Цена жизни, глава 1

Глава 1. Дружба.

   У двери в квартиру Ильи Вишневецкого не было звонка. В нее бесполезно было барабанить: тяжелая стальная дверь, обитая толстым слоем резины, не пропускала звуков. У тех, кого Илья приглашал в гости, был его телефон, они звонили, и он открывал. Остальным нечего было делать у Ильи дома. Тратить свое время на разговоры с теми, с кем он не хотел разговаривать, Илья не собирался. На перешептывания соседей ему было плевать. Можно сказать, что в этом отражалось отношение Ильи к миру. Он не считал себя кому бы то ни было обязанным, и всегда надеялся только на свои силы. Возможно, именно поэтому, когда все рухнуло, Илья не только сумел выжить, но и преуспел.
   Шими Грин был одним из немногих, кому посчастливилось побывать у Ильи дома. Помог случай. Борьку, сына Ильи, невзлюбила компания Янива, главного школьного лоботряса. За что - понятно: эмигрант, в очках, да еще и умный. Если бы он подчинился их диктату, стал отдавать им свои карманные деньги, они бы, может быть, и позволили бы ему ходить по "их" школе, но он сопротивлялся. Этого они простить не могли, и начали его травить. Шими не раз замечал, как они то выбьют у Борьки из рук поднос в школьной столовой, то выльют стакан кофе в его рюкзак, то подставят подножку. Борька держался. В одиночку, остальные эмигрантские дети, которых в школе было немало, делали вид, что ничего не замечают. Шими не раз видел, как они, опустив глаза, стараются побыстрее прошмыгнуть мимо терзающего свою жертву Янива.
   Однажды Шими не выдержал, и вмешался. Спускаясь по лестнице, не по главной, что у входа, а по второй, боковой, он услышал внизу какой-то шум. Спустился, и заглянул. Там, прижавшись спиной к запертой двери бомбоубежища, стоял Борька, а перед ним Янив и трое его прихлебателей.
   - Ну что, эмигрант вонючий, все! Бежать некуда, - с нарочитым "восточным", сарацинским акцентом протянул Янив. Под ногами у него шелестели страницами тетради из выпотрошенного борькиного рюкзачка. Янив переступил, поддел ногой учебник, Шими увидел, что это математика. Учебник раскрылся посередине, и Янив с довольным выражением лица припечатал его ногой.
   - Янив, гля! - толстый Мошик, оруженосец Янива углядел что-то среди валяющегося на полу барахла. Он поднял с пола кожаный чехол, и протянул Яниву.
   - Вау, это еще что за старье? - протянул Янив. Из чехла ему на ладонь выпали часы. Он повертел их в руках, рассматривая. - Хорошо, эмигрантик, - кивнул Янив. - Будем считать это как первый взнос.
   - Отдай! Это от дедушки, "Командирские"! - крикнул Борька, и рванулся вперед. Толстый Мошик отбросил его назад к двери.
   - Не пыли, недоносок, - прищурился Янив, и спрятал часы в карман. Затем он протянул руку, и снял с носа Борьки очки. - Блин, и как в это можно смотреть, кривое все? - Он хмыкнул, и протянул очки остальным, те с готовностью подхватили смех.
   - Хватит! - неожиданно для себя Шими вышел из-за угла и подошел к собравшимся. Янив удивленно развернулся, но испуг на его лице тут же сменился глумливой ухмылкой:
   - Ты гляди, у эмигранта нашелся защитник. И кто? Грини! - в неписаной школьной табели о рангах Янив был намного выше Шими. Он был старше, сильнее, наглее, у него были подручные. Бояться ему было нечего. - Шагай отсюда, Грини. Тебя не трогают, скажи спасибо. Не лезь не в свое дело, мальчик.
   Шими не успел ответить. Все подручные Янива, и сам Янив смотрели на него, поэтому Шими оказался единственным, кто увидел, как изменилось выражение лица Борьки. Куда только делась растерянность: сжатые губы, и горящие гневом чуть прищуренные глаза. И все это за какое-то мгновение. Воспользовавшись тем, что все смотрят на Шими, Борька рванулся вперед. Он с размаху, точно по футбольному мячу, двинул Мошика ногой в пах, отчего тот моментально согнулся и упал на колени, а Борька, обойдя его по дуге, ударил Янива кулаком в нос. Удар получился что надо, Янив в тот же миг забыл о всяком сопротивлении. Из глаз его хлынули слезы, и остальных борькиных ударов он уже не видел. Тот точно с цепи сорвался, он молотил Янива по чем попало, приговаривая: "гад, гад, гад". Двое подручных Янива, не участвовавших в схватке, в ужасе бежали. Подвывающий Мошик согнувшись, ковылял к лестнице.
   - Стой, погоди! - Шими пришел в себя, и оттащил Борьку от Янива. - Хватит, не надо больше.
   Борька пришел в себя, и опустил руки. Шими отпусти его, и взглянул на Янива. Тот, закрывая голову руками, скорчился в углу.
   - Отдай часы, гад! - шагнул к нему Борька. Янив, всхлипывая, достал из кармана часы, и протянул Борьке. Тот забрал у Янива часы, и бережно положил в рюкзак, затем стал собирать с пола рассыпанные тетрадки. Шими подобрал с пола борькины очки, и протянул ему, затем стал помогать собирать рассыпанные книги. Вот так, собирающими тетрадки, их и застали прибежавшие учителя и школьный охранник.
   Криков, конечно, было много. Прибежал папа Янива, и, размахивая руками, кричал как он засадит это "эмигрантское отродье" в тюрьму, где таким и место. Стучала по столу директриса, распинаясь о недопустимости решения проблем насилием. Что-то бормотали школьные соцработник с психологом. Но приехавший с работы Илья поставил всех на место. За несколько минут разобравшись в сути дела, он полным холодного презрения голосом сказал:
   - Насколько я понимаю, эти четверо мальчиков напали на моего сына, и пытались отобрать у него вещи. Вы можете подавать жалобы куда угодно, но из этого ничего не выйдет. У нас есть свидетель, - он кивнул на Шими, который честно обо всем рассказал - Кроме того, весь наш разговор я записал на диктофон. Закону это не противоречит. Реплика о "вонючих эмигрантах" вполне тянет на статью, - кивнул он в сторону отца Янива.
   - Ты! - задохнулся от гнева отец Янива. - Ты хоть знаешь, кто я?
   - Знаю. Ты торговец овощами Леви, - ответил Илья. Сказал вроде бы вежливо, но так, что Леви понял, что этот странный эмигрант ни в грош его не ставит, и не боится ни капельки.
   - Ну, погоди же, вонючий... - подавился окончанием фразы отец Янива.
   Дело кончилось тем, что всех участников драки, в том числе, почему-то, и Шими, отстранили от занятий на неделю. Когда они выходили из школы, Илья остановился, и сказал Шими:
   - Спасибо, что помог сыну. - Он пожал Шими руку. - Ты - человек. Приходи к нам в гости, Борька тебе покажет свои книжки. Покажешь? - спросил он у Борьки. Тот кивнул, и, в свою очередь, пожал Шими руку.
   Не без трепета Шими переступал порог квартиры Вишневецких. Он жил в соседнем доме, и был в курсе слухов, что ходили среди соседей. Он ожидал увидеть что-то особенное, а оказалось, что за стальной дверью скрывается вполне обычная квартира, со стандартной недорогой мебелью. Правда, в квартире оказалось много книг. А еще - не было ни одного телевизора.
   - Откуда все это? - почему-то шепотом спросил у Борьки Шими, остановившись перед громадным книжным шкафом.
   - С собой привезли, - небрежно бросил в ответ Борька. - Вот на Родине... в смысле, там, откуда мы приехали, у нас было книжек - пять тыщь. Ну, почти пять. Все стены в шкафах. А это так... то, что папа не смог бросить. Хочешь взять что-то почитать?
   - Да я как-то... - замялся Шими. - Это, наверное, все на вашем языке.
   - Ну, да. Но у меня есть и на других языках книжки. Хочешь взять что-то почитать?
   - Можно... - стараясь сохранять солидность, промямлил Шими. Книжек он не читал... почти не читал. Но признаваться в этом ему почему-то показалось стыдно.
   - А в шахматы играешь? - Борька мотнул головой в сторону столика. На столике, в полной боевой готовности черная армия готовилась сразиться с белой на клетчатом поле.
   - Нет... - тихо ответил Шими, и посмотрел на Борьку. - Научишь?
   - Конечно! - сверкнули Борькины глаза за линзами очков. Когда встревоженный странной тишиной Илья через некоторое время заглянул в комнату, и увидел две склонившиеся над доской головы, с души у него упал камень. У его сына наконец-то появился друг. Было им тогда по двенадцать лет
   Отец и мать Шими разошлись, когда ему было всего лишь шесть лет. Мама хотела уехать в Империю, где жила почти вся ее семья. Отец, горячий патриот Земли Отцов, уезжать не хотел. В конце концов, они разошлись, мама уехала в Империю, и взяла с собой Шими. Три года он жил на ранчо у дяди, а мама, как она сама говорила "пробивала дорогу" в городе. Шими она взять с собой не могла, дела у нее шли не очень. А может, и сам Шими ей был не очень-то и нужен. Во всяком случае, он был только рад жить у дяди. Это было самое светлое время в жизни Шими - солнце, прерии, лошади. Здоровенные загорелые мужики - погонщики скота, учили его ездить верхом. От них пахло табаком и потом, а под вылинявшими клетчатыми рубашками бугрились мускулы. Они были настоящие, не такие, как папины друзья, от которых если чем и пахло, так это туалетной водой. Увидев в один из нечастых ее визитов, как стремительно дичает сын, мама решила отправить его назад. Как ни любила она Империю, но мысль, что ее сын вырастет похожим на этих грубых мужланов, повергала ее в ужас. Поэтому Шими, несмотря на его протесты, отправили назад в Землю Отцов, к Тамар, маминой сестре, которая жила в небольшом городке на берегу Залива, на севере страны.
   По злой иронии судьбы, день, когда наступил конец света, пришелся как раз на четырнадцатый день рождения Шими. Шел декабрь, долгая девятимесячная засуха сменилась дождями. Впрочем, дождливых дней было немного. Наступила самая лучшая пора, когда еще не холодно, но уже не жарко. В такую пору хорошо гулять. Шими сидел дома с температурой, и никуда не ходил - с гриппом шутки плохи. Так, во всяком случае, сказала его тетка. Она завязала Шими горло теплым шарфом, поила его чаем с медом, и не выпускала на улицу. Да он и сам не рвался - голова была чугунная, его бросало то в жар, то в холод, несмотря на шарф и теплый свитер. Он валялся в кровати, и лазил по всемирной сети через читалку-наладонник. Модную, и очень недешевую игрушку прислала ему мама, дела у нее к тому времени уже пошли на лад. Соединение с сервером оборвалось посреди жаркого танкового сражения. Танки застыли, смола музыка, и выскочило сообщение: "соединение с сервером разорвано". Шими выругался, и стал проверять соединение. Сеть вроде бы была, во всяком случае, все местные сайты открывались. При этом ни один имперский сайт не открывался. Шими вылез из постели, и пошлепал в прихожую. Он открыл шкафчик, и перезапустил раутер, вернулся в комнату проверить - то же самое. Тогда он позвонил Борьке.
   - У меня сети нет. То есть, есть, но имперские сайты не открываются.
   - У меня тоже самое. Наверное, как в прошлый раз, DNS провайдера барахлит, - щегольнул знанием терминологии Борька. - Я папе позвоню, узнаю. - Илья работал инженером в провайдерской компании, кому как не ему было знать, что там стряслось.
   Шими вернулся в кровать. Проблемы с сетью иногда случались, и обычно решались за час-два, так что он особо не волновался: сломалось - починят, большие дела. Через несколько минут позвонил Борька.
   - Представляешь, это не у провайдера проблемы. Нет никакой связи с Империей, ни по оптическому кабелю, ни по спутникам. Телевизоры тоже отрубились. Все в растерянности, не знают, что случилось, - торопливо проговорил Борька. - Ладно, я отключаюсь, папа обещал перезвонить.
   Странная тревога охватила Шими. Такого еще не бывало, чтобы связь вот так обрывалась. Что-то стряслось. Он подошел к окну кухни, выглянул на улицу. Внизу соседка катила широкую коляску, у нее была двойня. Вот она остановилась, аккурат напротив клумбы, и стала поправлять что-то в коляске. Прошел незнакомый коротко стриженный парень. Дочерна загорелые руки и лицо, и твердая походка выдавали солдата в увольнении. Все было спокойно, но чувство тревоги не покидало Шими. Что-то надвигалось.
