Глава первая
Эта белая необъятная пустыня была его охотничьей вотчиной. Зверь шёл по следу.
Рождённый сыном полярной медведицы, матёрый зрелый семилеток, он воплощал собой хищника —
живую плоть и кровь вершины местной пищевой цепи.
Метель слепила глаза. Пульс жизни бился впереди. Зверь предвкушал добычу. Чужие кровь,
трепет и тепло — всё, чего был лишён неделями голодной изнурительной охоты.
Человек оглянулся. Един в двух лицах, он жил параллельными реальностями: одной здесь,
другой — далеко отсюда. Умереть убитым ужасом на месте было уделом смертного. Устоявшего
бессмертного объял огонь.
Первобытное начало обнажилось.
Барьер между светом и тьмой исчез.
Они сошлись.
Его хватились на утренней поверке. Несмотря на непогоду затерянная в бескрайних снегах Арктики погранзастава пришла в движение. Начался розыск. Идя в числе первых, сержант-сверхсрочник задел лыжей препятствие и остановился. Смёл снег рукавицей. Остекленевшие глаза, заиндевевший мех, высунутый наружу язык... Мёртвая медвежья морда чудовищным оскалом открылась навстречу ему.
Сержант отпрянул.
- Товарищ капитан!
Взвод во главе с капитаном бросился на крик. В считанные минуты от снежного покрова, скрывающего место страшной находки, не осталось и следа. Призрак был не один. Другой лежал рядом. Без единой царапины, еле дыша, живой.
Опознавая пропавшую душу, капитан присел.
- Здравствуй, Минутин!
Слова ушли в пустоту. Солдат не шевелился. Распятый тяжестью жестокого свинцового бытия, он находился за его пределами.
Высь. Дорога в ослепительных лучах. Мир и покой входящему. Врата открыты...
Полёт борта санитарной авиации длился несколько часов.
Шасси коснулись бетонной полосы. Земное притяжение вступило в свои права. Вознёсшаяся было душа замерла и, прерывая свой путь, повернула обратно.
Месяц пролетел как один день.
Начштаба был навеселе. Смотря на сидящего перед ним солдата, он не скрывал эмоций. При всей невероятности этой истории впору было верить в чудеса.
- Что врачи говорят? Здоров?
- Вроде как.
- Повезло тебе. Родился в рубашке. Чего не скажешь о твоём дуэлянте.
- А что с ним?
- Вошёл в анналы истории. Головой и шкурой — трофеями, добытыми в неравном бою.
- Это я его?
- А сам разве не помнишь?
- Он же медведь...
- Да. Людоед. Такому в лапы не попадайся. Но ты ему не по нутру пришёлся. Достал до самого чувствительного места. Сердце в клочья.
- Не помню ничего. Провал полный...
- Мда-а-а... Маугли наших дней. Герой. Уважил ты нашего генерала. За такое положена награда. Что хочешь?
Солдат зажмурился.
- Не томи. Говори.
- Хочу проснуться дома...
Начштаба довольно крякнул.
- Лады. Это в наших силах. Сделаем. Пятнадцать суток отпуска выхлопочу тебе.
Солдат открыл глаза.
- Давай собирайся, - ободрил старший. - Руки в ноги — и двигай. Время пошло.
Шести месяцев службы как ни бывало. Воля. В обнимку со случайными попутчиками временно демобилизованный он ехал домой.
Истерзанное уколами тело ныло от боли. Стойкий запах лекарств перебивал прочие. Тень
пережитого рябила в глазах. Но жажда жизни неполных двадцати лет, одолевая всё, встречала каждое новое мгновение праздником.
Летели мимо придорожные столбы. Тамбур был полон дыма. Казалось, шумная компания не ведала управы. На сотом километре случилась непредвиденная досадная оказия - табак кончился.
Едва дождавшись ближайшей станции, он поспешил к выходу.
- ''Малборо'' бери! ''Кент''! ''Винсон''..., - неслись ему вдогонку крики.
Не чуя под собой ног, он сошёл на землю.
Шальная своим обретённым первобытным состоянием, стая бродячих собак резвилась прямо на пути. Особняком справа, смотря безучастно вдаль, лежал крупный среднеазиатский алабай. Безухий, искушённый в бесчисленных поединках боец.
Минуя собачий беспредел, Руслан поспешил навстречу людям.
