Чертыхаясь и проклиная все и вся на свете, Влад спешил на пригородную электричку. Сделка по продаже коттеджей, сулившая не хилую прибыль, была под угрозой срыва. Как назло, сегодня ему все попадались несговорчивые и нервные. Покупатель капризничал, а тут еще этот инспектор ГИБДД! Ну, понятное дело, он торопился, нарушил, превысил, но не лишать же теперь его из-за этого прав на четыре месяца! Принципиальный нашелся, молокосос самонадеянный, взяток он не берет! Но препираться было некогда, а вокзал по счастью был рядом и Влад, оставив свой лексус, рванул к кассам.
До Лемболово - живописного местечка под Петербургом, где его компания отстроила очередной коттеджный поселок на территории бывшего пионерского лагеря, ехать предстояло около часа. Настроение упало ниже нуля.
Еще эта электричка – транспорт для неудачников, серой безликой массы, вечно путающейся под ногами, вечно скулящей, чего-то требующей от жизни, от таких, как он - богатых и успешных.
В вагоне Влад брезгливо осмотрелся. Скорей бы доехать и забыть позорный эпизод из жизни. Опуститься до этого громко до неприличия смеющегося, чавкающего, ворчащего, сморкающегося, безвкусно одетого стада! Разве они живут? Копошатся как черви в своей ничтожной жизни, в своем навозе. Он поморщился.
- Поезд отправляется, - электричка была безмятежна, невозмутима и жизнерадостна.
За окном ничего интересного не было, и от скуки Влад стал разглядывать сидящую наискосок от него через проход молоденькую девушку. Неожиданно электричка перестала раздражать, а вынужденное путешествие показалось даже забавным.
Девушка, чувствуя на себе заинтересованные взгляды окружающих мужчин, тем не менее, похоже, из всех выделила Влада - седовласого, импозантного, ухоженного, дорого и со вкусом одетого. Он заметил, как она вся напряглась в его сторону, и декольте на кофточке приподнялось, и спинка по особенному выпрямилась, и даже юбчонка, облегающая стройные бедрышки подтянулась повыше.
Кокетливо хрустя оберткой, она с наслаждением ела мороженое, старательно облизывая сладкую тающую кашицу, и как бы невзначай вскользь поглядывала в его сторону. Профессиональным взглядом опытного охотника первым делом Влад попытался определить ее возраст. Меньше всего ему были нужны неприятности. Возраст до шестнадцати не интересовал, а в остальных женщинах он с неизменным интересом первооткрывателя каждый раз искал что-то необычное, ту самую изюминку.
На кончике носа девушки эротично нарисовалась капля мороженого, и он, было, мысленно уже слизнул её, когда какой-то силуэт возник между ними и оборвал эту увлекательную игру «в поддавки».
Немолодая женщина, присев рядом с юной очаровательницей, устало прикрыла глаза и погрузилась в свои мысли. Влад с немалой досадой перевел взгляд на нее, и какое-то беспокойство – странное, безотчетное, внезапно кольнуло его в самое сердце. Укол был такой ощутимый, что он содрогнулся от внезапной пронзительной боли. И еще не понимал почему, но уже не мог оторвать глаз от лица этой женщины.
Девушка, уловив неладное, вопросительно посмотрела на Влада, затем оценивающе смерила взглядом женщину, ее одежду и вдруг, подчиняясь непроизвольному порыву, стыдливо поправила юбчонку.
Она или нет? Неужели Варя, Варенька? Может быть, просто похожа…. Прошло так много лет! Волосы, цвета золотистого каштана, когда-то свободно ниспадающие на плечи, гладко зачесаны в строгую прическу, милая детская припухлость исчезла без следа. Родинка на левом виске! Мушка! Она называла ее мушкой.
Сердце бешено клокотало, рывками перегоняя кровь. Как одержимый Влад встал со своего места и пересел на свободное место напротив дремавшей женщины. Посмотреть на нее еще хоть раз, может быть, даже последний. Маленькая родинка на виске! Сомнений не осталось – это была Варя – его Варенька.