   Первый толчок был очень сильным. Пол ушел у Шими из-под ног, его замутило, и чтобы не упасть, он схватился за створку окна. Дом качался. Поехал стеллаж, с полок стала падать и разбиваться посуда. Скрежет ножек по выложенному плиткой полу потонул в доносящемся отовсюду грохоте и треске. За окном медленно, точно в замедленной съемке, наклонялся столб, обрывая искрящие провода. Посреди улицы треснул и вспучился асфальт. За первым толчком последовали новые, еще и еще.
   - Мама, мамочка, - завопил насмерть перепуганный Шими. Плюхнулся на пол, и на карачках пополз в свою комнату. Из подвесного потока выпал квадрат, и стукнул его по голове, но Шими этого не заметил. Точно ящерка, он забился под кровать в комнате, и стал ждать, пока все закончится. Наконец, толчки стихли. Шими выждал еще немного. Все было тихо, и он рискнул вылезти из-под кровати. Осторожно ступая босыми ногами, чтобы не наступить на какой-нибудь осколок, Шими прошелся по квартире. Всюду царил полный разгром, висела цементная пыль. Все, что не было привинчено, сдвинулось, упала часть потолка. Через всю стену гостиной тянулась трещина, хоть руку просовывай. Щими захотелось в туалет. Он долго сражался с дверью, проем перекосило, и дверь туалета оказалась намертво зажата. Дверь он открыть так и не сумел, пришлось использовать раковину в ванной.
   Тишина на улице сменилась шумом голосов. Шими, спотыкаясь, подобрался к кухонному окну, и посмотрел вниз. На улице было полно народа. Многие стояли полураздетые, выбежали из дому в чем было. Соседний дом перекосило, но он не упал, и обитатели успели его покинуть. Они стояли на проезжей части, опасаясь приблизиться. Среди людей внизу Шими узнал соседей по дому. Сообразив, что остался один в доме, он натянул джинсы, и спустился вниз.
   - Надо подождать, могут быть новые толчки, - авторитетно говорил Дани, мужчина в возрасте, живший этажом ниже Шими.
   - Но у нас там вещи! Что будет с вещами? - причитала заплаканная женщина, ей вторили другие.
   - Подождите, приедут спасатели, проверят здание, тогда заберете свои вещи, - успокаивал их Дани.
   - Помогите! - из подъезда вслед за Шими выскочила растрепанная женщина. Он не сразу узнал Дору, соседку с верхнего этажа. - Помогите, на Эяльчика шкаф упал!
   Несколько мужчин, в том числе и Дани, переглянувшись, поспешили ей на помощь. Им явно было не по себе, входить в дом было страшно, но на них смотрели десятки пар женских глаз, и они торопливо, почти бегом скрылись в подъезде. Вскоре они показались в дверях, держа за края одеяло. На одеяле неживой куклой лежал сын Доры, Эяль. Шими его знал, он учился на один класс младше. Несколько дней тому назад они обсуждали намеченную Дорой поездку в Империю. Одного взгляда на Эяля Шими хватило, чтобы понять, что никуда он больше не поедет. Эяль был мертв, из разбитой головы текла кровь, пропитывая шерсть одеяла. Мужчины положили его в сторонке, Дора кинулась к нему, потом отпрянула, и стала истерически вопить:
   - Помогите, нужен врач! Скорее! - металась она от одного к другому. Некоторые отворачивались, кто-то достал из кармана мобильный, и попытался вызвать скорую. Затея успехом не увенчалась, сети не было.
   В этот момент еще раз тряхнуло, женщины завизжали, некоторые сели на землю, и закрыли головы руками. С домом Шими ничего не случилось, а вот для покосившегося соседнего дома это стало последней каплей: он еще больше наклонился, застонал, точно живой, и сложился. Обломки завалили проезжую часть, намертво перегородив улицу, взметнулась цементная пыль вперемешку с мусором. Волна поднятого падением воздуха толкнула Шими в грудь. Он заворожено смотрел на это зрелище. Снова стало тихо. Собравшиеся, словно опасаясь, что их услышат, переговаривались, не поднимая голоса, почти шепотом, даже маленькие дети, и те молчали. Нервный шепот десятков людей сливался в невнятный шелест, в котором невозможно было различить отдельные слова. Со стороны моря вдруг донесся непонятный гул, и все повернули головы в ту сторону. Гул накатывался. Казалось, совсем рядом, в двух-трех кварталах, буянит великан, пиная машины, и ради смеха ломая деревья, как спички.
   - Цунами! Цунами! - из-за угла выбежал какой-то человек, и выпучив глаза понесся дальше по улице. Толпа выдохнула, качнулась, не зная что делать - то ли прятаться по домам, то ли бежать вслед за человеком. Колебались собравшиеся недолго: подхватив на руки детей, все побежали вверх по улице. Шими остался один, если не считать причитающей над сыном Доры. Всеобщая истерика не захватила его, вдобавок, он устал, у него кружилась голова и подкашивались ноги. Он немного постоял, прислушиваясь к шуму, потом поплелся домой. Был бы он здоров, наверняка побежал бы смотреть, он был любопытен, как и все мальчишки. Любопытен и бесстрашен, понятие "смерть" оставалось для него абстракцией. Даже смерть соседского ребенка он воспринял просто как декорацию к разворачивающемуся перед ним грандиозному шоу.
   Цунами до его дома так и не дошло, приливная волна прокатилась по прибрежным улицам Городков, углубившись не больше, чем на километр. Квартал, где жил Шими, располагался в глубине, по ту сторону длинной улицы, которая пронизывала все Городки насквозь, проходила через промзону и тянулась дальше, до самого Города. Пострадали они не сильно, жертв было относительно немного. Еще после первых толчков с пляжей сбежали все отдыхающие, а за пляжами была железнодорожная насыпь, принявшая на себя удар волны. Южнее, напротив промзоны, где были причалы для яхт, грузовые и нефтеналивные портовые терминалы, удар волны натворил гораздо больше бед, чем в Городках.
   - Шими! - наконец, спустя три часа пришла тетка. - Ты здесь? С тобой все в порядке?
   - Да, все в порядке. Только вот все попадало, - Шими вышел из комнаты. Тетка кинулась к нему, и обняла. Он не был нужен матери, не был нужен отцу - у того была новая семья где-то в поселениях на Севере. По слухам, он там работал на земле, стал настоящим крестьянином. Но такого отца Шими не знал, тот его не навещал. Тетя заменяла ему и отца, и мать. Своих детей у нее не было, и Шими был единственным, любимым, и вообще светом в окошке.
   - Представляешь, там такое твориться, ужас! - тетка рассказала, что улицы завалены обломками, проехать невозможно. Она бросила машину, и добиралась пешком. Повсюду раненые, убитые, горят дома. Люди на улицах говорили, что в одном из пригородов, кажется, в Орле, целый район сполз по склону.
   - Дани снизу сказал, что надо ждать спасателей, - ответил Шими.
   - Да, конечно, будем ждать, - согласилась тетка. - Сейчас, я передохну, и начнем убирать квартиру. Все же не зря я ипотеку взяла, дом новый, устоял. А там дальше, где старые дома, половина рухнула. Что же теперь будет, Шими?
   Ночью у Шими был кризис. Он метался в кровати с температурой, бредил. Тетка сидела возле него неотлучно. Под утро, когда кризис миновал, и он заснул, ушла спать.
   Слух о том, что по радио что-то передают, облетел весь дом. В гостиной у соседей напротив, молодой пары, собралось почти все взрослое население дома. У них был мощный радиоприемник на батарейках. Народу набилось - не протолкнуться. Вид у всех был встревоженный.
   - Ну, скоро там? - не вытерпел кто-то.
   - Обещали ровно в два возобновить трансляцию, - ответил хозяин приемника. Его имя Шими забыл, а спросить кого-то стеснялся.
   - Так уже два, почему ничего нет? - из приемника слышалось шипение.
   - Тише, начинается! - крикнул кто-то, и в комнате стало тихо
   "Говорит Голос Столицы. Время - четырнадцать часов две минуты, в студии Дов Гильбоа" - передача началась без привычной музыкальной заставки. Слышно было не очень, голос диктора то и дело пропадал в шуме помех.
   "Приветствую всех, кто нас слышит. Мы ведем передачу при свечах. Чтобы сэкономить электроэнергию, мы отключили все, что только можно было отключить. В настоящее время наш передатчик работает от генератора, топлива должно хватить еще на три-четыре дня. Больше половины наших сотрудников не пришли на работу. Поэтому, все развлекательные передачи отменены, мы будем передавать только блоки новостей: в девять часов утра, в два часа дня, и в восемь часов вечера. Несмотря на то, что наши возможности получения информации ограничены, у нас есть что вам рассказать. Не уходите с волны."
   - Так это что же, у них в Столице такой же бардак? - удивленно протянул Дани. По комнате побежал тревожный шепоток, переросший в гул.
   - Да заткнитесь вы, дайте послушать! - крикнул хозяин приемника. Голоса стихли, и стало слышно, то говорит диктор.
   "...достоверных сведений нет. Исходя из тех обрывков информации, что мы имеем, можно предположить следующее: вулкан Желтых Камней, спящий миллионы лет, проснулся. Это не просто вулкан, а супервулкан. В последние несколько недель в районе вулканической кальдеры наблюдался всплеск сейсмической активности. Вчера, в восемь часов двадцать две минуты утра по столичному времени, началось извержение, которое продолжается до сих пор. Нам удалось связаться с радиолюбителями-коротковолновиками в Империи, и по всему миру. Данные крайне отрывочные и неполные, но, по предварительным прогнозам, значительная часть Имперского материка уничтожена пирокластическими потоками, смесью горячего газа, пепла, и камней, которая образовалась при извержении. Столб вулканического пепла виден за тысячи километров невооруженным глазом. Кроме того, извержение Желтых Камней послужило спусковым механизмом для извержений по всему миру. Нам известно по меньшей мере о пятнадцати крупнейших вулканах мира, которые извергаются в эту минуту. Кроме извержений, сильнейшие землетрясения прокатились по всему миру. Также, на все океанские побережья обрушились цунами, в некоторых местах волны был до ста метров высотой. Не удалось связаться ни с кем с Острова Восходящего Солнца, можно предположить, что он опустился под воду. Список не окончательный, извержения и землетрясения. Во всем мире царит хаос, линии связи не работают, целые страны перестали существовать..."
   - Мама! - крикнул Шими, и его крик подхватили многие из находящихся в комнате, у кого были родственники в Империи. Слез брызнули у него из глаз, он выскочил в соседнюю комнату, за ним выбежала тетя.
   - Успокойся, родной, не плачь, - успокаивала она его, хотя у самой в глазах стояли слезы. - Она живет далеко от этих Камней, и от побережья. Она наверняка жива. Все наладится, и она вернется.
   - Даа? - всхлипнул Шими.
   - Конечно! Я знаю свою сестру, ее так просто не взять! Она вернется, вот увидишь. Надо только набраться терпения, и ждать.
   Шими успокоился, и вернулся в комнату. Люди напряженно слушали слова диктора.
   "... сравнительно легко отделались. Разрушено, в целом по стране, до десяти процентов зданий. Человеческие жертвы исчисляются десятками тысяч. Мы пытались связаться с канцелярией премьер-министра, чтобы узнать, какие меры планируется предпринять для улучшения ситуации, и возвращения жизни в нормальное русло. К сожалению, попытки не увенчались успехом. По нашим сведениям, правительственный городок покинут, местонахождение премьер-министра неизвестно. Судя по всему, государственная власть самоустранилась от решения проблем. Есть и хорошие новости: армейское руководство осталось на местах, и работает. Армейские линии связи остались неповрежденными. Из штаба командующего Центральным Округом нам сообщили, что армейские подразделения уже начали разбор завалов и помощь пострадавшим. На севере идут работы по восстановлению энергоснабжения. Наша северная столица, Город, пострадал от землетрясений и приливной волны меньше всего, со дня на день ожидается возобновление подачи энергии в Город и окрестности. Затем наступит очередь Столицы, и районов периферии.
