НАВЫК ТРУДОЛЮБИЯ.
На вилле Каски собрание сенаторов из Арция. Из подводных лодок на побережье выходят арцианцы и собираются в библиотеке наверху. Марциана лежит, свесив ноги, на каменной закраине крокодильника, прогретой солнцем за долгий летний день и с наслаждением предается безделью. Молодой человек,  задрапированный в тогу, под два метра ростом, останавливается возле крокодильника. Смотрит серьезно:
– Девочка, почему ты бездельничаешь?
Марциана:
– Я отдыхаю.
– Ты уже довольно долго отдыхаешь.
– Я устала.
Молодой человек, назидательно:
– Нельзя так сильно уставать. Утратишь навык трудолюбия.
Марциана встает. Раздумчиво:
– Возможно.
Спускается в овраг. Молодой арцианец неодобрительно смотрит ей вслед.

УЖЕ ДАМА.
Марциана сладко спит, натянув на нос одеяло. В сарае идеальная тишина. Кто-то холодными, липкими от пота пальцами прикасается к ее лбу. Марциана моментально разворачивается, как пружина и бьет выпрямленной ладонью посетителю ниже пояса. Тот со скрипом сгибается пополам. Марциана не может в темноте разобрать, кто это, но, уверенная, что дело сделано, снова вытягивается и засыпает.
Посетитель, пристанывая и держась за промежность, выползает наружу. При свете звезд видно, кто это: раб Каски, молодой лесной гомо, недавно купленный на рынке. Он решил полакомиться на досуге, пока хозяин спит. Молодой гомо с трудом влезает на лестницу и плетется к крокодильнику. Здесь на закраине сидят Аррунт с шумером. Невольнику с трудом удается объяснить, что с ним произошло. Шумер поднимается:
– Пойдем.
Шумер приводит несчастного к себе в комнату, оказывает первую помощь. Потом принимается расспрашивать. Что, собственно, предполагалось?
– Ну, приласкать…
– И что же?
– Дама!
– А ты что думал?
– Ей двенадцать всего…
Шумер, насмешливо:
– Дама всю жизнь дама.

СЦЕНА С ЦИКЛОДОЛОМ.
В зале прежнее общество. Со двора доносится гневный, возмущенный голос Каски:
– Пошлятина! Воровство! Ты представляешь себе, как это выглядит со стороны?!
Голос Марцианы:
– На рынке детям не продают психотропные таблетки. А у меня бессонница.
– Ты наглоталась циклодолу, чтоб крепче спать?!
Марциана, с готовностью:
– Очень приятное лекарство!

РУСАЛКИ И МОРСКИЕ ГУМАНОИДЫ. КАЛЬМАРЫ И АКУЛЫ.
Дно морской планеты было типичным для завоеванной территории: оно выглядело как после погрома и таковым и являлось. Самки морских гуманоидов с визгом спасались среди кораллов от всевозможных биороботов инопланетного изобретения, акулы дохли от химикатов и наземной падали, а кальмары сходили с ума в глубине Атлантики от вида гравитационной ямы на месте погребенного Американского континента. Спятив, кальмар обычно набивает себе желудок камнями и, всплыв, дрейфует под самой поверхностью, шевеля щупальцами и выпучив глаза.
Кроме того, в море было много «русалок». Марциана с трудом вникла в смысл объяснения, которое ей преподнес октопус, старавшийся соблюсти приличия, от чего это самое объяснение стало еще более неприличным и запутанным.
Самцы предкового вида топили в море своих оргастических самок, заправив им в череп компьютерную программу (по люканскому методу) и как следует протравив химикатами. Вся суть состояла в том, что в море эти самые «русалки» служили самками панцирным рыбам, местным плоурдостеусам.
– А почему у плоурдостеусов собственных самок нет? – подозрительно, вполне по-начальнически вопросила Марциана.
Плоурдостеус хлестнул хвостом по стене пещеры и поднял известняковую муть.
– Я их всех перетрахал, – заявил он с возмущением, а октопус чопорно захлопал белыми глазищами на диснеевской физиономии.
– Ну, они же дегетерохроматизированные, – попытался он втолковать Марциане. – без этих утопленниц они бы не выжили.
И в тот же день Марциана с плоурдостеусом подрались, а октопус их разнимал, скрутив Марциану двумя, а плоурдостеуса шестью щупальцами. Он был скользкий, жесткий и очень сильный.
Марциане было ясно одно: эти потопленные в море со смутной религиозной целью женщины являются прародительницами мужского потомства морских гуманоидов. Теперь им самцов не дождаться, а о чем они раньше думали? Почему не взяли в руки оружие и не вступились за себя? Марциана выразила свое возмущение на общей сходке, на которой присутствовало многочисленное и разбросанное общество: помимо морских гуманоидов еще девятнадцать голубых акул, две тигровых, четыре акулы-молота, пять кальмаров средних размеров, двое морских зомби и один морской мертвец, субъект совершенно уникальный: монах-доминиканец пятнадцатого века, утонувший в Атлантике во времена Колумба. Было решено строить сверхсветовую лодку и создавать гравитационный компьютер для космических войн и выхода в космос. Монах выразил свое одобрение и заявил, что когда они выйдут из ада, то лик божий узрят и бог их простит за самоубийство. Несчастный был убежден, что все эти дочери смертные просто утопились с горя и теперь хотят обратно на землю.

ПЕРВАЯ ЛОДКА. НАЧАЛО СОЗДАНИЯ ЛОДОК.
Первая сверхсветовая лодка была сработана запрещенным в Галактике способом: она использовала при движении интегральную плоскость временной прослойки и была оснащена не компьютером, а сложным пластиковым устройством, имитирующим природный компьютер. Пластик этот – не что иное, как обычный тривиальный полиэтилен, спрессованный в пещере под водой и закругленный  в стандартную лодку кальмарьими щупальцами. И, чтоб все было «как у людей», лодку покрыли принятым во всем мире цинком, для соблюдения приличий и камуфляжа. Все равно всякому было ясно, что это не общепринятая гравитационная лодка, а ручной биоробот. Лодка космического гомо, сбежавшего из изолятора.
Марциана опробовала свою первую лодку в одиночестве в пещерном комплексе, обозначенном на карте дипломатического представительства как сектор 7-7-5. Она поднялась на орбиту и медленно вывела лодку в космос. А потом пустила прямо на магнитный искривитель. Экрана не было. Только ощущение растущей тяжести огромной массы железа, приближающейся с немыслимой скоростью. Биоробот остановился сам и застрял между двумя секторами вселенной. А потом медленно, торжественно поплыл обратно, сверкая новизной цинковой оболочки. Это мы!
Весь день потом и всю ночь Марциану не покидало странное ощущение, нематериальное, но совершенно явственное: как будто душа (или то, что обозначается этим медицинским термином) свалилась с высоты и упала в грязь мироздания, но ее не покидает ощущение полета, и холод бездны леденит то, что в материальном мире называется печенью.
В дипломатическом представительстве разработали проекты четырех лодок: для ведьмаков, для акул, для кальмаров и для членистоногих, именно полосатых пауков, единственной на планете компьютерной, полностью сформировавшейся цивилизации. К ним приплюсовали еще лодку для морских гуманоидов, но она от лодки гомо сильно не отличалась, фантазии не хватило.
Лодки плавили в Атлантике возле островов Зеленого Мыса и никого, кроме черных кальмаров к этой работе не допустили. Точнее и скрупулезней головоногого на планете никого не найдется, за исключением, конечно, полосатого паука, но он о создании космического могущества еще ничего не знал, и должен был только осмотреть и опробовать лодку.
Потом говорили разное. Ведьмаки лодку одобрили, хотя по лицам видно было, что для них это игрушки, нечто несерьезное. Ведьмаки обычно техникой не затрудняются и создают собственные очень сложные лодки. Морские ничего не сказали. Им лодка была не нужна. Им нужны были самцы и потомство и в межцивилизационном сообществе, как именовали себя теперь земляне, они чувствовали себя париями, принятыми из милости за синие глаза и тонкую талию. Кальмары решили, что космосом они интересоваться не станут, но на соплеменников поработают, а акулы выразили свое возмущение самим существованием космоса. Зачем он нужен? Разве мало моря?
Только пауки отнеслись ко всему серьезно, лодку приняли, в космос вышли и принялись за создание на Марсе филиала земной цивилизации.

ЗЕМНЫЕ ШУМЕРЫ.
Слово «шумер» на Земле имеет происхождение от наименования народности, впервые на нашей планете создавшей цивилизацию городского типа. На самом деле никакой цивилизации они не создавали, а прилетели на Землю уже цивилизованными, точнее – запрограммированными. Такие животные. Они, как многие членистоногие, не имеют развитого интеллекта, а действуют по заданному плану, и действия эти бывают сложными, изощренными и оправданными. Это так называемые «завременные» шумеры.
Бывают и другие шумеры. Они вполне мыслящие существа, внешне похожи на людей, от генов которых ведут свое происхождение. В седьмом тысячелетии после крушения Великой цивилизации на сушу из земного океана вышли две популяции шумеров, совершенно разные: черные шумеры – из Атлантики и белые шумеры – из Индийского океана.
Черные шумеры возникли от симбиоза морских пауков и людей в конце меловой эпохи далеко отсюда – на североазиатском побережье Тихого океана. Человеческие предки их – европеоиды, которые жили там в те времена. Позже, в виде останков так называемых «кроманьонцев» эти гомо попали в руки археологов. Но кроманьонцы уже проделали большой путь через весь материк и уже вымирали в то время. Они самые настоящие европеоиды, дикие неразумные гомо, прямые предки древних греков, римлян и черных шумеров. В мировой науке их иногда именуют еще «болотные гомо». Когда эти гомо селятся рядом с разумными, то везде, во всем мире, формируют один способ имитации разумности: культовые здания из тростниковых колонн, зрелищные под открытым небом и тип одежды из нижней, сшитой с боков, и верхней, просторной, закутывающей тело. Эта одежда (плащ или тога) – врожденная для таких гомо, они ведь возникают из неразумных предков среди тропических болот. Раздвинул эту самую тогу – и не утонул. Дикий болотный гомо – вид паразитический и немногочисленный, живет среди разлагающих под его воздействием иноплеменников. Сами шумеры, конечно, разумны, и в противовес неразумным прапредкам, очень плодовиты, ведь они членистоногие.
Черные шумеры в результате нападения инопланетян попали в беду. Область кормления их личинок – глубоко на дне. Там они кушали красные и глубоководные бурые водоросли и на сушу выползать не мечтали. Но после погружения в воду большого материка и изменения солнечного спектра часть водорослей погибла, а часть переместилась на материковый склон. Вместе с кормом переползли на материк и пауки – личинки шумеров. И на склонах Апеннинского полуострова начали покидать родную стихию, выходить на поверхность и окукливаться. Шумеры с полным превращением вообще уязвимы в отношении изменения условий. Для них этот выход на сушу оказался преждевременным. На поверхность потянулись в основном самцы, как и бывает в таких случаях. Но были и самки. Эти самки пострадали от насилия иноплеменников и дали неправильных личинок – четвертьзиготных, с одной четвертой долей хромосом после шумерского мейоза без кроссинговера. Эти личинки в море заразили собой популяцию. В ней получилось много неполноценных особей, и хотя эти шумеры еще не начали вымирать, но положение их оказалось критическим. На суше они взяли себе за правило уничтожать собственных самок, чтоб не было беды. Их популяция на материке состоит почти исключительно из самцов возрастом от шести до сорока лет (средний возраст шумера).
Другие шумеры – более полноценные и счастливые. Так называемые «белые» шумеры. Они с неполным превращением, растут без окукливания. Их предки – андроновцы, будущие угро-финны, славяне, китайцы, англо-саксы и прочие разумные нации. Гомо эти возникли и выжили на юге Африканского полуострова и отсюда распространились по всему свету, дав настоящих людей, умных, сильных, изобретательных. А личинки с их генами так и остались жить на материковом склоне Африки, где были немногочисленны, но всеядны. Здесь же они и вышли на сушу, причем совершенно вовремя. А раз вовремя – значит и шансов больше. Эти шумеры почти исключительно самки. «Белые дамы», как их именуют в цивилизации гомо. Волосы у них серовато-платиновые, глаза бледно-голубые и опалесцируют. Белая дама живет своей жизнью, на людей не нападает, но, при случае, может дать отпор. У нее тоже проблема – как бы не было четвертьзиготных личинок.

ЖАЛОСТЬ К КАСКЕ. КАНИФОЛИТЬ И ПИТЬ.
Любой матриархальный разумный инопланетянин – коммунист. В голову Марцианы не требовалось вкладывать понятий о необходимости трудиться на благо общества. Каска и сотрудники виллы (исключая предковых, те не в счет) были такими же. Каска много работал (еще больше пил), но он никому не позволил бы убраться у себя в доме, помыть полы, приготовить еду. Он все делал сам. Раб-телохранитель, бывший гладиатор, а от рождения монарх, правитель Эфиопской области, занимался в основном тем, что выращивал в овраге огромные желтые и красные помидоры, которые есть было нельзя: под землей в этом месте находилась свалка древней синтетики. Но и он, как ежедневно убеждалась Марциана, был воспитан правильно: сам мылся, сам убирался, сам, по собственному почину, чинил проводку и сам же, на свой страх и риск, сматывался иногда на родину навестить царицу-мать.
Служащие: шумер, оба люканца и Клавз были особями высокого ранга среди предковых. Особенно Клавз. В учебниках по древней истории о нем сообщалось как об одаренном полководце. Шумер тоже руководил военными действиями, и старший люканец, и Каска. То, что Марциана воюет, не вызывало у них ни насмешек, ни удивления. Хорошая компания, думала она иногда. И приходила к выводу, что индивидуалист, вообще, лучше приспособлен к общественной жизни, более терпим к окружающим, лучше понимает ближнего. Что они все индивидуалисты, она не сомневалась.
Но с годами потребность в любви, убитая тяжелыми обстоятельствами первых лет жизни, пробуждалась в ней и обращалась на опекуна. Марциана давно уже простила ему собеседования у детской кроватки. Каска жил тяжелой жизнью. Он не выставлял напоказ, как сильно страдает иногда. О причине страданий Марциана не могла даже догадываться.
Депрессия у Каски начиналась с бесцельного брожения по коридорам дома. В глубокой темноте Каска натыкался на двери и углы и подолгу стоял, приникнув к неодушевленному предмету. Обычно после этого он доставал из подвала бутыль с метиловым спиртом и напивался. Но иногда дело этим не заканчивалось.
Когда на первом этаже в библиотеке, в месте обычных собраний сенаторов из Арция, оставался один Клавз, Марциана знала: опекун подготавливает суицид. Клавз спокойно сидел и листал какую-нибудь книгу. Как он умудрялся читать ее в темноте, при свете звезд, Марциана не понимала. Ей не раз хотелось подойти к нему и заговорить. Но она боялась Клавза. Было в нем что-то такое, что отталкивало: жесткость, непререкаемость, властность.
Марциана поднималась на третий этаж, в кабинет Каски, и крадучись подходила к нему. Из-за спины она видела, чем он занимается: пьет канифоль, растворенную в спирту, и закусывает стиральным порошком. Зачем это надо, Марциана только догадывалась. По-видимому, попав под магнитное поле, после того, как наглотался синтетики, можно керогенизироваться. Наутро после попытки «заканифолиться» Каска оказывался в постели под строгим надзором Эфиопа: как обычно, при Клавзе прекращались любые безобразия. Умудренный опытом Эфиоп объяснял потом, что самоубийство – тоже потребность, требующая удовлетворения. Но до конца ее удовлетворить Клавз еще никому здесь не позволил.
Марциана была убеждена все свое детство, что причина страданий опекуна – ее сестра. Клелия болела шизофренией и не лечилась. Вместо этого она нагло наркоманила на глазах у всех и при этом еще занималась людоедством. Справиться с ней, конечно, непросто, но Марциане не приходило в голову, что Каска-то уж запросто бы ее изолировал и заставил пить лекарства. Просто ему было наплевать на ее сестру. А в этом, именно в попустительстве, заключался тяжелый проступок и против жены, и против общества. Но у Марцианы выработалась уже привычка во всем оправдывать Каску. Они постепенно все больше и больше привыкали друг к другу.

