I
Ия доверяла судьбе настолько же, насколько знающий доверяет зеркалу, то есть, ни на йоту. Зеркало не само творит наше изображение. Так и судьба не сама творит нашу жизнь. То, как мы выглядим и как живём, зависит только от нас самих, думалось ей. Единственное, что могло задать общий фон и как-то повлиять на течение дня – это напитки, с которых человек начинает утро. По её мнению, выпив чаю, вы рисковали встретить собственную лень, от воды намерения окружающих становились прозрачными и потому совершенно безвкусными, кофе превращал слабость в силу, нежность в агрессию, спокойствие в суету, а стакан молока помогал вам заново родиться, делая дни непохожими один на другой. Впрочем, несмотря на молочные предпочтения, роль утренних напитков сводилась к минимуму. Она заправляла всем сама, а тех, кто слепо верил в провидение, презирала. Про них она говорила: «Люди обожают носить дарёную одежду до тех пор, пока она не износится в хлам и не провоняет. Им даже в голову не приходит, что дарёное нужно латать, украшать и перекраивать под себя».
Лишь однажды Ия сменила свою точку зрения, да и то ненадолго. Об этом происшествии взахлёб писали все газеты, поскольку оно было необычным, как глаза у луны. Две абсолютно одинаковые машины, отличные только цифрой в номере, столкнулись лоб в лоб. Одинаковый цвет, одинаковая марка, одинаковое количество людей с каждой стороны – по трое, священное число. По три человека и по две смерти на выжившего. А выжили лишь водители машин – он и она.
Они мчались навстречу друг другу, чтобы запаять своё прошлое в гроб из искорёженного металла. На заднем сиденье его джипа – жена и дочь, обе эгоистично жадные до денег и чужой крови, неумелые гитаристки, рвущие струны его нервов. В своём эгоизме они дошли до того, что подавали ему на тарелке собственные потребности вместо хлеба, заставив его вконец озвереть. Её же пассажиры – пожилые родители, разъедающие кислотной желчью всё, вплоть до стульев в квартире, и требующие к себе тысячекратного внимания. Ия отдавала им столько, сколько даже взять негде. Но случилось то, что случилось.
Когда исчезает четыре эгоизма, появляется восемь счастий. Цена их любви составляла ровно восемь счастий, по счастью на год.
Официальной причиной аварии был признан случай – верный слуга судьбы. И тогда Ия поверила и доверилась провидению. Но время текло, по-сырному расплавляясь, и как-то она заметила, что кормит его мыслями, вялыми, как сушёные яблоки. Наевшись до отвала, он оставил её и отправился на поиски любви подороже. А Ия повесила доверие в шкаф за ненадобностью, поплевала на ладони, приготовившись вернуть жизнь в свои руки, и снова стала пить молоко по утрам.
II
Те, кто привык получать – люди ожидания. Те, кто привык брать – люди действия, думалось ей. Первые отдаются на волю волн; вторые плывут, куда пожелают, даже если течение плюётся им в лицо. Нетрудно догадаться, что Ия причисляла себя ко второй категории. Положив в мешок парочку резких слов и булку с мясом, она отправилась из города в деревню, где выгодно обменяла мешок со всем содержимым, а заодно и свою городскую квартиру на небольшой домик, похожий на старый скворечник. Нутро дома соответствовало его внешности: камин с орнаментом из следов гусиных лапок, фигурки уток повсюду и занавески, тканью имитирующие павлинье перо, а в клетке – певчая птичка неизвестной породы, румяная в крапинку, как слойка с маком. У этой птички клюв был на мокром месте, потому что когда она пела, из её глаз текли крупные слёзы и с дробным стуком падали на дно клетки, словно отсчитывая чьё-то время.
Во дворе росли берёзы, которые перед грозой выглядели бледнее обычного, и ели, настолько миролюбивые, что их иглы совсем затупились. Вообще, вся деревня сочилась идиллическим миролюбием. Дома сидели бок о бок, косым взглядам не было места, а если у какого-нибудь хозяина пропадала ценная вещь, её тут же выкапывали в соседском огороде и возвращали владельцу. Забрать здесь могла только земля, но, как правило, она же и щедро отдавала.
Однако и на пушистой овце порой появляются проплешины. Таким изъяном в общей гармонии была крайняя изба, стоящая особняком ближе к лесу и немигающе смотрящая остальным домам в лицо, из-за чего всем становилось не по себе. В гости хозяева никого особо не звали, а те, кто у них бывал, предпочитали об этом умалчивать. Поэтому о мистической жизни избы ходили самые нелепые слухи. Например, говорили, что у странных хозяев на чердаке ночуют черти, поэтому колокола в деревенской церкви всё время простужены. Ещё говорили, что если подойти к избе с востока, можно отрезать кусочек от луны и увидеть в нём своих будущих детей, как в зеркале.
Жили в доме немолодые сёстры: темноволосая Нера, рыжая Сара и русая Бера. Когда любопытные отбрасывали от этих имён окончания и складывали оставшиеся слоги в нужном порядке, получалось слово, которым сёстры имели обыкновение клясться.
Трёх женщин никогда не видели вместе. Нера выходила на улицу только ночью, чтобы сосчитать количество новорождённых звёзд. Она умела отличать новорождённые звёзды от взрослых по силе свечения. Старшей Саре принадлежал день. Она часто блуждала по непонятным траекториям, вытаптывая на деревенской дороге какие-то надписи. Поговаривали, по её следам можно было читать как по буквам, однако перевести написанное не представлялось возможным, поскольку надписи пестрели аллюзиями и символами. Средняя сестра, Бера, показывалась на рассвете и на закате, будто в её обязанности входило вытаскивать солнце из коробки, а вечером протирать его и убирать на место.
