Я всегда любил молоко. Смотрел на него как на ту пресловутую воду. Только вода как-то попахивала пустой прозрачностью, а молоко отдавало голубоватой небесностью. Не помню, что бы я покупал молоко для питья – просто мог принести домой булькающий пакетик, чтобы переливать его из стакана в стакан. Медленно, с любованием из одного в другой. «Замечательно», - думал я, одновременно опасаясь какой-то скрытой мозговой болезни у себя – надо же, любить молочные переливания. Чашки, бокалы, советские стаканюры, рюмочки – я пытался выяснить, где лучше всего будет смотреться эта белоснежная жидкость. Пожалуй, это была единственная интересная во мне особенность.
Я как-то признался другу в том, что испытываю блаженство, когда смотрю как в рекламе жизнерадостная доярка льёт из ведра молоко в стеклянный кувшин. Друг сказал, что видимо мать меня слишком долго грудью кормила и чуть ли не поставил меня в один ряд с любителями инцеста. С тех пор я стыдился даже кассирш в супермаркете, которые пробивали мои частые покупки молочного продукта. Они мне напоминали доярок, а далее к стенке меня припирал страшный диагноз друга.
Годы бежали, я изнурительно, но продуктивно работал, накопил опыт и деньги и внезапно обрёл невесту. Я не мог понять, насколько я её любил, пока не настал тот важный день, который бывает раз в жизни и всё такое. Она стояла передо мною в удивительном наряде…
Я запускал пальцы в складки свадебного платья, словно в жирное нежное молоко. Даже касаясь губами, я не ощущал ткань – нежнейшее молоко, смешанное с туманом.
Я ясно представил картину: абсолютно голая Она идёт в густом утреннем тумане, останавливаясь посреди пышущей свежестью поляны, выливает на себя из глиняного кувшина потоки молока, смешивая их с переливами солнечных лучей. Мягко стекая по медовой коже, всё застывает холодным свадебным платьем. Тоненькие струйки медленно окольцевали Её плечи бретелями. Увидев тебя такой, я точно знал, что правильно женюсь.
И тут я вспомнил свои эксперименты. Вот оно! Вот где молоко смотрится идеально!