Расписание катастроф
Чужие драмы всегда невыносимо банальны.
Оскар Уайльд
Рассказ Заура о шалостях присланного куратора и собственного зама потряс Кутового. Он даже не выслушал рассказ майора до конца, встал из-за стола и вышел.
- А мне что делать, Иван Иванович? – спросил вдогонку эмчеэсник.
- Молчать в тряпочку! – буркнул мэр и хлопнул дверью.
Злость разбирала Кутового. Он злился на Камчатского, на Звонарева, на весь «голубой мир». А еще злился на себя за то, что не разглядел в Звонареве этой особенной любви.
«Рано или поздно всем все станет известно. Заур растрындит или другой кто. Это уже не важно - что знают двое, знает и последняя свинья! Вот уж тогда меня изваляют в дерьме - можно не сомневаться. Скажут, что Кутовой голубятню развел. Надо будет Серегу после выборов сплавить из мэрии. А лучше из города. Откуда это в нем? У него и жена, и дети есть. Похоже, он латентный голубок всегда был. Помню, как он нет-нет, да и касался меня. А может, я все себе придумываю? Надо развеяться».
Мэр вспомнил мягкие, чуть влажные руки Звонарева, которые он пожимал тысячи раз, и его передернуло от отвращения:
- Тьфу!
Кутовой не любил сумерек. Вроде еще не ночь, а видно плохо. Особенно, когда сидишь за рулем. Лет двадцать назад он обожал гонять по ночам. Иногда даже хулиганил на пустой трассе – мчал без света. Накачивал себя адреналином. Теперь нет, зрение не то. А еще эти понтовые тонированные стекла, через которые не видно ничего, пока фары не зажжешь. Вот и сейчас, спускаясь с горы по проселочной дороге, он откровенно зеванул, болтая с Ковальчук, и не заметил «жигуленка», идущего на подъем. Все случилось в одно мгновение. От неожиданности Иван Иванович ударил по тормозам, дернул рулем. Затрещала абээска, но по щебенке машину понесло, как по льду. Тяжелый внедорожник со всего маху ударил легковушку и, развернувшись в обратном направлении, повис задним колесом на краю обрыва, осыпая землю и камни вниз, на макушки сосен. Со всех сторон хлестнули сработавшие подушки безопасности.
- Лена, ты жива? – спросил первым делом Кутовой.
- Жива-жива, Ваня. Ты как?
- Да, вроде, жив.
- Что это было?
- Мы с кем-то «поцеловались». Не выходи из машины, чтобы тебя никто не видел. Я сейчас во всем разберусь.
Иван Иванович попытался разглядеть что-либо в зеркала, но разве через тонировку что увидишь?
Он выбрался из машины и направился к «жигулям». Старую «четверку» страшным ударом отбросило на несколько метров назад. Капот и радиатор всмятку. Над ними в лобовом стекле в сетке мелких трещин два страшных бугорка, выдавленных черепами водителя и пассажира.
Кутовой заглянул в салон. Разбитые головы на сломанных шеях неестественно запрокинулись назад, словно пытались рассмотреть залитыми кровью глазами что-то на потолке. Из под машины вытекал темный маслянистый ручей. В салоне динамики рвал тежелый рочара. Все. Приехали.
Первой мыслью: «Надо срочно кому-то позвонить. Стоп. Кому? В «скорую» – поздно. Медицинская помощь здесь уже не нужна. В ментуру звонить – рано».
Второй: «На хрена мне эти проблемы, особенно теперь, накануне избирательной кампании? На хрена? Надо позвонить Профатилову. Пусть думает, что делать?»
Несмотря на ужас ситуации Кутовой усмехнулся сам себе: «О чем это я? Значит, не будь грядущих выборов, так и фиг с ней, с аварией, с погибшими людьми? Пусть? Бред какой-то».
Сзади подошла Лена Ковальчук и, увидев трупы, ткнулась подкосившимися коленями в щебенку, зарыдала. Схватила Кутового за штанину, дернула.
- Боже мой, Ванечка, да что же это такое? Что?
Звонок мобильного раздался, когда Профатилов подвел черту в конце вечерней планерки своей команды.
- На этом все, ребята. Вопросы? Просьбы?
Народ промолчал – и так все ясно.
- Тогда за работу!
Звонила Ковальчук.
- Миша, тут с тобой поговорить хотят.
В трубке раздался голос мэра города. Он говорил сбивчиво и невнятно о том, что они с Леной поехали отдохнуть. А уже темно. Дорога – ни к черту.
У Профатилова похолодело внутри. Скорее всего Кутовой попал в аварию. Он прервал Иван Ивановича на полуслове.
- Больше не говорите ничего. Только отвечайте на мои вопросы. Не называйте имен. Прежде всего, скажите, где вы? Только не прямым ответом. Я это место знаю?
- Да, мы с тобой ездили туда на шашлыки.
Михаил Иосифович тут же вспомнил уютный домик в горах над городом, который сам мэр называл охотничьим. Уже на бегу, спускаясь по лестнице, про себя подумал, о том, как кстати он не успел отдать машину Зауру. На гору только на вездеходах и ездить.
- Так, я понял. Сейчас мчусь. Проблемы серьезные?
- Очень.
- Не звоните больше никому.
Профатилов рванул в сторону охотничьего домика, но тут его осенило: «А почему бы ни предположить, что вместо мэра в автомобиле был Звонарев? А? Тогда и «ушибленность» зама замотивируем, и самого Иваныча из под удара уведем, и, даже если информация об аварии все же протечет какими щелями, оппонентов в клевете и чернушничестве обвиним. Словом, одним выстрелом косим столько зайцев. Прям семью куцехвостых укладываем – блеск!»