Такое соседство заинтриговало Ию. Хотя её скворечник находился на противоположном краю деревни и не скрещивался с избой взглядами, ей казалось, дома сумели бы подружиться, и возможно, даже пофлиртовать. Поэтому она очень обрадовалась, когда неожиданно нашла у себя под дверью приглашение.
Мы ждём Вас на поздний ужин. Не забудьте подушку и гранатовый сок.
Нера, Бера, Сара.
Ия, причислявшая себя к людям действия и ни на йоту не доверявшая судьбе, решила сама выбрать, взять ли ей гранатовый сок, красное вино или же ограничиться чайными пакетиками. Её воля склонилась к вину. Подушку она и вовсе оставила дома, сочтя совет сестёр за шутку.
Поздний ужин начинался с пробуждением первой звезды. Лишь завидев её в окне, Ия завернула в пакет винную бутылку и отправилась к избе.
На пороге её встретила Нера. Поприветствовав гостью лёгким кивком головы, Нера провела её в сени, где на лавке спал чёрный кот с острыми ушами, похожими на р;жки.
- Садись в центр стола, - сказала Нера.
- Поставь бутылку на левый край, - сказала Бера.
- Не разувайся, иначе дорогу домой не найдешь, - сказала Сара.
- Ну вот, и здесь своевольничаешь, - покачала головой Нера, разглядывая винную бутылку.
- А подушку и вовсе не взяла, - вздохнула Бера.
- Значит, сны будут острые, и изменить ничего не получится, - с тоской заключила Сара. – Возможности зависят от напитка, качество сна – от подушки.
Пока Ия ничего не понимала, Нера разлила вино по четырём бокалам, Сара поставила на стол три тарелки, а Бера зажгла свечи. До этого всё происходило в полной темноте. Ия уставилась на пустую скатерть у себя под носом.
- А твой ужин ждёт тебя наверху, - пояснила Нера.
- Я отведу тебя, - вызвалась Бера.
- Но для начала выпей, - посоветовала Сара. – Без напитка никак.
Ия сделала пару глотков вина и пошла вслед за Берой. Бера привела её на чердак по деревянной лестнице. На чердаке стояла широкая кровать без подушки. Напротив кровати располагалось большое зеркало.
- Это для того, чтобы твои сны отражались в нём, - раздался снизу голос Неры.
- Сейчас ты увидишь ровно три сна, - сказала Бера.
- Ложись и чувствуй себя как дома! - крикнула Сара.
- А что мне приснится? – спросила Ия. Это были её первые слова в доме хозяек.
- Клянёмся небесами, мы не знаем! – хором ответили сёстры.
Тогда Ия легла на кровать и закрыла глаза. Сначала ей послышался смех, однако, оказалось, что её уши соврали и даже не покраснели. На самом деле во сне не смеялись, а плакали.
Сон первый. Пожилая женщина сидит в кресле. Вокруг неё кружится внучатая детвора. Пока дети вьются радостным роем, душа её наполняется иллюзией веселья. Но женщина пуста, как скорлупка. Она одинока.
Сон второй. Та же пожилая женщина. Она – за столом, напротив неё – мужчина. Но женщина опять пуста... Она безрадостна, поскольку никогда не ощущала в себе новой жизни.
Сон третий. И вновь пожилая женщина. На этот раз она сидит на террасе. Она наполнена, но наполнена кромешным одиночеством. Правда, её одиночество вполне себе самодостаточно. За окном фальшивят птицы, и пожилая женщина пьёт кислое молоко…
- Просмотр окончен, - сообщила Нера, когда Ия вернулась за стол.
- Теперь тебе надо выбрать один из снов, - промолвила Бера.
- Тот, который больше всего пришёлся по душе, - дополнила речь сестры Сара.
- Так вы предлагаете мне выбрать из трёх видов одиночества? – улыбнулась Ия.
- А как ты хотела!
- Если бы ты послушалась нас и взяла с собой подушку, сны не были бы такими острыми.
- А если бы прихватила гранатовый сок, могла бы изменить неизбежное, - добавила третья сестра. – Но твоя самоуверенность лишила тебя этих возможностей.
Выбор дался Ие нелегко. По принципу наименьших зол, она остановилась на последнем сне.
- Ну вот ты и выбрала свою судьбу! – хором сказали сёстры.
И тогда Ия рассмеялась им в лицо, потому что не верила в провидение.
III
Одно мудрое правило гласит: если не можешь изменить свою судьбу, измени хотя бы свою жизнь.
Ия меняла свою жизнь, как могла. Переезжала с места на место, находила новые увлечения и новые недорогие чувства, ценой от одного до двух счастий, кидалась в различные авантюры. Но разделаться с кромешным одиночеством никак не получалось. Более того, с недавних пор она стала замечать, что уличные птицы фальшивят на три ноты, а молоко в её стакане с каждым утром становится всё более кислым. Однако бросать свои молочные предпочтения она не торопилась. Кто знает, вдруг всё-таки удастся родиться заново и побороть неизбежное?
*В этом рассказе слово «небеса» встречается 7 раз. Можете убедиться сами.