ВОЙНА С ВОЛКАМИ В ПЕРВОМ СЕКТОРЕ. КУТ НА ПОЛЕ БОЯ. НАПАДЕНИЕ ВОЛКОВ НА ЛЮКАНОК.
Марциана без слов согласилась воевать на стороне чернотелок. То, что они союзники, специально не оговаривалось. Первый сектор вообще находился под влиянием чернотелок. Все, кроме люканцев. Те давно подчинили себе волков и творили над ними, что хотели. Куту это не нравилось. «Волк будет белый», – недовольно заявлял он. А белый волк – источник неприятностей. Кто будет отвечать за белого волка? Люканец не будет. Начальник дипломатического представительства волков стойко косил в компьютер и выдавал информацию, угодную люканцам.
Рез с Кетом сказали: пойдем воевать с волком. И у Марцианы болезненно сжалось сердце. Волк – везде волк. Но все же, она решила, пять тысяч чернотелок, отданные под ее командование, это не две несчастных волчицы, погибшие бесславно от зубов собственной стаи. И она пошла воевать.
Волк либо разделывается с пришельцами сразу, либо ведет затяжную войну. Огромная, в двадцать тысяч волков стая, собралась на равнине возле древнего леса, за которым располагался город волков. И действовала эта стая по древнейшему принципу: окружила противника. Но убить чернотелку для волка – задача трудная. А чернотелка убивал и убивал. Он прогрыз стаю насквозь и начал окружать волка сзади. Когда семь тысяч оставшихся волков попали в окружение, заместитель начальника (сам начальник погиб) сдался.
С планеты чернотелок прилетел Кут. Пленные волки сидели кучкой и угрюмо смотрели на победителей. Ни во что хорошее они не верили и сдались только потому, что за буйным лесом из древних голосеменных находилось их потомство, компьютеры, космические лодки. Они уже были испорченные волки, это Марциана отметила про себя. Кут осмотрел поле боя и, покачав головой, заявил:
– Мало убили!
Марциана взорвалась:
– Ты неприличный чернотелка! Зачем убивать волка? Пусть волк скажет правду, кто его искалечил?! Посмотри на этого волка! – Марциана ткнула ногой в начинающий коченеть труп со странным искривлением позвоночника. – И вот на этого! – у трупа окрас был почти пятнистый: на фоне серовато-бурой шкуры черные пятна. – Люканец занимался здесь генетикой. Пусть волк говорит об этом в компьютер. И говорит всем!
Говорить правду в компьютер заместитель начальника (молодая волчица) был не против. Но только если начальник чернотелок обещает ему помощь и военную поддержку.
– У нас дети, – высунув язык и нагло ухмыляясь, заявил заместитель. – А то грызите нас всех! Мы умереть не боимся.
Умереть не боитесь, а драться трусите, подумала Марциана, вспомнив волков собственной планеты, отважных, воинственных и бескомпромиссных. Они ни от кого не ждут помощи и поэтому побеждают. И Марциана с тревогой вспомнила про лодки, проект гравитационного компьютера и общее мнение о том, что цивилизация развращает.
Через неделю по галактическому времени весь мир с возмущением узнал, что люканская наука, оказывается, воспользовалась беспомощностью побежденных волков. Она проводила не только генетические, но и биохимические опыты, что официально запрещено. Выяснить отношения с волками через компьютер люканцам не удалось. Волки категорически отказывались контактировать. Тогда на планету волков было отправлено посольство во главе с Рем, начальником дипломатического представительства.
Но и у себя дома волки говорить не захотели. Они подпустили посольство поближе, а потом набросились на него. Они грызли и рвали, пока люканцы не обратились вспять. Рем, лишившуюся сознания от потери крови, пришлось на руках внести в лодку. Дома ее с трудом удалось откачать, а страшные рубцы от волчьих зубов остались на всю жизнь.

СЦЕНА В КЛАССЕ.
Класс в средней школе в Кирике. Учительница, молодая дама, с тоской в голосе и сомнением в глазах ведет беседу с учениками на морально-этическую тему. Ответить на вопрос вызывают Марциану. Марциана:
– Этот самец, должно быть, дебил. Зачем он оплодотворил маленькую и слабую самку? И кому может быть нужна самка кроме ее собственных детей?
Учительница, у которой очки съехали на лоб от возмущения:
– Речь идет не о самке, а о женщине!
Марциана, недопонимая:
– Женщина – самка гомо…
Учительница в последней стадии перед обмороком:
– Цинна, где вы воспитываетесь, в лесу?!
Марциана, с готовностью:
– В парке.
Смех в классе.

СЦЕНА НА КУХНЕ.
Марциана увлеченно жарит на плите помидоры. Кухня старая, каменная, с высоким потолком. Сзади, на балке, висит казненный Каской повар. Входят Каска, Аррунт и Крис. У Криса глаза смеющиеся, Аррунт серьезен.
Каска:
– Это что такое?
– Обращение к дщерям высшего склада.
– Где ты взяла помидоры?
– На грядке.
С выражением миролюбия и застенчивости:
– Эфиоп позволяет.
Каска, указывая на труп:
– Посмотри на это.
– Я на это не смотрю.
– Нет, ты посмотри!
Марциана оборачивается, Каска хватает руками сковородку, обжигается, в бешенстве:
– Если ты еще раз без спроса зайдешь на кухню! Если ты еще раз позволишь себе цитировать Ницше в моем присутствии! Ты будешь висеть там же!!!
Марциана, кивая на повара:
– Что это будет, Каск? Бифштексы или яичница с мясом?
Каска, в последней степени ярости:
– Вон отсюда!
Марциана выходит, в коридоре сталкивается с Клавзом.
Клавз:
– Вас прогнали с кухни, мадам?
Марциана кивает.
– За что?
– Не понравилось, как я готовлю.

ЗАМЕСТИТЕЛЬ КТЕССА.
Кар сидит перед экраном компьютера рядом с Ктессом. Внезапно вызывает дипломатическое представительство непонятно откуда. Кар недовольно подключается. На экране детское лицо. На вид – десять-тринадцать лет. Самка.
           Новенький:
– Мы – морская планета в системе желтого карлика R25. Код нашего дипломатического представительства: 7-7-1.
Кар смотрит с нескрываемым отвращением:
– Синеглазая мразь! Ты руководил военными действиями на планете волков?
Синеглазая мразь подтверждает, что именно он.
Кар:
– Я молю бога о том, чтоб он дал мне тебя убить!
Синеглазая мразь:
– Неясно. Судя по твоим глазам, ты – галактический паук. Возможно, именно ты виноват в том, что произошло на планете волков. Если бог пошлет мне жизни, то я тебя убью.
Лицо исчезает. Кар морщится от злобы и отвращения.

САМОСТОЯТЕЛЬНОСТЬ. КАК ЭТО ВЫГЛЯДИТ СО СТОРОНЫ.
Марциана входит в зал, где сидят обычные посетители виллы: Клавз, шумер, Аррунт. Каска поднимает голову и долго смотрит на воспитанницу, как бы вспоминая, что надо. Потом встает, достает из шкафчика упаковку таблеток:
– На, возьми.
Марциана смотрит на упаковку, кладет ее на стол:
– Я не буду это пить.
Каска взрывается:
– Чтоб ты подохла с голоду!
Марциана:
– Каск. Дай мне денег, я сама себе куплю.
– Я кому сказал!
– Я не буду это пить.
Каска встает, подходит к экрану, набирает код и цифры:
– Вот, это тебе на месяц.
Марциана смотрит на экран:
– Зачем так много?
– Ты посмотри, на кого ты похожа!
Марциана спокойно себя оглядывает:
– Подумаешь!
Снова смотрит на экран:
– Где я могу это получить?
– В городе, в любой банковской конторе.
Марциана берет распечатку чека, потом тайком вытаскивает со стеллажа древний арцианский архив, за которым пришла, и сматывается.
В зале присутствуют преторы из Арция. Один из них, молодой, настроенный серьезно и категорически:
– Каска. Твоя воспитанница, я вижу, перешла на самообеспечение?
Каска молчит.
– На что она живет?
Опять нет ответа.
– Ты бы выяснил. Скандала не оберешься.
Валерий, арцианец с глубоким шрамом вдоль щеки, бледный, болезненный, видно, что он от чего-то умирает медленной смертью:
– А есть повод для скандала?
Второй арцианец:
– Они теперь прыткие.
Через неделю в зал опять входит Марциана и с жадностью принимается копаться в запретных арцианских архивах в надежде, что Каска при посторонних ее не одернет. Первый арцианец:
– Мадам, вы на какие средства существуете?
Марциана недовольно поднимается с пола, отряхивает пыль:
– Опекун меня содержит.
Валерий, как можно мягче:
– А вы сами еще не работаете?
Марциана:
– Я учусь.
– Что вы изучаете?
– Географию, математику, арцианский тоже…
Первый арцианец, иронически:
– Мы все учились понемногу?
Марциана кивает.
Валерий:
– Вы в каком классе?
– В четвертом… Или в пятом? – вопросительно смотрит на Каску.
Каска:
– Пошла вон! И не смей прикасаться к архивам!
Марциана выходит. Валерий:
– Ну, можно ли так?!
Каска угрюмо молчит.

ДЕВЯТНАДЦАТЫЙ КРОКОДИЛ.
Оквинт, Клавз и Курион стоят на берегу, беседуют. Внезапно в воздухе возникает лодка. Открывается люк, из него вываливается Марциана прямо на песок. Лодка исчезает, Марциана, шатаясь, делает несколько шагов, садится и обхватывает затылок руками.
Оквинт, участливо:
– Как там в космосе, мадам?
Марциана, медленно поднимаясь на ноги:
– Хреново!
Через некоторое время на втором этаже, в кабинете Каски, громкий скандал. Внизу, по периметру крокодильника сидят: Клавз, Кассий, Аррунт. Они невольно вслушиваются.
Каска:
– Ты мне постоянно врешь! Ты косишь под ненормальную, а у самой ни в одном глазу! Где девятнадцатый крокодил?!
Через некоторое время в болоте с западной стороны виллы громкий плеск. Марциана тащит на веревке крокодила, связанного поперек груди, он сопротивляется и клацает челюстями. Она переваливает его через закраину бассейна, обдавая всех брызгами, потом с трудом распутывает намокший узел.
Аррунт:
– Это девятнадцатый крокодил?
Марциана:
– Восемнадцатый. Девятнадцатый там, – она указывает рукой на восточное болото.
Марциана складывает веревку и шлепает мокрыми сандалиями по траве в сторону «гнилого угла», как на вилле называют восточное, необитаемое крыло дома. Клавз смеется, обхватив руками фигурное украшение бассейна. Аррунт ржет беззвучно, так, чтоб каскиному воспитаннику слышно не было. Кассий:
– Какое, однако, богатое чувство юмора у человека! Сколько его помню, всю жизнь потешает публику.

СЦЕНА С ВРАЧОМ.
Домашний врач Каски с чемоданчиком в руке входит в зал. Каска пригласил его проверить воспитанника на принадлежность к виду ведьмаков (по жалобе предковых, которые видели, как Марциана ныряет и подолгу остается под водой). Марциана поднимает голову и морщится: этого субъекта она терпеть не может. Она сидит в кресле возле компьютера и читает. В зале кроме Каски еще Клавз и Аррунт. Врач:
– Кого проверять?
Марциана, кивая на Каску:
– Его.
Врач:
– А я думал, вы под подозрением.
Марциана, переворачивая страницу:
– Я симбиотический. Меня волчица под кустом родила, испугалась и сдернула.
Врач, ставя чемоданчик на стол:
–  Он вряд ли понимает, что говорит.
Каска, поднимает голову, бросает взгляд на Марциану:
– Этот? Все понимает.
– Каска, ты бы посвятил его в культ Весты. Ты посмотри какой!
Каска опять бросает угрюмый взгляд на воспитанника:
– Экстерьер!
Марциана, раздумчиво:
– Только меня посвятят, я сразу и отдамся, в первой подворотне по ходу улицы.
Врач, с интересом:
– Это зачем же?
– В доказательство бытия божия, – Марциана переворачивает страницу с шелестом. Потом, с гордостью:
– Меня и проверять не надо: дальше некуда!
Врач, отрицательно мотает головой:
– Нет. Этого мало.
Потом:
– Подождите года три, а потом попытайтесь осуществить на деле.
Марциана, захлопывая книгу:
– Приходите через три года.

ТИГРОВАЯ АКУЛА.
Большая старая тигровая акула суживала круги вокруг Марцианы, так что той пришлось спрятаться в старую катакомбу возле сектора 7-7-2. Акула приплыла и на второй день. На третий Марциана рискнула заговорить:
– Мадам! В чем дело? Я вам мешаю?
– Ты из города? – хрипло спросила акула.
– Нет, я живу на берегу возле залива.
– Все равно я тебя убью!
– За что?
Акула хлестнула хвостом по воде:
– Я умираю.
– А я здесь при чем?
– Ты отравила всю рыбу в море! А у меня во чреве мальки. Последнее потомство в моей жизни.
Марциана принимает величественную позу:
– Я не отравляю мальков во чреве! Я врач. Могу предложить свои услуги.
Акула:
– Ха! А что ты сделаешь со мною?
– Мадам, а вам не все равно, если вы уже умираете?
Акула еще раз хлестнула хвостом и уплыла. Но через неделю появилась снова. Шкура у нее заметно потемнела, а желтые яркие глаза стали еще ярче.
– Гомо! Помоги. В долгу не останусь.
Марциана привела самку в пещеру и здесь морские выполнили замену омертвевших тканей и плазмидное обессмерчивание. Мальки погибли. Марциана, не жалея языка (благо, что он без костей), втолковывала:
– Потомства больше не будет. Но ты сама будешь жить долго. Найди, чем жить. У других акул тоже есть мальки. Ты взрослая, мудрая акула, помоги всем акулам выжить.
– Как долго я буду жить? – с интересом спросила береговая акула.
– Столько, сколько живут десять поколений акул.
Акула уплыла. Она быстро нашла чем жить: вместе с голубыми напала на молотов и почти всех их перебила. Вскоре в подводном представительстве стало известно о том, что самка тигровой ведет блестящий арбитраж и советует всем акулам, кто постарше, пройти плазмидное обессмерчивание:
– Какая разница, кто будет жить, одна акула или десять поколений ее мальков? Главное, чтобы в море всегда были акулы.
Слушатели соглашались:
– Что за море без акул.
В кругу морских представителей межцивилизационного сообщества береговая акула пользовалась большим уважением и именовалась «Мадам».

АППАССИОНАТА.
Внизу, из каньона, слышится исполнение Аппассионаты на скрипке. У одного из сенаторов взмок лоб. Он не хочет слушать, но в конце концов вслушивается, начинает вникать. Все постепенно бросают работу и слушают. Скрипка смолкает. Валерий, недоуменно, обращаясь к Каске:
– Ты почему дитю пианино не купишь? Что оно у тебя клавишные мелодии на скрипке исполняет?
Каска, единственный изо всех, не обратил никакого внимания на музыку и вопрос пропустил мимо ушей. Амулий, снисходительно:
– Но ведь неплохо?
Крис, улыбаясь:
– Гениально!