***
Маленький рост был настоящей трагедией его юности. Славик уже учился в техникуме на втором курсе, а его все еще принимали за школьника.
- Это такой мальчик – маленький в красном свитере? – участливо спрашивала вахтерша техникума у мамы, когда та просила его позвать.
Родители старались не показывать виду, но тайком от Славика тоже очень переживали.
- Маленькая девушка хоть обувь на каблуках может носить, - вполголоса сокрушался папа, - не повезло парню. - Обрывок разговора родителей, случайно врезался в уши, когда он зачем-то заглянул к ним в комнату. Мама с нескрываемой жалостью взглянула на его бледное лицо и внезапно вынесла вердикт:
- Глисты! – Она была фармацевтом, поэтому считала своим долгом лечить всю семью.
На другой же день его начали усиленно кормить таблетками и витаминами. Но не помогло и это. Были ли у него на самом деле глисты, а им в свою очередь просто нравились мамины лекарства, так и осталось тайной.
Не спасала и обувь с толстой подошвой, и спортзал, где он висел на турнике по целому часу. И не известно вырос бы он вообще, и какую роль сыграл бы рост в его судьбе, но однажды….
Музыка гремела, сотрясая стены учебного заведения и возбужденные головы ребят и девчонок. Зажигая молодежь, она создавала ту неповторимую атмосферу праздника, когда хотелось уйти от рутины и развлечься на полную катушку. В гуще танцующей толпы Славик чувствовал себя великолепно. Вечеринка была в самом разгаре.
Стайка девчонок, перешептываясь, хихикала у стены:
- Пригласи, пригласи Славика, - подталкивала подругу известная в группе шутница Лизка, - смотри, его трудно не заметить, он же прыгает выше всех. Ну, дает!
Все рассмеялись, а Варя покраснела. Голова Славика показывалась то здесь, то там над танцующей толпой.
- И приглашу! – Внезапно с вызовом ответила она, пресекая смех однокурсниц. Первая умница в группе, комсорг, отличница – она пользовалась авторитетом и уважением.
Музыка оборвалась, свет в зале стал более приглушенным и, как по заказу, объявили медленный белый танец.
На глазах всего курса Варенька – эта ослепительная красавица с бархатистым взглядом выразительных карих глаз на нежном, тронутом мягким румянцем лице, решительно подошла к Славику. Откинула назад локон, неловко упавший на лоб, и молча протянула ему руку. Запах ее волос до сих пор будоражил его воображение. Они пахли лугом, ромашковым полем, клевером и еще чем-то свежим и манящим… - ветром! Так родилась любовь.
***
Электричку потряхивало от радостного перевозбуждения, от полноты жизни, картину которой, сбрызнув яркими багряно-золотыми красками, дополняла осень. Щедро залитая солнцем земля, наслаждалась порой бабьего лета, последним уходящим теплом.
Женщина все сидела с закрытыми глазами, то ли уснув, то ли просто задумавшись, а странные метаморфозы продолжали происходить в груди Влада. Сердце, трепыхаясь, словно отряхивалось, освобождалось от многолетней коросты, паутины и всякой налипшей дряни. Он не знал, зачем, но ему все больше хотелось смотреть на это лицо, тронутое морщинками, но ухоженное и все еще красивое. Его умиляла скорбная складочка над переносицей и какие-то покорно ждущие губы.
Девушка в коротенькой юбке, осознав, что она в чем-то проигрывает этой «старой калоше», скучая, смотрела в окно.
***
Они любили так отчаянно нежно, так тяжело всякий раз расставались и так спешили вновь увидеть друг друга, что скоро их стали называть Ромео и Джульетта, и об их любви знали все от первокурсников до преподавателей. Растворяясь в своих чувствах, Славик не заметил, как Варенька становилась все тоньше и миниатюрней в его руках, а ее с все еще детской припухлостью нежно-розовые губки тянулись к поцелую снизу вверх. А однажды, когда они гуляли по вечернему городу, он – большой и сильный подхватил ее на руки как пушинку и счастливый закружил под светом удивленных уличных фонарей.
- Это такой мальчик - маленький в красном свитере? – по привычке спросила вахтер, когда мама в очередной раз забежала к сыну в техникум.