   На сарацинских территориях обстановка остается напряженной, поступают предупреждения о терактах. В восточных кварталах столицы уже пошло несколько стихийных демонстраций, с призывами "покончить с Землей Отцов", и "прогнать оккупантов с сарацинской земли". В район Сектора перебрасываются дополнительные военные части. Командование Южного Округа опасается, что радикальные сарацинские группировки могут использовать момент нестабильности для достижения своих целей. В связи с угрозой крупномасштабного восстания на территориях, начальник Генерального Штаба генерал-полковник Ривлин разрешил применять тяжелое вооружение. "На это раз мы не будем воевать в белых перчатках", заявил он. "На любую, самую незначительную провокацию, мы ответим десятикратно, стократно превосходящей силой. Времена "симметричных ответов" прошли". По непроверенным данным, в соседних странах начата мобилизация. Вероятно, в скором времени и у нас в стране начнется призыв резервистов. Кризис, с которым мы столкнулись, потребует привлечения дополнительных сил.
   Еще одна хорошая новость: по-прежнему работает аэропорт. Некоторые страны Северного Союза готовятся прислать самолеты для эвакуации своих граждан. Прибытия первых самолетов стоит ожидать со дня на день".
   - Да! Надо уезжать отсюда! - подпрыгнул хозяин радиоприемника, и заверещал, обращаясь к жене: - Жанет! Жанет"! Собирай чемоданы, дорогая, мы уезжаем.
   - Опомнись, Паскаль! Ну куда в такой обстановке ехать? Надо подождать, - тут же среагировал Дани.
   - Тшшш, - зашипели со всех сторон. Паскаль вскинулся было, но счел за лучшее промолчать. Он хоть и был у себя дома, но уж больно напряжен был народ. Еще чуть-чуть, и получил бы Паскаль по своей тощей шее. Шими, несколько отстраненно наблюдавший за собравшимися, заметил, как сжались кулаки у стоящего возле Паскаля незнакомого мужчины с пистолетом на поясе. Он переехал в их дом недавно, и никто про него ничего не знал.
   " ... На этом мы заканчиваем новостной блок. Не выключайте приемники, у нас есть для вас еще кое-что. В нашей студии доктор Фридман, эксперт по вопросам Востока и сарацинским странам, ветеран Шестидневной войны, и депутат парламента, министр инфраструктуры Ави Фрайман. Услышав наши передачи, он сам приехал к нам на радиостанцию. Встречайте".
   Фраймана Шими знал. Тот часто мелькал на телеэкранах, его неоднократно избирали в парламент, он то заседал в правительстве, то сидел в оппозиции. Позиционировал он себя как правого патриота и государственника. Впрочем, Илья Вишневецкий, не выбирая слов, называл Фраймана фашистом. Шими в политике не разбирался, поэтому о причинах столь резкой неприязни со стороны рассудительного Ильи мог только догадываться.
   " (Ведущий) - Господин Фрайман, вопрос, несомненно, волнующий многих радиослушателей: где правительство? Где премьер-министр? Почему в столь кризисной ситуации глава правительства не выступил с обращением к народу?
   (Фрайман) - Правительство в убежище, под надежной охраной. С первых минут кризиса вступил в действие оперативный план, разработанный для таких случаев. Кабинет министров во главе с премьер-министром был эвакуирован. Это ответ на первый вопрос. Теперь о том, что мы делаем. Делаем мы многое, уже развернут кризисный штаб, восстанавливаются линии связи, ведутся работы по возобновлению подачи электроэнергии в крупные города. Мы пытаемся взять ситуацию под контроль...
   (Ведущий) - Простите, что перебиваю, господин министр, но вы сказали "пытаемся взять ситуацию под контроль". Означает ли это, что ситуация вышла из-под контроля?
   (Фрайман) - Именно так, вышла из-под контроля. Мы, не только Земля Отцов, но и все человечество, столкнулись с кризисом небывалого масштаба. Нам предстоит много и тяжело работать, чтобы преодолеть последствия этого кризиса. Земле Отцов повезло, нас задело лишь краем, но и это - очень серьезно. На данном этапе, главное для нас - сохранить закон и порядок, и обеспечить условия для работы спасателей и медиков. По всей стране десятки тысяч людей погибли, сотни тысяч остались без крова. Нельзя допустить сползания ситуации в хаос и анархию. На данный момент мы, совместно со Службой Тыла, и полицией, разворачиваем палаточные лагеря для приема оставшихся без крова граждан. Адреса я продиктую..."
   Фрайман стал зачитывать адреса. Потом стал перечислять объекты, на которых ведутся работы. Народ в комнате стал переговариваться, сначала шепотом, потом все громче, обсуждая сказанное. Шими заметил, что новый сосед, стоящий у приемника, поморщился, когда услышал, как Дани хвали Фраймана. Постепенно голоса стихли, и стало слышно, что говорит ведущий.
   " (Ведущий) - Это был господин Фрайман, министр инфраструктуры. Теперь давайте послушаем, что скажет нам доктор Фридман, эксперт по Востоку.
   (Фридман) - Здравствуйте, уважаемы радиослушатели. Скажу прямо, я бы очень хотел разделять оптимизм господина Фраймана по поводу разрешения этого кризиса. Хотел бы, но не могу. Даже поверхностный анализ сложившейся ситуации приводит меня к неутешительным выводам: миру, каким мы его знали, скоро придет конец. Собственно, это уже произошло вчера, но сам процесс растянется на некоторое время. Настоящая катастрофа до нас еще не докатилась. То, что мы пережили, можно сравнить с воздушной волной, которую толкает перед собой цунами.
   (Ведущий) - И что же подтолкнуло вас к таким выводам?
   (Фридман) - Понимаете, господи Фрайман представил нам сейчас сложившееся положение, как ликвидацию последствий небольшого, локального природного катаклизма. В то время, как речь идет о катастрофе планетарного масштаба. Случившееся в Империи, так или иначе, отразится на всей планете. Мы этого пока не ощущаем, потому что последствия катастрофы все еще не достигли нас. Землетрясения, цунами, лишь малая часть того, что нам вскоре предстоит пережить.
   (Ведущий) - Вы имеете ввиду теорию о глобальном похолодании?
   (Фридман) - И это тоже. Но, даже без похолодания, последствия будут страшными.
   (Ведущий) - Вы не могли бы рассказать подробнее?
   (Фридман) - Разумеется, я для этого и пришел. У случившегося в Империи, кроме чисто природных последствий, о которых я тоже скажу в свой черед, есть и политические последствия, последствия экономические. Имперские "зеленые спинки" были мировой валютой. Теперь, когда Империя фактически перестала существовать, имперские деньги стоят не больше той бумаги, на которой напечатаны. Это означает крах мировой экономики.
   (Ведущий) - Разве это так важно? Поправьте меня, если я ошибаюсь, но мировая экономика итак была чем-то вроде большого денежного пузыря. Пузырь лопнул - отлично, начнем все с чистого листа.
   (Фридман) - Вы не дали мне закончить. С вашего разрешения, я продолжу. У краха мировой экономики есть одно очень неприятное для нас следствие: обрыв торговых цепочек по всему миру. Для нас это означает одну простую вещь: перестанут приходить корабли. Это значит, что не будет, прежде всего, топлива. Электростанции у нас работают на угле, который привозят морем, и на газе, который поставляют из соседней страны. Запасов топлива на электростанциях хватит от силы на неделю, если экономить, то на две. Нефть тоже привозят морем, и наличные ее запасы также невелики. Если даже мы сократим потребление нефти втрое, что в условиях кризиса очень непросто, все равно надолго этой нефти не хватит. При других обстоятельствах мы могли бы это как-то пережить, тем более, что торговые цепочки рано или поздно снова заработают. В конце концов, нам есть что предложить миру, значит, будет на что купить топлива. Это может занять до полугода. Но дело в том, что этого времени у нас нет.
   (Ведущий) - Почему у нас нет времени?
   (Фридман) - В таком положении, как сейчас, наша страна очень уязвима. Наверняка наши враги, как за рубежом, так и внутри страны, воспользуются моментом, чтобы ударить. Не забывайте, что Империи, нашего верного союзника, больше нет, а значит, мы сможем рассчитывать только на свои силы. Сейчас, когда Империи нет, и все страны заняты решением своих внутренних проблем, самое время для войны.
   (Ведущий) - Иными словами, вы предсказываете нам войну?
   (Фридман) - Вероятность этого очень велика. Как и вероятность бунта на сарацинских территориях. В условиях ограниченности ресурсов победить нам будет очень сложно, если не невозможно. Я думаю, что крах государства неизбежен. Кстати, это верно не только в отношении Земли Отцов. В мире есть множество горячих точек. Многие страны, особенно страны с диктаторскими или полудиктаторскими режимами, могут использовать этот момент для решения территориальных споров с соседями. Думаю, стоит ожидать войн по всей планете, и в самое ближайшее время.
   (Ведущий) - Значит, в усилия господина Фраймана у вас веры нет?
   (Фридман) - Отчего же, отнюдь. Если Служба Тыла сможет кому-то помочь, если дадут электричество, хотя бы на день - это будет очень кстати. Но, как я уже сказал, в перспективе мы все равно останемся без света и тепла, без топлива для машин. Без водопровода, наконец: без электричества нет воды. В нашем засушливом климате для многих это смертельно.
   (Ведущий) - Понятно... Прогноз у вас, прямо скажем, мрачный. А что вы скажете о теории глобального похолодания?
   (Фридман) - Я не специалист по вопросам климата, но есть факты, с которыми трудно спорить. Сейчас по всему миру множество вулканов, и среди них один сверхвулкан в Желтых Камнях, выбрасывают в атмосферу триллионы тонн аэрозолей. Десять лет тому назад извержение одного большого вулкана, не помню, как он назывался, стало причиной снижения общемировой температуры на полградуса. Сейчас же мы имеем дело с извержением в сотни раз большего масштаба. Облака аэрозолей закроют небо, останавливая солнечные лучи. Температура непременно упадет. Насколько - я не знаю, и, думаю, никто не знает. Я очень надеюсь, что у нас, в силу близости к экватору, все же будет теплее, чем на севере, но предсказывать не возьмусь. Как я уже сказал, я не специалист.
   (Ведущий) - Что вы посоветуете нашим радиослушателям в свете ваших столь мрачных прогнозов?
   (Фридман) - Нас ждет множество трудных испытаний, друзья, физических и духовных. Постарайтесь остаться людьми. Постарайтесь выжить, и остаться людьми, именно в такой последовательности.
   (Ведущий) - Спасибо. Это был доктор Фридман, политолог и эксперт. Господин Фрайман, хотите что-то добавить к сказанному господином Фридманом?
   (Фрайман) - Я решительно протестую! Этот человек сеет панику! Сейчас, когда все силы нужно бросить на ликвидацию последствий катастрофы, нельзя поддаваться паническим настроениям. Что это за нелепые инсинуации насчет конца света? Да, мы столкнулись с серьезным кризисом, да, нам придется много работать, чтобы справиться с его последствиями. Но нельзя же просто сдаться! Если послушать этого человека, то все наши усилия бесполезны!
   (Ведущий) - Вы верите, что предсказания господина Фридмана не сбудутся?
   (Фрайман) - Я верю, что только совместными усилиями этот кризис может быть преодолен.
   (Ведущий) - А что вы можете сказать насчет глобального похолодания?
   (Фрайман) - Теория имеет право на существование. Пока что у нас нет ни единого факта, подтверждающего ее. Даже если температура понизится, думаю, что нам это пойдет только на пользу. Будет больше осадков, мягче лето, зимой, возможно снег. У нас, как вы знаете, не самая холодная страна на планете. (Смеется).
   (Ведущий) - Спасибо. Наше время подходит к концу. Итак, с нами был доктор Фридман, эксперт, и министр инфраструктуры господин Фрайман. На этом мы прерываем нашу передачу, чтобы вернуться к вам с блоком новостей в шесть вечера. С вами был Дов Гильбоа, радио Голос Столицы".
   Радиопередача закончилась, в комнате с новой силой вспыхнул спор. Рассудительный Дани говорил, что надо подождать, пока власти разберутся с проблемами. Ему возражали, но как-то вяло, видно было, что каждый надеется именно на такой исход событий. В словах Дани был резон: в Земле Отцов было множество специальных и не очень специальных служб. Пожарные, спасатели, Служба Тыла, наконец. Да и армия что надо, так что надеяться было на кого. Странно было то, что по радио выступал всего лишь министр инфраструктуры, а не глава правительства. Впрочем, похоже на то, что кроме Шими никто на это внимания не обратил. Никто, кроме, пожалуй... Шими оглянулся, и увидел, что их новый сосед куда-то исчез. Ему стало интересно, куда это вдруг заторопился этот странный немногословный мужик, и Шими, недолго думая, вышел из комнаты, оставив тетю с соседями. В коридоре он столкнулся с Дорой. Он не сразу ее узнал: за прошедшие с момента ее сына сутки она очень постарела. Нечесаные седые волосы спадали на глаза. Дора поседела за одну ночь. Она была в голубом платье, как и вчера. Похоже было, что она с тех пор не меняла одежды. Шими прижался к стене, пытаясь проскользнуть мимо, но Дора протянула руку перед собой, и уперла палец ему в грудь. Ногти был обгрызены, рука Доры тряслась.
