На днях мой город постиг праздник. По странному капризу инициаторов, мало связаному с историческими реалиями, один из дождливых осенних дней был объявлен Днем Рождения Города. Судя по всему, авторы затеи полагали, что град наш, «расположением прекрасен, но строением ужасен», мог быть зачат именно в такое время, и при соответствующих погодных условиях, неотвратимо наложивших свой нестираемый веками отпечаток на его каменное чело. Хотя, учитывая крайнюю экзотичность мышеления нашей власти, она легко могла руководствоваться и чисто астрологическими соображениями. Но лично я, окажись на месте древнего князя, выбрал бы для начала широкомасштабных градостроительных экспериментов более теплое время.
Однако, дело сделано, и остается праздновать то что есть. И в том составе, который уродился. С наступлением назначеной даты, центр города изменился самым драматическим образом. Исчезли привычно текущие потоки стильно одетых людей и растворились веселые стайки студентов. Затихли выверенные шаги никуда не спешащих красавиц. Словно цунами смахнуло вереницы машин, сошедших на наши узкие улочки со страниц последнего каталога специально для того, что бы закупорить их неодолимыми пробками. Теперь по улицам и площадям шествует народ. Отвергнутые и забытые вернулись, что бы напомнить о себе. Их жутковатый вал, подобно орде диких варваров, прокатился по брошенному на поругание центру, оставив после себя горы хлама.
Лик народа оказался очень странным. Впрочем, внешность, манера одеваться и выражение лица обитателей центра, попадись они в тот день на глаза, показалось бы самому народу столь же непривычным. Похоже, это действительно две страны. И граница проходит не где-то по МКАДу, отделившему крепостным рвом столицу от Дикого Поля, а в каждом отдельно взятом городе. В том числе и в моем, от столичных контрастов немного удаленном. И есть впечатление, словно это не только не пересекающиеся Пространства, но и два очень разных Времени. Там — все еще 90-е. Причем они не думают заканчиваться. То, что наивные культурологи приняли за ностальгию по истокам и моду на стиль ретро, являет собой повседневную реальность для миллионов.
Там, в этой Иной Реальности, еше звучит русский шансон. Мужчины по прежнему стригутся под заключенных и заправляют турецкий свитер в необъятные адидасовские шаровары, а их подруги смахивают на уличных торговок времен гайдаровских реформ. Молодые парни за бутылочкой паленой водки грезят о карьере рэкетира, а отнюдь не топ-менеджера крупной корпорации. А по выражению глаз юных прелестниц легко угадать направление их светлых фантазий. Однако, мода мыть голову и умение пользоваться косметикой в их суровый край пробиваются с трудом, в связи с чем перспективы обольстительниц вряд ли можно считать завидными. В отличае от их быковатых бой-френдов, ласково кроющих подруг матерком. Их будущее как раз легко предсказуемо.
И это — будущее моей страны. Наше будущее, это наше прошлое. Вечное вчера, плавно переходящее в окончательную смерть. С распадом этноса и зачисткой территории более жизнеспособными новыми хозяевами. День города — это пир обреченных. Шествие временно живых мертвецов. При этом креативный класс может сколь угодно тешить себя мечтой о постмодерне, и галлюцинировать ризомы. Но людям нет дела до фантазий клоунов, составляющих менее десятой доли процента популяции. Эти ребята не читают ЖЖ. Они предпочтут пить и бить друг другжке лицо. И это правильный выбор. На их месте каждый из нас поступил бы так же. Потому что бытие есть проявление сознания, а русское сознание есть продкт избиения его носителей.
И если родной власти сегодня мы обязаны лишним поводом для драки, то сравнительная этнография подарила нам осонание сути куража. Всякий праздник это карнавал. Особые дни и ночи, когда привычный миропорядок опрокидывается с ног на голову. Аристократический центр отдается под игрища черни, а вчерашние властители дум прячутся по углам. Девиантное поведение становится публично отправляемой нормой, и свеженачищенные парадные подъезды превращаются в благоухающую клоаку. Карнавал это ночь живых мертвецов. Точка, когда параллельные миры соединяются. И мы видим Темную Сторону Луны во всем ее великолепии. Вернее, темную сторону собственного народа. И нашего личного столь ценимого нами сознания.
Карнавал это день, когда разум терпит поражение. И мы об этом знаем. Хотя предпочитаем запивать нахлынувшее осознание чужеземной огненной водой из заморского кактуса, дабы и в этом отличиться от шумящего под окном моря соплеменников. Но голос Земли и Крови горячит дух, и галантные слова покидают нас с опостылевшими приличиями и доставшей вконец толерантностью. И тогда мы смотрим друг другу в глаза и говорим Правду. А потом плачем, бьем собеседнику между глаз, и танцуем голые на столе. До тех пор, пока милосердный сон не снизойдет на нас, и не сокроет причудливым маревом неведомое и неизбежное грядущее. А за окном победным маршем шествует ночь оживших горожан. И упаси вам бог вставать на ее пути.