- Да нет, - озадаченно глядя на дежурную, ответила мама, - из свитера он уже вырос.
По лестнице, прыгая через две ступеньки, бежал, а точнее сказать летел симпатичный высокий парень - Славик.
Годы учебы пролетели счастливой чередой дней, наступало время защиты диплома и взрослой жизни. Славик давно решил для себя, что продолжит учебу в институте и начал мечтать, как они будут поступать вместе с Варенькой.
Он вышел из аудитории, где только что успешно защитился, поискал глазами ее, не нашел, а так хотелось поделиться впечатлением, радостью. Да вот же она, на лестнице:
- Вааарь! – окликнул он, было, но осекся, внезапно подавившись собственной слюной.
Она! Его Варенька стояла с каким-то широкоплечим солидным мужчиной и тот, что-то совершенно невозможное, одной рукой обнимал ее за талию, настойчиво притягивая к себе, а тыльной стороной ладони другой нежно гладил по зардевшейся щеке. Она, раскрасневшаяся обернулась на зов, хотела что-то сказать, но не успела.
Славик бежал! Бежал неизвестно куда, сквозь обжигающие ледяные струи дождя. Сердито гудели машины, кричали что-то люди. Он не помнил, как оказался дома, как лег на свою кровать, отвернулся к стенке и… умер.
Родители пытались реанимировать Славика, не отходили ни на шаг, говорили что-то умное, вечное, правильное. Время причудливо растягивалось, изгибалось, потом резко сжалось, и он вернулся. Он посмотрел на родителей протрезвевшим взглядом, глазами, в которых, казалось, навсегда поселилось презрение и равнодушие.
На выпускном вечере, после вручения дипломов, к нему подошла Варя и, как всегда, легко коснулась руки:
- Прости меня, если сможешь, – она фальшивила! – Ты же не женишься на мне, а мне надо думать о своей судьбе. Ты хочешь учиться, а мне надо замуж. Я на целый год тебя старше, и еще через год стану уже старой девой. Володя Стрихнин - это хороший шанс для меня. – Она старалась быть предельно честна!
- Избавь меня от своих банальностей, - ответил он, развернулся и ушел.
- Стрихнин? – удивилась мама, - так это же яд такой очень сильный. Вон прочитай в моем учебнике по фармакологии.
Яд! Яд равнодушия поселился в его душе. Теперь он уже не помнит, сколько женщин перебывало с ним, и чем старше он становился, тем моложе становились они. Его любили, любили безумно, из-за него травились и резали вены, от него хотели детей и рожали. Один раз он даже был женат, но жена быстро начала раздражать и утомлять, и, оставив ей квартиру, он ушел к другим молодым, длинноногим, свежим, испытывая скорее спортивный, охотничий интерес. Телки, как он называл всех без разбору женщин, с удовольствием демонстрировали ему свою породистость. Он овладевал ими и тут же терял интерес. Никакие слезы, упреки и угрозы не действовали.
Нельзя не сказать, чтобы он не вспоминал Варю. Но, вспоминая, он представлял ее себе непременно подурневшей, постаревшей, обабившейся и, представляя ее такой, тайно торжествовал. Он мысленно называл ее гадкими словами, на которые только был способен и убедил себя в том, что, женившись тогда на ней, непременно сломал бы себе жизнь и тяготился бы этим браком.
Люди выходили на разных станциях, вышла где-то слегка обескураженная девушка, а они все продолжали сидеть так друг против друга – она, не ведающая своей судьбы, и он, боящийся спугнуть случай.
- Слаавик…, - восторженные искорки в до боли родных глазах осветили радостью. Он глубоко вздохнул и ожил.
Руки их встретились.
Он держал ее маленькие прохладные ладошки в своих и уже знал, что никогда больше не отпустит эту женщину. Она говорила, говорила, а он только молча кивал. И было не понятно, куда они едут и когда им выходить.
- Поезд прибывает на конечную станцию, - озадаченно предупредил громкоговоритель.
Они вышли, взявшись за руки, и тихо побрели вдоль платформы. Спешить им было некуда.