ЗНАКОМСТВО С НАЧАЛЬНИКОМ ПОЛИЦИИ.
Три часа ночи. Марциана спит глубоким сном. Слышится стук в дверь сарая. Марциана, проснувшись, спокойно:
– Войдите.
В дверь бесшумно входит один из черных шумеров, тех, кто в тайге питается предками Марцианы, а в ойкумене добивает последних представителей ее вида, считая своим долгом уничтожать вредителей. Марциана не думает, что ее хотят слопать, но все же инстинктивно напрягается. Шумеру около двадцати лет, он одет по-арциански и по всему видно, что воспитан в рамках арцианской цивилизации.
Шумер:
– Ты начальник дипломатического представительства?
Марциана:
– Я.
– Что творится у тебя под боком?
– Где?
– В доме.
– Это не мой дом. Там опекун занимается наукой.
– Ах, вот как, наукой! – голос шумера делается насмешливым.
Марциана, услужливо, указывая на тяжелое дубовое кресло возле стола:
– Присаживайтесь, пожалуйста.
Шумер с легкостью отодвигает кресло и садится так, чтобы видеть Марциану. Марциана отмечает про себя, безо всякой обиды, что он ведет себя в точности так, как вело бы себя хищное животное по отношению к потенциальной жертве.
Шумер смотрит с осуждением:
– Там двое гетеросексуальных люканцев.
Марциана, потирая лоб, в недоумении:
– Что значит?..
– Это значит, что они ведут себя безобразно по отношению к самкам и потомству на чужой территории.
– Ну-у, нет. Оба воспитанные, образованные инопланетяне. Самок не трогают. Чужое потомство тоже, – с уверенностью: – Я думаю, что ваши обвинения беспочвенны. Они полезны в природе и их следует интернировать.
Глаза шумера зажигаются белым огнем, как у Реза с Кетом, когда они стесняются смеяться вслух. Он долго молчит, потом переходит к следующему пункту обвинений:
– А что делает шумер, ты знаешь?
– Знаю, спит с крокодилом. Но ведь это можно.
Шумер, сбитый с толку:
– Каким образом?
– Крокодил-то ведь самка.
Шумер разражается оглушительным хохотом. Марциана привстает, инстинктивно натягивая на себя одеяло (холодно, ноябрь месяц). Шумер хохочет, катаясь по земляному полу. Столь бурное изъявление эмоций Марциана видит впервые. Она смотрит с ужасом. Шумер, дергаясь от смеха, снова садится в кресло. Марциана:
– Я ничего не знаю. А вы обвиняете. У вас есть основания для этого. Вот и организуйте полицию на суше. Мало ли. Шумер-то не виноват. А что делают предковые, вы знаете?
– Приблизительно.
– А я точно. Берите оружие в руки.
Шумер, уверенно:
– Нам нельзя.
– Можно. Законы цивилизации нам не указ. У нас свои будут. Берите лодку ведьмаков. И работайте вместе с ними.
Шумер:
– А ведьмаки сами уже смотрели лодку?
– Смотрели.
– Им понравилось?
– Не знаю.
Шумер опять принимается смеяться. Марциана уже устала от его хохота. Она пытается объяснить:
– Им космос понравился.
Шумер:
– Что там хорошего?
– Где?
– В космосе?
– Ничего.
– Так что же им понравилось?
– Защититься можно. Они десантниками будут. И голубые акулы. Пока. А вы договаривайтесь с полосатыми насчет полиции. Жить-то надо.
Шумер, впервые на «вы» и с оттенком уважения:
– Вы имеете в виду полосатых пауков?
– Ну да, их. Надо под водой место организовать для совещаний. На пятистах метров. Межцивилизационное сообщество.
Шумер:
– А кто в дипломатическом представительстве?
– Инопланетяне и я.
– Так ведь они же не местные. Нельзя.
Марциана, жестко:
– Наплевать на всех.
Шумер:
– Мне не долго. Полиция, так полиция. Кто имеет право вступить?
– Шумер любой. А из остальных только тот, кому доверяет собственная цивилизация. Особенно хорошо если самки из параллельного вида будут работать. Значит, мы устраиваем.
Шумер, опять переходя на ты:
– Ты имеешь в виду шумерок с неполным превращением?
– Ну да, их.
Шумер, впервые глубоко задумавшись:
– Если в обществе действует полиция, значит общество больно.
Марциана, впервые раздражаясь:
– Мы не больны, мы вымираем. Вы что, маленький? У нас вирусное вымирание жизни началось. Нас никто не тронет. Жить хотим. Кому какое дело?

СОЗДАНИЕ ГРАВИТАЦИОННОГО КОМПЬЮТЕРА. ПОДВОДНЫЙ ДЕПАРТАМЕНТ.
К созданию гравитационного компьютера приступили как-то тупо, безысходно. Лодка есть? Космическая наука есть? Гравитация у планеты есть? Значит, делай компьютер. И сразу же земляне столкнулись с прискорбным фактом. Все есть, а химии нет. Проволока в пластиковой оболочке постоянно портилась. Для передачи на расстояние гравитации планеты и для управления этой гравитацией нужна золотая или платиновая проволока. Где взять столько золота? Зато в области древних геосинклиналей возле Соломоновых островов находится область залегания пластов автохтонного керогена.  Останки организмов, произошедших от вторичного происхождения жизни. Кероген – естественный компьютер, из него, конечно, можно попытаться соорудить что-нибудь стоящее. Но сам факт наличия керогена от вторичного происхождения жизни следует скрывать. На таких планетах обычно появляются завременные шумеры, да вот они, уже есть, ползают по дну. Когда-нибудь выйдут на сушу. Любой инопланетянин, обнаружив такую планету, бьет по ней из космоса, чтоб потом не пришлось ее искать по радианте, как источник керогеновых бомб.
– Нам зачем об этом сейчас говорить всему свету? – втолковывает Марциана. – А когда обретем могущество – нам сам черт не брат. И плевать на всех, какие у нас тут шумеры. Главное – начать делать компьютер.
Морские гуманоиды стоят, опустив головы. Ведьмаки тоже молчат. Зато акулы недовольны. Какое инопланетянину дело, что за букашка ползает по моему дну? Это моя букашка! Мой малек ее ест. Пусть делают управление ядром, только чтобы радиации было меньше, – любая акула прекрасно представляет себе, что такое радиация. А главная цель создания компьютера – это накрыть планету гравитационной крышкой. Чтоб инопланетян не было и лишних лучей из космоса не было, и лишней химии тоже. В общем, добро. И весь наличный кероген пошел на компьютер.
Он получился похожим на первое рубило австралопитека, обточенное на побережье. Более топорной работы космос еще не видел. И опять же, потому что не было химии. В качестве проводников использовалась обычная медная проволока, которая окислялась в морской воде.
Рядом с компьютером начали создавать подводный департамент. Между подводными пещерами пробивали туннели, обтесывали их, осушали, обкладывали кафелем. Устраивали жилища, компьютерные залы, лаборатории. Внизу, у подножия склонов геосинклинальных разломов находились кузницы, цеха, плавильни и химические комплексы. Все трудились: от паука до шумера, от мумии до кальмара. Сама царица Нефертити в пластиковом скафандре трудилась наравне со всеми. А также и начальник дипломатического представительства. Ночью на суше он в каньоне возле сектора 7-7-5 пел: «И вновь продолжается бой! И сердцу тревожно в груди! И Ленин такой молодой, и юный Октябрь впереди!»
После создания компьютера третья планета в системе желтого карлика в первом секторе объявила себя разумной и самодостаточной. В разумное сообщество вошли  десять цивилизаций: цивилизация волков, цивилизация полосатых пауков, цивилизация ведьмаков, цивилизация морских гуманоидов, цивилизация белых акул, цивилизация тигровых акул, цивилизация акул-молотов, цивилизация голубых акул, цивилизация черных кальмаров, цивилизация белых кальмаров, а также сочувствующие: черные шумеры, белые шумеры, зомби, мертвецы, космические гомо и мумии.

ЗАВТРАК В УЗКОМ КРУГУ.
Каска с ужасом думал о том, как он будет вводить Марциану в общество. Ведь наследнику Цинны предстояло принять огромное состояние и знатнейшее родовое имя. Между тем рядом с Каской рос дикарь, едва ли имеющий представление о том, как живут арцианцы, о чем они думают, что читают. Арцианское общество Каска не любил и сам, но он был прекрасно воспитан, имел представление обо всем, умел, как говорили в старину «вращаться». Марциане шел уже пятнадцатый год. На Каскин взгляд, она для своих лет была слишком худа и бледна, но настоящая арцианка, хороших кровей. Несколько раз он пытался посадить ее за стол рядом с посетителями виллы и всегда это заканчивалось плачевно: Марциана не умела себя вести.
В это утро на вилле присутствовал Церион, консул, пожилой арцианец, любитель и почитатель искусств (а также женской красоты). Человек не вредный, добродушный и флегматичный. Еще несколько арцианцев, а также Клавз с шумером и Аррунт, старший гуманоид-иллюзионист. Все было бы ничего, но Каска настоял на том, чтоб Марциана надела на шею сапфировый  кулон на длинной тонкой цепочке.
Кулон был слишком велик для тощей шеи подростка. Марциана знала, как она выглядит: как приуготовленная на заклание. Она с отвращением грызла засахаренные фрукты в манной каше: Каска, как всегда, готовил сам. Все остальные ели и беседовали. Сидящий напротив пожилой арцианец почему-то одобрительно улыбался ей. Это показалось ей  совсем неприличным. Марциана сорвала с шеи висюльку и бухнула ее в кашу. Это было проделано так демонстративно, что все невольно посмотрели в ее сторону. Марциана торопливо запихивала в себя варево. На дне оставалось немного, Марциана зачерпнула ложкой камень, старательно обсосала его и вышвырнула за окно. Старичок продолжал улыбаться, все остальные принялись разглядывать узоры на скатерти. Только Клавз смотрел прямо на нее черными загадочными глазами. О чем думает Клавз, Марциана никогда не пыталась даже понять.
– Каска, можно мне уйти?
– Мы с удовольствием избавимся от твоего общества, – шипящим от злобы голосом ответил Каска.
Марциана встала.
– Иди и отыщи во дворе камень!
Через некоторое время со двора послышался плеск и шипение крокодила. И голос Марцианы:
– Вот негодяй! Ты что, его съел?

СЕРЬЕЗНОЕ ЗНАКОМСТВО.
Марциана открывает глаза и леденеет: у стены напротив на задних лапах стоит огромная крыса и с увлечением разглядывает корешки книг и клетки с лабораторными крысами. Глаза у зверя светлые, горят в темноте. Марциана убеждается, что не спит и окончательно открывает глаза.
– Они местные? – спрашивает зверь на загалактическом, кивком головы указывая на крыс.
– Ме-местные.
– А почему такие мелкие?
– У нас все крысы мелкие, – Марциана садится в постели.
Крыса поворачивает голову и смотрит на нее в упор:
– Ты – полководец чернотелок?
– Я.
– А я начальник дипломатического представительства красных крыс.
– Мне очень приятно (в скобках: Марциане нисколько не приятно, она дрожит от страха, зверь прямо мифический и к тому же, как ей кажется, черный).
Крыса направляется к двери, Марциана, накинув халат, выходит за ней. При лунном свете цвет шерсти крысы становится понятным: она ярко-алого цвета, глаза желтые, это взрослая самка, серьезная и суровая, но, как видно, большая юмористка при случае.
– Мне надо поговорить с тобою, – заявляет крыса, – через неделю возле пещер на побережье, тебя устроит?
Марциана кивает. Знакомство состоялось.
Через неделю Марциана встречает в секторе 7-7-5 красную крысу. Они идут вглубь пустынного побережья, но в пещеры не заходят. Здесь Марциана прислоняется к теплому боку скалы, крыса устраивается напротив. Говорят мало. Крыса предпочитает молчать и краем глаза рассматривать Марциану, берег, песок, камни.
– У вас скоро будут жить одни шумеры, – замечает крыса.
– Мы знаем, – Марциана кивает.
– Где устроили изолятор для потомства шумеров?
– На четвертой планете от Солнца.
– Как хотите предотвратить поворот полюсов?
– А  мы не станем предотвращать. Ведьмакам все равно. А гомо пусть вымирают.
Крыса пристально смотрит:
– Ты – гомо.
– Я живу не для своей крови, – заявляет Марциана гордо.
– Это трудно, – замечает крыса и надолго замолкает.
Явившись через неделю, крыса застает Марциану в тяжелой депрессии: она устала от работы, опекун пьет. Крыса спрашивает, есть ли в доме метиловый спирт. Марциана ужасается.
– Ничего с тобой плохого не будет, – безапелляционно заявляет крыса. – А предаваться унынию – богу не угодно.
Марциана вытаскивает со второго этажа бутыль со спиртом, каскин неприкосновенный запас, про который он сам давно забыл. И два легких пластиковых стакана. Мельком замечает, что Клавз сидит в зале и читает при свете звезд. Это значит, Каска упился уже до попытки повеситься. Суицид – тоже потребность, повторяет про себя Марциана. И с надеждой на облегчение ковыляет к пещерному комплексу.
Крыса наполняет стаканы. Никаких тостов она не произносит, просто отхлебывает глоток. Марциана следует ее примеру. Жидкость удушающе тошнотворна. Желудок каменеет, в глазах темно. Но на сердце становится легче. Крыса отхлебывает глоток, Марциана – тоже. Мозг загорается радостью.
– Ты любишь стихи? – спрашивает Марциана.
– Хорошие – да.
– Можно, я тебе прочту, перевод нашего местного поэта на межгалактический?
Крыса, вместо ответа пристально смотрит. Марциана читает:
«Я вас любил: любовь еще, быть может,
В душе моей угасла не совсем…
Вместо ответа крыса одобрительно молчит. Марциана читает:
«То было в полдень, в Нубии, на Ниле,
Пробили вход, затеплили огни…
Ночь, упоительная, страстная, стоит над побережьем. Марциана читает переводы Шекспира, Лермонтова, Пушкина, Бунина, Хименеса, Данте, Блейка, Гумилева. Крыса молчит, отхлебывает из стакана, внимательно слушает.

ВЫСТРЕЛ «АВРОРЫ».
Ночью Марциана входит в зал. Копается на стеллаже. Клавз оборачивается к ней:
– Что это за грохот был вчера вечером?
Марциана:
– «Аврора» ударила.
Клавз:
– Какая «Аврора»?
– Крейсер со дна подняли. У нас теперь коммунизм
Клавз:
– Коммунизм?
Марциана кивает:
– Коммунизм.
Один из патрициев оборачивается:
– А что ж вы без переходного периода?
– Мы решили, что не стоит.

40-Я СИМФОНИЯ.
Двое арцианцев, Клавз и шумер являются на виллу к Каске. Дом закрыт. В крокодильнике спят крокодилы. Из глубины оврага доносятся звуки 40-й симфонии Моцарта, исполняемые с воодушевлением при помощи свиста. Все спускаются вниз. В сарае слышится грохот, потом оттуда вываливается Марциана, неся на вытянутых руках громоздкий стеллаж:
– У-ух!
Она оглядывается и склоняется в глубоком куртуазном поклоне перед Клавзом. На ушах у нее паутина, нос в пыли. Клавз смотрит с неодобрением. Клавз:
– Опекун где?
– Пьет.
Клавз направляется по лестнице обратно на виллу. Марциана:
– Эчелленце! Он не дома пьет. В Сицилии.
Клавз спускается обратно. Почти раздраженно:
– А телохранитель где?
– На родину укатил.
Марциана скрывается в сарае. Оттуда опять слышится Моцарт. Все идут к побережью, где оставили лодки.
Один из арцианцев:
– А молодая дама, исполняющая классику, на всем побережье одна?
Клавз:
– Молодая дама не беззащитна.
Второй арцианец:
– Кто ее там охраняет?
Шумер:
– Зомби.
Первый арцианец пугливо оборачивается. Второй  ежится и поплотнее закутывается в плащ.

ГАЛАПАГОССКИЙ ОСТРОВ.
В великие достославные времена Чарльз Дарвин, опираясь на доступный материал, обосновал теорию естественного отбора. Он приводил в пример птичек: галапагосских вьюрков. Две-три пары птиц попали на изолированный остров и в результате отбора превратились в четырнадцать видов различно адаптированных птиц.
Когда инопланетяне напали на Землю и ухнули под воду Американский материк, то оставшуюся часть населения согнали на узкую полоску суши вокруг Средиземного моря. Эта территория, в результате природных условий оказавшаяся свободной от радиации, стала для землян Галапагосским островом.
Предки теперешних обитателей, древние андроновцы, превратились на этой территории в два вида ведьмаков, два вида космических гомо, два вида гуманоидов и четыре вида предковых, включая исходный. Как птички!
Великий Ктесс смотрел на все снисходительно. У них, у инопланетян, у каждого свой Дарвин. Что они, недоразвитые? Дело не в этом. Дело в том, что на этот самый остров он птиц не приглашал. Он расселил здесь неразумных гомо, древних европеоидов. И собирался их селекционировать и экспонировать, как кроликов или крыс. Неразумные гомо послушны и вполне приличны: уважают самку, любят потомство. На эту зарезервированную территорию из-за черты радиации хлынули толпы обожженных радиацией гомо. Разумных, андроновцев. Европеоидов они всех поубивали и стали предками всех вышеозначенных видов. А так как протектората над ними Ктесс не брал, то со временем, как и положено, принялся все это уничтожать, вместе с потомством. Планета-то морская. Гомо здесь никому не нужны, и их потомки – тоже. Ктесс сдвигал черту радиации каждый год на четыре сантиметра по окружности. И он никогда бы не взялся за это черное грязное дело, если бы не синяя лестница Компа, космического гуманоида местного происхождения. Синий кероген перепугал все водоросли в море и обескислородил планету. А Ктесс так и не понял: эти новые гомо дураки или самоубийцы? Ни тех, ни других Ктесс не уважал и в живых оставлять не собирался.
Новое дипломатическое представительство отталкивалось от того факта, что в горных породах местного происхождения много антиматерии. Ее можно добывать и уничтожать постепенно радиацию, в пику Ктессу. Но начальнику этот план не нравился. В одно прекрасное утро они все могли встать при жестком рентгене. Требовалось защитить планету из космоса прочной гравитационной крышкой. И надо бы вернуть в воздух кислород.
Крышка появилась совершенно внезапно. Ктесс щелкал и щелкал кнопками, но до гравитационного ядра в первом секторе проникнуть не смог. Прочная, солидная крышка, он сам такие устраивал в мирах, которые желал навсегда скрыть от глаз вселенной.
– Сами себя посадили! – полуудивился-полувозмутился он. – Крысы только такое делают!

