Анжела проснулась с ощущением нежности во всём теле. Она страшно боялась этого дня. Лет с шестнадцати девушка перестала любить свои дни рождения, неумолимым ощущением, что всё она стареет с каждым прожитым годом. Но на удивление когда пришло это казавшееся в детстве таким недостижимым число совершеннолетия, оно не показалось таким уж неприятным. Сейчас тихонько лёжа в постели, она, не спеша, планировала свой день. Да, раз уж не всё так плохо, она сделает то, на что много раз покушалась, но таки не решилась. За окном бледнело туманное утро, голые кроны качались за прозрачной тюлью, постоянно меняя графику неба. Однако золотистые шторы на окнах создавали иллюзию солнечного света. По комнате плыл запах кофе, значит, родители уже сидят на кухне и ждут её к столу. Анжела встала, взглядом зацепившись за зеркало шкафа – в своей широкой ночнушке девочка казалась себе еще более пышнотелой, и это комплекс никак не вытравить из сознания. Глядя на свою маму, девчонка всегда сокрушалась: вот почему она пошла в породу отца – такая же широкая кость, отчего формы были не то, что далеки от совершенства, они были на грани позапрошлого века, когда в женщинах, видимо, ценились такие спокойные меланхоличные характеры и добродетели, как материнство и домашний уют. Такое чудо совершенства женской красоты в виде репродукции Буше «Портрет женской головки», чем-то действительно напоминающий дочь, мама повесила у себя в спальне, вероятно, в утешение на дочкины постоянные диеты и ухищрения: выглядеть как новомодная диктатура голливудского образца. Анжелка не любила этого своего доисторического двойника. Её душа благоговела скорее перед общепринятыми ценностями в виде красивых ножек, легкой походки, тонкой талии – на которые были рассчитаны все современные модели одежды, а так ей приходилось постоянно, что-то шить на заказ, а это не давало возможности простого женского счастья: прогуляться по магазинам в поисках чего-то новенького для себя любимой. Предательские слезы всё ж таки навернулись на глаза, и Анжела, чтобы уж совсем не начать сокрушаться по невозможному, быстренько вскочила с кровати, взлохматила волосы и направилась на праздничный завтрак, набросив на плечи по дороге халатик.
Родители как всегда приготовили для ребёнка подарок, упакованный в большую коробку. Им всем с детства нравился сам обряд появления сюрприза на свет. И сейчас распаковав наконец-то эти обёртки девушка извлекла на свет божий брошку – золотая вещица в виде бантика, инкрустированная молочно белым золотом. Вещь была дорогая и необычная. Папа сиял от счастья – всем своим подаркам, казалось, он всегда радовался больше всех. Мама, расщедрилась в этот день на набор дорогой косметики, чтобы доча больше не покушалась на взрослые штучки, тайно разукрашивая себя по рекомендациям, заполнивших прилавки новомодных журналов.
- Пап, можно мне сегодня сделать самой себе подарок?- помешивая ложечкой сахар в праздничном сервизе, Анжелка выжидательно посмотрела на отца.
- Чтобы ещё за хитрый ход ты придумала? – родители переглянулись.
- Я приглашу в ресторан Сергея, - дочка старалась не выдавать своих чувств, но глаза мамы как будто напоминали мужу: «Ну, что я тебе говорила?»
- Однако, сегодня соберутся гости, когда же ты хочешь пойти в ресторан? – одновременно отец прикидывал есть ли у него необходимая сумма, для достойного вечера на двоих.
- Пап, вот сегодня и хочу, а вы тут управьтесь без меня, - и уже совсем упавшим голосом прозвучало, - можно?
- И конечно в другой день никак нельзя? – мама, считавшая, что дочка потому такая взбалмошная, что отец вечно на её стороне, придала голосу нотку сарказма.
- Мама, пойми: в другой день будет неудобно, а сегодня у меня праздник – это можно понять, - Анжела говорила скорее для отца, потому что только его мнение и могло быть решающим. Тихая и смирная дочь вела себя, разумеется, неправильно, но она была его дочь, и, ни слова не говоря, он вышел из комнаты, а, вернувшись, положил возле сахарницы необходимую сумму.
