(Простой русской бабе, Оле Захаровой, решившей когда-то, что я поверю, будто зовут ее Алевтина, посвящается).
Как-то раз, в селе, которое и селом то не назовешь, так, частный сектор, произошла одна правдивая и жизненная история, скрашенная любопытными и даже потешными деталями. И не случилось бы всего этого, не живи в упомянутом месте простая сельская девка – Авдотья.
Умницей и красавицей была Донька(как называли ее матушка с батюшкой), мастерицей на все руки, девицей прилежной да хозяйкой ловкой. Вот только одна беда – никак не могла найти она себе мужика хорошего, чтоб воз мог подковать, да кобылу подколесить. И хоть ни возом, ни кобылой она вовек не пользовалась, а лишь исключительно уазиком розовых кровей (иной колымаге не в силах было перемещать по Вселенной величавое, словно сошедшее с Рубенсовских полотен, тело Дони), но были у девицы свои принципы, устои и морали, через которые уж никак не могла она переступить своей пухлой ножкой.
Доняша была бабенкой продвинутой и модной, посему, следуя современному этикету, неизменно смотрела «Дом 2» да «Как выйти замуж. С Анфисой Чеховой», откуда и набиралась премудростей житейских, да секретов обольщения мужиков окаянных.
И вот стукнул Донечке уже двадцать пятый годок, а жених все не стучит в двери, да в сенях не топчется. Да и откуда ему нарисоваться, ведь как ни пытались пристроиться мужички залетные к ее хозяйству (а имела девица в своем распоряжении садик, огородик в десять соток, пять свинок, коровку да козочек несколько, вышеупомянутый розовый «кабриолет», домик двухэтажный да счет в банке), но никто из «мужланов неотесанных» так и не удостоился руки и копытца Авдотьи Петровны, ведь «не для таких мама розу растила».
Как ни странно, но часто жизнь удивляет контрастами. По тому нравились Авдотье лишь худые да хилые мужички, словно искала девка не мужа, а палочку для леденца сладкого(ведь была она дамой пышной и сдобной во всех местах и отношениях, румяной да розовой как поросеночек – где ни посмотри).
Но за оградой ее кибитки «рисовались» лишь кабанчики заезжие, и ни единого сокола худосочного, а ведь так хотелось большего…
Была Донька, ко всем своим благодетелям, девкой начитанной, Омара Хайяма полистывать по вечерам под яблоней страх как любила. Но горе от ума и тут сыграло с бабенкой злую шутку, запомнила она слова араба: «уж лучше быть голодным, чем что попало есть» и втемяшила эту фразу мудрую в свою голову златокудрую.
Вот и сидела девка в девках с такими запросами, на строгой «целомудренной диете»… до одного знаменательного утра…
А случилось в это утро вот что. Провели мастера умелые Доняше интернет, ведь не гоже девице модной нынче в «оффлайне» быть! Особенно, если подружки все давно «в контакте» сидят да жизни радуются. Вот и настроили красавице хлебосольной беспроводной «нет», да все подключения полезные. Засела Авдотья за «агрегат» как заправский «юзер», и утонула, попалась, в сеть паутины всемирной. А попадаться было куда. Как и подруги продвинутые, решила девка отдаться современному веянию и разыскать любовь свою долгожданную в интернете. Долго искать не пришлось. В первый же день на «пороге» ее странички нарисовался красавец писаный, которому никакой Ален Делон и в подметки не годится. Влюбилась Авдотья без памяти и тут же возжелала встречи с суженым ненаглядным. А тот не отказал. Да и сложно было парню современному отказать, глядя на все «приданное» Авдотьюшки – движимое, не движимое и мерно покачивающееся-подрагивающее при ходьбе. Ведь имела девка наивность неосторожную выставить первым делом на обзор всеобщий и садик свой, и свинок числом в шесть пятаков (вместе с хозяюшкой, случайно посчитанной), и много еще чего из «достоинств» и «благодетелей».
Назначили они встречу, на том и разошлись.
Снился-грезился в ту ночь Авдотье жених долгожданный. Вот только не знала девица о такой премудрости современной, как PhotoshopCS, который чудеса с людьми невиданные вытворяет – толстых делает худыми, хилых в миг один «банками» завидными одаривает, лучше любого лекаря зубы ровняет да отбеливает, а из свина заезженного, жеребца племенного вытворяет. Вот и спала Доняша, сладко лапу посасывая и грезя о жеребце своем вороном.
Всю неделю места себе не находила девица, ожидая часа назначенного, да репетируя перед зеркалом позы и улыбки выгодные, и ничего не знала о том, какой сюрприз ждет ее впереди.
В вечер перед «свиданкой» долгожданной, накрутила девица локоны златокудрые на тряпочки, как бабка учила, да смочила все это пивом не фильтрованным, чтоб взялось лучше. Навела каялом* восточным, сурьмой черноглиняной*(на ближнем рынке купленной), бровки да реснички, чтоб подкрасились. Замыслила девка одним движением брови соболиной да одним взмахом опахал-ресниц угольных сразить мужика наповал. Приклеила себе на ноги, да в зоне бикини ленты восковые и оставила на ночь (чтоб эффект закрепился). Много еще каких приготовлений совершила невестушка и спать легла, ожиданием томимая.
Настало долгожданное утро… Поднялась Авдотьюшка ни свет ни заря.