   - Вы все умрете. Вы покойники, все до одного. Это кара, кара за прегрешения, - глухим голосом произнесла Дора. Шими посмотрел ей в глаза, и ужаснулся: глаза были красные, воспаленные, и в них не было ни следа здравого рассудка. Тело ее сына так и осталось в доме. Муж Доры был в отъезде, кроме него, похоронами заниматься было некому. Дора всю ночь сидела рядом с телом, и сошла с ума. Шими испугался, и бросился вперед. Он проскользнул мимо Доры, и кинулся по лестнице вниз. Выбежав из подъезда, он увидел вдали фигуру соседа. Сосед стоял у магазина, с плеча у него свисал пустой рюкзак. Магазин этот, средних размеров супермаркет, находился на пересечении улиц, и так и назывался: "На углу". Магазин был закрыт, он так и не открывался с самого землетрясения. Шими торопливо подошел, он уже забыл про несчастную Дору. Сосед скосил на него глаза, и тут же снова перевел на стоящего у боковой двери магазина человека. В человеке Шими узнал хозяина магазина. Сын хозяина, здоровенный мужик, подпирал стенку, а хозяин гремел ключами, отпирая дверь. Открыв дверь, он обернулся, и сказал, очевидно, продолжая начатую раньше фразу:
   - И не проси, Алекс. Пусть власти порядок наведут, тогда. Никак не раньше. И не дави на жалость, у меня семья тоже кушать хочет. И бумажки мне свои не суй, все равно за них завтра-послезавтра ничего не дадут.
   - Ладно, а как насчет этого? - сосед, которого, как оказалось, звали Алексом, снял с пальца золотой перстень-печатку, и протянул ее хозяину.
   - Ну, вот это другое дело! - хозяин сразу как-то подобрел, у него даже голос изменился. Он взял перстень, повертел его перед глазами, подкинул на ладони, взвешивая. - Заходи, поговорим, - пригласил он Алекса, смерил Шими подозрительным взглядом, и зашел внутрь. Следом зашел его сын, закрыл дверь у Шими перед носом, и загремел засовом, запирая ее изнутри. Шими отошел в сторонку, и сел на бордюрный камень. Ему было интересно, что же будет дальше. Несмотря на всю серьезность происходящего, Шими все никак не мог свыкнуться с мыслью, то все это происходит с ним, вокруг него. События были до того захватывающими, масштаб их был до того громаден, что Шими порой казалось, что он спит, и видит увлекательный сон. Прошло полчаса, и Алекс вышел из магазина с туго набитым рюкзаком. Проходя мимо Шими, он подмигнул ему, и упругой походкой спортсмена направился домой. Огромный рюкзак на могучей спине Алекса казался невесомым.
   У подъезда стояла красная машина, в которой Шими узнал машину Паскаля. Сам Паскаль вместе с женой суетились возле открытого багажника. Красный и растрепанный Паскаль пыхтел, пытаясь засунуть в багажник огромный чемодан.
   - Нельзя впихнуть невпихуемое, - улыбнулся уголком рта наблюдавший эту картину Алекс. Паскаль бросил на Алекса недобрый взгляд, но ничего не сказал. На него это было не похоже, Паскаль был известным скандалистом и сутягой. В прошлые времена он бы непременно что-нибудь сказал, но обстоятельства изменились. Что-то неуловимое витало в воздухе, Шими это ощущал, и Паскаль это тоже чувствовал. Шестое чувство подсказывало ему, что Алекс может просто подойти, и дать ему по морде кулаком - вон, как мышцы играют. И ничего за это Алексу не будет, потому что полиции в поле зрения нет... а если бы и была, вряд ли она стала бы заниматься такой мелочью. Да что там по морде - Алекс может подойти, и увести Жанет вверх, к себе, и сделать с ней там все, что захочет. И она, скорее всего, будет не против. В смутное время Алекс, широкоплечий здоровяк с голубыми глазами и пистолетом был намного более предпочтительным спутником жизни, чем замухрышистый Паскаль. Шими прочел эти мысли на лице Паскаля, как будто они были написаны крупными буквами. Алекс понял это, и улыбка на его лице стала чуть шире, он подмигнул Шими как старому приятелю.
   - Уезжаешь, Паскаль? - спросил Алекс.
   - Мы граждане Северного Союза, за нами пришлют самолет! - Паскаль захлопнул багажник, и повернулся к Алексу. На этот раз на лице у него было написано торжество: я, мол, гражданин Северного Союза, и улечу, а вы тут останетесь. - Эта страна - огромная мышеловка. Я не собираюсь тут оставаться, пусть другие с сарацинами разбираются! - Шими не поверил своим ушам. Паскаль был известным патриотом, голосовал всегда за правых националистов. Шими не раз слышал, как он с придыханием говорил: "наша страна". Надо же, то была "наша", теперь вдруг - "эта".
   - Ну-ну, счастливого... полета, - продолжая улыбаться, протянул Алекс. - Вас там ждут. - Паскаль не удостоил его ответа, и сел за руль. Из подъезда вылетела Жанет. Она бросила на заднее сиденье сумочку, и плюхнулась на переднее. Машина, фыркнув на прощание выхлопными газами, уехала.
   Вечером Шими поднялся на крышу. Город вдали, раньше похожий на огромный светящийся муравейник - вся гора сверкала огнями уличных фонарей, казался покинутым. Нигде не было ни огонька, лишь изредка мелькали фары проезжающих машин. Да и Городки, часть которых было видно с крыши, были в таком же положении. Откуда-то тянуло дымом, где-то на соседней улице громко ругались. Когда солнце окончательно село, Шими спустился с крыши домой. Он долго не мог заснуть в ту ночь, ворочался в постели. Думал о маме, беспокоился - как она там, все ли у нее в порядке. Как ни хотелось ему надеяться на лучшее, Шими понимал, что маму он уже вряд ли когда-нибудь увидит. В небе всю ночь был слышен гул пролетающих самолетов. Что-то происходило там, на севере, у границы.
   На следующее утро Шими проснулся от шума за окном. Фоновый городской шум после катастрофы сошел на нет. Не работали механизмы, не носились туда-сюда машины. Над городком повисла тишина. В этой странной тишине простой разговор за окном был слышен, как будто разговаривали совсем рядом. Он выглянул в окно кухни, и увидел, что по улице быстрым шагом идут люди, о чем-то оживленно переговариваясь на ходу. Расслышав слово "магазин", Шими побежал будить тетку. Та быстро сориентировалась, выгребла все содержимое кошелька, и дала половину Шими. Они торопливо оделись, и побежали к магазину. Там уже собралась толпа в несколько сот человек. Шими узнал многих соседей и жителей окрестных домов. Толпа запрудила перекресток. Наискосок от магазина стояли целых три больших полицейских джипа с забранными металлической сеткой окнами.
   Шими протолкался через толпу, и увидел, что у боковой двери в магазин стоят несколько полицейских, и хозяин магазина.
   - Не имеете права! - кричал одному из полицейских, офицеру, красный как рак хозяин, и заслонял собой дверь. - Это частная собственность! Не дам!
   - Я еще раз вам говорю, - офицер говорил усталым голосом, его голос было едва слышно на фоне гомонящей толпы. - У меня приказ обеспечить население продуктами. В стране введено чрезвычайное положение. Если вы будете мне препятствовать, я прикажу применить силу.
   - Не дам! Что вы за полицейские такие, ведь это же грабеж среди бела дня.
   - Давай-давай, открывай! - крикнул кто-то из толпы. - Не жадничай!
   - Как тебя зовут? Фамилия? Звание? - завизжал хозяин. - Ты за это ответишь!
   - Лираз Данино, лейтенант полиции, - представился офицер. Выглядел он очень усталым, у него были круги под глазами от недосыпа. Впрочем, держался он уверенно. Офицер отдал кроткий приказ, тут же возле хозяина как из-под земли выросли два дюжих полицейских сержанта. Они отодвинули хозяина в сторону, забрали у него ключи, в два счета открыли дверь, и скрылись внутри. С силой не поспоришь.
   - Ну-ка ты, иди им помоги, - приказал офицер сыну хозяина, и тот понуро поплелся вслед за сержантами. Через несколько минут раздался скрежет, и закрывающие главный вход в магазин стальные жалюзи медленно поползли вверх. Потом стали одно за другим открываться окна. Полицейские тут же стали оттеснять толпу, формируя очередь. Их оказалось неожиданно много, под два десятка. Офицер взял мегафон, и стал распоряжаться. Встали в очередь и Шими с теткой.
   - Привет! - кто-то похлопал Шими по плечу. Он обернулся, и увидел Илью.
   - О, здравствуйте! - обрадовано поздоровался Шими. Илья раскланялся с теткой, и они стали продвигаться вместе с очередью. Минут через десять Илья вдруг призывно замахал кому-то рукой, и вскоре к ним подошел Алекс. Оказалось, они с Ильей знали друг друга, во всяком случае, общались они как очень близкие друзья.
   В магазин пускали по пять человек. Давали вынести упаковку воды, и два пластиковых пакета с продуктами. Продукты можно было брать любые, денег не брали. По мере того, как счастливцы с полными пакетами продуктов покидали магазин, напряжение в очереди нарастало. Шими и остальным повезло - они отоварились в первой сотне. Стоило им отойти от магазина, как очередь дрогнула и рассыпалась, чтобы во мгновение ока превратиться в толпу. Напрасно кричали полицейские, приказывая остановиться. Тщетно. Офицер, открывший магазин, уже уехал, и с ним большинство его людей. Оставшиеся остановить толпу не смогли. Толпа качнулась вперед, и просто захлестнула их. В магазине творилось что-то неописуемое. Казалось, что внутри ворочается многоногое, многорукое чудовище. Периодически из толпы вырывались нахапавшие. Красные, разгоряченные, расхристанные, они торопливо отбегали, прижимая к груди добычу. Кто поумнее, тащил сумки и рюкзаки. Шими с теткой, привыкшие, что в магазинах выдают пакеты, сумку взять не догадались. Какая-то женщина выбежала с упаковкой воды. За ней выскочил мужчина, и вцепился в упаковку. Несколько мгновений они тянули ее в разные стороны. Скрепляющий бутылки полиэтилен лопнул, и бутылки разлетелись, подпрыгивая и перекатываясь. Женщина с мужчиной, позабыв друг о друге, принялись их собирать.
   - Шими, идем домой! - дернула его за рукав тетка.
   - Да-да, - ответил Шими, и пошел в сторону дома. Илья и Алекс замыкали процессию. Они разговаривали. Разговор явно не предназначался для ушей Шими, говорили мужчины вполголоса. Он нарочно замедлил шаг, и навострил уши.
   - Пропала твоя печатка, - сказал Илья.
   - Да хрен бы с ней, с печаткой. Мы остались без хавчика! - резко ответил Алекс.
   - Да, плохо, - вздохнул Илья. - Надо тогда... - Они свернули в проход между домами, ведущий к дому Ильи, и остаток разговора Шими не услышал, потому что поплелся вслед за теткой домой. Он пытался понять, что мог означать этот странный разговор, но так ни к какому выводу и не пришел. Много позже он понял, что они уже тогда знали, куда все катится, и планировали ограбить магазин. И Алекс не просто выменивал продукты за золото. Ему было важно попасть внутрь, оценить запасы, узнать, где что лежит. Офицер со своим приказом спутал им все карты.
