ВЗОР-6
2.
По представлению древних философов (пифагорейцев, Платона, неоплатоников), любое развитие начинается с наипростейшего состояния, представляющего собой некое неразде-льное, первородное единство. Пифагорейцы, например, таким единством считали монаду (единицу), получившуюся из слияния в вечности беспредельного и предела. В нашей развернутой формуле пифагорейской монадой будет совокупность трех первых состояний – индивидуального, коллективного и обобществленного (1, 2, 3 – в левом ряду последней схемы). Причем, в индивидуальном состоянии, обладающем свойствами единства и целостной неделимости, легко можно увидеть беспредельное, а в коллективном, осуществляющем первую дифференциацию неделимого начала, – предел. Обобществленное состояние, объединившее в себе и беспредельное, и предел, – представляется нам не чем иным, как монадой.
За состоянием единства, согласно Пифагору, следует состояние множественности, которое называлось «двоицей». Двоица понималась как противоположность неделимой едини-цы, как «дурная бесконечность», неопределенная делимость, целенаправленный распад первоединства. В нашей развернутой формуле это триада обобществленного, коллективного и индивидуального состояний (4, 5, 6). Обратный порядок их развития говорит о заложенном в этой триаде отрицании предыду-щего, первого периода и о процессе распада обобществления (единства), достигнутого на минувшем этапе. Устремление от всеобщей обобществленности, тоталитарности, всеобщей зависимости к индивидуальной самостоятельности, личностной свободе как раз и порождает интенсивно возрастающую множественность.
Завершает триаду древних «троица», которая ставит за-слон бесконечному дроблению, открытому «двоицей», и объединяет, снимает в себе противоположности двух первых начал. Слияние «единицы» и «двоицы» трактовалось пифагорейцами как возвращение к единству, к источнику, из которого явление происходило.
Наша «молекулярная» формула показывает, что «троица» соответствует последней триаде, которую составляют состояния, охваченные прямым порядком развития, – индивидуальное, коллективное и обобществленное (7, 8, 9). Направленность этой триады к обобществлению подтверждает пифагорейско-платоновскую идею соединения в одно целое на этом завершающем этапе двух противоположных фаз, а совпадение кодировки первой и последней триады говорит о возвращении развития к началу, к истоку, однако уже более развитому и совершенному по своим качествам.
Теперь, когда произошло объединение «единицы» и «дво-ицы» в «троицу», то есть индивидуального и коллективного состояний в обобществленное, мы могли бы предположить, что все три внутренние триады Большого Космического Цикла превратились в нечто единое – в новую «монаду»; а раз есть монада, единство, то мы можем предвидеть, что следующая же новая триада (коллективное состояние какого-то нового, другого Космического Цикла) станет очередной «двоицей», открывающей бесконечное дробление обобществленного состо-яния и образующей всё новые и новые множества; а множества, в свой черед, объединит в новое единство новая «троица». И совершится еще один Цикл – один из бесконечного числа Циклов...
Безусловно, все это было бы так, если бы речь шла о любом внутреннем циклическом периоде, совершающемся в многочисленных слоях Большого Космического Цикла, а не в том, внешнем, троичном, и не в том, следующем за ним, девятиричном, в которых мы рассматриваем теперь нынешнюю жизнь нашей Вселенной; другими словами, если бы речь шла об эволюции более глубинных слоев смены состояний Большого Цикла, на которые первые внешние слои могут раскладываться: троичный, девятиричный, двадцатисемиричный, восьмидесяти-одноричный и так далее. Таких внутренних циклов, по нашей концепции, бесконечное количество. И, действительно, все они представляют собой неразрывную цепочку превращений: индивидуальное и коллективное состояния «перелопачиваются» внутри состояния обобществленного в новое единое целое; это целое вызывает к жизни следующую триаду – становление, дающее множественное разнообразие; а это разнообразие, переработанное новым обобществленным состоянием, дает очередное целое, которое не может существовать дальше без того, чтобы не превратиться в фонтан множественных образований, снова преобразуемых в единство.
Надо сказать, что отмеченной закономерности подчинены и те циклы внутренних слоев, которым характерен обратный порядок смены состояний: там тоже единое распадается на множественое, множественное собирается в единое на промежуточной инстанции (коллективная триада), и это единое вновь рассыпается на множества, пока эти множества не превратит в обобществленное состояние первая фаза следующего цикла уже, понятно, прямого развития..
Однако в нашем случае, когда в Единое Целое превращаются противоположные состояния наблюдаемого нами как бы вырванного из Вечности Большого Космического Цикла, этому Единому Целому ни в какую разновидность материального ми-ра превращаться пока не нужно. После гигантского Сверхсжатия Оно становится Ничем. – Здесь тоже отрицание, но отрицание совсем иного рода; отрицание материального бытия материальным небытием или бытием духовным; отрицание, не требующее замены порядка состояний, а, наоборот, оставляющее весь ход развития Вселенной, который, как можно понять, копирует Божественное Бытие1,
1 ВЗОР копирует Бытие Троичного Бога – истинную мысль высказал я, но тогда еще глубоко ее не осмыслил.
Здесь мы сталкиваемся с тем самым отрицанием, которое замечено было нами при рассмотрении Большого Взрыва, положившего начало материальной Вселенной; и разница тут только в том, что вещественный мир не возникает, а, наоборот, исчезает, превращается в Ничто, в Разумную и Вечную Божественную Энергию2.
2 Мне казалось, что материально-духованая Вселенная при завершении очередного Большого Цикла растворяется в Боге, в Его Духовном Бытии, чтобы потом возобновиться в новой материальной форме .
