Доброе дело

      



      Алешка и Света Макеевы жили с дедом и бабушкой, потому что, как и многие дети военной поры, были сиротами. Отец погиб в 1943 году, а мать скончалась, работая в эвакуации на одном из уральских заводов.
 
      У деда была квартира в доме, выстроенном перед началом войны. Дом располагался в переулке рядом с Садовым кольцом, по которому в дни больших праздников двигались в направлении Красной площади длинные колонны людей и оркестры. В послевоенные годы праздничные демонстрации были особенно шумными и веселыми. Люди от всей души радовались одержанной недавно Победе, стараясь хотя бы на краткое время забыть о страданиях, которые принесла народу война. 

      Светлана была на три года старше Алешки, и в праздники бабушка  Аня отпускала ее с братом на улицу посмотреть на проходящую демонстрацию. Обычно бабушка вручала им  рубль монетками, чтобы дети могли купить себе сладости или незатейливые игрушки, которыми торговали на улице, рядом с участниками демонстрации. Над головами проходящих в плотных колоннах людей возвышались плакаты и транспаранты, колыхались воздушные шарики и портреты вождей. Почти в каждой колонне были музыканты, игравшие на баянах, гитарах, духовых инструментах. Временами, движение бесконечной ленты колонн останавливалось, и тогда шеренги людей расступались, образуя многочисленные водовороты танцующих демонстрантов. А какие прекрасные песни пели на этих праздничных шествиях! Задушевные, мелодичные или заразительно веселые. В этих песнях слова и музыка шли, казалось, от  самого сердца. 

      В праздники в квартире Макеевых собирались гости. Огромный обеденный стол застилали скатертью, на которой румяными горками возвышались испеченные бабушкой Аней блины. Родственников у Макеевых не было, поэтому в застолье участвовали друзья и сослуживцы деда, многие из которых приходили с женами. Дом Макеевых славился хлебосольством;  даже в голодные военные годы за столом собиралось много людей. Обычно во время праздничных трапез дед усаживал Алешу и Свету рядом с собой, а на ворчание бабушки, что детям незачем слушать взрослые разговоры, только посмеивался и заявлял, что у него от внуков секретов нет. 

      А секреты у деда Пети, конечно же, были. Алешка знал, что дед работает начальником в организации, создающей вооружение для Красной Армии. За столом об этом никогда разговоров не было, но в другие-то дни Алексей не раз присутствовал при беседах деда с его помощниками. А еще у деда был закадычный друг Виталий Ерохин, с которым дед постоянно спорил о разных  делах. Ерохин часто бывал в их доме, иногда даже оставался у них ночевать. 

      Однажды вечером Алешка заглянул в кабинет, где Виталий Иванович укладывался спать на диване.
      — Чего не спишь, орел? — спросил семилетнего мальчугана Ерохин, устало потирая глаза.
     Крутые плечи дяди Виталия обтягивала тельняшка, а на стуле рядом с диваном лежал наган. Бабушка как-то рассказала Алешке, что дедушка и Виталий Иванович — товарищи со времен гражданской войны и что Ерохин в молодости был морским офицером, а потом уже стал чекистом, то есть человеком, охраняющим нас от врагов и шпионов.
      Потянувшись к нагану, Алешка спросил:
      — Можно мне посмотреть? У деда такой же, но он даже подержать его не дает.
      — У деда не такой же, — усмехнулся Ерохин. — Видишь на рукоятке пластину с надписью? Это оружие мне подарил Дзержинский.
       Кто такой этот Дзержинский Алешка не знал, но догадался, что, наверное, какой-нибудь большой командир. Может, такой же главный, как маршал Жуков. Чтобы потянуть время, спросил:
      — А что там написано?
      — Верному стражу Октябрьской Революции.
      — Это про вас?
      — А то про кого же, — ответил Ерохин и спрятал наган под подушку.
      Послонявшись по кабинету, Алешка взглянул на Ерохина. Но тот уже спал, раскинув в стороны руки. Алешка вздохнул, сожалея о прерванном разговоре. Ничего не скажешь — геройский человек дядя Виталий. Уже пожилой, но еще очень сильный. Запросто поднимает тяжеленные гири или сажает к себе на плечи детей. И орденов с медалями у него больше десятка. А какой у него наган...
 
