Недавно вспомнила я одного нашего прихожанина, коллекционирующего старинные угольные утюги. Человек он очень состоятельный и довольно известный. Большая квартира позволяет ему коллекционировать также старинные чемоданы: этакие настоящие кожаные саквояжи, огромные и потёртые, напоминающие о романах Диккенса и Шарлотты Бронте...
Батюшка же наш, по доброте душевной, зная об этом увлечении нашего N., загружает все чемоданы, какие найдет на помойке, в свою машину, приговаривая: "Это для N, он обрадуется!"... Чемоданы же эти обычно не старинные, а вполне себе советские, картонно-дермантиновые, с металлическими уголками и проломленными стенками... Но - такова любофь...
Однажды, под Рождество, батюшка притащил несколько таких чемоданов "для N", вложенных один в другой, и отнес в подвал храма. Когда кончилась Рождественская служба, мне благословлено было отвести N в подвальчик, показать ему всё это богатство и вручить - в качестве подарка...
Высокий, элегантный N в шикарном тёмно-синем пальто спустился за мной по лестнице. Я выволокла огромный чемодан и стала открывать замочки - один за другим... Грязные помоечные чемоданы располагались друг в друге, как нескончаемые матрёшки. Но вот внутри остался самый маленький, бывший когда-то чёрным, дряхленький гадкий чемоданчик. Я открыла и его... И тут!.. Огромное летучее облако белесоватой моли выпорхнуло из чемоданчика и нежно опустилось на плечи шикарного тёмно-синего пальто... Я покраснела до ушей и готова была провалиться... Мириады мелких светящихся бабочек на синем в полутьме подвала - это было как жемчуг Царства, как Млечный Путь...
Взгляды наши встретились. Я, заикаясь, пролепетала: "Ввы ввозьмёте чемоданы?..." В благородном лице N не дрогнула ни одна черта:
- Поблагодарите батюшку. Я возьму все.