''Беломор'', ''Прима'', ''Данхилл''... Станционный буфет отвечал всем надеждам. Торг был неуместен.
Возвращаясь, невольно он бросил взгляд в сторону алабая. Тот был на месте. Их глаза встретились.
Блок сигарет выпал из рук. Глаза застил туман. Время повернуло вспять.
Он замер.
Станция, буфет, поезд, люди — всё исчезло в одно мгновение.
Трещал под неистовым давлением лёд. Глухими ударами отзывалась внутри поступь
медвежьих шагов. Таимая беспамятством хроника смертельного противостояния, выходя из-под контроля, вновь затмевала всё.
Зверь был жив...
У света было две ипостаси. Одна, слепя, дарила надежду. Другая — отнимала. Приходя в себя, лежачий, с вывернутыми наружу карманами, он пригляделся. Лицо над ним выражало крайнюю степень озабоченности.
- Ну, здравствуй сын человеческий! Очнулся? Подай голос, молви — кто ты...
Руслан проглотил ком в горле.
- Солдат-срочник я...
- Ясное дело. Хаки при тебе. А чем ещё порадуешь?
- Минутин Руслан. Родился в девяностом... Станица Расшеватская Ставропольского края...
Пятый дом направо от церкви...
- Отлично. Как на духу.
- Что было со мной? Собак помню...
- Это правда. Чем-то не угодил им. Вожак-туркмен пошёл на тебя, подмял, норовил до горла
добраться. Я опередил.
- А ты кто?
- Твой ангел-хранитель, наверно. В миру местный дворник. Моя функция держать территорию
в чистоте и не допускать здесь ничего предосудительного.
- Мудрёно говоришь...
- Учён я. Большая школа за плечами.
- Мой поезд ушёл?
- Конечно. Он ходит по своим часам.
Ран хватало. Две из пяти были достаточно глубоки. Дворник предложил помощь знакомого
доктора, но Руслан отказался.
- Злее буду, - сказал он, трогая больные места. - Назло всем врагам и судьбе.
- Коли так, я не против, - пожал плечами дворник. - Врагов у тебя и правда хватает. Не каждого среди бела дня собаки рвут.
- Да, - улыбнулся Руслан белыми зубами. - Не застаивается кровь во мне, мало ей меня,
ключом бьёт, хочет со всем миром породниться.
- Своя кровь — ничего, - заметил дворник. - Её на наш век хватит, трать сколько душе угодно. Главное чужой не замараться. Тут мера иная, одна капля решает всё.
- Поеду я. Спасибо тебе. Хороший ты мужик, хоть и одинокий. Не скучай. В случае чего найдёшь меня — по моему кровавому следу.
Провожая своего нового знакомого, дворник устремил взгляд вслед. Одинокий — точно.
Сколько лет минуло с тех пор, как оказался он на обочине жизни, в изгоях, ярым противником какой-бы то ни было любви. И тут на тебе. Чужак. Отбило напрочь разум. Бросился за него в самую гущу озверевшей собачьей стаи как за родного.
Как знать, возможно то просто сработала память, они были знакомы по прошлым жизням,
спасались вместе от одной беды, черпали свет и тепло из одного истока...
Чужак уходил. Свой, свой... Не потеряться бы.
- Стой! - крикнул он вдогонку, решаясь.
Руслан оглянулся.
- Я с тобой!
Медвежий угол — Оленегорск. До Ставрополя было более трёх тысяч километров. Путь
неблизкий. Вдвоём — куда веселее.
Сызмальства у девушек станицы имелись свои прозвища. Злые языки не знали устали.
Славили всех подряд. Кроме неё. Она была вне пересуд. Настя Семичастная — по матери и отцу. Первая в казачьем роду. Красавица, целованная в уста самой Природой.
Редкое мужество требовалось парню, отважившемуся открыться перед ней. Он был один
такой. Затмивший в одночасье всех. Гребущий жар голыми руками, смельчак, сорви-голова Руслан Минутин.
Падала роса наземь, гасли звёзды, всходило солнце.
- Жди меня, - говорил он ей, уходя. - Кровь — не вода. Отныне нам с тобою и зимой лето.
- Да-а-а...
Шёл апрель 2010-го года. Трепетало сердце. Горели румянцем щёки. Любовь брала своё.
Яркая и жаркая, вопреки разлуке жива была память о нём.