ПОСТАРАЙТЕСЬ ПРОЯВИТЬ ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ КАЧЕСТВА.
Марциана сидит за космическим компьютером в пещере под водой. Полумрак, довольно уютно. Двое инопланетян отдыхают: октопус читает, плоурдостеус спит. Марциана зубрит загалактический, в перерывах читает роман на люканском языке. Роман длинный и утомительный, написан плохо, в середине не ясно, с чего действие началось. Молодая люканка решила покончить с собой и боится, что мать догадается об ее намерениях. Мелодичный женский голос по компьютеру:
– Сколько нужно вашему миру, чтоб приготовиться к гибели?
Марциана, раздраженно:
– Нисколько.
Марциана определяет источник сигнала: южный полюс соседней галактики. Голос:
– Сколько нужно вашему миру…
– Я же говорю – нисколько!
Голос, плачущий от отчаяния:
– Сколько нужно…
Марциана:
– Вы шумерка?
Голос:
– Да.
– Что вы заладили: сколько да сколько?
– Если не нападу – меня убьют.
– Постарайтесь проявить человеческие качества, – Марциана отключается.
На следующую ночь другой голос, более солидный и твердый:
– Сколько нужно вашему миру…
– Мадам, нападите на временную прослойку.
– Как можно!
– Я знаю, куда.
Шумерка бьет гравитацией (которую ей за ночь положено потратить) по временной прослойке, оттуда выскакивают шесть осьминогоподобных призраков и танцуют бешеный танец во всех космических компьютерах южного полюса и Млечного Пути.

НЕ ПРЕКРАЩАЙ ЭТОГО БЛАГОРОДНОГО ЗАНЯТИЯ.
В зале обычный состав. Снизу, от крокодильника, слышатся голоса. Эфиоп:
– Положи под язык.
Через несколько мгновений доносятся звуки мучительной рвоты. Стон. Опять рвота. Мучительный стон.
Эфиоп:
– Не прекращай этого благородного занятия.
Марциана, хрипло:
– А что будет?
Эфиоп, весело:
– Кто знает? Малый от скарлатины умер.
Приступ рвоты. Марциана:
– Скарлатина через покойников не передается.
– Это первый опыт. Может, передается.
Снова рвота. Стон.
Эфиоп, деловито:
– Желчь пошла. Скоро пройдет.
Рвота. Стон.
На другой день в зале старший люканец кивает в окно в сторону оврага:
– Автохтонный чего нажрался?
Рамалий:
– Падали.
Шумер, с интересом:
– Откуда ты знаешь?
Рамалий:
– Они постоянно из-за этого скандалят. Зомби новенькие не нужны.

АНТРОСОС. ЧЕТВЕРТАЯ ВРЕМЕННАЯ ПРОСЛОЙКА.
Инопланетные дипломатические представительства редко завязывают дружеские отношения в чужих мирах. Потому что все всех давным-давно знают. Новенький на знакомство не напрашивался, а если с ним заговаривали, то отвечал толково, внятно, правда, частенько врал. В целом, впечатление было хорошим. Сухопутным мирам новая планета была не нужна, зато морские сильно заинтересовались. Древнейшие морские цивилизации вселенной, пережившие существование сотен сухопутных, сделали запрос. В частности, морская планета из пятого сектора, легендарный Антросос, пожелал познакомиться. На Антрососе, как и на Земле, существовало межцивилизационное сообщество, кальмаров и акул, а прославились они тем, что в незапамятные времена стащили с орбиты планету соседней звезды (у нас она носит название Мира) и запихали ее в чрево гравитационного коллапса. Планета, якобы, была населена неполноценной в социальном отношении цивилизацией трилобитов (к слову сказать, все цивилизации трилобитов социально неполноценны и незачем было так стараться). Коллапс после этого переполз через временную прослойку в соседнюю вселенную и взорвался там, уничтожив все: и планеты, и звезды и всех обитателей. А звезда, оскорбленная тем, что у нее отняли планету, стала проявлять агрессию  по отношению к Антрососу. Морская цивилизация с тех пор (а это произошло за двести пятьдесят миллионов лет до описываемых событий) жила в постоянном страхе за свою жизнь. Мира периодически пытается стащить антрососовцев с орбиты, но зачем ей это надо, никто не знает. Может, хочет себе планету, а может, хочет отомстить. Ходовое название Миры в космосе «Оскорбленная звезда».
Начальник дипломатического представительства Антрососа, пожилой кальмар, оказался очень радушен. Он олицетворял собой все доброе и комическое, что вкладывалось древними писателями земной цивилизации в понятие «инопланетянин»: много мозга, много этикета, при этом смешон и вкрадчив до невозможности. Немного похож на Кута. Но начальник представительства насекомых слишком воинствен, кальмар же до мозга костей (чисто фигурально, костей у кальмаров нет) дипломат. Его, в частности, интересовала четвертая временная прослойка, за которой находится погибшая вселенная. Он внимательно и со знанием дела выслушал рассказ Марцианы о двух керогеновых бомбах, упавших на материк возле Киликийского мыса. И сразу отверг предположение, что одна из них из-за четвертой временной прослойки:
– Нет-нет. Это из-за пятого сектора. Там такие тоже есть.
После этого разговор перешел к керогеновым бомбам, кальмар, не отворачиваясь от экрана, достал с полок за своей спиной керогеновые бомбы в количестве двадцати штук из разных миров и они с удовольствием пообщались. Марциана же пришла к выводу, что несмотря на все свое обаяние, начальник лжет, и бомба все-таки оттуда, из-за четвертого сектора временной прослойки, но каждый на своем посту обязан соблюдать интересы соплеменников.

ЗВЕЗДЫ. МАГНИТНЫЙ ИСКРИВИТЕЛЬ. СВЕРХНОВАЯ. ДОГОВОРЫ С КОСМИЧЕСКИМИ ОБЪЕКТАМИ.
В пространстве между пятым и третьим секторами вселенной, где находится наша Галактика, висят две звезды. Обе они не видны ни в один телескоп из нашей звездной системы, но, тем не менее, играют огромную роль в жизни вселенной. Одна – тяжелый железный магнитный искривитель, по мнению многих инопланетян, космическое олицетворение самцового начала в мире. Он флегматичен, любит поразмышлять, но, придя к определенному выводу, часто творит такое, от чего взрываются коллапсы, меняются местами звезды, погибают в огне катастроф космические цивилизации.
Другая звезда, рядом с первой, – недавно взорвавшаяся сверхновая. Она далеко не мыслительница, мечтает зародить на своей орбите планету и жизнь на ней. Горяча и скора на поступки, в чем часто раскаивается. Для некоторых живых существ в ней воплощено все самочье.
Эти две звезды – друзья и союзники. Поэтому, когда в компьютер к Марциане пришел запрос неизвестно откуда по поводу того, с какой целью гравитацией бьют по соседнему сектору вселенной, Марциана сразу сообразила, что надо жать на педаль материнства. Мы живые, а нас обижают, – таков был ответ. После этого красавица сверхновая заговорила в компьютере на чистом арцианском. Порасспросила, что за жизнь, и чего хочет, и, главное, как зародилась. По поводу зарождения жизни в собственном мире у Марцианы были свои соображения и сверхновая с интересом их выслушала. Пожаловалась на собственный элементарный состав: много, мол, железа, мало кремния в газовом облаке вокруг меня. При такой расстановке сил будут только беспозвоночные. А ей очень хотелось бы позвоночных. В тайне звезда мечтала породить человека, но об этом, конечно, не сказала, ибо слишком нескромно. Марциана (которая сама скромностью не отличалась) сразу уцепилась за представившуюся возможность: создать договор с космическим объектом. Пусть, мол, магнитный искривитель в дальнейшем перебросит во время войн часть железа нам. А ты отдашь свое ему.
Звезда поделилась этим предложением с соседом. А тот напрямую спросил: мозг, почему ты такой наглец? Марциана ответила просто: потому что таким уродился. Магнитный искривитель долго молчал. И вдруг ответил согласием. На все время существования вашего мира пусть пользуется моим железом и моим магнитным полем.
В мире звезд сплетни и новости передаются почти с той же быстротой, как и в мире живых. После собеседования со сверхновой и магнитным искривителем Марциана удостоилась общения со звездами из нашей Галактики, из пятого сектора, из четвертого, снизу – из первого. И со многими заключила личные договоры, которые собиралась передать своему правопреемнику в будущем. Особенно ценила она договор с невидимой из нашего сектора сверхновой, горящей в небе совсем недалеко от Антронона – звезды антрососовцев. У Марцианы зрел в голове план, как этим договором воспользоваться, и уже в ближайшее время.

СКАЗКИ КОСМОСА И ВЕЛИКАЯ ТЕТИС.
Человеку следует расплодиться потомством. А потом вымереть, оставив свою территорию новым существам: ведьмакам, гуманоидам, шумерам. Когда гомо живет дальше и превращается в космического гомо, ничего хорошего из этого не выходит. Вот, например, цивилизация ее матери, Корнелии, что хорошего они сделали? Всем навредили, всех оскорбили, все отравили, а потом все равно  вымерли. Познакомившись с космосом, Марциана убедилась, что это везде так. Гомо, выйдя в космос, остается слабым неумным существом с большими претензиями и вымирает очень болезненно. Лучше повеситься, чем стать такими, как например лысые гомо из четвертого сектора, которые сами именуют себя гуманоидами. Никакие они не гуманоиды, а настоящие гомо, по глазам видно. Их планета осталась совсем без кислорода, а в таких условиях гомо размножаться не может. Так они стали себя самих рожать при помощи аппарата, в обиходе – ящика. Все знают. Это официально запрещено, а они делают. Ктесс, прижав их по-свойски, велел ввести в употребление специальную химию, от которой они все облысели. Это знак, что они не из утробы, а из биоробота. Но жить им он не запретил, а ведь мог. Марциане это было непонятно. Зачем лысым жить, да еще размножаться? Безобразие какое! Чудо парикмахерского искусства.
Другие гомо, в том же секторе, полностью одичали, даже язык забыли. Бегают среди развалин собственной цивилизации, занимаются каннибализмом, но навыков космической жизни не утратили и иногда пользуются сверхсветовыми лодками, которые продолжают хранить и лелеять, как святыню. Их лодки – самые сложные и изощренные в мире. Когда-то эти гомо были очень продвинутыми в отношении науки. И вот решили одичать. В Марциане это вызывало глубокое сочувствие. Лучше одичать, чем деградировать. Чем плохо быть дикарем? Дикарь умный. И скрывать ему нечего. А вот если у тебя врожденная анемия и ты без снотворного вечером уснуть не можешь, то зачем тебе вся наука и техника твоего мира?
Другие обитатели четвертого сектора Галактики – динозавры, типа наших вымерших теропод (тарбозавров). Как это ни странно звучит, но их идеология и религиозные догмы во многом напоминают таковые древних цивилизаций гомо на нашей планете. Казалось бы, что общего? Но общее есть. У динозавров, как и у гомо, много проблем с самкой. Самка динозавра мельче, подвижней, предприимчивей, чем самец. Ее роль в биологии вида сводится к вынашиванию и откладыванию яиц. Дальнейшую заботу о потомстве берет на себя самец. Он ухаживает за яйцами, воспитывает вылупившееся потомство, преподносит ему навыки общественной жизни, дает начальное образование. В доразумные времена, когда требовалось только вылупление детенышей из яиц, а дальше они привыкали к жизни сами, у самца-динозавра было гораздо меньше проблем. Он мог себе позволить оплодотворить не одну, а несколько самок и выносить яйца даже от тех самок, которые к нему отношения не имеют. Жалко, что ли? Но разумному динозавру очень важно получить образование. А пока он его получит, он уже сам вырастет и станет обращать внимание на самок. Так вот, совершенно необходимо, чтоб они не были его родными сестрами, боже упаси! Но если они ему не родные, молодежь обязательно займется тем, чего делать не следует. Придется доказывать, что они не виноваты, что он-де позволил посторонней подложить яичко. За это – голова с плеч. Но хоть дети не будут преследоваться за инцест. Поэтому для брачного периода (с весны по осень на планете динозавров) предписана строгая моногамия.
Динозавр самец впечатлителен, утончен, склонен к занятиям искусством. Брачный период для него – наказание. Пока самка сидит за компьютером, отдыхает, предается наслаждению музыкой, он занят яйцами, детьми, воспитанием. А уклонится он не имеет права. Если самка его выбрала – значит, он обречен. Причем, избирает она, естественно, самых лучших. Дураки и подонки ей не нужны. В измученной голове самца-динозавра не раз рождались проекты революционного свойства, о том, как изменить положение вещей. Проекты эти направлены против привилегированного пола и касаются как социального устройства общества, так и самой жестокой биологии динозавра. Социальные революции у динозавров, как и везде, обычно заканчиваются ничем. Но биологические бывают успешны. Возникают так называемые лжецивилизации динозавров. Самок у них вообще нет. Такая самка, как биоробот, создана для того, чтоб представительствовать перед экраном, когда это бывает нужно. Я такая и такая, я умею то и это, а главное – я выдрессирована на то, чтоб втирать очки инопланетянину. На самом деле она безмозгла и только вынашивает и откладывает яйца. Воспитание и образование у них общественные, а вся наука, искусство, культура и жизнедеятельность самца направлены на войну. Он, как и придурок-философ из времен начала веков электрификации, может с гордостью заявить: «Война – источник всех хороших вещей». Только это не так. На войну тратятся все его силы и способности, а жестокие соседи все равно рано или поздно его достают и уничтожают. Военизированное общество с искалеченной наследственностью никто терпеть не станет. И не потому, что оно могущественно, а потому, что обладает определенной силой внушения. А если и чернотелка захочет жить так? И гомо, и гуманоид, и паук? Что с ними будет через три-четыре поколения? Война не источник – война вонючая выгребная яма, в которой гибнет все лишнее, чтоб спасшиеся от массовых убийств и погромов взглянули с большей симпатией и благорасположением на соседей и ближних и взялись за дело: лечить раны, восстанавливать коммуникации, писать стихи о труде и мире. Сосуществование – закон жизни. 
Другие представители класса рептилий во вселенной – крокодилы.  В нашей Галактике их нет. Но в галактике Венец Клитемнестры и в соседней, Крабовидной, имеются две цивилизации крокодилов. В Крабовидной они коричневые, а в Клитемнестре черные. В целом они похожи на земных крокодилов, только наши, как известно, зеленые, а для крокодила это самый выгодный цвет, так он выглядит намного эстетичнее.
Общество крокодилов строго коммунистическое, культурное, неагрессивное. У них большое уважение к самке, которая заботится о потомстве и сама его воспитывает, и к самцу, который допущен ко всем областям общественной и культурной жизни. У крокодилов высокоразвитая наука, есть живопись, скульптура, театральное искусство, а также замечательная музыка.
Но и у крокодилов проблемы с остатками доразумной биологии. Как известно, крокодил склонен впадать в анабиоз. В разумном обществе это запрещено. Никому не позволено половину жизни проводить во сне. У общества слишком много проблем: каждый крокодил, помимо умственного труда, занят еще и физическим, он обязан заботится о подрастающем поколении, которое общество воспитывает коллективно, да и мало ли еще что. Словом, спать – грех. А крокодилу надо. Поэтому он тайком принимает допинг. Больше всего крокодилы любят метиловый спирт, так как его легче всего достать и он не так сильно пахнет, как этиловый. Естественно, по окончании периода анабиоза крокодил пить не перестает и спивается поразительно быстро. Такой крокодил смертельно боится психиатрического изолятора. А так как деваться ему некуда, то он берет сверхсветовую лодку и сматывается в космос.
В космосе по всем четырем направлениям и по всем промежуточным болтаются лодки со спившимися крокодилами. Цивилизация делает заявку и пытается разыскать, но чаще всего тщетно. Крокодил в деменции все равно хитер и космически грамотен. Так он и погибает там, в лодке, если только какая-нибудь иная цивилизация на него не наткнется. А если наткнется, то уже знает, что это за крокодил и откуда. Таких держат в террариумах, как неразумных, но никогда не усыпляют. Для верующего инопланетянина лишить жизни душевнобольного – страшный грех, хуже матереубийства. Так вот, и в самых могущественных мирах найдется немало печального.
Наша планета – самая густонаселенная в мире. По видовому многообразию обитающих на ней животных и растений она может сравниться с биологическим музеем. Это относится не только к настоящему нашей Земли, но и к прошлому. А значит, и к будущему. Кто только тут не порхает, не цветет, не ползает, не свистит, не гавкает и не мычит! За третьей временной прослойкой, например, тоже есть планета, населенная рептилиями. Они гордо именуют себя «птерозаврами». На самом деле они никакие не птерозавры, а всего лишь псевдозухии, предки птиц. Обычные, динозавроподобные рептилии, с развитыми задними конечностями и короткими передними, как у кенгуру. Настоящих птерозавров: птеранодонов, птеродактилей они и не видели. Мало, где они есть. А у нас были. У нас есть также рукокрылые, хищники семейства кошачьих, безногие земноводные, цветковые порядка орхидных и насекомые отряда чешуекрылых. Сказки космоса. Увидеть такой организм – все равно что наяву столкнуться с драконом!
А вот птицы есть везде. Если на планете возникли позвоночные – значит, будут и птицы. У каждого разумного позвоночного в прошлом были птицы. И каждому хорошо знакомы характерные особенности этих животных: они летают и издают звуки. Свистят, верещат или крякают. Поэтому знаменитый исследователь четвертой временной прослойки, люканка по имени Тетис, живя на Земле, решила изображать из себя утку. Утка замечательная птица: умна, находчива, знакома с интегральным исчислением, к тому же – хорошая мать. Инопланетянка летает над чужим континентом, мыслит в математических категориях и крякает. А начальник дипломатического представительства каждый день с ужасом ждет сообщения, что великую исследовательницу поймали, зажарили и слопали вместо утки. «Господи, – думает начальник, – когда отсюда заберут эту сумасшедшую!»