- Посмотри – тебе хватит? – он опять занял место у стола. Теперь мама была несколько задета этим жестом – откуда? Этот каприз дело не дешёвое для их семейного бюджета, да ещё с учетом всей подготовки к именинному столу.
- Не горячись – пусть она запомнит этот день и проведёт так, как пожелает, - папа, как обычно, потворствовал дочери. Обеим осталось только вздохнуть.
И оставив предков выяснять между собой: кто больше сделал ошибок в воспитании, Анжелка потихоньку сбежала к себе. Все перемерив и выбрав самое подходящее, девушка, наконец-то, решилась позвонить сыну подруги матери. Парень был несколько удивлён, но согласился на встречу, чтобы его не шокировать девушка про ресторан не сказала ничего. Вслед за тем она заказала столик в самом дорогом ресторане, сбегала в парикмахерскую, привела себя в достойный вид, и, ещё раз поцеловав обоих родителей, чуть раньше выскочила из квартиры, дабы потом не объяснять гостям свой уход.
Серей узнав про мероприятие несколько опешил, во-первых у него кроме цветов ничего и не было, да и платить за такие приглашения в его понимании должен был бы мужчина. Но Анжелка, потихоньку щебеча, довела его до входа, и убедила в своей правоте – она может себе позволить в такой день маленькую шалость. И шалость ей удалась, весь вечер рядом находился любимый человек, приглашал на все медленные танцы, пил за её здоровье, а потом они шли по ночному городу достаточно долго домой, так как на такси им уже не хватило, а дешёвый транспорт к этому времени уже перестал ходить. Но это только радовало именинницу – высокий, подтянутый, в черном длинном плаще спутник вызывал в ней ещё больший прилив чувств. И ощущалось, что тот, находясь слегка под хмельком, старался понравиться, что-то такое, рассказывая, бережно держа и слегка пожимая руку девушки в своей, не замечая этой промозглой поздней осенней ночи.
Анжелка, почувствовав внимание мужчины, постепенно преобразилась, и теперь уже отец иногда спрашивал у жены: «И что я говорил?». Девушка стала забывать об этом своем несоответствии природе, которое не давало её шансов на успех у противоположного пола. Ей искренне казалось, что это счастье навсегда, этот красавец, который, наконец, понял, что в женщине есть не только фигура, но и душа, всё больше попадал под её влияние. Медсёстры на работе, имеющие сугубо те же проблемы со знакомствами из-за по большей части женского окружения, тоже удивлялись: «Где это ты отхватила такого?»
- Это сын родительских друзей, - намекая на давнюю дружбу домами и соответственно не случайность их пары, спокойно отвечала Анжелка, в душе радуясь, что в людях её выбор вызывает лёгкую зависть.
Мамы молодых людей быстренько сообразили, что к чему и, пошушукивались, довольные сложившейся ситуацией. Но стремились не вмешиваться и не торопить события, чтобы случаем не навредить.
- Сереж, как там у тебя дела на личном фронте? – мама делает вид, что ей невдомёк происходящее, - нашёл бы какую девушку для серьезных отношений
Но хитрость мало удаётся, они живут в одном районе, из своих встреч не делают никакой тайны, и, разумеется, это просто уловка, чтобы проведать его планы.
- Мам ты же всё, видимо, лучше меня знаешь, - сын лежит на любимом диване и вопросительно смотрит на мать.
- Нет, я только хотела уточнить – у вас это серьёзно с Анжелкой? – мама есть мама. Ей обязательно нужно знать всю подноготную.
- Не думаю, - сын переводит взгляд на бегущие по экрану последние новости.
Ответ несколько удивляет. Они столько дружат домами, это очень достойная семья и прекрасная партия, в глазах мамы, и, вдруг, сын, мало придавая значения словам, что-то мямлит. Думаю – не думаю? И что тут вообще думать?
- Ты хочешь сказать, что тебе не приходит в голову, что эта девочка влюблена в тебя? – мама делает звук телевизора тише.
- Нет, мне приходит в голову, что меня осмеёт весь район, если я выберу её в жёны. Не фигуры, не красоты, нечто сугубо средненькое – они же засмеют, что я не нашёл ничего лучше этой бесформенной девчонки, - Сергей, не слыша голосов комментаторов, просто наблюдает за картинкой.