   На следующий день возобновили подачу электричества. Квартал, где жил Шими, правда, так и остался без света. Рухнувший столб что-то там замкнул, сгорел какой-то трансформатор, а чинить его было некому. Несмотря на это, люди радовались, это был знак того, что все налаживается. Вместе с электричеством вернулась и сотовая связь, заработали телефоны и сеть. Шими сбегал к Вишневецким, у которых свет был, подзарядил свою читалку. Доступ к сети через сотовую связь работал медленно, с обрывами, но для того, чтобы читать новостные сайты и форумы, быстрый коннект не обязателен. Устойчиво работали только местные сервера, да и то не все. Заграничные через один не отзывались, имперские, по вполне понятным причинам, тоже. Шими стал читать, что народ пишет на форумах, и волосы зашевелились у него на голове: мир катился в пропасть. На Дальнем Востоке началась война, поговаривали даже, что ядерная. Северный Союз фактически распался, и тоже стоял на грани войны. Бывшие южные провинции Союза Республик, давно точившие зубы на Федерацию, собирали силы для решительного удара. К ним присоединилась и Окраина. Президент Федерации выступил с заявлением, обещая "замочить всех в сортире", угрожал применением ядерного оружия. В самой Федерации слухи о глобальном похолодании породили волну беженцев из северных районов страны. Въезд в столицу Федерации был заблокирован войсками. Кто-то разместил в сети ролик, снятый мобильным телефоном: стоящий на транспортной развязке БТР, расстреливающий из крупнокалиберного пулемета беженцев.
   В самой Земле Отцов тоже было не все ладно. На территориях бунтовали сарацины. Армия срочно вывозила оттуда граждан Земли Отцов. Один за другим поселения пустели. По всей стране было введено чрезвычайное положение, и комендантский час. На севере страны, жители пограничных поселков сообщали, что стой стороны границы слышен рев танковых моторов, замечены перемещения войск. Многие покидали дома, уезжая в центр страны. Началась мобилизация, на сотовые телефоны в массовом порядке приходили смс-повестки по "форме 8". В сети выложили видеообращение премьер-министра к народу. Премьер-министр призывал не поддаваться панике, и сплотиться вокруг властей для преодоления кризиса. Возобновил работу аэропорт, некоторые страны действительно прислали самолеты для эвакуации граждан. Пробки на подъездах к аэропорту растянулись на километры, уехать из страны пытались десятки тысяч людей.
   По всему миру группы энтузиастов замеряли температуру, и выкладывали данные в общий доступ. Несмотря на то, что с момента катастрофы прошло всего несколько дней, во многих местах на севере температура упала на один-два градуса, кое-где и больше. По Земле Отцов, и экваториальным странам все было без изменений. "А ведь тот эксперт с радио был прав", мелькнула у Шими мысль. Действительно, пока все развивалось точно по изложенному доктором Фридманом сценарию. Шими поделился этой мыслью с теткой.
   - Похоже, что ты прав, - протянула тетка. Вскоре она собралась, и ушла из дому, строго-настрого приказав Шими никуда не уходить.
   Было похоже, что многие из соседей получили повестки. Мимо дома то и дело походили одетые в полевую форму мужчины. Было слышно, как на главной улице гудят автобусы, увозящие резервистов. Кое-кто никуда не поехал. Алекс, тот точно получил повестку - у него и возраст подходящий был, и по виду он был совеем не штатский рохля. Впрочем, даже если и получил, то все равно никуда не поехал. Сидел у Вишневецких, и пил с Ильей водку. Шими ни разу не видел Илью пьяным, и это зрелище поразило его едва ли не больше, чем все, что он видел за эти дни.
   Ближе к вечеру дали воду. Напор был слабый, из кранов еле текли струйки воды. Шими наполнил ванну, налил воды в кастрюли и пустые бутылки. Тетка пришла ближе к вечеру, с сумкой продуктов. Ее подруга Света работала в каком-то супермаркете. Хозяин оказался честным, и перед закрытием магазина заплатил раотникам продуктами. Все подруге было не съесть, и она поделилась с теткой. Вечер они с Шими провели при свечах. Ночью опять гудели самолеты. Несколько раз дом ощутимо качало. Впрочем, в те дни трясло довольно часто, к этому все как-то сразу привыкли, и уже почти не обращали внимания.
   На следующий день электричество отключилось, а еще через день по радио передали, что началась война. После того, как уехал Паскаль, единственным местом, где можно было послушать радио, осталась квартира Вишневецких. У них был хороший приемник, только таким и можно было поймать слабый сигнал столичного радио. Начало передачи Шими пропустил.
   " ... нанесли удар с воздуха по скоплениям войск противника у северной границы. С минуты на минуту должна начаться наземная операция. О масштабах операции мы можем только догадываться, официальных заявлений ни премьер-министр, ни начальник Генерального Штаба не делали. Операция, судя по всему, носит превентивный характер. Нет сомнений, что наш северный сосед готовил против нас полномасштабную войну..."
   - Ну, это уже не новость, - поворчал Алекс. Он тоже пришел послушать радио. - Это и так всем понятно было.
   - Согласен, - кивнул Илья.
   - Что же теперь будет? - еле слышно прошептала бледная, как полотно Надя.
   - Не волнуйся, - успокоил ее Илья. - Сюда они не доберутся.
   - Просто не успеют, - хохотнул Алекс.
   Диктор закончил рассказывать о военных действиях на севере, и перешел к другим новостям. Новости были одна хуже другой: сарацинский мятеж разрастался. На территорию Земли Отцов через армейские заслоны прорвалось множество вооруженных до зубов сарацинских банд. Юг полыхал. В самой Столице шли уличные бои. Сарацинские банды добрались до аэропорта, и воздушные ворота страны оказались захлопнуты. По радио каждый час передавали предупреждение: не приближаться к району аэропорта. Это не помогло: в пробках в районе аэропорта уже стояли тысячи машин. О судьбе тех, кто там был оставалось только догадываться. Если кому-то и повезло вырваться, то единицам. Относительно спокойным местом остался лишь Север. Относительно. Периодически то тут, то там слышалась стрельба. По улицам сновали какие-то непонятные личности с мешками и тележками. Грабили магазины. К тетке пришла живущая неподалеку подруга. Они с теткой пили чай на кухне, подруга, округлив глаза, рассказывала:
   - Торговый центр разнесли в щепочки! В щепочки! А полиции нет! Сначала выносили все, выносили, потом подожгли. А полицейских нет! Молодежь ходит с железными палками, бьет витрины, все, что попадется. А ты попадешься, так и тебя, палкой! Ружья откуда-то подаставали, палят во все стороны.
   - Какой ужас, - качала головой тетка. - Шими, не смей никуда ходить! Ты шляешься где попало, вот так попадешь к этим хулиганам в лапы, и все. Дома сиди!
   - Да, надо дома сидеть. Надо подождать. Не будет же этот кошмар длиться вечно. В конце концов, наведут порядок, и все будет по-старому.
   - Кто наведет? - спросил Шими.
   - Не знаю... Кто надо, тот и наведет! Армия, полиция! Это их работа, в конце-концов! Да! - тетка ухватилась за эту мысль, как за спасательный круг. Шими и сам чуть было в это не поверил. Мысль, что есть государство, которое должно заботиться обо всех, была очень соблазнительна. В это хотелось поверить. Вот только реальность за окном настойчиво предлагала поверить в другую мысль, мысль Ильи Вишневецкого: сам о себе не позаботишься, никто за тебя этого не сделает.
   Потянулись странные дни. Делать было нечего, ходить некуда. Шими с теткой сидели дома, потихоньку доедали оставшиеся продукты. На счастье, у тетки был небольшой запас круп и консервов в кладовке. Был и запас "шипучки", бутылок на двадцать, да еще запасенная Шими вода. Не мыться поначалу каждый день было непросто. Спустя неделю тетка и Шими не выдержали, и потратили часть воды на то, чтобы помыться. В этой же воде постирали одежду.
   Было скучно, и одновременно тревожно. От безделья в голову лезли нехорошие мысли, и новости только подогревали эту тревогу. Шими каждый день ходил к Вишневецким слушать радио. Новости не внушали оптимизма. По радио сначала передали, что войска ведут тяжелые бои на северной границе, потом - что войска отступают. Вскоре стало ясно, что Земля Отцов войну проиграла. Войска отступали, о жертвах ничего не сообщали, но всем было понятно, что они огромные. Юг страны был потерян, в столице творилось черт знает что. Не стало и радио, на единственной работавшей радиостанции закончилось топливо для генератора, и она замолчала. Из Города периодически доносилась стрельба. Не одиночные выстрелы или очереди - такого хватало и в Городках, нет: в Городе стреляли очень активно. Какой-то прохожий, пыльный и грязный, рассказал, что там идут бои с сарацинами. Весь Нижний Город был, по сути, сарацинским гетто. Сарацинская молодежь двинулась вверх по склону горы, круша, ломая и убивая. Еще прохожий рассказал, что жители примыкающих к сарацинским районам кварталов встретили тех гранатами и огнеметами, и многих пожгли. В огнеметы, естественно, никто не поверил. Прохожий махнул рукой, и пошел себе дальше на север. Его рассказ породил множество слухов, один невероятнее другого. Стрельба в Городе вскоре сошла на нет, и снова стало тихо.
   Прошло еще несколько дней, и то, что сказала тетка Шими, получило неожиданное подтверждение:
   вернулась власть. Точнее, приехал Фрайман. Он был не один, с ним были полицейские, солдаты пограничной стражи, сотрудники Службы Тыла, а еще - вооруженные добровольцы. Добровольцы, в основном, были из членов партии Фраймана. С грузовиков разбрасывали листовки с приказами, один грознее другого. Подписаны они были Фрайманом и начальником полиции Северного Округа. Люди Фраймана быстро взяли под контроль все перекрестки, все ключевые точки. Был введен комендантский час. Бесчинства на улицах прекратились. Любое сопротивление, любое неподчинение грозило, в лучшем случае, побоями. После того, как люди Фраймана застрелили несколько мародеров, в Городках стало тихо. Все сидели по домам, не решаясь лишний раз высунуть нос на улицу. Фрайман организовал раздачу продовольствия, подвоз воды. Вода была особенно кстати. Шими уже подумывал, не пробить ли дырку в стоящем на крыше бойлере, чтобы выпустить оставшуюся там после отключения электричества воду.
   - Я же говорил, что все наладится! - вещал у подъезда Дани, обращаясь к жильцам. Место возле клумбы, у поворота на стоянку, стало чем-то вроде клуба, где делились услышанным и увиденным, обсуждали новости и слухи.
   - Да, да, - кивали женщины в ответ. Мужчины, хоть и не все, ушли на войну, остались женщины, молодежь, да старики. - Раз сам Фрайман здесь, значит, порядок будет. Он им покажет, всем этим. Твердая рука, вот что нам нужно.
   - Фрайман вас защитит, ага. Потом догонит, и еще раз защитит, - стоящий в сторонке Алекс не выдержал, и сплюнул.
   - А кто нас защитит? - развернулась к нему жена Дани, сварливая женщина с резким хриплым голосом. - Ты нас, что ли, защитишь, дезертир?
   - Наши мужики на войне, а ты тут в тылу пригрелся! - напустилась на него другая соседка.
   - А хотя бы и так! - не смутился Алекс. - Нафиг вы мне нужны, вас защищать? Я вам ничего не должен!
   - Во всяком случае, воду нам привезли люди Фраймана, - заметила тетка Шими. - И продуктов чуть-чуть дали.
   - Угу, ага... Можете его теперь в жопу целовать, за полкило крупы, и ведро с водой. Вы думаете, он вам старые порядки вернет? Хрен там, опомниться не успеете, как он вас всех построит, и запряжет. Будете на нового князя пахать, - Алекса несло. Шими уловил в его словах мысли Ильи Вишневецкого, и внутренне улыбнулся. Споры взрослых казались ему надуманными.
   - Мы работы не боимся, - Дани вздернул покрытый седой щетиной подбородок, и расправил тщедушные плечи.
   - Да ты на себя посмотри, бухгалтер! Ну, куда тебе работать? - хохотнул Алекс. - Ты же за всю свою жизнь ни разу по-настоящему не работал, все больше руками водил.
   - Ах ты, сволочь! Ублюдок! - подскочила к нему жена Дани, и замахнулась. Алекс не сдвинулся с места, только негромко бросил:
   - Ударю. - Жена Дани тут же сдулась и отскочила. По лицу Алекса было видно: ударит. Убедившись, что никто больше не покушается на его физиономию. Алекс повысил голос, и сказал собравшимся:
   - Пригрелись вы тут. Привыкли, что все вам кто-то другой обеспечивает. Все, лавочка закрыта, по пятницам не подаем. Теперь сами, все сами. А я посмотрю, как вы подыхать будете, никчемные! - Он сплюнул еще раз, и растер плевок. Алекс, это было видно, сводил счеты. У него были какие-то претензии к миру, и сейчас он отыгрывался на подвернувшихся ему соседках. Шими почувствовал чей-то взгляд, и обернулся. Из-за угла дома, шаркая, вышла Дора, и медленно пошла вдоль стены в подъезд. Она что-то шептала себе под нос, Шими разобрал только: "умрете...". Люди сторонились Доры, как чумной.