НАПАДЕНИЕ НА ДИНОЗАВРОВ. КАЗНЬ ДИКТАТОРА-БИОЛОГА. СТАТУЯ МЫСЛИТЕЛЯ.
Рез с Кетом, сказав «годишься», ни разу не усомнились в своей правоте. Кут тоже был доволен. Соседям он сообщал о Цинне, как о временном руководителе в создавшейся экстренной ситуации. Многим из них хотелось бы знать,  а «руководитель», он к какому биологическому виду относится? Или, хотя бы, к какому классу? На этот счет чернотелки хранили молчание и по Галактике поползли слухи, что они привезли из-за временной прослойки птероящера. Другие утверждали, что незнакомец – обезьянка из третьего сектора, а еще говорили, что он – крыса. В это время армия чернотелок напала на цивилизацию динозавров в четвертом секторе и разгромила ее.
На планете динозавров издревле сосуществуют четыре цивилизации, принадлежащие к одному биологическому виду. Одна из этих цивилизаций два столетия назад подпала под диктаторское правление. Причем, имя самого диктатора известно не было. Он правил инкогнито, но динозавры из соседних цивилизаций дружно указывали на некоего очень заслуженного ученого-генетика. Там началось то самое: то ли есть самка, то ли ее вообще нет. Динозавры своих не трогали, но смотрели на них с тревогой: слишком много внешних войн вели эти соплеменники. Они перессорились со всем сектором и  под конец напали на люканцев, живущих в соседнем, первом секторе. Совершенно непонятно было, чего им надо. В компьютер ничего лишнего они не пропускали: динозавры как динозавры, и придраться не к чему.
Чернотелки захватили главный город несчастной цивилизации. Что самое интересное, самки этих динозавров дрались как звери. Они, можно сказать, заменяли самцов в бою и постоянно их прикрывали. Пока те не сдались. Тогда победители были допущены осмотреть город и компьютерный центр. Побеседовали с самками (очень неглупые и высокоразвитые особы), был осмотрен биологический отсек. Здесь работал и главный виновник скандала, тот самый биолог. От роду ему было что-то около пятидесяти тысяч лет. Но выглядел он неплохо: белый, красивый и очень насмешливый тип. Он сидел рядом с Марцианой, просматривающей информацию, и весело блестел глазами: то беленьким вспыхнут, то красненьким, а чего смешного, неясно. Марциана во всей этой генетической информации запуталась сразу. Зачем начали вводить плазмиды с пятилетнего возраста? Для обессмерчивания, что ли?
Чернотелки вызвали соплеменников из соседних цивилизаций. Те не стали разбирать научную информацию, а потребовали казни. Всем самкам – головы долой. И всех самцов кастрировать. Рез с Кетом согласились, и динозавры приступили к исполнению приговора. Первым на площадь вывели биолога-диктатора. Он держал себя все так же насмешливо. В тот миг, когда соплеменник завязывал ему глаза, они в последний раз вспыхнули ярким белым огнем веселья. Пожил, значит. Динозавр положил голову на плаху.
Ночью Марциана не могла уснуть. В нос бил запах гари с площади, где жгли останки казненных. Она вышла на улицу. Как ни странно, динозавры предпочитали узкие улочки и невысокие дома. В целом – типичный город. По этому городу осторожно, с опаской, пробирался царь ужаса – трехметровый динозавр. Он остановился и с высоты своего роста посмотрел на Марциану. В его глазах совсем не было злобы. Он смотрел с любопытством и как будто стремился запомнить. «Взгляд разумного существа никогда не бывает злым, – подумала про себя Марциана. – Сумасшествие злобно».
На другой день Рез с Кетом повели Марциану  на экскурсию. Они почему-то были убеждены, что это обязательно надо делать. То ли потому, что Марциана еще ребенок, то ли потому что любое позвоночное с их точки зрения инфантильно. Марциана этим не оскорблялась, но посмеивалась про себя. Она никогда не была ребенком.
Осмотр достопримечательностей закончился знакомством со знаменитой статуей мыслителя, шедевром мирового искусства. Статуя эта очень древняя, ей почти двести миллионов лет. Имя ее автора утеряно. Но сама она находится в приличном состоянии и в самом деле впечатляет: сильный, властный, очень самоуверенный динозавр смотрит вниз со своего пьедестала и глаза у него спокойные и умные.

ВСЕ ПЛОХО И ТЫ ВИНОВАТ!
Огромный, под двадцать метров, черный кальмар кружит по территории возле сектора 7-7-2. Марциана отсиживается в узкой катакомбе. Кальмар загоняет ее сюда уже в четвертый раз, а чего ему надо – непонятно. Он гневно шевелит щупальцами, глаза горят, и по всему видно, что объект ненависти он собирается отловить любым способом, минуя преграды. Марциана решается выйти из укрытия, но так, чтобы при случае успеть туда снова нырнуть.
– Тебе чего надо? – грубо спрашивает она, не сомневаясь, что на прямой вопрос ей ответят.
Кальмар с возмущением  надувается:
– Все плохо!
Выпускает воду сильной струей:
– И ты виноват!
Марциане возразить нечего. Она сидит в мутной глинистой воде катакомбы и ждет, когда возмущение коренного обитателя моря уляжется и он слиняет. Тогда она в темпе выбирается наружу и спешит на берег. Все плохо! Но кто виноват?

КОЛЛАПС Р5.
Возле Солнечной системы с древнейших времен (по люканским справочникам, с афебия) находится черная дыра средних размеров.  Инопланетяне не любят черных дыр и считают их опасными. В частности, и Р5 им очень не нравится. То, что он приполз откуда-то и остановился именно здесь, создало звездной системе в целом нехорошую репутацию. И в самом деле, на четвертой планете от звезды жили же когда-то сверхразумные плеченогие, самые опасные твари в космосе. Они давно вымерли, но их оотеки находят даже в пятом секторе. А что касается теперешних обитателей третьей планеты, то тут ситуация исключительная. На планете сформировалось три вида разумных гомо, андроновцы, гримальдийцы и тиррены, а вместе с ними, под шумок, выжил и неразумный, именно пресловутый европеоид, одно из самых омерзительных животных во вселенной, существо настолько редкое, что не каждый исследователь и согласится с фактом его наличия на планете. Выжил он за счет постоянной межвидовой войны. Неразумный пугает своими привычками, противоречащими сути гомо. Он селится на границе территории, стимулируя среди иноплеменников необоснованную агрессию, религиозный маразм и коллективное помешательство. Размножается он, как кролик: его самка безмозгла, а детеныш – личинка человека. Соседние: андроновцы, гримальдийцы, этруски, всегда боялись неразумного и создали военизированную организацию, так называемое государство: систему одомашнивания в целях войны.
Инопланетные ученые глубочайшим образом убеждены, что гомо неразумным быть не может. Что неразумный гомо – что летающий осьминог. И если уж такое произошло, жди беды. Вот он, коллапс-то, висит по-прежнему над этой звездной системой, а кто там? Говорят, какое-то новое дипломатическое представительство. А во главе – крокодил. Это, в общем, неплохо, крокодилы животные умные…
Перед самым носом коллапса, обращенным к звездной системе R25, висят две звезды: белый гигант и белый карлик. Эти два объекта тянет в бездну концентрированной материи и от страшного напряжения их спектр искривлен и сами они гравитацией не обладают. Но что это? Кар от омерзения морщится и передает Ктессу по компьютеру: взгляни! Вдоль корпуса черной дыры по спирали мелькает лодка. Ее спектр ясно виден: обычная, цинковая лодка, но неизвестной в Галактике конструкции. Лодка проходит между двумя сиреневыми от напряжения «глазами» коллапса, а потом исчезает из мира. Через три минуты  ровно она возникает возле третьей временной прослойки. Кому понадобилась такая эквилибристика? Ктесс устало переключает изображение. Новенький обнаглел. А с ним, он уверен, те двое: чернотелки Рез и Кет.

ПЛАНЕТА ЛЮК.
Древний Люк, планета самок из первого сектора, небогат культурой. Жители его в основном заняты тяжелым физическим трудом и еще более тяжелым исследовательским. Тем не менее, они с удовольствием пишут романы. Писания эти направлены против врагов и в защиту политического строя планеты. У люканцев оплодотворители лишены всех прав и существуют изолированно, в камерах. Те немногие, которые работают рядом с самками, живут в постоянном страхе. Эти отдельные личности, в основном – ученые, гордость люканок. У нас самцов мало, но они у нас такие, нигде таких нет!
Прекрасному полу (самцам) посвящено множество эпопей и сказаний. В них они выведены исключительно одаренными, интеллектуальными, но неблагоразумными. Начальник дипломатического представительства новой планеты в первом секторе вчитывается в текст (местами порнографический) и размышляет. На его планете два люканца-самца. Старший испортил местный биологический вид, потопив матерей мужского потомства, и где им теперь самцов взять, они не знают. А младший за три тысячи лет жизни на его планете посадил в пустыне за чертой радиации около тридцати люканских лодок, летевших с исследовательскими целями мимо коллапса к четвертой временной прослойке. Зачем он это сделал, объяснить трудно. Может, из протеста? Что, мол, мы с матерью тут одни, а она, возможно, уже крякнулась и ее лечить надо. Или в пику всему жуткому политическому строю Люка, в котором самец от рождения лишен даже возможности говорить? Но – право оно или неправо, это мое отечество… Во всяком случае и тому и другому на родине полагается топором по шее. А начальнику полагается их выдать. Но он не может. Потому что единственная и несравненная, звезда очей и отрада сердца, она тоже оттуда и даже, по слухам, иногда спит с младшим, чего делать ни в коем случае не полагается. Начальник листает на компьютере новый роман люканской писательницы, морщится от оголтелой порнографии, но все равно читает.

СУДЬБА ХЕТ.
Изгнанница Хетепхерес обреталась на Земле уже тринадцать тысяч лет. Она пережила здесь расцвет земной цивилизации, ее упадок и крушение. Правда, сама она иноплеменниками не интересовалась. Государства предковых, их искусство и культура трогали ее мало. На чужой планете она продолжала любить свой мир, планету Люк, и работала на нее. Хет была известным биологом, чьи труды со временем не утратили ценность.
Время летело над нею, но ее не задевало. Генетика инопланетянки была надежно законсервирована. Пока однажды другой инопланетянин, паук Цит, не вынудил ее пожертвовать защитными клапанами в генотипе. Ему хотелось «потомства». Паук необразованный, но что делать. Хет сотворила ему в пробирке гибридное существо, а сама уплыла обратно в море. Что было потом с этой пробиркой, рассказывали разное, а Хет после этого стала разлагаться.
Инопланетянка ждала, умрет ее мать, тогда ей по закону, за давностью лет, полагается убежище в родном мире. Свои ее не казнят. Но пока жива родительница, вернуться невозможно. Тринадцать тысяч лет назад Хетепхерес нарушила один из законов своего мира и мать предложила ей на выбор: смерть или изгнание.
Хет убила за установкой родного брата и сделала из него зомби. Потом выяснилось, что брат был неразумный, но Хет, как квалифицированному биологу, такие поступки, вообще, были несвойственны. И сколько ни задавали вопросов, так и не поняли, что, собственно, произошло?
А дело в том, что Хет исключительно хороша собой, даже для люканки, которые очень красивы, любой инопланетянин это скажет. Она принадлежит к древней гримальдийской расе на Люке. Сложена, как царица, лицо смуглое, глаза черные и волосы – как вороново крыло. Сексом Хет не занималась, хотя прожила на свете уже три тысячи лет. Соплеменница, увидев Хет однажды на местном празднике смены времен года, увлеклась ею. И уложила с собой в постель. Хет очень хотелось эту связь прекратить, тем более что и перед матерью стыдно, но активная напоила любовницу чем-то. Под воздействием наркотика Хет накуролесила и, естественно, ни в чем не призналась. Потом уже, через много лет после скандала, любовницу обвинили в социальном проступке, и та повесилась. Но Хет от этого было уже ни жарко, ни холодно.
На чужую планету Хет взяла с собой самца, от которого родила в чужом мире троих сыновей. Эти трое прославились в земной истории под именами царей пятой древнеегипетской династии: Хуфу, Хефрен и Микерин. Хефрен с Микерином  были смертны и, также как и их отец, скоро умерли. А Хуфу (Хеопса) царица Хетепхерес обессмертила. Трудно сказать, по какой причине. Вряд ли она сама считала сына гением, у инопланетян планка завышена, но то, что он личность незаурядная, это несомненно. Одна его «гробница» чего стоит. На самом деле никакая это не гробница, так как обессмерченному плазмидным способом люканцу гробница ни к чему. Это типичный космический объект, так называемая сигнальная башня. Означает она: «Я люканец-изгнанник, дорожу собою и могу дать отпор!» Хеопс (жреческое имя Элвер) правил недолго, а потом ушел в подполье. Он с тех пор великий жрец Пирамид, глава научного центра и многие считают его основоположником великой религии Осириса, хотя это не так, религия мертвых зародилась раньше. С матерью своей он поссорился, еще когда был царем, и с тех пор с нею не дружит, хотя инопланетяне, вообще, родственными связями не дорожат и закоренелые индивидуалисты по натуре.
Теперь Хет живет рядом с дипломатическим представительством землян в пещере под водой и тревожит душу начальника. Он, грешным делом, тоже гомосексуалист, как ему и положено, ведь он принадлежит к космическому виду. Хет только смеется глазами, когда видит, каким жадным взглядом иноплеменник окидывает ее стройный стан и прическу из пышных мягких волос. Молодой, зеленый. А, кроме  того, угловат и неловок, как все подростки. Но – уже начальник. Женское сердце любит почести, должности, победу в войне… Интересно, а что любит сердце инопланетянки? Марциана напрямую задала этот вопрос и услышала ошеломительный ответ:
– Я ценю доброту, порядочность и воздержность.