- Но ты не выделывайся, а посмотри на неё, на семью, на перспективы, которые даст тебе свёкр, - мама понимает, что ситуация совсем не так романтична, как им с Людмилой казалось, - тебе что этого мало?
- Так ты считаешь, что нужно жениться по расчёту? – сын повышает голос, как будто уличив мать в чём-то противоестественном.
- Чем плох хороший расчёт? – мама подавлена, разговор принял совсем неожиданный оборот, - и зачем тогда ты ей морочишь голову?
Вместо ответа сын встает, выходит в коридор, и слышно как щёлкает замок входной двери. «Разговор получился безрезультатным» - думает, оставшись наедине с собой женщина. Но она во второй раз ошибается.
Посидев с друзьями в соседнем с домом пивном баре, основательно захмелев, чтобы не бояться встретиться с Анжелой или её родителями, Сергей направляется в гости. Позвонив в дверь и увидев перед собой дядю Сашу, удивлённо рассматривающего слегка пошатывающегося дружка дочери, он просит Анжелку спуститься в беседку во дворе. Уже сидя на облупившейся деревянной скамеечке, на детской площадке, парень удовлетворённо наблюдает, как подружка выходит из подъезда и поздоровавшись с соседками, которым всегда до всего есть дело, направляется к нему – а он не испытывает совершенно никаких угрызений совести, посему она ему чужая, в чём он легко смог убедиться. Поэтому разговор получается малословный. Собеседница тоже, чтобы не ударить лицом в грязь, объясняет, что готова к такому повороту событий.
- Я пошёл, - больше говорить не о чем, он чувствует себя благородным человеком, честно положившим конец пустым чужим надеждам.
«Так тебе и надо, - девушка ни на кого не злится, у неё уравновешенный и спокойный отцовский характер, - знала, на что шла, куда тебе с такими формами вешаться на шею парням». А во дворе жизнь совсем не видит, что человеку так плохо. Лето. Детишки резвятся на свободе от школ и детских садиков, прогуливаются мамы с колясками, старики режутся в домино, а всезнающие старушки наблюдают, как течет мимо них новая другая жизнь, в которой они уже почти лишние.
- В этой роще березовой, вдалеке от страданий и бед, где колеблется розовый, немигающий утренний свет, - она девчушкой сидит на такой же деревянной скамеечке, только у себя на веранде дачи. Там они собираются на рыбалку с отцом, а то летнее утро действительно туманное, но совсем не розовое, потому как идти нужно еще до солнечного восхода, мама в кухне собирает им завтрак, а папа поёт в полголоса, но из-за тишины, царящей в мире, кажется, что слова звучат горомко-громко. Анжела полусонная, но счастливая, что они увидят восход солнца, будут идти по высокой росной траве, серебрящейся в солнечных лучах, как в сказочных мирах, которые она любит себе воображать.
- Спой мне иволга, леса пустынница, песню русских полей, - цепкая детская память замечает несходство:
- Папа, но она не пустынница, это же лес – она отшельница, и потом никаких там русских полей не было.
Отец прерывает пение, берет девчушку за руки, выводя на дорожку к калитке, и поправляется:
- Спой мне леса отшельница – песню жизни моей.
Удовлетворенная тем, что она оказалась права, девочка счастливо улыбается. «Как нам мало нужно в детстве» - уже обсушив лицо под теплым ветерком, гоняющим по двору запах цветов, и стараясь ничем е выдать сегодняшнее своё невезение, девушка направляется домой.
- Люда, ты знаешь: мне возможно и не стоит этого делать, но я хочу позвать вас на Серёжину свадьбу, - голос в телефонной трубке говорит с паузами.
- Юля, ты только не обижайся, я ничего плохого не думаю по поводу случившегося, - Мила совершенно искрення, - но Саша, вероятно, не сможет, у него в те выходные дежурство.
Обеим, кажется, что они исполнили свой долг и их дружбе всякие детские капризы и неурядицы помешать не в состоянии. Сердечные дела такое темное место в человеческой жизни, что не стоит на их основе строить окончательный вариант развития событий.
-Мам, я сейчас шёл домой, и, ты не поверишь, возле Анжелкиного дома встретил такой сногсшибательный свадебный картеж, - сын по установившейся после переезда к жене привычке на субботу сбегает от тещи в родительский дом, где кроме него с мамой никто не нарушает тишину.
