Эх, милые мои подруги, давайте-ка выпьем. За что выпьем? За что хотите.
Ты, Милка, конечно же, предложишь выпить за чудесную молодость. Остальные подтянутся, начнутся беспомощные – а помнишь… а когда мы… и никому из нас, старых дур, не придет в голову, что молодость наша была глупой, бестолковой, пустой и бессмысленной. Безденежной, в слезах, убогих свиданиях, учебе ради галочки. И мечты у нас были убогие, хотя нам казалось, что мы такие – ого-го.
А ты, Даша? Ты, понятное дело, скажешь – за детей! Еще бы – у тебя их трое, а старшая - между нами, девочками – страшная как смертный грех и неумная – уже и внучка тебе подарила. Именно подарила – ты не спишь ночами, меняя засранные пеленки, пока твоя распрекрасная доченька, кажется, пытается со своим недоноском-типа-мужем изобразить тебе еще внучка. Ты чисто внешне будешь рада, это понятно, ты же всегда «любила детей»! все чаще, глядя на тебя, я думаю, что лучше бы любила себя. Или хотя бы ухаживала за собой без любви. Так тоже можно.
Вот как Лариса – она-то выпьет за любовь. За своего плешивого, побитого всеми молями муженька. Он у нее – артист. Старше ее лет на тридцать, то есть сейчас ему подпирает под девяносто. Лариска отыскала его в каком-то задрипанном театре, влюбилась на всю жизнь, женила и всю жизнь посвятила неудачному служителю Мельпомены. Для вдохновения гению нужен был творог с рынка, протертые овощи, чтобы не случалось запоров, отглаженные рубашки и молчание. Лариска терла овощи и молчала. А в перерывах старательно ухаживала за собой – еще бы, артисту нужна красивая жена. Кажется, она перестаралась – когда они сейчас появляются вместе на улице, его принимают за ее дедушку. Артист страшно обижается и отказывается жрать свои овощи, а без овощей у него трудно с пищеварением. Лариска звонила вчера, жаловалась, как трудно находиться в одной комнате с человеком, у которого проблемы с пищеварением.
А ты, Машуля, за что предложишь выпить? Ты промолчишь. Ты молчала всю жизнь, молчала, когда мы глупо проводили молодость, выскакивали замуж, рожали детей, делали аборты, меняли работу, стояли в очередях и хоронили родителей, раз в год выбирались в театр, а раз в два – к маникюрше, молчала, когда наши дети нам хамили, а мужья уходили к другим, молчала, когда нас выгоняли с работы, дав нам пенсии, на которые нам не прожить. Мы – Лариска, Дашка, Милка, я – кипели и возмущались, боролись или делали вид, что боролись, строили из себя то нежных принцесс, то баб из серии «коня на скаку остановит», плакали и смеялись. А ты молчала, тихонечко сидя в уголке на наших редких посиделках. Тебе легко молчать – твой муж погиб через год после свадьбы, и больше замуж ты не вышла. Живешь одна с тощей кошкой. С ней не поговоришь.
Ну и дура! Ты была очень даже симпатичной. Могла и еще…
А я? Что это я? Я сама? Не обижайтесь, девочки. Просто я перед самым вашим приходом посмотрела на себя в зеркало и подумала – господи ты боже мой! Старая корова. Усталая старая корова! И вы такие же! Да.
Не обижайтесь! Пойдемте в клуб? А кино? А.. давайте в суши? Милка, ты что, ни разу в сушатник не ходила? А ты, Даша? Тебя что, твои трое детей не могут в ресторан сводить? Тебе нельзя, Лариса, ты ведь по ресторанам только со своим хреном, а ему ничего нельзя, кроме протертого.
Вы что, уходите? Ну и дуры.
Ушли. Стол накрыт, еды куча. И неплохой, надо сказать, еды. Ну и пожалуйста, мне больше достанется.
Что со мной? Действительно - старость? Дочь вчера пришла – веселая, начала рассказывать о работе, учебе. А мне было так завидно и противно ее слушать, что я начала язвить и довела ее до слез. Убежала, моя бедная девочка, от злой мамы. Мало мама для нее добра сделала? Мало?
Эээх, мне бы обратно молодость! И здоровье, и силы, и задор. Ну и пусть молодость была глупой, зато молодость. Пусть она была нищей. Зато молодость. А теперь – и мудрая я , и, как подружки-дуры говорят – обеспеченная – все равно старая, вредная, никому не нужная старая корова. Даже девчонки ушли.
Кто там звонит? Соседка, наверное. За солью, дура. Магазин на первом этаже, а она все ко мне бегает.
Девочки! Это вы! Вернулись! Как хорошо! Пойдемте скорее в комнату, там столько еды! Я целое утро готовила, вас ждала! Не уходите больше, давайте вспоминать старое, давайте рассказывать о том, что есть!
Ты, Лариска, расскажи о своем неудавшемся артисте, которому так и не дали никакого звания. А ты, Даша – о балбесах числом три, глупых и хамоватых. А ты, Машуля – хоть о кошке, что вечно ссыт по углам, давай! Не расскажешь – тогда помолчи об этом, пока мы с Милкой повспоминаем о молодости. Дурацкой, между прочим, молодости!
Да, дурацкой! И сейчас не лучше! Посмотрите на себя – какие мы стали…почему вы смеетесь? А?!!
Не смейтесь надо мной, девочки.