АОТЕРА И АРЦИЙ.
Из всех населяющих современную ойкумену видов гомо два были неразумны. Это новый европеоидный вид предкового гомо и лесные гомо (со множеством подвидов). Европеоидные гомо, так называемые арцианцы, представляли собой прослойку власть имущих, рабовладельцев. Цивилизация их создавалась по образу и подобию древнеримской: с аренами, войной на мечах, консулами, преторами, тогами (которые они красили во все цвета радуги, но для магистратов были оставлены традиционные, белые с красной каймой). Эта псевдоантичная цивилизация была оснащена компьютерами, постоянно нарушала предписания Ктесса по отношению к самкам и потомству, и, в общем, процветала. Ей для полного благополучия не хватало только одного: полной власти над ойкуменой. Но в пику ей на самой границе территории, на берегу Персидского залива, опять же, с ведома и одобрения Ктесса, был создан научный центр, Аотера, со временем превратившийся в мощную военную организацию.
В Аотере не размножались, а только обессмерчивались по самому варварскому и первобытному из способов трансплантации. Инопланетяне такую трансплантацию считают казнью заживо. Но сами аотерцы, а за ними и арцианцы, этот способ очень полюбили и трансплантатов почитали не только что полноценными, а сверхличностями. Изобрел этот способ некто Комп, неофициальный глава Аотеры. Человеком он не был. Уже тогда, в последние века Великой цивилизации гомо, начали появляться особи новых видов. Комп, в частности, был космическим гуманоидом. И именно гуманоидом морской расы, самцом с ХХ комплексом. Это у них бывает, для размножения. Такой самец весьма плодовит и хитер и очень умен, но, к сожалению, неразумен. А это и видно. Хотя бы по общему архитектурному облику Аотеры и по ее набережной: гигантской синей лестнице из керогена, сбегающей к морю. Зачем она нужна? Ведь кероген-то уничтожил в море все водоросли и землянам в результате стало нечем дышать. Но Ктесс полагал, что дышать им и ни к чему: одни недоразвитые, другие неразумны. А что они делают с самками? Чему учат детей? Ктесс давно про себя решил эту территорию постепенно задушить радиацией. Он был уверен, что морским жителям удастся выжить, и тогда он умоет руки. Ведь это он сам взял протекторат над территорией. А зачем? Просто пожалел. Ктесс еще раз выругался про себя, вспомнив, как пытался надеть счетчик начальника дипломатического представительства на хвост голубой акуле. Акула согласилась быть начальником, Ктесс с радостью в сердце отбыл в свое представительство, а акула через неделю этот счетчик слопала. Акулы – и то дуры. Планета дураков.
У Ктесса, помимо сына П2, Цита, сошедшего с ума в раннем детстве и ставшего постоянным больным местом в мозгу (Ктесс никак не мог его выловить и уничтожить), была еще одна наболевшая проблема: самец морского гуманоида в Аотере, содержащийся в шестнадцатом отделении, в изоляторе. Земляне берегли его, как зеницу ока. Еще бы, настоящий инопланетянин! Но, как Ктесс подозревал, тот тоже в детстве сошел с ума. В то время (почти шесть тысяч лет назад) дипломатическое представительство мечтало избавиться от гравитационного призрака, поселившегося в отсеке. Они решили, что если умершая самка где-нибудь родит, то душа ее успокоится и она мирно отойдет в мир теней (представителем которого является). Отцом выбрали беглого государственного преступника, нашедшего убежище у Ктесса. Некто Ксут, местный паук, весьма способный биолог. К призраку (паучихе) приплюсовали еще самку морского гуманоида со второй планеты гуманоидов и отправили на Землю. Но и П2, и морская детей не уберегли. Оба маленьких инопланетянина ушли в Аотеру, там выросли и со временем стали злостными вредителями. Ктесс мало что о них знал. Но подозревал гуманоида из шестнадцатого в происшествиях на планете еще больше, чем Цита. Следы жизнедеятельности этого самца своего вида он узнавал во всем. И почему-то был уверен, что тот тоже помешался.
Цит, прожив всю сознательную жизнь среди инопланетян, приобрел некоторые характерные черты, никому из его соплеменников несвойственные. Но все равно он оставался инопланетянином. Он плохо представлял себе, что такое власть, деньги, собственность. Научился пользоваться всем этим, главным образом властью. Но не ради самой власти, а ради самозащиты. Цит скоро понял, что, пока он у арцианцев диктатор или консул, они его Ктессу ни за что не выдадут. А чтоб добиться этой самой «власти», надо воевать. Тут Цит чувствовал себя в своей стихии. Ведь по отцу он местный галактический паук, а они военные от рождения. Ктесс несколько раз опускался до того, чтоб воевать с Цитом на его территории, используя предковых, но беглого паука так и не достал, а однажды сам чуть не погиб.
Цит понял одну удивительную вещь: чем больше творишь мерзостей и безобразий (а в том, что это мерзости и безобразия, он не сомневался), тем он милей своим подданным. Таков должен быть нрав диктатора, говорили они и гордились им. А Цит втихомолку молился богу. Он был верующим и даже богобоязненным инопланетянином.
Предковым иногда взбредало в голову «свергнуть ненавистный режим». Цит относился к этому с пониманием. Собирал армию и шел на Иберийский полуостров –  ублажать недовольных кровопролитием. Но временами и ему становилось туго. Тогда он пользовался помощью Аотеры. Комп присылал в Иберию хлеб, оружие, деньги. Он переправлял это все на подводных лодках собственного образца (ими же пользовались и в Арции, Комп считался признанным ученым в области техники). Так круг замыкался и Цит обычно возвращался домой с победой. Но за шеститысячелетнюю историю этих войн случались и казусы. Однажды очень толковый полководец предковых, трансплантат Оквинт, установил на побережье гравитационный реактор и бил эти самые лодки, пока оставшиеся аотерцы не сдались. Пленных он под водой приковал наручниками к компьютерным установкам. Так они там и задохнулись. Оквинт кампанию проиграл, а после войны аотерцы извлекали останки своих из потопленных лодок. И Цит издал указ о запрещении использования каких-либо технических средств на войне.
Эти самые лодки курсировали вдоль всего побережья Средиземного моря и ойкуменцы их боялись. Действенного средства против Компа у них не было. Комп в свое время потребовал от арцианцев принятия другого закона – о запрещении научной деятельности в ойкумене. Исследованиями можно было заняться только а Аотере или в самом Арции, в катакомбах под зданием сената. В целом, Комп сформировал для себя в Аотере свое собственное общество – самцов-гомосексуалистов, среди которых не было ни одной самки, исключая транссексуалов. И никакой наукой эти умственно кастрированные во время трансплантации заниматься, конечно, не могли. Но они вели усердную пропаганду так называемых «аотерских» научных утверждений. В частности, о том, что нет скорости выше скорости света, а все инопланетяне – плод галлюцинаций. Ойкуменцам до науки было как до скорости света. Но вот что касается научных исследований. Биологи-аотерцы,  например, в качестве научных экспонатов регулярно похищают с побережья женщин и детей. И, конечно, их не возвращают. Те гибнут, по слухам, от сексуальной эксплуатации в страшном тринадцатом отделении, организованном специально для этой цели. Кто бы Компа достал! Но ни Клавз, ни знаменитый Крис, четырежды консул, так и не смогли этого сделать. Хотя в чистоте их намерений во время войны сомневаться не приходится. Оба они Компа ненавидят лютой ненавистью. Главным образом за то, что тот пропагандирует и культивирует среди предковых бандитизм. И даже изобрел способ нападения, так называемый «аотерский» – внезапно схватить собеседника за горло и придушить. Когда это предковый такое себе позволял? А ночные погромы, а убийства, а грабежи! А похищения детей! Бывает, мать находит своего сына или дочь привязанными и обожженными до костей на заборе. Когда это кончится?

Мать Цита явилась когда-то тяжелой проблемой для своей цивилизации. Гетеросексуальная паучиха. Собственная ее мать посредственностью, конечно, не была, посредственностей они не держат, но и особым умом не отличалась. Решила, что с дочерью все в порядке. А дочь за ее спиной установила  личные контакты с космическими объектами и с древнейшими фоссилиями в космосе. Сделала она это для самозащиты, она знала, что общество ее вычислит. Когда она в качестве взрослой самостоятельной паучихи работала в математическом отсеке, на нее пожаловались. Якобы, запрещенные исследования по четвертому измерению. Паучихе вежливо предложили явиться в административный центр, к некоей Мадам, специалисту по всевозможной разумной и неразумной твари в галактике.
Специалистом она была хорошим, но вот как раз паучихи ей все глаза обмозолили. Количество изданных и общепризнанных трактатов Мадам по этой теме исчислялось сотнями, а сама она уже их перестала на глаз различать. Биологиня ошиблась. Она решила, что перед ней типичная преступница. И предложила ей умереть с почетом. Так, чтоб своей смертью послужить обществу. Требовалось испытать новый шумерский аппарат по уничтожению звезд в соседней галактике. Несчастная не знала, что этим самым она сокращает свою собственную жизнь, ведь неразумную паучиху ни в чем таком использовать нельзя. Паучиха согласилась. Ей было присвоено кодовое имя П2 и она с богом отчалила от полигона рядом с главным шумерским коллапсом.
Аппарат был признан удачным. Во время исследований в соседней галактике погибли три звезды и с ними, разумеется, паучиха. А потом началась чертовщина. Самки шумерки в дипломатическом представительстве северного полюса галактики материализовали душу П2. При помощи нарисованной на полу пентаграммы восстановили ее полностью, с костьми и мясом. С какой целью они это сделали, выяснить не удалось. И опять же, все ничего. Шумеры с такими явлениями справляются. Материализованный, нематериализованный – значения не имеет. В камере фоссилизации можно засушить любого. Только снова допустили ошибку. На умерщвление П2 отправили на родную планету. А здесь соотечественницы вышли из себя. Во-первых, погибшая числилась в героях и ей пели хвалу на всех языках галактики, а во-вторых  – убивать во второй раз. Душу бесплотную! Да разве это можно? Бога гневить. Поэтому они ночью выпустили П2 из камеры, посадили в космическую лодку и отпустили на все четыре стороны.
П2 приняли на планете паучих в нашей Галактике. И ничего плохого о ней не подумали. Политический строй соседнего мира вызывал всеобщее осуждение. Централизация, диктатура, отсутствие свободы, засилье шумерской идеологии. Паучиху обласкали, предоставили место за компьютером и оставили в покое. Но материализованный призрак – совсем иное, не то, что живое существо. Он существо могущественное. А потребности его неясны живым. П2 договорилась с самцом из соседней цивилизации пауков бежать во второй сектор. Якобы затем, чтоб его спасти (несчастный доживал свой век под строгим контролем, он был убийцей). С этим пауком, будущим отцом Цита, она смоталась в дипломатическое представительство Галактики. Она была призраком, использующим тяжелую гравитацию и договоры с космическими объектами. И если б Ктесс был чуточку терпеливее, то он бы такого не сделал: не сотворил  при помощи биологов с малой планеты пауков этого самого Цита. Он хотел «ублаготворить» призрак. Чтоб он ушел. Но он, естественно, не ушел. Ему понравилась планета в первом секторе. Такая милая. И ребенка вынашивать так приятно. Она украла из лаборатории набор оплодотворенных яйцеклеток и где-то их спрятала. А потом, когда Цит одряхлел и состарился, она родила нового, воспитала в укромном месте и подменила им первого. Куда делся тот первый, никто не знал.
Во всем обвиняли Мадам, паучих, и наших, и загалактических, но только не самого Ктесса. У начальника галактического представительства была потрясающая способность во всех происшествиях подобного сорта выступать в качестве пострадавшего. В чем он виноват? Ни в чем. Хотя всем со стороны было прекрасно видно и понятно, что виноват именно он, большой любитель прикладной биологии. Он приказал отыскать яйцеклетки. Но ведь это работа неразумной паучихи. Что тут можно понять? Искали аж по зоне скольжения (место стыка двух плоскостей временных прослоек). Обследовали древнейшие звездолеты инопланетян с окаменевшими телами, так называемыми фоссилиями. В одном из них фоссилизированные космические обезьянки напали на паучих и почти всех их задушили. Но яйцеклетки так и не были найдены. А паучиха через тысячу лет родила нового Цита.
Тут заместителю Ктесса, пауку Кару, удалось кое-что выяснить. Он утверждал потом, что Цит, спасаясь от матери, ныряет в море на планете в первом секторе и необратимо там дегетерохроматинизируется. Якобы, аж до кишечнополостного. То ли медуза, то ли полип. В общем, ко времени описываемых событий, П2 родила уже пять Цитов и ни один из прежних в руки Ктесса так и не попал.

Семья отца Марцианы – из городской расы космических гомо. К цивилизации они отношения не имели и, с точки зрения автохтонного космического, были подлинными дикарями. Уровень образования их соответствовал уровню образования предковых, но все равно они были вполне космические гомо. Древняя арцианская семья, патриции. Цит их очень любил, и из века в век выбирал себе товарища из Цинн. В частности, отец Марцианы пользовался симпатией Цита, хотя сам он Цита терпеть не мог. Их отношения кончились скандалом, который власть имущие всеми силами пытались замять. Цинна вызвал Цита на поединок во время войны. Цит его убил. А потом раскроил ему череп мечом и съел его мозги. Что он хотел этим сказать, неизвестно, но напугал всех до смерти.
После этого он привязался к Марциане. То, что у ребенка должность и колоссальный военный успех, вопросов не вызывало. Цинна есть Цинна, так считали все. Сын наследует отцу, а если нет сына, значит – дочь. Цинны-то испокон веков были властителями и полководцами. Но Цита это не интересовало. Любой инопланетянин демократичен. При чем тут должность? Главное – чтоб было о чем поговорить.
При Марциане Цит не стеснялся. Очень любил поболтать. Хотя Марциана, был такой грех, слушать не любила и не умела. Стоп, стоп, стоп, в чем суть? Суть была слишком сложна для потомка неразвитой цивилизации, но все равно ей удалось понять кое-что. В частности, как несчастный сошел с ума.
Цит упорно говорил о траве. Некоей повилике, паразитическом растении. Мало того, он стремился привести Марциану в те места, где она растет: вырубки в лесу, разрушенные дома, пустыри, древние помойки.  Там, где много буйных сорняков и гниющего дерева. И здесь принимался говорить. О Спинозе и Фрейде, о Фоме Аквинском и Аристотеле. Особенно паук любил «Молот ведьм» Инститориса. Рассуждал он мастерски, но все сводилось к тому, что в раннем детстве во сне его повредил суккуб. Марциана не противоречила. Она вспоминала собственное детство и удивлялась, как она сама не стебанулась и не уверовала в то, что ею в колыбели овладел инкуб. В этих разговорах вскрывалась причина несчастья: след убийцы в траве возле дома. Там они жили с матерью и там мальчик испугался. Испугался так, что повредился на всю жизнь.
Цит ненавидел глубинной ненавистью бандитов и насильников. И боялся их так, что периодически сам принимался лютовать. Он даже насиловал детей, Марциана знала. Надо быть таким же, как все, в этом суть. На самом деле паук был мягок и интеллигентен, по уровню интеллекта он соответствовал своему происхождению от ученых: математиков и биологов. Его познания в области проблем религии представляли несомненную ценность. Но ни в одной цивилизации он бы не был востребован. Там такие темы запрещены. Марциана сказала: «Подожди, я найду тебе место в этом мире». Но Цит только продолжал отрешенно смотреть в пространство своими провалившимися глазами мученика.