   - Ну и друзья у твоего Ильи, - сказала тетка, когда Алекс ушел к себе. - Ведь бандит же! Ну, ничего. Фрайман его на место поставит. - Шими не стал спорить. Он вспомнил, что сказал Илья, впервые услышав, что Фрайман берет власть в городках. Илья тогда сказал: "...он в Городки пришел, потому что ему нужна территория, которую просто контролировать. В Город он не суется, там сарацины, там бардак. Фрайман туда не лезет, силенок у него мало. Думаю, у него есть какой-то план, а может, и не один. И жителям Городков в этих планах отведена роль стройматериала...".
   Один из приказов Фраймана предписывал жителям сдать оружие. Алекс свой пистолет так и не сдал, и на него донесли. Приехало человек десять, с винтовками и в бронежилетах. Они оцепили дом, четверо со всеми предосторожностями приблизились к подъезду. Жена Дани высунулась в окно, и закричала:
   - Нету его! Ушел, голубчик! Полчаса как ушел!
   Главный, человек в штатском, зачем-то напяливший полицейскую куртку, поднялся наверх, и о чем-то переговорил с женой Дани. Следом за этим снизу послышались тяжелые удары, это приехавшие стали выбивать дверь в квартиру Алекса. Они перевернули все вверх дном, но пистолета так и не нашли. Оставаться на ночь они не рискнули, и уехали, строго-настрого приказав жильцам сообщить, как только Алекс появится. Впрочем, тот так и не вернулся, его вовремя предупредили. Как только приехавшие стали ломать дверь, Шими выскользнул из дома, и помчался к Вишневецким. Он добрых десять минут кидал камешки в Борькино окно, пока тот не выглянул. Время уже было позднее для визитов, и Вишневецкие никого в гости не ждали. Шими рассказал Илье о непрошеных гостях, и тот обещал предупредить Алекса, если тот появится.
   Илья выглядел обеспокоенным: с каждым днем становилось все холоднее, хотя температура была все еще плюсовой, даже по ночам. Было ясно, что, если так пойдет и дальше, то вскоре начнутся заморозки. Шими с теткой и так уже спали, закутавшись в несколько одеял. Отсутствие привычки к холоду у жителей жаркой Земли Отцов давало о себе знать. Самым пугающим было то, что никто не знал, на какой отметке стабилизируется температура... и стабилизируется ли вообще.
   Идея съездить на разведку принадлежала Борьке. Как ни странно, Илья не возражал, только просил быть осторожнее и не разделяться. Он дал Борьке рацию, и объяснил, как ею пользоваться.
   - Это пятиваттка, на открытой местности километров на пятнадцать достает. Если что-то случится, сразу сообщайте. Дальше перекрестка у Города не суйтесь, постарайтесь вернуться до темноты. Еще раз повторяю: будьте осторожны, постарайтесь ни во что не вляпаться. Есть?
   - Есть, - ответил Борька, а Шими кивнул. Борька спрятал рацию в рюкзак, они сели на велосипеды и поехали.
   Они выехали на главную улицу, и поехали в сторону Города. По сути, Городки были просто дальними пригородами Города: расширяясь, Город достиг промзоны, с севера, а Городки подползли к ней с юга. Многокилометровая промзона оказалась зажата между двумя агломерациями. Длинная улица пронизывала все городки насквозь, проходила через промзону, и заканчивалась большим перекрестком, за которым начинался Город. Улица эта когда-то была просто шоссе, которое шло вдоль залива на север. Потом построили Городки, и шоссе стало улицей.
   На удивление, по улице все время ехали машины. Мимо неспешно катящих по обочине Шими и Борьки то и дело проносились грузовики. Иногда проходили целые колонны в сопровождении джипов с вооруженными людьми. На всех перекрестках стояли люди Фраймана, вооруженные и многочисленные. Они провожали Борьку и Шими равнодушными взглядами, никто их не останавливал. Шими не верил своим глазам: многолюдные и оживленные Городки напоминали города-призраки. Дома зияли выбитыми окнами, многие были разрушены или сгорели. Похожих почти не было, а те, что были, напоминали бродяг: грязные и оборванные. Некоторые катили перед собой тележки из супермаркета со всяким хламом.
   - Интересно, куда они все это везут? - спросил Шими у Борьки , когда они остановились передохнуть.
   - Понятно куда - в туннель. Ты разве не слышал, что Фрайман затеял там какую-то стройку? - ответил Борька.
   - Поехали посмотрим, что там? - предложил Шими.
   - Поехали, - согласился Борька, и они поехали. Ближе к промзоне грузовики стали попадаться все чаще. Они были единственным признаком жизни: промзона была покинута. Трубы химических предприятий не дымили, тихо было и в районе нефтеперерабатывающего завода. Впрочем, нефтезавод не был покинут, ворота охранялись. Где-то в глубине был слышен звук моторов, там работала тяжелая строительная техника.
   - Строят укрепления, - Борька мотнул головой в сторону свежевозведенной бетонной коробки с узкими окнами-бойницами. - Папа говорил, что нефтезавод одна из ключевых точек.
   В "легкой" промзоне, где располагались мастерские, небольшие заводики, склады и оптовые магазины, не было ни души. Все было закрыто, на дверях замки. Шими с Борькой катались по пустым улицам, дурачась и гоняя наперегонки. Выехали опять на центральную улицу, и поехали дальше. Вскоре впереди замаячили эстакады транспортной развязки. Они подъехали ближе, и поднялись на дальнюю от перекрестка круговую эстакаду.
   - Ого, - присвистнул Шими, пораженный открывшимся зрелищем. Там раскинулся палаточный лагерь. Часть его заслонял въезд в туннель: он находился не на уровне земли, а метрах в двадцати-тридцати над ней, и к нему вела отдельная полого подымающаяся эстакада. Несмотря на это, открывшаяся взгляду картина поражала: сотни палаток, между которыми сновали казавшиеся на таком расстоянии крохотными фигурки людей. Дымили полевые кухни, туда-сюда сновали грузовики и строительная техника. Наверху, у туннеля, штабелями громоздились стройматериалы, там тоже суетились люди. Туннелей, собственно, было два, они шли параллельно. Эти туннели построили несколько лет назад, чтобы разгрузит дороги. Теперь вместо того, чтобы объезжать город по широкой дуге вдоль моря, под ним можно было проехать. Туннель выходил на поверхность в глубоком ущелье, рассекавшем Город на две части, и снова нырял под землю, заканчиваясь у южного въезда в Город.
   - Да, строят основательно, - согласился Борька. - Так вот куда они все делись...
   Фрайман не соврал, говоря, что открывает палаточные лагеря для оставшихся без крова. Именно сюда ушли жильцы дома, который рухнул рядом с домом Шими. Наверняка, некоторые из них работали сейчас там, на стройке.
   - Поехали, посмотрим, что они там строят, - предложил Шими, и они поехали к лагерю. Почти сразу же их остановил патруль.
   - Вы куда, пацаны? - жестом остановил их вооруженный винтовкой мужчина в штатском. Его напарник стоял в нескольких шагах за ним, чуть в стороне: страховал.
   - Да мы так, просто катаемся, - ответил Борька.
   - Ну, вот и катитесь отсюда. Здесь стратегический объект. Живо убрались, я кому сказал! - прикрикнул он на них и шевельнул винтовкой. Пришлось ребятам уехать.
   На обратном пути они увидели странную картину. По центральной улице неспешно, на скорости километров пятнадцать в час, катил гусеничный БТР, а за ним два военных грузовика: один тентованый, а другой с прицепом, в котором "домиком" стояли две броневые плиты. Как и все мальчишки Земли Отцов, Шими и Борька увлекались военной техникой. БТР они мгновенно опознали как "Жестокую", а в грузовике с плитами - "Сафари", специальную машину для перевозки солдат по недружественной территории. В грузовиках, и на броне БТР-а сидели солдаты. Перед колонной ехала полицейская машина с включенными мигалками.
   - Ты видел? - спросил возбужденно Борька, когда они отъехали от колонны. - Они будто только что из боя. - Техника была грязная, замызганная, солдаты усталые и вид у них совсем не бравый.
   Илья, узнав о солдатах, стал задумчиво барабанить пальцами по столу:
   - Солдаты... интересно, откуда они взялись?
   - Да тут и гадать нечего, все ясно: это наша доблестная армия драпать стала, - с дивана подал голос Алекс. Он теперь почти все время сидел у Вишневецких, домой так и не вернулся.
   - Значит, Фрайман станет еще сильнее... Нехорошо. Ладно, - обратился Илья к Борьке. - Ты по адресам был?
   - Да, - кивнул Борька. Шими не поверил своим ушам: оказывается, были какие-то "адреса". - Ближний склад пустой, все как под метелку.
   - А тот, что на Сварщиков?
   - Там кто-то засел. Я видел двоих, у одного было при себе оружие. Может, там еще кто-то есть, не знаю.
   - Ну вот, - вздохнул Илья. - Опять пролетели.
   Он допросил Шими и Борьку, переспрашивал о малейших деталях, и делал какие-то выводы. Шими опять ничего из этих разговоров не понял. Потом он попытался расспросить Борьку, но тот на вопросы не отвечал, отговариваясь тем, что "дал слово". Единственное, что было понятно и так, это что у Ильи и Алекса есть какой-то план. Шими это радовало, потому что у всех остальных вокруг никакого плана не было. Люди просто тупо сидели, и ждали, пока им привезут еду и воду, включат свет и обеспечат комфорт. Ждали каких-то спасателей, которых все не было. То, что по-старому уже не будет, понимал даже Шими, хотя ему и было всего четырнадцать. Как этого могли не понимать взрослые люди с их опытом, такие, как тетка, у него просто не укладывалось в голове. Намного позже, когда он уже сам повзрослел, он понял, что опыт взрослых был ничуть не лучше его собственного. Люди с рождения жили в ситуации, когда за них думал кто-то другой. Кто-то делал так, что горел свет, из кранов текла вода, а в магазинах всегда был свежий хлеб. Это не происходило само собой, чаще всего сами люди и делали это все, но под чьим-то руководством. Каждый был просто винтик в системе. К такой ситуации, когда никакой системы просто нет, и надо самим принимать решения, их никто не готовил. Их жизненный опыт восставал против этого. Поэтому они сделали то, что было для них простым и привычным: сели и стали ждать. Пришло время социопатов, таких, как Илья или Алекс.
   Вернулся с войны Бени, муж соседки Элеоноры, той, у которой двойня. Тетка Шими приятельствовала с соседкой, и пошла помогать. Заросший, грязный и закопченный, Бени сидел на табуретке, жена хлопотала вокруг него. Он плохо слышал, и оттого не говорил, а кричал.
   - Раздолбали нас, раздолбали! - кричал он, пока жена вместе с теткой Шими отмачивали влипшую в раны рубашку. - Мы стреляем, стреляем, а они все прут. Накрыли артиллерией...
   Он рассказывал страшные вещи. Их танковая бригада стояла на Высотах. Они двое суток вели сдерживающий бой с превосходящими силами сарацин. Врагов было в пять, десять раз больше, и они все перли, и перли. Бригада не сдала позиций, ее просто уничтожили. Когда не осталось ни одного танка, уцелевшие танкисты и техники пешком пошли в тыл. Они шли ночью, но вокруг было светло, как днем. Враги запускали осветительные снаряды, и они долго висели в воздухе, спускаясь на парашютах. Кто-то еще дрался, отовсюду стреляли, везде что-то взрывалось. Они чудом не подорвались на старых минных полях, оставшихся с прошлых войн, и сумели вырваться из этого ада. Какая-то машина с такими же, как они, отступающими, подобрала их у подножия Высот. Их довезли почти до самых Городков, а оттуда он шел пешком еще день. Им повезло. Они уже порядочно отъехали, как вдруг на высотах вспыхнуло рукотворное солнце. В небо на качающейся дымной ножке поднялось грибовидное облако ядерного взрыва, а затем еще два. Было это довольно далеко от них, и ударная волна лишь качнула грузовик, не причинив ему никакого вреда.
   - Ядерный взрыв, - ахнула тетка Шими, и прикрыла рот рукой. - Какой ужас!
   - Говорили, то на юге тоже были взрывы. По радио передавали, что Сектор сровняли с землей. Мир сошел с ума, - сосед посмотрел на тетку Шими сумасшедшими красными глазами. - Нам всем конец, ад пришел на нашу землю, - он заплакал, сотрясаясь на табурете в рыданиях, и стал перечислять погибших товарищей. Шими не выдержал этой душераздирающей картины, и ушел домой. Тетка вернулась поздно, и долго ворочалась, прежде, чем заснуть. К Шими сон тоже не шел, тревога за собственное будущее не давала ему покоя.