      В будние дни Алешка обычно гулял во дворе, где было много разных укромных мест для детских игр в прятки или в казаки-разбойники. За домом находился пустырь перед шеренгой деревянных сарайчиков, на котором ребята расчистили площадку для футбола. Среди мальчишек постарше верховодил сын дворника по прозвищу Пузо. Дворник сделал из кусочков потертой кожи мяч, набитый изнутри разным тряпьем. Друзья Пузо часами гоняли этот мячик по полю, не принимая в игру других ребят. Как-то Пузо подошел к Алешке и предложил:
      — Попроси деда купить настоящий футбольный мяч. Дед у тебя из важных начальников, для него достать такой мяч — плевое дело. Если получится, всегда будешь вместе с нами играть в футбол. 
      Спустя какое-то время, вручая внуку легкий пружинистый мяч из коричневой скрипящей под пальцами кожи, Петр Андреевич пожелал Алешке успехов в футболе и дал добрый совет. Когда Алешка вынес мячик во двор, сбежалась вся ребятня. Вспомнив дедов совет, Алешка громко сказал:
      — Этот мяч будет общим. Можно будет играть по очереди. Чтобы все ребята из нашего дома смогли научиться футболу.
               

      Шел третий послевоенный год. Какое прекрасное и безмятежное это было время для маленького Алешки и его сестренки Светланы. Но вскоре жизнь двух сирот стала иной. Видно, суждено им было изведать, всю горечь утрат и разлук.

      Осенью Алешка собирался поступать в первый класс в ту же школу, где училась Светлана. Однажды деда Петя, вернувшись с работы, долго о чем-то беседовал с бабушкой, а затем позвал Алешку для серьезного разговора.
      — Ты, Алексей, должен понять, — грустно вздыхая, произнес деда Петя и посмотрел почему-то на бабушку Аню. — Вскоре бабушка ляжет больницу. Вероятно, пройдет немало времени, прежде чем она вернется домой. Я до позднего вечера на работе, а тебе, парень, в сентябре идти в школу. Вот и надо решить, как нам жить пока бабушка будет в больнице. За Светланой днем будет присматривать баба Катя из соседней квартиры, а тебе, Алешка, придется начать учиться в хорошей, так называемой, Лесной школе  —  интернате для детей, у которых родители очень заняты на государственной службе...
 Бабушка прижала к груди голову внука и шепнула ему:
     — Поезжай, сынок. Хорошо, что рядом с тобой будет много детей.
      А когда дед вышел в другую комнату, бабушка перекрестила внука:
     — Охрани, Господи, бедных сирот.

      Бабушка Аня была удивительным человеком. Внешне она разительно отличалась от грузного телом и громогласного деда. Худощавая и небольшого роста, она стремительно двигалась по квартире, по-деревенски ловко управляясь со всеми домашними хлопотами. Прожив много лет в городе, она в душе оставалась простой сельской женщиной родом из Тульской губернии. Она так и не получила  среднего образования, верила в Бога и тайком от деда посещала ближайшую церковь. Однако друзья и знакомые деда относились к ней с уважением, отдавая должное ее мудрости и рассудительности.
      А внуки любили ее, как родную маму, да и как же было ее не любить, когда даже морщинки вокруг ее глаз, казалось, излучали ласковую теплоту. 

      Спустя две недели дед отвез Алешку в Лесную школу, расположенную среди соснового бора на берегу реки Истры. 
      — Видишь, как здесь красиво, — говорил он внуку по дороге к деревянному зданию школы. — Воздух здесь целительный, полезный для детей, у которых слабые легкие. Но как только  баба Аня поправится, мы тебя заберем домой.

      Так началась для Алексея другая жизнь, вдали от родного дома, по которому он очень скучал. Учеба и общение с однокашниками скрашивали жизнь мальчугана, но в Лесной школе он впервые почувствовал себя сиротой, изведав, что такое быть одиноким.
      Накануне Нового года наконец-то приехали дед и Света, привезли первоклассникам школы кучу подарков и разных гостинцев. А когда сестра и дедушка уехали на машине домой, Алешка, закрывшись в темной кладовке, горько плакал, правда, совсем недолго, потому что ко многим его новым друзьям вообще никто не приехал, и надо было не плакать, а поддержать друзей в трудный час. Именно так поступать наказывала бабушка Аня, когда он рассказывал ей о бедах своих друзей со двора. А бабуля до сих пор продолжает болеть. Скорее бы она поправлялась. Не потому, что от этого зависит его, Алешкина, дальнейшая жизнь. Просто он любит бабушку и очень по ней соскучился. 
   
