Меня всегда удивляют современные эстрадные представления, шоу. По- моему, так это сейчас называется. Артист на эстраде бьет палочками по барабану, машет руками, и поет.
А публика, меня это пугает. Нет, я не осуждаю. Но боюсь. Не дай Бог , чтобы я попался ей навстречу, на улице.
Что-то похоже - футбольные фанаты!
И я, и мы, в свое время посещали подобные зрелища. Шестидесятые годы. Высоцкий, Окуджава! Зал замер! Муха пролетит. Высоцкого я не очень любил."Если друг оказался вдруг, и не друг, и не враг, а так..!". Нет, не по душе мне был Высоцкий, грешен! А вот Окуджава!
Писатель Александр Юсупов в своих произведениях утверждает:
"...С войны-то всё больше бессовесные возвращались. Совесливых война в перву очередь проглатывала.
- Почему, дед, проглатывала? – Удивился я.
- Дак, а как ты думал? Совесливому прикажут танк подорвать или в атаку на пулемёт, дак он разве откажется? Знает, што погибнет, но пойдёт. А как жа? Иначе совесть слопает!А я – нет. Не совесливый был. В атаке за чужи спины прятался и в атаку норовил последним встать. Боялся – убьют...".
Мне кажется, Булат Окуджава, сам хлебнувший горестей войны, свои стихи и песни сочинял и пел вот для таких совестливых. И для тех, чьи отцы погибли на поле брани. Поэтому, на его концертах, и муха пролетит - слышно было.
Позвольте мне привести несколько его песен!
ВЫ СЛЫШИТЕ, ГРОХОЧУТ САПОГИ... из моей молодости.
Булат Окуджава
Вы слышите, грохочет барабан,
Солдат, прощайся с ней, прощайся с ней.
Уходит взвод в туман - в туман - в туман,
А прошлое ясней, ясней, ясней.
А где же наше мужество, солдат,
Когда мы возвращаемся назад?
Его, наверно, женщины крадут,
И, как птенца, за пазуху кладут.
А где же наши женщины, дружок,
Когда вступаем мы на свой порог?
Они встречают нас и вводят в дом,
А в нашем доме пахнет воровством.
А мы рукой на прошлое - вранье!
А мы с надеждой в будущее - свет!
А по полям жиреет воронье,
А по пятам война грохочет вслед.
И снова переулком - сапоги,
И птицы ошалелые летят.
И женщины глядят из-под руки,
В затылки наши круглые глядят.
1957
ГОЛУБОЙ ШАРИК
Девочка плачет: шарик улетел.
Ее утешают, а шарик летит.
Девушка плачет: жениха все нет.
Ее утешают, а шарик летит.
Женщина плачет: муж ушел к другой.
Ее утешают, а шарик летит.
Плачет старушка: мало пожила...
А шарик вернулся, а он голубой.
Булат Окуджава.
Избранное. Стихотворения.
"Московский Рабочий", 1989.
БУЛАТ ОКУДЖАВА, ПО СТАРОЙ СМОЛЕНСКОЙ ДОРОГЕ. Чудесная песня. Но....как-то ее больше пели... на радио. Но, такая чудесная песня!
По Смоленской дороге - леса, леса, леса.
По Смоленской дороге столбы, столбы, столбы.
Над дорогой Смоленскою, как твои глаза
Две вечерних звезды голубых моей судьбы.
Над дорогой Смоленскою, как твои глаза
Две вечерних звезды голубых моей судьбы.
По Смоленской дороге метель, в лицо в лицо.
Все нас из дому гонят дела, дела, дела.
Может, будь понадежнее рук твоих кольцо
Покороче б, наверно, дорога мне легла.
Может, будь понадежнее рук твоих кольцо
Покороче б, наверно, дорога мне легла.
По Смоленской дороге - леса, леса, леса.
По Смоленской дороге столбы гудят, гудят.
На дорогу Смоленскую, как твои глаза,
Две холодных звезды голубых глядят, глядят.
На дорогу Смоленскую, как твои глаза,
Две холодных звезды голубых глядят, глядят.
МНЕ НУЖНО НА КОГО - НИБУДЬ МОЛИТЬСЯ. Мне все кажется, дети мои любили эту песню.
Мне нужно на кого-нибудь молиться.
Подумайте, простому муравью
Вдруг захотелось в ноженьки валиться,
Поверить в очарованность свою!
И муравья тогда покой покинул,
Все показалось будничным ему,
И муравей создал себе богиню
По образу и духу своему.
Все позабыв - и радости и муки,
Он двери распахнул в свое жилье
И целовал обветренные руки
И старенькие туфельки ее.
И тени их качались на пороге.
Безмолвный разговор они вели,
Красивые и мудрые, как боги,
И грустные, как жители земли.
Булат Окуджава - стихи
ПРОЩАНИЕ С НОВОГОДНЕЙ ЕЛКОЙ. Как-то выпала эта песня из моей души. Я ее сейчас не спою, - на память!
Синяя крона, малиновый ствол,
звяканье шишек зеленых.
Где-то по комнатам ветер прошел:
там поздравляли влюбленных.
Где-то он старые струны задел -
тянется их перекличка...
Вот и январь накатил-налетел,
бешеный как электричка.
Мы в пух и прах наряжали тебя,
мы тебе верно служили.
Громко в картонные трубы трубя,
словно на подвиг спешили.
Даже поверилось где-то на миг
(знать, в простодушьи сердечном):
женщины той очарованный лик
слит с твоим празднеством вечным.
В миг расставания, в час платежа,
в день увяданья недели
чем это стала ты нехороша?
Что они все, одурели?!