Но, рассматривая вечно повторяющийся Великий Косми-ческий Цикл, состоящий из трех гигантских эонов – Ничто, Вселенная, Новое Ничто – и выраженный в нашей теории следующей формулой:
1. Индивидуальное
2. Коллективное Ничто
3. Обобществленное
1. Индивидуальное
2. Коллективное Вселенная
3. Обобществленное
1. Индивидуальное
2. Коллективное Новое Ничто
3. Обобществленное, –
мы, видимо, все же вправе говорить о превращении Одного Единого в Становление (чем не Становление – Вселенная с ее бесконечно-множественными образованиями?), а Становления – в Новое Единое Целое, в Духовное Бытие Бога1.
1 Куда не унесёт человеческая фантазия, не имеющая под собой опоры – Истины Христовой...
Только разговор тут уже особого плана. К нему мы обратимся позднее. А пока вернёмся к мудрой философии древних.
3.
Уже в учении пифагорейцев о триаде выявились законо-мерности, которые при разработке в более поздние времена стали фундаментальной основой диалектики. Возьмём ограничение беспредельного пределом. По сути, первое число – монада – это и есть ограничение беспредельного пределом. Беспредельное едино и неопределённо, содержит в себе всё и ничто, и чтобы выделить что-то из этого ничто, надо ограничить беспредельное вполне конкретным пределом и рассмот-реть выделенное в беспредельном – при слиянии беспредельного и предела.
Первая триада нашей прежней девятиричной формулы этот процесс как раз и показывает. Индивидуальное состояние – беспредельное – ограничивается коллективным состоянием – пределом, – и затем два этих состояния объединяются в обобществлён-ном, порождая первое число – монаду.
Платон переосмыслил эту классическую по тем временам закономерность. Понятие числа в отличие от беспредельного он заменил понятием одного в отличие от всего иного. То есть основой его диалектического метода, оставшегося незыб-лемым до сих пор, стало последовательное ограничение одного от иного, определенного от неопределенного, предела от беспредельного. Изучаемое, с точки зрения диалектики, – это предел, одно, а неизученное – беспредельное, иное. Причем, при выделении следующего объекта всё изученное вновь становится неизученным, беспредельным, сливается с прочим иным.
Еще раз просмотрев нашу «молекулярную» формулу, мы с полным основанием можем утверждать, что пока, до начала анализа, все три триады для нас это иное, беспредельное, неопределенное. Но, приступив к рассмотрению самого первого состояния – индивидуального, – мы непременно отделим его от беспредельного, хотя и найдем в нем свойства, характерные беспредельному (понятно, иным свойствам пока еще неоткуда взяться). Далее мы выделим второе состояние – коллективное, – которое является первым ограничением беспредельного единства пределом, предвестником возникающего множества. И пока мы будем изучать это второе состояние, всё остальное будет для нас иным. Но вот мы приступим к изучению третьего состояния – обобществленного, – которому предстоит объединить в себе два первых рассмотренных периода, и все изученные и пока еще неизученные стадии станут для нас с вами неопределенным иным.
С объединением двух противоположных состояний в новое единство всё это образование (три состояния первой триады) превратится в новое одно, а иным для него станут вторая и третья триады. И когда мы попытаемся изучить вторую триаду, скажем, как двоицу и выделим ее из всего цикла, то и первая, и третья триады, как мы уже говорили, превратятся в непознаваемое иное.
Ничего не изменится в этом правиле и тогда, когда мы нач-нём изучать содержание последней, третьей триады. Выделен-ное состояние будет пределом, а все остальные присоединятся к беспредельному, или иному.
Именно так Платон переосмыслил пифагорейскую идею об ограничении беспрельного пределом. Но еще больше полуязы-ческий гений переосмыслил учение о противоположностях. Как мы отмечали, пифагорейцы противопоставляли беспредельное и предел, монаду и двоицу, двоицу и троицу. Знали они уже и о слиянии противоположностей (происхождение монады), о слиянии монады и двоицы в троицу. Однако многое предстояло домыслить, чтобы эта издавна известная закономерность превратилась в диалектическую категорию. Платон эту непростую работу проделал. С наибольшей полнотой его концепция о противоположностях проявилась в учении о начале, середине и конце.
Три этих состояния, по Платону, представляют нераздельное целое, и в то же время каждое из них может существовать раздельно, причем, середина является противоположностью начала, а конец – противоположностью середины. Начало – это единое одно. Середину философ понимал как становление – возникновение бесконечного множества (одно и множественное – явные противопоставления), а конец – как цель развития, новое единство, вбирающее в себя начало и середину и тем самым противостоящее множественной середине.
Впрочем, взаимоотношения противоположностей у Платона гораздо более тонкие и разнообразные, чем мы их только что представили. Так, уже само начало содержит в себе в сжатом виде и начало, и середину, и конец. Все три состояния объеди-няет и середина: в ней представлены неделимое начало, серединное множественное деление и единение противополож-ностей, свойственное концу. Последняя, итоговая фаза, опять же в сжатом виде, содержит весь триадный цикл развития – начало, середину и конец. Иными словами, каждое из трех состояний в отдельности представляет, по выражению А. Ф. Лосева, «единство двух остальных противоположностей».
Отметим еще одну особенность платоновского учения. По сути, конец развития не является концом в обычном значении слова; он становится лишь «коренной причиной», то есть нача-лом другого трехфазного явления, движения, циклического периода; и целеустремленность эта, пока не завершится Большой Космический Цикл, – неостановима.
(Продолжение следует)