Мама выходит к нему из своей комнаты и внимательно смотрит на сына, на лице легко угадывается удивление.
- Да я сам удивился, - истолковывает по-своему её чувства ребенок, - Постоял специально, посмотрел, веришь, это точно Анжелка выходила замуж, как ей удалось так скоро, ведь прошло с лета-то всего каких-то три месяца, а с моей свадьбы чуть больше месяца… так что, видно, ей удалось заарканить какого-то серьезного типа за это время. Моешь поверить?
- Значит, ты думал, что она подмётки твоей не годится, - маме неприятно осознавать, что её не пригласили на свадьбу в тот дом, пусть даже и чисто из вежливости, - и теперь ей заказано нормальное человеческое счастье?
Видя, что мать не разделяет его чувств, Сергей решает отмолчаться, но какая-то злая кошечка скребет его внутри, он действительно считал, что та девушка серьезно любила его. И вот, пожалте, убедиться – бабы всё одинаковые. Она так и стоит перед глазами, в этом белоснежном облаке, радующаяся и смеющаяся новоиспечённому мужу.
После женитьбы детей меду домами устанавливаются совершенно отдалённые отношения. Старое, правда, забывается, но и новое не возникает. Двери некогда друживших домов закрыты друг для друга стеной отчуждения.
И, вдруг, поздним весенним вечером Юля открывает дверь квартиры нежданной гостье:
- Юль, я не помешаю, - Люда кажется еще более маленькой и исхудавшей, чем обычно.
Они сидят, как когда-то вместе в полутёмной комнате, подсвеченной только крохотными лампочками настенного бра в углу. Замуж не напасть – только замужем бы не пропасть. Новый зять, которого Мила, так и зовет – без имени – «зять», сыграл с этой совершенно обычной и по-своему счастливой семьей злую шутку.
- Ты знаешь, мы обе как сошли с ума, - Людмила тихонько плачет, хотя этого и не видно в темноте , - ладно Анжелка, цветы рестораны, подарки – всё чего девчонка была всегда лишена, но я-то тоже хороша, и мне цветы, комплементы, сувенирчики, и как глаза кто завязал. За месяц окрутил девчонку. Она уже замуж беременная выходила, только кто ж его знал. Анжелку и расписали у Сашиного друга, чтобы не ждать этот испытательный срок. Казалось – почему не воспользоваться, если есть такая возможность: за три дня до росписи приняли у них заявление. Свадьбу сделали, считай, за счет зятя, мол, раз женюсь – так что пусть будет достойно.
Женщины долго сидят и молчат, каждая думая о своем ребёнке, кажется – всё бы отдал за их счастье. Чего ещё желать в этой жизни? Но знал бы где упадёшь… Когда однажды ночью Люда вышла на свет на кухню, заметив, что мужа рядом нет, то увидела, что тот опустошил уже почти бутылку водки. Ничего не говоря, женщина опустилась на стул напротив. Керамическая плитка на полу неприятно холодила ноги, но тапочки она впопыхах не надела, а возвращаться обратно в спальню, глядя на мужа, и не понимая происходящего, не хотелось. Он совсем не смотрел в её строну, будто чувствовал какую-то вину.
- У меня сразу екнуло сердце – с бабой спутался. Такие мы всё как одна дуры непроходимые. Да уж лучше бы с бабой. А так…Он тоже всё себя винит – попался, как пацан.
Юля, не зная, что следует говорить, тихонько молчит, боясь нарушить задушевность беседы. Ей хотелось подсесть поближе и погладить слегка белеющую на подлокотнике кресла руку подруги, но чувствовалось, что в той семье случилось что-то непоправимое, и это почему-то подсказывало ей – держать дистанцию.
- Зять, оказывается, шёл у них в разработке, оставалось совсем чуток, и на него бы вышли, - говоря всё это, Людмила благодарила бога, что в комнате темно, и только светлячками горят огоньки дома напротив, - и тут ему видимо, кто-то подсказал за нашу семью. Вот он и провел такую партию – или пан, или пропал. И такой оказался хват, что всё успел: и жениться, и обзавестись ребенком, и эта дурочка моя – души в нём не чает. А я как подумаю – сердце кровью обливается.