   Бени проспал двое суток подряд, и стал реагировать на реальность адекватно. Он несколько дней сидел дома, потом куда-то ушел. На следующий день вернулся на машине, забрал жену и детей, и уехал. Элеонора забежала к тетке Шими попрощаться, рассказала, что Бени взял к себе Фрайман. У Фраймана к тому времени появилась своя бронетехника, и опытного танкиста, по выражению Элеоноры, "оторвали".
   С каждым днем становилось все холоднее. Несколько дней подряд шли проливные дожди. Климат тоже сошел с ума. Украли газовые баллоны. Они размещались в специальной клетушке под домом. Клетушка запиралась, но воров это не остановило, они спилили замок и вынесли все баллоны. Соседи ничего не слышали. Когда среди ночи под домом раздается скрежет ножовки, для здоровья полезнее ничего не слышать. Выйти, и получить пулю или нож никто не захотел. В результате, весь дом остался без газа.
   Однажды Шими, как обычно, пошел к Вишневецким в гости. Он поиграл с Борькой несколько партий в шахматы, все выиграл, и уже было собирался домой, как вдруг в дверь Вишневецких кто-то постучал. Не просто постучал - в дверь кто-то от души бил ногами, иначе никто бы этого стука и не услышал. Шими с Борькой подошли к двери, из кухни, вытирая полотенцем руки, выглянула Борькина мама. Она позвала Илью.
   - Так, пацаны, ну-ка отошли от двери, - приказал Илья. Он подошел к двери, откинул неприметную панельку на стене, и нажал на кнопку. За панелью обнаружился экранчик. "Надо же, у них и домофон на аккумуляторах", мысленно присвистнул Шими. Илья пару секунд всматривался, затем спросил:
   - Что надо?
   - Откройте, полиция! - послышался голос из динамиков. Илья помедлил, оглянулся на жену, потом все же открыл дверь. Оттолкнув его, в квартиру ввалились три человека с винтовками. Все были в полицейской форме.
   - Илья Вишневецкий? - не поздоровавшись, сразу спросил главный, со знаками различия сержанта.
   - Да, это я, - ответил Илья.
   - Собирайтесь, поедете с нами.
   - А что случилось? - испуганно вскрикнула Надя. Побледневший Борька испуганно переводил взгляд с матери на отца.
   - И вы тоже собирайтесь. У меня предписание доставить в штаб Илью Вишневецкого, его супругу Надежду и сына Бориса.
   - Я не понимаю, - растерянно произнес Илья. - По какому праву вы меня арестовываете? Это противозаконно.
   - Это не арест, господин Вишневецкий. Вас включили в список ценных специалистов, подлежащих эвакуации. Вы же специалист в области телекоммуникации и сетей? - сержант говорил вежливо, но твердо.
   - Да...
   - В таком случае, вам повезло. У господина Фраймана есть для вас работа.
   - Я вынужден отклонить ваше предложение, господа. - Илья пришел в себя, и стал разговаривать своим обычным тоном, каким он всегда говорил с незнакомыми людьми: ровно, вежливо, свысока.
   - Господин Вишневецкий, вы умный человек, и должны понимать, что это щедрое предложение. Более чем щедрое. Это шанс выжить... вы же понимаете, о чем я.
   - И, тем не менее, господа, я вынужден его отклонить.
   Сержант вздохнул, и подал знак подчиненным. Один из полицейских подошел к Илье, и, ни слова не говоря, с размаху ударил того кулаком в солнечное сплетение. Илья со стоном согнулся, к нему бросилась Надя.
   - Ты че трешь, овца? - спросил полицейский. - Воще берега потерял, интеллихент? Тебе сказали собирайся - собирайся, мля. Скажут - раком стань, станешь раком. К тебе, овца, по-людски, а ты че? Может, нам твою лярву отхарить, чтоб до тебя дошло? - Полицейский схватил Надю за волосы, и развернул лицом к себе. Надя разрыдалась.
   - Хорошо, хорошо, я все понял. Не бейте! - умоляющим тоном обратился Илья к главному. Тот жестом приказал подчиненному отпустить Надю. Вишневецкие забегали по комнатам, собирая вещи. Главный прошелся по гостиной, трогая корешки книг. Взял мраморного слоника с полки, повертел в руках. Его подчиненные развалились в креслах. Сопротивления никто из них не ожидал, интеллигент, как ему и положено, сдулся, и летал по комнатам, лихорадочно собирая вещи.
   - А ты кто? - спросил главный у Шими.
   - Это соседский мальчик. К сыну моему пришел в гости, - заискивающе пояснил Илья, снимая со стены семейную фотографию.
   - Давайте побыстрее, - поторопил его главный. - Нам надо еще в два места заехать до темноты.
   Выстрел в закрытом пространстве комнаты прозвучал очень громко. Сержант, у которого на груди вырос кровавый цветок, повалился на бок. Резко запахло порохом. Шими от неожиданности чуть в штаны не наложил.
   - Ты уже приехал, урод, - послышался от двери голос Алекса. Он стоял, держа на прицеле сидящих полицейских, на лице у него играла довольная улыбка. Они застыли, боясь шевельнуться. Винтовки стояли у стены, и наверняка были на предохранителях, а пистолет из кобуры еще надо было достать и взвести. Никаких шансов опередить выстрел Алекса у них не было. Он выстрелил еще два раза, оба раза точно в середину груди. Полицейские с хрипом обмякли, один сложился пополам и упал лицом вперед. Стало тихо, очень тихо, только катилась в угол по полу стреляная гильза.
   - Вы как здесь оказались? - спросил Илья у Алекса.
   - Так, это, Борька на связь вышел. Говорит, забирают вас. Ну, мы подорвались и к вам, благо, недалеко, всего квартал бежать. Успели вот... - улыбаясь, ответил Алекс.
   - Вовремя, очень вовремя, - похвалил Илья.
   - Ииии... - завизжала на одной ноте Надя. Она вышла из спальни, и увидела лежащего в луже крови сержанта. Ноги его еще подергивались, будто он хотел встать и уйти. Илья взял Надю за плечи, и принялся успокаивать. Шими ни разу не видел как убивают людей, и его замутило. Он сел на пол у стены, ноги его не держали. Из-за спины Алекса вышли еще двое каких-то мужчин, Шими их ни разу не видел. Один из них стал деловито освобождать мертвых полицейских от оружия и снаряжения.
   - Ну, вот и стволами разжились, - с этими словами он отдал одну из винтовок Алексу. Алекс засунул пистолет за пояс, и повесил винтовку на плечо.
   - Илья! - крикнул Алекс. Илья вышел из спальни, откуда доносились сдавленные рыдания Нади. - Илья. Что дальше? Что делаем? - спросил он у Ильи. Остальные вопросительно посмотрели на Илью.
   - Так, - провел ладонью по лицу Илья. Взгляд его снова стал собранным. - На чем они приехали?
   - Микроавтобус у подъезда, - ответил Алекс. - С водилой я разобрался.
   - Ну, тогда едем.
   - Куда? - спросил один из пришедших с Алексом.
   - Туда, - ответил Илья. - Рано, конечно, но выхода нет. Они за нас все решили. - Он подхватил с пола сумку, и позвал: - Надя! Мы уходим! Борис, помоги маме собраться!
   - Надо торопиться, водилу могут заметить. Сбегают до перекрестка, позовут патруль, - поторопил Илью Алекс. Тот кивнул, кликнул Борьку и они побежали собираться. Собираться было всего ничего, Вишневецкие, видно, давно готовились. Через пятнадцать минут они уже спускались по лестнице. Шими шел за ними.
   У подъезда стоял микроавтобус. Алекс подошел к нему, и распахнул водительскую дверцу. Оттуда вывалился водитель. Алекс взял его за ноги, и оттащил в сторону.
   - Ножом? - спросил Илья. Алекс кивнул. Надя шарахнулась в сторону от трупа.
   - Вы же их убили, - вскрикнула она.
   - Ага, - осклабился Алекс. - Они пряники привезли, а мы их убили.
   - Кончай хохмить, загружаемся, - приказал Илья, и мужчины быстро покидали вещи в микроавтобус.
   - Папа, давай возьмем Шими с собой, - Борька вылез из микроавтобуса и дернул Илью за рукав.
   - Куда? - не понял Шими.
   - У нас есть убежище, под землей! - пояснил Борька. Илья задумчиво смотрел на Шими.
   - Мы же договаривались, что берем только своих, - услышав слова Борьки, подтянулся один из незнакомых Шими мужчин.
   - Шими свой! - крикнул Борька, и схватил Шими за руку. Илья заколебался. Шими чувствовал, что сейчас решается его судьба, и замер в ожидании.
   - Ну, можно, - потянул Илья. Шими, было, возликовал, но тут вспомнил про тетю.
   - А тетю? - спросил он. При этих словах Илья скривился. Он надолго замолчал. Шими ждал, ждали остальные.
   - Вот что, Шими, - Илья положил руку ему на плечо. - Мы не можем вас взять. У нас, - он замялся, и продолжил: - у нас просто не хватит еды, понимаешь. - Шими помертвел, и через силу кивнул. Мир рушился, рушился снова. Было очень больно. - Ты вот что сделай... Сейчас иди домой, бери тетю и уходи. Уходите на север, в поселения. Найдешь там отца, он вам поможет. Идут морозы, страшные морозы. Те, кто останется здесь, обречены. Не ждите, уходите...
   - Папа! - вскрикнул Борька и кинулся к Илье. - Мы не можем его бросить!
   - Борис, - механическим, неживым голосом приказал Илья, - в машину! - Видя, что Борька не подчиняется, он за шиворот затащил того в микроавтобус. Потом развернулся к Шими, и сказал: - Удачи тебе, пацан. Постарайся выжить.
   Микроавтобус уехал, шум мотора давно затих вдали, а Шими все стоял у подъезда ни жив не мертв. Потом, еле переставляя ноги, поплелся домой. Ему было плохо. Одиночество, страшное одиночество навалилось на него. Вот только что, совсем недавно, у него были друзья, а теперь их нет. Друзья развернулись, и уехали, бросив его. Он остался один, без точки опоры - ведь что такое друзья, как не точка опоры... Шими, как робот, вошел в квартиру. Тетка, услышав шум двери, выглянула из комнаты.
   - Шими, что случилось? На тебе лица нет! - тетка заметила состояние Шими, и бросилась к нему. Шими обнял тетку, и заплакал горькими злыми слезами. Тетка ничего не поняла, она просто гладила Шими по волосам, и ласково приговаривала:
   - Все хорошо, я с тобой, - и от этих ее слов Шими плакал еще горше.
   Уходить тетка наотрез отказалась. Как Шими ее не уговаривал, все его доводы она отметала.
   - Шими, ну куда мы пойдем? - спокойно и рассудительно урезонивала она его. - Всюду бандиты. Машины у нас нет. Как далеко мы уйдем, по-твоему? И куда мы пойдем? В поселения? Будем спрашивать там, где живет Рувен Грин? А если его там нет?
   - Но теть! Илья сказал, что если мы не уйдем... - заныл Шими.
   - Хватит с меня! Илья то, Илья се! - разозлилась тетка. Лицо ее покраснело, она стала повышать голос. - Твой Илья связался с бандитами! Сложит где-то голову, и поделом ему!
   - Жаль, что я без тебя не уехал! - в запале выкрикнул Шими, и убежал в свою комнату.
   - Шими! Ты не смеешь мне говорить такие вещи! Не смеешь! - тетка рванула дверь, но Шими успел закрыть ее на защелку. - Шими! Я же забочусь о тебе, ты должен это понимать, - говорила с той стороны двери тетка, но Шими ее не слышал, он бросился на кровать и закрыл голову подушкой. Потом они долго с теткой ходили по квартире, старательно делая вид, что не замечают друг друга. Впрочем, это было не важно: они остались дома, вот что было важнее всего. Хотя Шими было все равно. Он никуда больше не выходил, сидел дома с теткой. Часами он сидел, глядя в пустоту. Пробовал читать книжки, из тех немногих бумажных, что были дома, но, с трудом одолев десяток страниц, бросал. Он больше не хотел выжить, даже просто жить - и то не хотел. Илья сказал, что тем, кто останется, конец? Ну и пусть, скорее бы, думал Шими, и заворачивался в одеяло. На улице было холодно, в квартире тоже. Температура падала все ниже и ниже, но тетке было на это наплевать В один из дней Шими узнал, почему: она принимала таблетки. Шими зашел как-то на кухню, шел тихо, без лишнего шума, и тетка его не заметила. Он не старался подкрасться, просто так получилось. Тетка стояла спиной к нему, и он увидел, как она достала с верхней полки, где в жестяной коробке хранились лекарства, круглый пластиковый пузырек с таблетками. Не поворачиваясь, она выпила таблетку, а может, и две, Шими не разглядел. Поняв, что тетка его не видит, он так же, бесшумно, как и пришел, отступил назад в коридор. Тетка принимает антидепрессанты - в другое время такая новость очень обеспокоила бы Шими, но сейчас ему было все равно.