ПОДРУГА И ЕЕ СМЕРТЬ.
Несмотря на должность, Марциана продолжала учиться. Здесь, среди предковых, она не столько постигала науку, сколько вникала в древние проблемы этого мира, которые понимала по-своему, но понимание это быстро научилась использовать на должности начальника дипломатического представительства. Ей было тринадцать лет, когда она на большом межцивилизационном собрании высказала идею уничтожить всех предковых, оставить только одну какую-нибудь популяцию напоказ. Таких гомо, значит, которые соответствовали бы древней славе и величию этого мира. Андроновцев, например, или гримальдийцев. Морские гуманоиды ничего не сказали, а по глазам шумеров было видно, что они не против. Но вмешались акулы:
– Наша, древняя букашка. Испокон веков здесь живет, ничего знать не хотим!
Так видам предковых была оставлена жизнь. Хотя Марциана исподволь подготавливала своих к необходимости начинать убивать хотя бы лесных гомо.
Марциана по поведению определяла довольно квалифицированно, кто разумен, кто нет. Но по строению черепа определить это было труднее. Специальных знаний у нее не было, и хотя она выучила эти самые черепные параметры по научным данным из космоса, к местным черепам они подходили не всегда. В классе она по-прежнему сидела среди мальчишек, которые относились к ней по-приятельски, но иногда пытались оскорбить. Марциана не все понимала и переспрашивала, а они смеялись. «Недоразвитая!» – шептались у нее за спиной и крутили пальцем у виска. Поэтому, когда на Марциану обратила внимание девочка, Марциана почувствовала себя на седьмом небе от счастья.
Гречанка Карит из местной плебейской семьи обладала типичной внешностью неразумного гомо: большие глаза, плоский затылок, узкий лоб. Но, несмотря на эти характерные признаки, она была исключительно хороша собой. Все ее недостатки перекрывали черные, вьющиеся волосы и цвет глаз, тоже жгуче черных. Карит подвизалась на научном поприще: любила физику. Собиралась поступать на медицинский факультет местной академии, но постоянно жаловалась, что теперь нет настоящего факультета физики. Марциана ее не понимала: «Это техника, что ли?» Карит вздыхала. Ничего этой дурочке не объяснишь. И все равно беседовать с Марцианой оказалось интересно. Несмотря на то, что на уроках физики Марциана иной раз не в состоянии была ответить на вопрос учителя, после школы рассказывала такие вещи… О строении атома, например. Карит пыталась выяснить, что за фантастику читает ее подруга, но Марциана смущенно умолкала. Фантастика, да… Особенно увлекательными подруге показались рассуждения об антиматерии.
Марциана не представляла себе, как живет ее подруга, чем занимается. Когда однажды мальчишки высказались по поводу поведения, Марциана была потрясена. И почему-то сразу об этом спросила. Карит только рассмеялась: «А ты что, до сих пор девственница?» Марциана опустила голову. Их биологическому виду, лесным космическим гомо, особое целомудрие несвойственно. Самка рожает по нескольку раз, от разных самцов. Но не с четырнадцати же лет? А если не хочешь ребенка, то зачем это надо? Карит не стала ничего объяснять. Сказала только, что секс – это искусство, и надо им владеть, чтоб получать от него удовольствие. При чем тут какие-то дети? И Марциане в первый раз пришло в голову, что, может, она имеет дело с неразумной? Но тут же отбросила эту мысль, а Карит принялась рассуждать о строении атома, о будущем вселенной и, чтоб его черти съели, о первичном взрыве.
Трудно сказать, что именно привлекало Марциану в девушке. Слушать ее было неинтересно. Главным образом потому, что ничего нового не услышишь. Здесь была масса формул и математических выкладок, оформленных наилучшим образом, но идея как застряла, так и осталась стоять. То, что учительница физики каждый день ставила Карит пятерку и пророчила ей грандиозную научную карьеру, Марциану не трогало. Она сама прекрасно помнила, как ее собственная мать именовала себя «гением». А где она теперь? Сидит в виде пластилиновой статуи на краю цементного бассейна. Нет, гениальность, это явно не то. Это, может быть, нечто подобное строкам «Ты жива еще, моя старушка…» Или той завораживающей мелодии с планеты крыс, которую Марциана слышала всего раз, но запомнила на всю жизнь. Дело не в гениальности. А в ярких черных глазах подруги и в ее блестящих вьющихся волосах. Марциана ловила себя на мысли, что она понимает, чего хочет от самки другого вида.  А та явно ничего не замечала. Марциана корила себя и хлестала по щекам: «Ты дочь своей матери! Вот ты кто!» Но рядом с подругой чувствовала и стыд, и томление, и желание и весь спектр тяжелых чувств, какие испытывает гомосексуалист наедине с особью своего пола.
Но Карит думала совсем о другом. Уже несколько раз в разговоре была упомянута Аотера. Там ученые занимаются физикой. Ей обязательно надо поделиться своими выкладками с аотерцами. Марциана робко напомнила, что в Аотере женщин не держат, но Карит со всей уверенностью заявила, что за исключительные способности ее ждет операция. Она станет мужчиной. Да, мужчиной, она этого заслуживает. Марциана вздохнула.
У Карит был твердый план: ей надо прорвать магнитный барьер Аотеры на лошади. Она поедет туда и там купит коня у местных. Доехать до Аотеры – непросто. С пересадками, сначала на допотопных триремах, потом с караваном. Что с ней будет в пути? И, если она не умрет от холеры, то сколько раз ей придется отдаваться? Подругу последний пункт не смущал, а Марциана думала о нем с содроганием. И еще о лошади.  Какая лошадь тебе нужна? И Карит, не задумываясь, сказала: белая. Хорошо, будет белая. Ты подожди. И не надо никаких денег.
Марциана спросила деньги на коня у Каски. Каска не понял: зачем столько? Что за бижутерию она тщится приобрести? Марциана промямлила нечто невразумительное, и Каска выписал чек.
Карит явилась на главную площадь города в полночь, как и договаривались. Потом Марциана вынула из-за пазухи ампулу. Карит повертела ее в руках. Ну, если ты меня отравишь… Марциана выразительно пожала плечами. И Карит проглотила ампулу. Через две-три минуты подруга упала прямо на булыжник площади в глубоком сне. Марциана вызвала свою лодку.
Очнулась Карит в зарослях саксаула. Она протерла глаза и с удивлением огляделась. А потом вперила в Марциану сверкающий взгляд своих черных глаз: а ты кто, собственно? Космический гомо я, я ведь тебе уже говорила. Пойдем, купим лошадь.
На местном рынке за коня заломили немыслимую цену. Марциане еле хватило. Но зато лошадь оказалась хоть куда: белая, горячая, с мокрым розовым носом. Карит с благоговением провела ладонью по спине коняги и вдруг вскочила в седло. Все опасения Марцианы рассеялись: Карит гарцевала мастерски. Они вышли опять на окраину и здесь, наклонившись с седла, Карит поцеловала Марциану в губы. Горячо, сладко. Этот поцелуй мерещился потом несчастной иноплеменнице долгими ночами без сна в жару, в бреду.
Карит пустила коня галопом и исчезла в пыли окраины восточного города.
А через два месяца утром Каска ворвался в комнату Марцианы на втором этаже виллы и жестоко ее избил. Вообще, рукоприкладством опекун занимался исключительно редко. Марциана, привыкнув с раннего детства, что Каске надо дать выпустить пар, все спокойно стерпела. Руки у Каски слабые – смешно, да и только. Когда опекун уже намеревался покинуть комнату, Марциана спросила, в чем дело.
– Ха! Скажи кто твой друг, и я скажу, кто ты!
Больше Каска ничего не сказал. В дипломатическом представительстве Марциана узнала, что ее подруга погибла.
Она, как и собиралась, прорвала магнитное заграждение аотерцев, причем конь, ополоумев, домчал ее почти до набережной. Здесь его остановили. Ни о какой науке девушке, конечно, поговорить не пришлось, всех интересовало только, кто ее послал и зачем. А потом препроводили в тринадцатое, и здесь, после сексуальных издевательств, через три недели, превратили в безмозглое существо – рабыню-кукольницу.
Жива она в данный момент или нет, сказать было трудно.  Марциана провела день за компьютером, а ночью заперлась у себя в сарае. Ей вспоминалось стройное тело подруги, ее черные волосы, ее розовые губы. Во что они превратили это все? Как они вообще смели к ней прикасаться? Она вышла в парк, села на корточки и завыла. Все волки из окрестных стай опустили головы:  так воет волчица по потомству.

В ЧУЖОЙ МИР НА БЕЛОМ КОНЕ.
В зоне прослушивания возникает голос живущей под водой инопланетянки. Потом голос Марцианы:
– Почему самки гомо такие дуры?
– Какие именно самки?
– Все.
– Не понимаю, что ты имеешь в виду. Никакая самка не дура. А самка гомо – тем более.
– Зачем она это сделала?
– Так ты же знала, что она сделает. Зачем купила лошадь?
– Я не думала, что они так отнесутся к ней.
– Как ко всем. Это изолированный мир, с особым уклоном.
– Там до сих пор верят, что нет скорости выше скорости света.
– Ну и что? Это их дело. Нельзя врываться в чужой мир на белом коне, если ты не победитель.
Голос инопланетянки исчезает. С побережья раздается надрывный плач. Кто-то рыдает так, как будто прощается с богом в душе.

ПАРЦИАЛЬНОЕ СУМАСШЕСТВИЕ.
Марциана пытается выяснить глубину, на которую зарыт керогеновый столб. Она поливает из банки траву перед синим столбом. Из дверей на задний двор выходит Курион. Смотрит внимательно:
– Поливаем?
Марциана кивает.
– Чем поливаем?
– Эпином.
– Зачем?
– У меня парциальное сумасшествие.
Лицо Куриона внезапно делается жалким. Марциана понимает это по-своему:
– Нападаете без предупреждения?
– Могу.
– Уже убили кого-нибудь?
– Недавно супругу задушил в постели.
Марциана, успокоительно:
– За это не казнят.
Она поворачивается и уходит по болоту. Марциана выбирается на сухое место, шлепает к крокодильнику, садится. Зомби-аотерец, который по приказу Каски напустил пиявок в болото, сидит на закраине и наблюдает, как Марциана выдирает их из себя.
– Хулиганство! Вредительство! Безобразие!  Никак!
Кивает на закраину:
– Бери банку! Последняя пиявка, которая вопьется мне в ногу, будет первой, присосавшейся к твоей живой голове!
Зомби послушно берет банку. Курион на заднем дворе хрипит от хохота и обнимается со столбом.

СВОЙСТВО ПОЖИЛОГО ИНТЕЛЛЕКТА: ПОДУМАТЬ, ЕЩЕ РАЗ ПОДУМАТЬ…
            Предутренние сумерки. Жухлая трава на пологом склоне. Пахнет землей, весной и синтетикой. Ветер с моря свежий и холодный, он доносит голос Марцианы, потом – инопланетянки:
– Так чего тебе надо, любви или смерти?
– Смерти.
– Такой услуги я слабым не оказываю.
Марциана встает, глубоко кланяется:
– Тогда все, что будет сделано мною в жизни, будет сделано во имя твое!
– Ух, ты! Да я тебя не люблю! Ты дурно воспитанный, мужеподобный субъект, который ночью под водой дерется с кальмарами!
Помолчав, наставительно:
– Самка гомо должна быть нежна, зависима, гуманитарно образованна.
Марциана, угрюмо:
– Тебе, значит, нужна показуха?
Хет насмешливо блестит глазами, ее полные египетские губы складываются в улыбку, но она молчит. Потом, с нездоровым интересом:
– Что так резко расхотелось жить?
– Боль надоела.
– Боль во время месячных?
– Угу.
– А тебе говорили ведра не таскать?
– Говорили.
– Зимой в сарае не спать?
– Угу.
– Так чего ж ты хочешь?
– Повеситься.
Хет, напряженно:
– Так. А веревка…
– В сарае под брезентом.
– Цинна. Там, – она кивает в сторону виллы, – не дураки. Они уже наверняка заметили все. Особенно Клавз. Не шути так. Сейчас вернешься домой – сожги веревку.
– Успеется.
Хет молчит. Потом:
– В конце концов, почему ты, вместо того, чтобы заниматься своим делом, торчишь на заднем дворе?
– Интересно.
– Ты что, проходишь через магнитный барьер?
– Через болото.
– Ты попадешь на кероген. Между прочим, тобой уже интересуются.
– Кто?
– Оквинт.
– Это зеленоглазый такой? Он пытается убить мою мурену.
Помолчав:
– Он кто?
– Интеллектуал.
Марциана, возмущенно:
– Какой интеллектуал полезет в пещеру к мурене, чтоб вытащить ее за жабры? Что он рассчитывает там найти? Бидон с семиуглеродом, покаянную рукопись или философский камень?
– Откуда ты знаешь, что он вытаскивал ее руками?
– Лицо опухло, руки перевязаны.
– Может, колется?
– Такого никакой наркотик не возьмет.
Хет, через какое-то время:
– Цинна, в качестве дипломатического представителя ты недееспособна. Что ты сказала шумерке из соседней галактики?
– А чего они выставили корову на главный балкон отечества?
– Ну, неужели самого президента!
– Так не делают!
– Все равно. Должен быть предел безобразию  в этом мире.
– В этом мире его нет.
Хет, примирительным тоном:
– Чем вы там занимаетесь, в пещере?
– Обживаемся потихоньку.
– А монах там что делает?
– Беседует.
– С тобой?
– С октопусом.
– Посмотреть бы на вас.
– Заходи как-нибудь.
– Еще перепугаю вас всех.
– Нисколько. Только монах неправильно поймет.
– Неправильно?
– По-своему.
Марциана смотрит в небо:
– Мира как дрожит. Несчастная. Планету отняли, жизнь отняли.
– Собираешься вмешаться?
– Обязательно.
Хет молчит. Марциана:
– Как же это вы?
Хет:
– Да взяли и сделали.
– А черная дыра, значит, оскорбилась тем, что в нее запихали чужую планету?
Хет кивает:
– Уползла в соседнюю вселенную и все там взорвала.
– Вы не признались?
– Нас не спрашивали.
Хет, помолчав:
– Из-за вмешательства в судьбу Антрососа у тебя возникнут осложнения с пятым сектором.
– Там друзья.
– Какое им дело до твоих мокрых друзей?
– Хет, ты слишком молода. Вообще, инопланетяне, вы все очень молодо выглядите. И не цените свойства пожилого интеллекта: сначала подумать, потом еще раз подумать...
Хет насмешливо смотрит. Марциана продолжает в том же тоне:
– То-то у вас и планеты ездят по небу и вселенные взрываются!
Хет молчит. Потом:
– Что за подруга у тебя опять?
– Гречанка из Кирика.
– Цинна, возьми себя в руки!
Марциана, помолчав:
– Надоела она мне! Постоянно сюда звонит. Каска в ярости.
– Почему? Он сам гомосексуалист.
– Дама малость ку-ку.
– Ну и что?
– Любой ку-ку для психиатра – потенциальная жертва. Я зло свершаю, ты злом мне воздашь, какая ж разница меж нами, скажи?
Помолчав:
– Она неразумная.
– По форме черепа?
Марциана отрицательно мотает головой:
– По поведению. Она именно такая: слабая, зависимая, гуманитарно зацикленная. Преподает литературу в тамошней академии. Читает стихи километрами. А ребенок в это время на потолок залез.
– При помощи гравитации?
Марциана:
– Держась за оторванные обои. Такого оскорбления я в жизни не испытывала!
Хет молчит. Потом спрашивает:
– Что чернотелкам от тебя надо?
– Выбирают себе полководца.
– Для чего?
– Хет, ну разве я тебе скажу!
– Они узаконили тебя?
– Угу.
– Цинна, смотри, они воспользуются тобою и убьют.
Марциана молчит.
– Между прочим, твой брат что-то скоро оттуда вернулся, – Хет кивает на запад, где Антоний недавно с армией предковых воевал против Цита.
Марциана, философически:
– Страшно воевать с сумасшедшими. Им надоест воевать – они выдадут.
– Чернотелки тоже могут выдать.
Марциана энергично мотает головой:
– Нельзя делать того, что нельзя!
Потом, напыщенно:
– Зачем жизнь, если чести лишают?
– Вы лучше друг друга обесчестите.
– Ну, разумеется.
Хет смотрит на распухшую ногу Марцианы?
– Что с ногой?
– Напоролась на осколок стекла.
– Перевяжи и выпей антибиотик.
Марциана отрицательно мотает головой:
– Пойду в каньон.
– Спать?
– Слушать вой ветра. Какая музыка!
Марциана медленно принимается читать стихи. Потом замолкает.
Хет, указывая кивком головы вниз:
– Любишь шарик?
– Хороший. Это самый лучший шарик в Галактике. А ты – самая лучшая самка во вселенной. Потому что я тебя люблю!
– За что мне честь такая?
Марциана, серьезно:
– Ты мать гения!
– Ну и что?
Цинна, угрюмо:
– Я инопланетянин серьезный.
Хет, глумливо:
– Так что ж ты запросто напарываешься на что попало?
– Это свойство большого сердца!
Потом:
– Когда мы в следующий раз встретимся?
– Через неделю.
– Долго! Вселенная изменится до неузнаваемости.
– Что с нею сделается?
– Опылится, поумнеет.
– Ты не поумнеешь, даже если опылишься.
– Нет?
– Нет. Через неделю в заглушке.

СКАНДАЛ С АНТРОСОСОМ.
Мира тянет на себя планету Антронона, та медленно съезжает с орбиты. Внезапно сверхновая в пятом секторе принимается тащить с места Миру. Любители астрономии во всех населенных мирах наблюдают странное явление: звезда в пятом секторе съехала с места и проплыв в космосе два парсека остановилась, успокоилась и из красного гиганта стала желтым карликом. Жители соседнего Антрососа, морской планеты, попадали на дно от нервного истощения: у них был предотвращен взрыв сверхновой.

В пещере полумрак, октопус листает переплетенную в пластик земную книгу по теософии, плоурдостеус лежит, уткнув морду в угол между стеной пещеры и компьютерной установкой в полной прострации (он с похмелья). Марциана зубрит за компьютером: родственники желают, чтоб она сдавала экзамены на юридический факультет в Кирике. Внезапно вспыхивает зеленый огонек сбоку экрана. Вызывает звезда. Разговоры со звездами обычно кратки: почему, зачем и куда? Примерно в таком ключе и протекает разговор. Антрососовцы друзья, чтоб они жили и хочу крышку над моей территорией на время войны.
– На какое время крышку? – деловито спрашивает Мира.
– На два миллиарда лет.
С тех пор, что бы ни произошло в космосе, звезда аккуратно прикрывает место 7-7-1 на карте планеты гравитационной крышкой. А так как в случае гибели планеты прикрывать нечего, а звезды верны договорам, то в критических ситуациях Мира страхует всю Землю целиком тщательно и со знанием дела.

СЦЕНА С БУДДОЙ.
Слышно, как во дворе возле крокодильника Эфиоп долго и обстоятельно разъясняет, как он предавался медитации на кухне и его озарило, он имел счастье побеседовать с невыразимым, неизъяснимым, наисладчайшим…
Цинна:
– С Буддой, что ли?
Потом:
– Эфиоп, ты скажи Каске, что нетрезв был, и вы вместе, через коридор, вытащите этого древнеиндийского бога наружу.

ШУМЕР, ЧТО ЛИ?
Марциана берет книгу на стеллаже, выходит из зала. Дентр, обращаясь к Крису, ей вслед:
– Шумер, что ли?
Крис отрицательно мотает головой:
– Гениальный.

ЗВЕЗДА ХЕТЕПХЕРЕС.
По компьютеру идет программа на новом межгалактическом (арцианском). Часто упоминается некая звезда Хетепхерес. Передача кончилась. Один из арцианцев:
– Что это за звезда Хетепхерес?
Дентр:
– Бывшая Мира.