Михаил Иосифович по пути сделал крюк и захватил с собой Звонарева, синего и опухшего после побоев. Он был опять сильно пьян. А посему не сговорчив и упирался, как мог. Ехать к мэру Сергей Васильевич категорически отказывался. Уговаривать его было некогда. Профатилов просто-напросто выволок Звонарева за шиворот из дома и затолкал в машину. Благо темно и частный сектор – никто ничего не увидел.
Уже в машине увещевал и успокаивал зама, стараясь говорить спокойно и уверенно.
– Ты пойми, Серега, твоя помощь сейчас нужна шефу. Возьми аварию на себя. Поможешь Кутовому – он зла не помнит, все простит. Рука руку моет. Ты ему – он тебе. Понимаешь, о чем я говорю?
- Нет. Не понимаю. Иосиф Михалыч, или как там тебя, наоборот. Не понимаю. Мы не в Европе живем, а в Азии. Азиаты мы. И то, что для одного в сексе плохо, для двоих – хорошо. Понимаешь, о чем я говорю?
- Да. Понимаю, – соврал Профатилов. Но то ли голос дрогнул, то ли глаза отвел в сторону, но Звонарев почувствовал неискренность, скривил разбитые губы в жуткой гримасе.
- Да пошел ты … - и, отвернувшись, уставился в окно. Больше он не произнес ни слова.
Казалось, прошла вечность с той минуты, как Кутовой позвонил Профатилову и до его появления на горной дороге. На самом деле лишь полчаса. Мэр стоял и глядел вниз на горящие внизу огни города и пустую черную дорогу. От оцепенения, охватившего его, он не мерз под холодным пронизывающим ветром с мелкой дождевой моросью, налетавшей с моря. Не чувствовал как размок лак на тщательно зачесанных на лысину волосах, и порывы ветра поднимают зачес маленьким танковым лючком и хлопают по плеши. Не слышал, как плач Ковальчук перешел в икоту, сотрясавшую ее до рвоты. И лишь когда фары подъехавшего авто осветили все вокруг, Иван Иванович встрепенулся, двинул к авто и закричал на Михаила:
- Куда ты пропал, советник херов! – и тут же осекся, увидев выползающего из автомобиля Звонарева, похожего на гидроцефала.
- А он что здесь делает?
- Он хочет вам помочь, Иван Иванович. Это он был за рулем вашего внедорожника, а не вы.
Звонарев подошел к шефу и протянул Кутовому руку. Но тот отвернулся в сторону.
Сергей Васильевич немного постоял рядом с протянутой рукой, потом хмыкнул:
- Ах, ну да! Понятно-понятно. Брезгуете с пидором здороваться!
Зам, щуря глаза, попытался рассмотреть разбитую «четверку».
- Там люди есть?
Профатилов подхватил Звонарева под локоть и попытался увести его к машине мэра. Но тот вырвался.
- Так есть там кто или нет? А?
- Сергей, не ходи туда! Вернись! Сядь в машину Иваныча!
Но зам вырвался и подбежал к рычащей роком «четверке», заглянул в салон.
- Они мертвые? – он ткнул пальцем в плечо пассажира. – Э-э-э-й! Дружок! Вы их убили, Иван Иванович? Вы их убили!
Завыла сквозь икоту Ковальчук, заголосила срывающимся голосом:
- Что он такое говорит, Ванечка? Что он говорит?
Ее никто не слушал. Профатилов тащил к внедорожнику Звонарева, а тот пытался вырваться и вцепиться в лацкан пиджака мэра, оцепеневшего от страшных слов и стоящего рядом истуканом.
- Так вы решили меня под сплав? Да? Это за то, что старался, не только похоти ради, но и на благо дела для? А потом Заур изуродовал? Так что ли? Вот она ваша благодарность за мою преданность, за годы работы на вас, Иван Иванович! Вот так одним махом решили разделаться с замом? Сделать его убийцей? Спасибо вам! Нет уж! Хрен вам в глотку! Не был я за рулем вашей машины! Не был!
Он вырвался из рук Профатилова. Сам вцепился в советника. Рванул его на себя до треска в швах. Заорал с новой силой:
- Вези меня домой, сука!
Профатилов ударил Звонарева в лицо. Тот разжал руки и упал на щебенку.
- Пока менты протокол о твоей аварии не составят, никуда ты отсюда не уедешь, понял, гнида?
- Я понял. Я все о вас понял...
Звонарев встал на четвереньки, сплюнул кровавую слюну и с низкого старта рванул к автомобилю мэра. Вскочил в салон, заблокировал двери. Завел мотор. Профатилов подбежал следом, дернул ручку двери.
- Серега, не дури! Давай поговорим.
Тот приспустил черное тонированное стекло и истошно заорал в щель:
- Уйди, советник, с дороги, задавлю!
- Дави!
Пятилитровый двигатель взревел и внедорожник буквально прыгнул… назад, в пропасть. Ломая сосны, срывая кусты и увлекая за собой потоки камней, машина закувыркалась по стене ущелья. Долетела до дна пропасти, ухнула на каменные глыбы и взорвалась.
В Свободно возвращались объездной дорогой. Ковальчук не переставая икала на плече Кутового. Она размазывала по лицу фиолетовые тени и все спрашивала мэра:
- Ваня, зачем он это сделал? Зачем?
- Я не знаю, Лена, не знаю. Может быть, он с пьяну просто скорости перепутал, не ту воткнул? А, может, и нет…
Продолжение http://www.proza.ru/2011/09/11/829