И утонченные как соловьи,
гордые, как гренадеры,
что же надежные руки свои
прячут твои кавалеры?
Нет бы собраться им - время унять,
нет бы им всем - расстараться...
Но начинают колеса стучать:
как тяжело расставаться!
Но начинается вновь суета.
Время по-своему судит.
И в суете тебя сняли с креста,
и воскресенья не будет.
Ель моя, Ель - уходящий олень,
зря ты, наверно, старалась:
женщины той осторожная тень
в хвое твоей затерялась!
Ель моя, Ель, словно Спас-на-крови,
твой силуэт отдаленный,
будто бы след удивленной любви,
вспыхнувшей, неутоленной.
БУМАЖНЫЙ СОЛДАТИК
Наверно, все-таки - это песня, которую я чаще других напеваю. Вот такой я хороший.
Один солдат на свете жил,
красивый и отважный,
но он игрушкой детской был:
ведь был солдат бумажный.
Он переделать мир хотел,
чтоб был счастливым каждый,
а сам на ниточке висел:
ведь был солдат бумажный.
Он был бы рад - в огонь и в дым,
за вас погибнуть дважды,
но потешались вы над ним:
ведь был солдат бумажный.
Не доверяли вы ему
своих секретов важных,
а почему?
А потому,
что был солдат бумажный.
А он судьбу свою кляня
Не тихой жизни жаждал.
И все просил: огня, огня.
Забыв, что он бумажный.
В огонь? Ну что ж, иди! Идешь?
И он шагнул однажды,
и там сгорел он ни за грош:
ведь был солдат бумажный.
МОЛИТВА. Эта песня помнится мне - в исполнении Окуджавы. Глуховатый, немного скрипучий голос. Скрипучий, - просто - очень особенный голос! ГОЛОС ОКУДЖАВЫ!
Пока Земля еще вертится, пока еще ярок свет,
Господи, дай же ты каждому, чего у него нет:
мудрому дай голову, трусливому дай коня,
дай счастливому денег... И не забудь про меня.
Пока Земля еще вертится, Господи, -- твоя власть! --
дай рвущемуся к власти навластвоваться всласть,
дай передышку щедрому хоть до исхода дня.
Каину дай раскаянье... И не забудь про меня.
Я знаю: ты все умеешь, я верую в мудрость твою,
как верит солдат убитый, что он проживает в раю,
как верит каждое ухо тихим речам твоим,
как веруем и мы сами, не ведая, что творим!
Господи, мой Боже, зеленоглазый мой!
Пока Земля еще вертится, и это ей странно самой,
пока ей еще хватает времени и огня.
дай же ты всем понемногу... И не забудь про меня.
1963
ДО СВИДАНЬЯ, МАЛЬЧИКИ. Мне кажется ЛУЧШАЯ ПЕСНЯ. ДЛЯ ТЕХ, кто пережил войну. Хотя... к войне нельзя...
Ах, война, что ж ты сделала, подлая,
Стали тихими наши дворы,
Наши мальчики головы подняли,
Повзрослели они до поры.
На пороге едва помаячили
И ушли за солдатом солдат,
До свидания, мальчики, мальчики,
Постарайтесь вернуться назад.
Нет, не прячьтесь вы, будьте высокими,
Не жалейте ни пуль, ни гранат,
И себя не щадите вы и всё-таки
Постарайтесь вернуться назад.
Ах, война, что ж ты, подлая, сделала,
Вместо свадеб разлуки и дым,
Наши девочки платьица белые
Раздарили сестрёнкам своим.
Сапоги, ну куда от них денешься,
Да зелёные крылья погон,
Вы наплюйте на сплетников, девочки,
Мы сведём с ними счёты потом.
Пусть болтают, что верить вам не во что,
Что идёте войной наугад,
До свидания, девочки, девочки,
Постарайтесь вернуться назад.
До свидания, девочки, девочки,
Постарайтесь вернуться назад.
А вот эту песню напомнила мне Галина Алинина, с ПрозыРу. Не мне одному страдать воспоминаниями, когда "муха пролетит!".
ОПУСТИТЕ, ПОЖАЛУЙСТА, СИНИЕ ШТОры. Пожалуй, для меня - это последняя песня Окуджавы. Другие - уже для следующего поколения!
*********
Опустите, пожалуйста, синие шторы.
Медсестра, всяких снадобий мне не готовь.
Вот стоят у постели моей кредиторы
Молчаливые: Вера, Надежда, Любовь.
Раскошелиться б сыну недолгого века,
да пусты кошельки упадают с руки…
Не грусти, не печалуйся, о моя Вера, -
Остаются еще у тебя должники!
И еще я скажу и бессильно и нежно,
две руки виновато губами ловя:
- Не грусти, не печалуйся, матерь Надежда, -
есть еще на земле у тебя сыновья!
Протяну я Любови ладони пустые,
покаянный услышу я голос ее:
- Не грусти, не печалуйся, память не стынет,
я себя раздарила во имя твое.
Но какие бы руки тебя ни ласкали,
как бы пламень тебя ни сжигал неземной,
в троекратном размере болтливость людская
за тебя расплатилась… Ты чист предо мной!
Чистый-чистый живу я в наплывах рассветных,
перед самым рождением нового дня…
Три сестры, три жены, три сестры милосердных
открывают бессрочный кредит для меня.
***
Эта женщина! Увижу и немею.
Потому-то, понимаешь, не гляжу.
Ни кукушкам, ни ромашкам я не верю
и к цыганкам, понимаешь, не хожу.
Набормочут: "Не люби ее такую!"
Напророчат: "До рассвета заживёт!"
Наколдуют, нагадают, накукуют…
А она на нашей улице живёт!