ЧТО ОНА С НИМ СДЕЛАЛА ЗА ЗВЕЗДУ ХЕТЕПХЕРЕС!
Рамалий с шумером на берегу напротив виллы. Море бурное, сентябрь месяц. Рамалий, кивая в западную часть неба:
– Что она с ним сделала за звезду Хетепхерес!
Шумер понимающе лыбится.

МЕРТВЫЕ НА СЛУЖБЕ У ГОСПОДА БОГА.
Предковые, конечно, отравили планету синтетикой. Но дело не в этом. Началось вирусное вымирание жизни, и одноклеточных, в том числе и гнилостных бактерий, становилось все меньше и меньше. Предковые веками хоронили трупы в земле. Часть из них так и осталась там. А часть превратилась в мертвецов и зомби. Неживые, но мыслят и существуют, и даже, зачастую, участвуют в жизни. Впрочем, явления  этого, выходцев с того света, было не так уж много. Говорили об этом, разумеется, постоянно и пугали детей. У Марцианы в школе шли страшные сказки сериями. Сама Марциана к мертвым привыкла. Вокруг каскиной виллы они собирались на постоянное проживание. То есть, днем они отлеживались в земле, а ночью мотались по окрестностям.
Сначала зомби восстали против новой системы межцивилизационной связи между сушей и морем. Это наша земля, здесь мы умерли, и здесь намерены догнить. Но мертвецы, более живые и обремененные более тяжкими проблемами (они разлагаются быстрее и часто страдают психическими отклонениями), вступили в охрану дипломатического представительства. Старое кладбище на мысу с соснами возле парка было переименовано в сектор 7-7-2.
После этого зомби с кладбища рядом с сараем тоже решили стать служащими и научиться уходу в инвертированное пространство. Они с успехом обучились исчезать и появляться, превращаться в камни под ногами и возникать из ничего (этим они вызвали два инфаркта у посетителей виллы, и два случая необратимого помешательства). Территория оврага вверх и вниз по склону стала именоваться сектор 7-7-3.
Мумии ничему учиться не стали. Древние цари поселились в пещерах на другой стороне залива. Здесь было решено организовать площадку для дипломатических встреч с внеземными цивилизациями. Ее утвердили возле пещер по линии прилива. Она стала именоваться сектор 7-7-5.
Живые (шумеры, пауки, акулы, волки, морские гуманоиды) именовали мертвых «службой господа бога» и относились к ним с величайшим почтением. Для работы под водой им были изготовлены специальные скафандры. 

СКАНДАЛ С ШУМЕРАМИ ИЗ ПЯТОГО СЕКТОРА.
Инопланетянка с тонким лицом и яркими, пронзительными глазами спрашивает, по какому поводу испортили космический объект в ее секторе. Марциана, вместо того, чтобы сказать правду, принимается лгать. Звезду сдвинули для того, чтобы пропустить армию пластиножаберных из третьего сектора через пятый сектор в соседнюю галактику. Инопланетянка все внимательно выслушала.
– Ты очень странный шумер, – заметила она. – Зачем ты сочиняешь? Ты с полным превращением?
– С неполным.
– Я начальник пятого сектора, шумер Мерис. В ближайшее время буду иметь счастье тебя убить.
Ночью Марциане снятся опаловые глаза и прическа из ярко-рыжих волос, из которой по моде шумеров торчат две текилы: я не кастрирована и дерусь за себя. Если бы можно было сказать, что она, Марциана, шумер из первого сектора,  не хочет драться! Что ей хочется смотреть на прекрасное лицо в компьютере и слышать медово-сладкий голос иноплеменницы.

ВЕСЬ СПЕКТР ГУМАНОИДНОГО ТИПА РАЗВИТИЯ.
Бабушка Марцианы принадлежала к древнему роду потомственных биологов. Но, как говорили в древние времена, совершила расовое преступление: стала любовницей хвойного негра, неспециализированного потомка выходцев из тайги. Плодом любви и явилась мать Марцианы.  Что касается батюшки… Марциана никак не могла взять в толк, как такое возможно. Во-первых, он не был космическим гомо. Его родила самка морского гуманоида. Убедившись в том, что ребенок неразумен, она покончила с собой, отравилась. Батюшка же прожил вполне плодотворную жизнь. Разгромил в ойкумене не один город предковых и прославился как выдающийся полководец. Но не это главное. Последний Цинна славился потомством. Помимо старшего сына (космического гомо), он имел дочь космического гуманоида, двух дочерей морских гуманоидов и двух сыновей ведьмаков. Сына он женил на гибридной самке, и та родила ему гибридных дочерей и полностью сформировавшегося степного космического гомо. Этот последний, некто Хил, малый хитрый и высокоразвитый, был ровесником Марцианы.
Марциана считала себя принадлежащей к пролетарскому классу. Морская, дикарь, специализированная и негр – не с чего считать себя знатной. Но раз принимают… Марциана крепко привязалась к семье отца. Во-первых – сестра. Такой умницы свет не видывал. А сколько она знает! А как поет! Во-вторых – племянницы. Глупые и простые, любят драгоценности. К племяннику Хилу Марциана не приглядывалась. Вряд ли степной гомо снизойдет до близкого знакомства. Когда жена брата наезжала на виллу к Каске, Марциана жалась к сестре и старалась не слушать, о чем говорят. Ей было хорошо: родная кровь. Племянник, Хил, читал книжки и все время молчал. Пока однажды утром не застал Марциану за любимым делом: созерцанием крокодилов. Он подошел, присел на закраину и выразил свою основную мысль:
– Кузина, Вы так откровенно гомосексуальны.
Марциана проглотила слюну:
– А… нет.
– Дело житейское. Только не советую тебе особенно привязываться ни к одной из моих сестер.
– Что в них плохого? – сердито спросила Марциана и опустила голову.
– Ничего. Только старшая изволит спать с батюшкой.
– Как… но… он же идиот!
Космический гомо смотрел блестящими таинственными черными глазами и молчал. Потом спросил:
– Чем занимаешься, тетушка?
– Воюю.
– Ну, это дело гиблое.
– А я… все тебе оставлю. Имя, состояние. Будешь моим наследником. Идет?
Племянник ответил просто:
– Дожить надо.

КРЫСЫ В ТРУБЕ.
Утро. В зале пьют эке. Марциана садится за стол  вместе со всеми. Некоторые удивлены: чего это мадам их удостоила? Руки у Марцианы дрожат, лицо бледное до зелени. На лбу мелкие морщинки. Глаза осоловевшие, с расширенными зрачками. В углу рта складка. Марциана наливает себе эке, отхлебывает и морщится: бурда. Она подходит к шкафчику в углу, высыпает полчашки заварки и доливает кипяток. С наслаждением глотает горячую жижу.
– Каск.
Каска поднимает голову.
– В трубе крысы пищат.
– Как они туда залезли?
– Кто ж знает? В подвале их нет.
– Где?
– Возле мусоропровода.
Каска встает:
– Пойдем.
Марциана на ходу заглатывает то, что осталось в чашке и выходит вслед за Каской.
Вскоре сверху доносится шум скандала. Потом, с крыши:
– Каск. Они здесь.
Голос Каски из окна шестого этажа:
– Как они туда попали?
Голос Марцианы, виноватый:
– Это мои крысы.
Через полминуты (Каска, очевидно, влез по громоотводу), голос приглушенный:
– Почему ты не уничтожаешь свою продукцию? У тебя патологическая страсть ко вредительству! Прекрати, либо переселяйся на другое место. Тебе пятнадцать лет, мои обязанности кончились!

ЧТО ТАКОЕ ВРАГ И ЧТО ТАКОЕ ВКУС К ЖИЗНИ.
Марциана жила странной жизнью, по сути не имеющей отношения к реальности. Большинство живут не так. Они любят, страдают, ненавидят кого-то, кто живет рядом. Может, соплеменник, может – чужой. Марциана ненавидела, но не реального врага, а вымышленного. Именно тогда, когда она впервые почувствовала ненависть, она обрела вкус к жизни. Но тот, кто имелся в виду на самом деле, был далеко, слишком далеко, чтоб она имела какую-либо возможность его достать.
Смутные воспоминания, оставшиеся после дозы крепкого снотворного. Цит привез ее в цементный бункер, где она увидела пришельца. Настоящего пришельца, не отсюда. У него были добрые синие глаза и мягкие руки. Говорил насмешливо, с превосходством. Она тогда почувствовала себя настолько беспомощной и зависимой, что сразу ощерилась, как волчонок. Незнакомец спрашивал, что сделала с нею мать. Марциана отказалась отвечать, тогда незнакомец усадил ее в пыточное кресло. Но главное – не боль, а унижение. Этот чужой решал ее судьбу. И он склонялся к уколу цианистого калия. Цит был против. Марциана запомнила, как синеглазый набрал лекарство в шприц. А потом она очнулась в доме Каски.
Через некоторое время обиняком ей удалось выяснить, с кем она имела честь познакомиться. Этот некто был ее предшественник в линии предков. Тоже Цинна, обитатель шестнадцатого Аотеры, древний арцианец. К космическим гомо, дикарям из Арция он отношения не имел. Этот был настоящий космический гуманоид морской расы, рожденный самкой здесь, на Земле. Сколько он навредительствовал, знал только он. И только он знал – зачем. Керогеновые морги и массовое уничтожение самок, хрящевые рыбы, превратившиеся в шизофреников в результате магнитного удара. А химия, а трансплантация… Кровный родственник начальника галактического представительства, он вряд ли пребывал в здравом уме после стольких лет жизни в чужом мире. Марциана запомнила добрые синие глаза и мягкие руки. Этого она вряд ли найдет. А вот что она сделает с его соплеменниками, когда их достанет…

ПАНСИОНЫ ЛЮКАНЦА.
Иноплеменник Дентр не обращал на Марциану ни малейшего внимания. Главным образом, из-за Каски. Хотя бы тот убил своего воспитанника и сварил его, люканец бы не вмешался. В их узком кругу Каска занимал слишком высокое место. Между тем, ходили слухи, что Дентр оказывает покровительство космическим гомо, попавшим в беду в городе и вообще, живущих среди иноплеменников, предковых, привыкших к так называемому государству. То есть к проституции, бандитизму, воровству и всему, что вкладывается в это древнее понятие, для космических видов зачастую означающее смерть.
Дентр создал на свои средства два пансиона в глухой части Арция. Для благородных юношей и благородных девушек. Принимал он туда только космических, и не обязательно благородных. Ведьмаков, лесных и степных гомо, морских и космических гуманоидов. По достижении семнадцати лет молодые люди покидали пансион и вступали в жизненную борьбу. Предковые шептались, что дело нечисто, и что Дентр развращает молодежь. Якобы, в обоих пансионах процветает гомосексуализм. Так и было, но вовсе не от развратных наклонностей воспитателя, а по извечному обыкновению всех пансионов такого рода. Учили же там неплохо, преподавали химию и биологию на высоком уровне, а также начала изящных искусств. У Дентра помимо этого было немало заслуг пред местным обществом. И хотя он навредил так, что головы не сносить, но держал он эту голову гордо. А при случае, что он скажет? Что советом утопить предковую самку он уничтожил целый биологический вид? Дело в том, что то, что произошло, для него самого явилось неожиданностью. Выплывшая из-за скалы голубая акула, совокупившись с трупом самки, дегетерохроматинизировалась у него на глазах и превратилась в древнюю семижаберную рыбу. Он еле выжил тогда и с тех пор страдал сердцем. А кое-кто шептался, что инопланетянин при этом чокнулся. В самом деле, Дентр был монохроматиком, что люканцам совершенно несвойственно, у них высокоорганизованное цветовое зрение. Но когда именно инопланетянин утратил все краски мира, во время эксперимента над туземкой, раньше, позже, или он дефектен от рождения, никто доподлинно не знал.
А предковые пристрастились к новой забаве. Дентр следил только, чтобы, не дай бог, не утопла хоть одна космическая самка.

ПОСТУПЛЕНИЕ В АКАДЕМИЮ.
К шестнадцати годам накопилась усталость. Она подкатывала изнутри и не давала спать по ночам. Либо снилось такое, что лучше совсем не спать, чем видеть. На должности начальника находятся не более шестнадцати галактических лет, Марциана знала об этом. И так как эта должность пожизненная, то рассчитывать можно было только на счастливый покой в родной земле. Марциана проработала всего семь лет. Она была еще молода и полна сил. Но, с другой стороны, общество должно было ее обеспечивать. В том же мире, в котором она жила, действовали законы предковых. У кого-то были средства, у кого-то – нет, и он должен был трудиться для прокормления. Марциана не отказалась бы зарабатывать себе на жизнь, но опекун и слушать не захотел. Она являлась не только наследницей имени. От отца к ней перешло огромное состояние. Собственно, роду Цинны принадлежала треть всех средств ойкумены.
– Я должен дать тебе образование, – заявил Каска. И отправил ее сдавать экзамены на юридический факультет академии в том городе, в котором Марциана училась в школе.
Экзамены она сдала так, что никого бы с такими познаниями и на порог приличного учебного заведения не пустили. Степан Разин у нее оказался великим полководцем, а Ганнибал мелким дельцом. Кроме того, книга Ленина «Государство и революция» в тесте была объявлена одной из величайших философских книг. Но Марциану приняли. Потому что она была дочерью и наследницей Цинны.
С первых же дней обучения Марциану поразил тот факт, что законы, которые им преподносил специалист по арцианскому законодательству, скрупулезный и педантичный предковый, в обществе уже не действуют.
– Сколько же дней действует закон? – изумилась Марциана.
И сосед по студенческой скамье снизошел до ответа:
– Всего семь-восемь дней. Но распространяться об этом не следует: можно головы лишиться. Потише, мадам, Вам не все равно?
Потом Марциана узнала странную вещь: предковые в Арции из года в год избирают на должность консулов двоих. Умную личность с прогрессирующей шизофренией и личность с явным и неоспоримым маразмом. И того и другого трансплантировали в шестидесятилетнем возрасте сто пятьдесят лет назад. Но шизофреник и есть шизофреник. Разумен и хитер и с властью справляется. А второй – амилоидный. Он пристрастился менять законодательство, и издавать сборники так называемых «консульских» законов на туалетной бумаге, чтоб их, таким образом, читали ежедневно и по необходимости.
Цит, иноплеменник, становясь в очередной раз диктатором, должен был эту смену законов обосновывать. Марциана хорошо знала, что Цит психически болен и ему мало что понятно вокруг. Цит смертельно боится предковых, но чтобы спастись от мнимой (или серьезной) опасности, он мозги заплетет кому угодно. Особенно приятны были обоим консулам рассуждения о патриархальных традициях в обществе. Был принят незыблемый (к моменту вступления Марцианы в должность начальника дипломатического представительства он уже действовал) закон о пожизненной недееспособности женщин. Мужчина считался дееспособным с тридцати лет. Марциану это все мало интересовало. Кто как поступает со своими самками и детьми, это его дело. Она разве ребенок? Или, тем паче, женщина? Она всего лишь самка иного биологического вида. Но, становясь взрослой, Марциана все больше и больше убеждалась в том, что самец предкового старше тридцати опасен. Он чаще всего бандит или насильник, редко – вор. Закон не позволял на него жаловаться и под прикрытием нового законодательства в обществе процветали такие промыслы, как пиратство, лесной разбой, вооруженный бандитизм, не говоря уже о сутенерстве и прочем, относящимся к развитой цивилизации. Предковые гомо гибли толпами, а в чем, конкретно, они виноваты, сказать было трудно. «Они ведьмаки», – говорили в обществе. И, опять же, к морскому дипломатическому представительству это не имело ни малейшего отношения. Но Марциане не раз приходила в голову мысль, что эта территория, которую предковый по-прежнему считает своей, постепенно и неотвратимо переходит под власть иных разумных видов. Дело вовсе не в том, что предковый неприличен. Все к нему привыкли здесь и к тому, что он такой. А вот иноплеменники? Как они на это смотреть будут? По предковому судят о потомстве. Его следует причесать, умыть, дать ему питательные таблетки и справедливое законодательство. «Вы стары, почтенны, вы должны быть образцом…»

Над городом собирались тучи. Консул Церион закончил вечернюю трапезу в обществе сына, супруги, дочери и зятя. После еды он пошел вздремнуть. За тяжелой пыльной портьерой большого окна ударил гром, потом полил дождь. Церион встал, глотнул из бокала теплого пряного ликера и хихикнул. После этого он разделся. Приоткрыл дверь: в коридоре никого. Тогда пожилой консул закружил по комнате в замысловатом танце: поворот – прискок, вверх! Поворот, прискок – вверх! Правитель Арция плясал куваду.