      Светлана и Петр Андреевич, возвращаясь из Лесной школы в Москву, долго молчали, мысленно жалея оставленного в интернате Алешку. Они так и не решились сказать ему, что бабушка умерла в больнице.

      Зима, проведенная Алешкой в загородном интернате, тянулась нескончаемо долго. Дедушка и Светлана больше не приезжали. Заведующая интернатом Евдокия Петровна, как могла, успокаивала Алексея, говоря, что дедушка, наверное, очень занят, а к началу лета обязательно приедет за ним. Но так уж случилось, что деда Петю он  уже никогда не увидел. И даже могилы его не удалось разыскать.

      Кода наступила весна, в интернате случилась беда. Сгорел деревянный корпус, в котором размещались детские спальни.  Воспитатели и другие работники интерната горестно ахали и взволновано повторяли, что, слава Богу, пожар случился не ночью, и никто из детишек не пострадал. Пожарные прибыли, когда от спального корпуса осталось одно пепелище. Ясно, что Лесная школа будет закрыта. Вскоре приехала из Москвы комиссия и стала решать, что делать с детьми, которых по разным причинам не забрали домой.

      После пожара Алешка с нетерпением ждал приезда деда или кого-нибудь из его друзей. Но никто не приехал. Евдокия Петровна сказала, что по номерам телефонов, которые оставил ей Петр Андреевич, никто не подходит и что она послала на имя дедушки телеграмму. Однако заведовавшая столовой толстая тетя Клава шепнула Алешке, что слышала, как члены комиссии говорили о том, что его дедушка арестован вместе с группой врагов народа. Кто такие «враги народа» Алешка не знал, но догадывался: за этим скрывается нечто плохое. А еще он понял, что с дедом случилась беда, что Светлана и бабушка, наверное, тоже нуждаются в помощи. И Алешка решил ехать в Москву, не дожидаясь, пока за ним кто-то приедет. Своим планом он поделился с долговязым Витькой, который был на целую голову выше Алешки. Будучи верным другом, Витька, конечно же, согласился с Алешкиным планом и сказал, что поедет в Москву вместе с ним.

      В Лесной школе они сдружились, узнав, что жили в Москве на соседних улицах. Но особенно крепко стали дружить после того, как пришло в интернат известие, что отец Витьки погиб при испытании нового самолета. Другие ребята не без зависти называли Витьку сыном героя, а Алешка другу сочувствовал и рассказывал ему о своем отце то, что слышал о нем от деда с бабушкой.  И то, что дед у него замечательный человек и что у деда есть верный друг, Виталий Ерохин, у которого вся грудь в орденах за заслуги перед народом.    
      Побег двух друзей в Москву окончился неудачей, их задержали на станции электрички. Спустя пару дней  Алешу и Витьку отправили в детский дом, расположенный на юге Московской области.

      Сколько сирот было на российской земле после этой проклятой войны! Только в детских приютах находились сотни тысяч обездоленных ребятишек. Почти в каждом районе огромной страны были подобного рода детские учреждения. В каких-то из них жизнь детей была сносной, в других — казалось невыносимой. Все зависело от людей, которые там работали.  Были среди них и случайные люди, не понимающие, что забота о сиротах — дело богоугодное, требующее особой душевной чуткости и деликатности... 

      Заведующая детдомом, куда попали Алеша и Витя, была женщиной строгой и властной. К воспитанию малых и старших детей относилась, как армейские командиры к своим новобранцам. Главное — дисциплина и чтобы во всем был идеальный порядок. Дети побаивались директрису и старались не попадаться ей лишний раз на глаза. Однажды, выслушав просьбу Алешки разыскать в Москве его бабушку и сестренку, она пожевала губами и сказала, что по документам он значится сиротой, у которого никаких родственников не имеется. И чтобы больше не было разговоров на эту тему. Теперь о судьбе детдомовцев  заботится государство, которое воспитает из них советских людей.