- Люд, но ты же знаешь, какая она у тебя верная и смышленая, она без любви бы замуж не пошла. Может всё наладится? – Юля решила, что вот это чувство, что дочку взяли по расчёту, так огорчает родителей.
Ей всё хотелось предложить гостье чаю с пирожками, которые на сегодня затевались на ужин, и запах каковых, вися в комнатах, всё еще будоражил аппетит, но почему-то ей казалось, что такими своими обыденными хозяйскими штучками она может обидеть подругу.
-Ты знаешь, - будто не слушая её продолжала Мила, - тут все клином столкнулось. Зятю по делу светила вышка. Может и бог бы с ним. Не так уж он мне вот, например, теперь и дорог – наваждение прошло. Но Анжелка стала в позу: первый ребенок – на аборт не пойду, а если с мужем что случится – то покончу с собой. Не хочу, говорит, чтобы у ребенка отец попал под расстрельную статью, потому что вся эта карма передастся потом по наследству. Какие корни – такие и ветки.
Это действительно было необъяснимо. Что значит, какие корни? – вот нормальная счастливая души в дочке не чающая семья, и вот финал жизненного пути в виде трагедии, одной на многие и многие миллионы жизней. Когда-то Юля смотрела фильм, так вроде бы ничего необычного, о борьбе со СПИДом одного молодого врача. Но поразил один его чисто прагматический ход: пока действующие лица искали корни новой болезни, пока пытались установить способы передачи вируса, лекарство от него, в самом уголочке экрана, как на счетчике таксомотора, время неумолимо отсчитывало цифры – только не в денежном эквиваленте, а в единицах человеческих смертей.
- Саня сдался, его отстранили от расследования, в связи с родственными связями, лишили всего и вся – но зятю дали возможность идти не по расстрельной статье. Сейчас муж, как сама понимаешь сам не свой, это ж была его жизнь, которую зять просто вырвал как страницу из книги, в каком-то деревенском туалете, чтобы использовать по назначению, - Мила редко выражается подобным образом, с её-то многолетним стажем работы с людьми, выработавшем в женщине привычку корректного поведения, тем боле у медика с пациентами.
Понимая, что подруга выговорилась, Юля всё ж таки решается перенести беседу на кухню, и угостить выпечкой усталую женщину, чтобы как-то оторвать от всего этого кошмара – ведь действительно – нельзя ничего вернуть, или обратить время вспять и считать, что ничего не было.
С этого вечера, чтоб не прослыть бесцеремонной Юля старалась не докучать друзьям, у них и без неё новостей было довольно. Они встретились только летом. Саша катил по скверу коляску, выгуливая перед сном внучку. Анжелка после рождения ребёнка переехала, как выяснилось из разговора, обратно к родителям и они втроём души не чаяли в этом их листочке, появившемся на их фамильном дереве, на свет в такое грустное для всех время.
- Александр, и как вы её назвали? – самый главный вопрос, который обычно задают в таких случаях.
- Сашкой – гордо отрапортовал дед, с каким-то даже показалось вызовом: мол, не одобряешь мой выбор? – Я её и из роддома сам забирал, и купаю сам, и вот гуляю – у меня сейчас свободного времени много.
Юля слегка улыбнулась – постоянное отсутствие этого свободного времени в связи с Сашкиной работой в их семье было самым большим и, кажется, единственным камнем преткновения.
- Тут скоро достроят ледовый дворец – так буду её возить на тренировки, Анжелке за этой суматохой дел мало внимания уделял, не могу и вспомнить, как росла, разве что по фотографиям в альбоме, а уж Сашке будет грех жаловаться.
- Это ты-то мало, - Юля вновь улыбается, глядя на эту пару и слегка покачивая головой.
Попрощавшись, они расходятся в разные стороны, но время от времени женщина оборачивается и наблюдает, как молодой дед удаляется, теряясь между сосновых стволов.
- Мам, - сын подвез Юлю к подъезду по дороге с кладбища, - может я зря тогда не женился на Анжелке, глядишь, дядя Саша был бы жив, да и Сашка их такая потешная.
Юля молчит. Что оно значит – зря? И с трудом выходя из машины из-за проблем со спиной, она на прощание говорит:
- Сынка, человек слеп, по сути, и не видит иногда даже того, что лежит под ногами.