   Порядок, установленный Фрайманом, долго не продержался. Однажды утром Шими разбудила стрельба. Стреляли совсем рядом с домом. Шими вылез из под двух одеял - было не больше пяти градусов, так что спал он одетым, поежился, и пошел на кухню. Возле окна стояла тетка, и осторожно выглядывала на улицу.
   - Что там? - шепотом спросил Шими у тетки, как будто его могли услышать.
   - Полиция... Там полицейские стреляют друг в друга, - потрясенно ответила тетка. Шими выглянул, но никого не увидел, улица была пуста. Стрельба стихла.
   - Там никого нет... - побормотал он.
   - Значит, убрались, - с облегчением вздохнула тетка, но вот же миг стрельба возобновилась с новой силой. Бой сместился куда-то за обрушившийся дом. На центральной улице кто-то стрелял короткими очередями. Потом в дело вступил пулемет, он рокотал басовито, солидно. В ответ ему отрывисто тявкали винтовки. Несколько минут длился этот странный разговор, пока точку в нем не поставил выстрел танковой пушки. От неожиданности Шими сел на пол. Стало тихо, потом по центральной улице с лязгом прогрохотало что-то гусеничное, и бой вспыхнул с новой силой, на этот раз вдалеке.
   - Невероятно, - пробормотала тетка, и ушла в свою комнату.
   К вечеру до них донесся слух, что люди Фраймана что-то не поделили с полицейскими. Точнее, не поделили что-то полицейский генерал, командующий полицией Северного округа, и Фрайман. Часть людей пошла за генерала, часть - за Фраймана. То, что произошло неподалеку, не шло ни в какое сравнение с боем, что вспыхнул у нефтезавода. Люди Фраймана два раза пытались его взять, потратили уйму снарядов, но без толку. Полицейские, хоть у них и не было танков, как у Фраймана, завод отстояли. После этого улицы Городков опустели. Фрайман увел своих людей к туннелю, люди генерала засели на нефтезаводе.
   - Илья был прав, - сказал Шими тетке. Странное спокойствие снизошло на него, как будто это он, а не тетка принимал антидепрессанты. Ему было все равно. Тетка спорить не стала, ушла к себе.
   Прошло еще несколько дней. В доме почти закончились продукты, запас воды тоже подходил к концу. Шими с теткой стали пить "шипучу", что так и стояла в кладовке. Вдобавок ко всему, пошел снег. Спали Шими с теткой теперь в одной кровати, накрываясь всеми одеялами, что были. Тонкие стены дома не держали тепло. К вечер ветер усиливался, и завывал за стенами, свистел в щелях перекосившихся окон. Шими разломал на дрова стулья, и попробовал развести в комнате огонь. Комната мгновенно наполнилась дымом, и от идеи пришлось отказаться. Нужна была печка, но взять ее было негде. О том, чтобы сделать печку, Шими даже не помышлял, он не имел ни малейшего представления об устройстве.
   Тетка заболела, легкий вначале кашель перешел в тяжелый, по нескольку минут, выворачивающий наизнанку.
   - Надо уходить, - хрипло сказала она Шими в один из дней. - Так мы долго не протянем.
   - Куда пойдем? - спросил Шими.
   - Пойдем в туннель, - решила тетка. - Попросимся, может быть, нас примут. - По слухам, в туннель принимали людей, там Фрайман построил какое-то убежище. Принимали не просто так, а с разбором, но по каким критериям ведется отбор, никто не знал. Собственно, могло оказаться , что никого уже никуда не принимают. Последние три дня Шими с теткой из квартиры не выходили, и понятия не имели, остался ли в живых хоть кто-то из соседей. Впрочем, призрачная надежда все же лучше, чем ее отсутствие, поэтому Шими с теткой оделись потеплее, и пошли. Снаружи было не меньше минус пяти-семи градусов. Это потом, попривыкнув, Шими такой мороз и за мороз-то не считал, но тогда такой холод был ему в новинку. Из ватных одеял соорудили что-то вроде пончо, распустили на полосы шерстяное одеяло, и обмотали ноги, и пошли.
   Шатаясь, и держась друг за друга, Шми и тетя шаг за шагом шли по засыпанной снегом центральной улице. Шли медленно, с большим трудом. Ноги проваливались в снег, порывы ветра надували пончо парусом. Тетка часто сгибалась в от накатывающих приступов кашля. До входа в туннель было меньше десяти километров, но путь туда занял у них почти целый день. Рядом, иногда едва различимые в снежной круговерти, двигались фигурки таких же, как они, несчастных. Все шли в одном направлении - к туннелю. Там было тепло, там была жизнь.
   - Далеко еще? - тетка остановилась, и близоруко сощурилась.
   - Тут рядом. Предпоследний светофор, - ответил Шими. От их дома, до туннеля, было двенадцать светофоров. Двенадцать больших перекрестков. Светофоры, ясное дел, давно не работали, но как вешки - отмечать пройденный путь, вполне годились.
   Путь к туннелю преграждала баррикада из мешков с песком, и спирали колючей проволоки. В баррикаде был сделан проход, к которому медленно тянулась очередь согбенных, замотанных в тряпье фигур. Шими с теткой пристроились в хвост очереди, и стали подниматься по эстакаде, шаг за шагом. В туннель почт никого не принимали. Из-за спин Шими видел, что у прохода раз за разом повторяется та же картина: человек проходит внутрь, потом, через минуту-две, редко когда больше, выходит наружу. Больше - это когда охраняющие поход здоровяки вытаскивали сопротивляющуюся жертву силой. На глазах у всей очереди они пинками отправляли неудачника вниз по эстакаде. Одного, который сопротивлялся сильнее прочих, а может, просто что-то не то сказал, взяли за шиворот, и скинули с эстакады вниз головой. Остальные просто уходили вниз, глядя на тех, кто поднимался вверх, с ненавистью: у них еще был шанс попасть внутрь.
   Прямо перед Шими и теткой шел мужчина средних лет, с девочкой лет двенадцати. Девочка держала мужчину за руку. Охрана пропустила их внутрь, чтобы через минуту вытолкать взашей. Мужчина с отрешенным лицом отошел на несколько шагов от ворот, девочка тащилась за ним. Внезапно он остановился, повернулся к охранникам, и хрипло закричал:
   - Сволочи! Вы сволочи! Совести у вас нет! Здесь люди, такие же как вы! А вы! - мужчина закашлялся. Девочка со страхом смотрела на него.
   - Где совесть была, там волосы выросли, - крикнул, глумясь, один из охранников. Одеты охранники были в теплые военные куртки, лица у всех скрывали вязаные лыжные маки и лыжные же очки.
   - Фашисты! - отдышавшись, крикнул мужчина. - Люди, что вы стоите, бейте их!
   Охранники переглянулись, потом один из них поднял винтовку. Он прицелился, несколько мгновений помедлил, словно б сомневаясь, и выстрелил. Мужчина качнулся, и упал в снег лицом. Девочка, ковыляя, кинулась к нему, но не дошла: второй выстрел уложил ее в снег рядом с отцом.
   - Эй вы, кандидаты! Ну-ка скиньте этот мусор вниз! - приказал один из охранников. От очереди тут же отделилось несколько угодливо склоненных фигур, и тела скинули с эстакады, сначала девочку, потом мужчину. Наконец, дошла очередь и до Шими с теткой. Их провели за баррикаду. Шими ожидал увидеть там картинку, как в фильме про фашистские концлагеря: офицера в кожаных перчатках, ленивым взмахом руки определяющего, кого в газовую камеру, а кто еще поживет. В реальности все оказалось гораздо прозаичнее. За баррикадой стоял вагончик, в который Шмии с теткой и вошли.
   В вагончике было тепло, гудела печка. За столом сидели двое, один по виду был типичный клерк-счетовод в очках, второй был похож на грузчика с рынка: тупое лицо с узким лбом и выступающими надбровными дугами.
   - Профессия, - лениво бросил "счетовод". Сколько людей прошло перед ним сегодня? Тысяча? Две? По глубоко скучающему лицу было видно, что немало.
   - Ммоя? - пролепетала тетка. - Я чертежник.
   - Не требуется, - не глядя на нее бросил "счетовод" и руки охранников привычно легли тетке на плечи - выставить вон. Шмми с теткой оказались на улице.
   - Стоп, - остановил солдата какой-то мужчина в дубленке и меховой шапке. Он подошел со стороны туннеля. Охранники тут же остановились, видимо, мужчина был не из простых. Он протянул руку, но заинтересовала его не тетка, а Шими. Он сдернул с иШми шапку, и все что было намотано на голове, и стал внимательно рассматривать его лицо. Глаза у него были пронзительные, от одного взгляда в них у Шими закружилась голова. Видимо, увиденное его удовлетворило, потому что он приказал охранникам:
   - Пацана оставить.
   - А бабу, господин комендант? - спросил охранник.
   - В шею, - не поворачивая головы, ответил мужчина и Ушел. Охранник тут же потянул Шими втуннель. Шими вцепился в тетку, и заныл:
   - Нет! Нет!
   Охранник отвесил ему пару оплеух, но Шими и не думал отпускать. Охранники переглянулись, и один из них приказал:
   - Раз не хочет, тогда в шею обоих, - Шими с теткой тут же потащили к выходу.
   - Подождите! - крикнула тетка, и охранники остановились. - Я уйду. Дайте попрощаться.
   Она обхватила голову Шими руками, и хрипло зашептала:
   - Шими, слушай меня. Ты должен выжить. Я виновата. Нам надо было уйти, как ты и хотел.
   - А ты, как же ты?! - спросил Шими, все еще не веря, что - все.
   - Обо мне не думай. Думай только о себе, только о себе. Обо всем, что было, забудь. Ты должен выжить, любой ценой, - у тетки был жар, на щеках горел болезненный румянец. Шими заплакал.
   - Ну все, попрощались, и хватит, - охранник развернул тетку к проходу. Она выпрямилась, и вышла наружу. Другой охранник развернул Шими к туннелю, и подтолкнул. Шми сделал несколько шагов, и обернулся. Тетки уже не было видно. Шимио отвернулся, и зашагал к туннелю, охранник за ним. Вход в туннель перегораживали огромные ворота, в которых была прорезана калитка. Шими зашел внутрь, охранник захлопнул за ними дверь. Металлический лязг словно бы поставил жирную точку на всей жизни Шими, на всем, то было до того.
   Шими так никогда и не узнал, что на следующий день у них дома побывал Илья Вишневецкий. Не был дня, не было часа, с тех пор как Илья и его команда уехали, бросив Шими, как он не вспоминал о нем. Взгляд Шими, полный скрытой надежды, не давал ему покоя. "Пацан надеялся на меня", думал Илья, "а я его кинул". Илье кусок не лез в горло, он все время думал о Шими, и в один прекрасный день не выдержал: взял продукты, лыжи, компактный газовый примус, и пошел через засыпанные снегом Городки. Он пришел, но с горечью убедился, что пришел поздно: дом был пуст. Тетка Шими домой так и не пришла, она отошла от туннеля совсем недалеко, присела у дороги отдохнуть, и больше не встала. Таких скрюченных замерзших фигур много было в те дни на улицах. Никого из соседей тоже в живых не осталось. В квартире с настежь распахнутой дверью, посреди гостиной сидела Дора. Завернутое в одеяло разложившееся тело ее сына лежало перед ней. Иней серебрился на спадающих прядях совершенно седых волос. Двери в остальные квартиры были заперты. Сколько не стучал Илья, никто ему не открыл. Илья ушел назад, и не раз потом проклинал себя за то, что бросил ребенка умирать в замерзающем городе.
   Шими об этом не узнал: даже потом, когда сошел снег, и они встретились, он к Илье даже не подошел. Для него Илья умер в тот день. Эту страницу своей жизни Шими перевернул, и забыл навсегда.