      Неугомонный Витька предложил Алеше снова бежать в Москву. Поразмыслив, они решили, что в этот раз будут добираться до столицы водным путем. Витек раздобыл где-то старую карту Московской области. Остальное — дело техники, надо лишь тайком пробраться на одну из плывших в сторону Москвы речных барж или лодок. По их расчетам, пройдет несколько суток, прежде чем они попадут в Москву. Значит, надо запасаться в дорогу едой, раздобыть которую было трудно. Из выдаваемого в столовой скудного рациона они стали откладывать кусочки хлеба. Алешка постоянно испытывал чувство голода, но терпел, сглатывая набегавшую в рот слюну при воспоминаниях о бабушкиных блинах.

      Но задуманный ими побег пришлось отменить, так как в детдоме неожиданно появился Виталий Ерохин. Он рассказал Алешке, что случилось в Москве. Сначала схоронили бабушку, а ближе к весне, когда Ерохин был в Ленинграде, арестовали дедушку, а Светланку отправили в один из домов для сирот.
      — Понимаешь, Алешка, — говорил Ерохин, — какая-та гнида написала на твоего деда ложный донос, а в это время проводилась компания против вредителей, окопавшихся в государственных организациях. Когда я узнал об аресте Петра,  приговор уже привели в исполнение. Вот такие, братец, дела. Нет больше моего боевого товарища.
       Ерохин надолго умолк, склонив к полу голову и сутуля могучие плечи. А когда поднял голову, в глазах его полыхнула ярость:
      — Вот увидишь, я выведу на чистую воду мерзавцев, обвинивших Петра в предательстве. Дедушка твой был верный партиец, на его счету много важных и добрых дел. Люди должны знали о нем правду.   
      — Заберите меня отсюда, — попросил Алешка. — И Витьку Никитина, моего лучшего друга, у которого из родных никого не осталось.
      — Давай, сделаем так, — задумчиво произнес чекист, теребя на затылке седой ежик волос. — В первую очередь, надо найти Светлану, выяснить, в какой из детских приютов ее отправили, и постараться ее оттуда забрать. Сделать это будет непросто. Но я обещаю тебе, что в скором времени вы будете вместе. А еще я сделаю все, чтобы очистить от клеветы имя Петра Макеева.
      Виталий Иванович стиснул Алешкины плечи, заглядывая ему в глаза:
      — Ты должен мне верить! Верить, что твой дедушка невиновен.

      Ерохин сдержал свои обещания. Но прошло несколько долгих месяцев, прежде чем у ворот детского дома снова остановилась запыленная легковая машина, на которой  приехал Виталий Иванович. На этот раз Ерохин был в генеральском мундире, так что Алешка сразу его не узнал. Зато, увидев рядом с ним голенастую девочку, он почувствовал, как ёкнуло сердце, подсказав ему, что это Светланка...    

      В конце  1949 года Алексей и Света Макеевы получили коротенькую записку от Виталия Ивановича.
      «Прощайте, ребята. Больше уже не свидимся. Сделал все, что в моих было силах. Хотя бы это доброе дело за мной будет числиться. А вы живите долго и счастливо...»
      От человека, принесшего эту записку, они узнали, что генерал Ерохин три дня назад застрелился.

      Алешка с сестрой затем не раз вспоминали Ерохина, но так и не поняли, что имел в виду Виталий Иванович, говоря о последнем своем добром деле. То ли то, что ему удалось защитить честь и доброе имя друга, или же что помог встретиться двум разлученным сиротам. А может быть, он имел в виду нечто совсем иное. Но они уже никогда не узнают об этом. 
   
      Судьба Ерохина напоминала запутанный, туго затянутый узел. Не сразу, но все же, понял старый чекист, что служит  власти, предавшей чаяния и интересы трудового народа, что сам он являлся невольным участником творимого беззакония. Поняв это, «верный страж революции» принял, как казалось ему, единственное правильное решение, приговорив себя к высшей мере беспощадного наказания.
      И нажал на курок именного нагана...

      В конце концов, каждый сам выбирает свой жизненный путь, и на этом пути может случиться всякое, включая заблуждения, ошибки, разочарования. Неожиданные повороты и перемены в судьбе человека происходят по неизвестному для него сценарию. Все так. Но позвольте напомнить, что любые наши удачи или невзгоды — это не самое главное, а истинный смысл человеческой жизни — в добрых делах. 


                Москва, сентябрь 2011 г.