До встречи оставалось семь часов…
Стала красавица на выданье готовить дом да стол к приему гостя дорогого. Наварила щей наливных, пирогов напекла и с пылу-жару выставила их на порог, чтоб остывали…
До встречи оставалось три часа…
Подмела Донечка светелку, да ковры все цветастые на стенах поразвешивала, слыхала она, что сии предметы домашнего декора нынче снова в моду входят и ценятся дорого. Посему, сорвала она одну из истинно старинных «персидских» дерюжек с лебядями, со стены в сарае, да развесила над кроватью, в спальне своей (надеясь на лучшее…).
До встречи оставался час…
Вышла Доняша пироги с улицы забрать, да тут, откуда ни возьмись (как это часто бывает), налетел воробей-камикадзе и атаковал хозяюшку, влепив ей смачнющую какульку, прямо на вавилонские сады Семирамиды, раскинувшиеся на голове у красавицы. Всплеснула девка руками, но «черная метка», брошенная птахой, оказалась не самым ужасным. Вспомнила Доня, что так и не раскрутила тряпочки пивные у себя на голове, да и все остальное, сулящее неотразимость образу, не содрала и не смыла.
Полетела она торпедой в ванную комнату, и принялась крутить, тереть и драить все свои «кудрявящие» и «красящие» заготовки. По прошествии некоторого времени, почти все было готово, и красавица, затаив дыхание и ожидая увидеть вторую Анжелину Джоли, глянула в зеркало. В следующий миг весь частный сектор, и районы к нему прилегающие, огласил предсмертный крик черноморской белуги. Из зеркала на Доню смотрела «очковая» панда с взрывом на голове, которому бы позавидовал любой хиппи. Сурьма, века хвалимая Востоком, никак не хотела отмываться и круги вокруг глаз остались предательски зиять черными дырами. В довершение, шар, захвативший голову в свои войлочные путы, все никак не становился роскошными локонами. Со злости от такой оказии, Донька со всей силы диранула восковые ленты, все еще реющие знаменами на ее ногах. В следующий миг раздался уже не крик белуги, а зычный ор Моби Дика, гибнущего в пучинах Тихого океана. Заливаясь горькими слезами, девица стала мазать раны, словно крапивой обожженные, и сметаной и кремами французскими, что ни делала, а «ожоги» так и не сошли. Но, как было замечено ранее, была Авдотья мастерицей на все руки и девкой изобретательной. По тому, вылив на голову все масла, гели и пенки, сварганила она такую модную нынче «мокрую» химию, и хотя выглядела она не совсем так, как надо, но все же, лучше, чем «поролоновый» шар. Оставалось сотворить что-то с «пандой». Но тут как нельзя кстати пригодились темные очки: «Это придаст мне шарма и загадочности», натягивая на «ожоги» кружевные лосины из своего приданного, подумала девка.
Время Х.
И вот назначенный час настал. Вытащив в сад стол, и накрыв его уже мертвецки похолодевшими щами и пирогами, да натопив самовар резиновым сапогом, красавица, в кружевных лосинах и модной майке в «облипку», с Микки Маусом на самых интересных рельефах, принялась ждать...
Час спустя…
Прическа, одолеваемая всеми окрестными пчелами и осами, стала понемногу подтаивать под палящим солнцем и жирная густая капля геля инородной плазмой потекла по лбу красавицы. Жених все не шел…
Полтора часа спустя…
Самовар остыл, но в резиновом сапоге еще теплилась надежда…
Два часа спустя…
Сапог все не остыл, но стала остывать сама «пампушка».
Два часа и пять минут спустя…
Решив, что красавец пошел не по тому адресу, побежала и распахнула ворота.
Привели с пастбища корову Пеструшку.
Прическа потекла и слиплась, по тому, в довершение к модной майке, лосинам и очкам, голова была повязана платком и спрятана под не менее модную широкополую шляпу. Сообразив такой «пиратский» прикид, Доня отвела корову в хлев.
Два часа и десять минут спустя…
Начала «орать» не доенная корова. Понимая, что «плач Ярославны» не прекратится, пока животное не подергают там, где надо, ибо ему ДАВИТ, Авдотья, плюнув на все, и женишка в том числе, направилась в хлев. Чтобы не испортить раритетные лосины, пришлось одеть резиновые сапоги (в числе которых был снятый с самовара и все еще теплящий в себе надежу). Не успела Доня доковылять до коровы, как сапог, начал остывать и зажимать в свои тиски поросячье копытце девицы. Терпя издевательства «испанского сапожка», Доняша доползла до Пеструшки и взялась за дело. Монотонная работа освобождает разум и впускает туда «умные» мысли. По тому Авдотья стала подумывать о том, что суженного прирезали в холодном переулке или сбила машина, в общем, как это часто бывает, она решила, что он уже мертв.
Но не суждено ей было такое счастье. По тому что, миновав «врата надежды» и жадным взглядом обгладывая богатые угодья Дони, по дорожке к дому (а там же находился и хлев), спешил долгожданный «писанный красавец». И знай Авдотьюшка, о том, что на встречу к ней придет совсем не «Ален Делон» с фотографии, а всего лишь его далекий прототип - рыжий конопатый свин, с «легким» пивным пузцом и хомячиными щеками, кокетливо свисающими до плеч, то зареклась бы включать компьютер окаянный и верить картинкам лепым.
Роковой миг.
Первой гостя долгожданного увидела Пеструшка… О том, что капризная корова панически боится свиней, Авдотья знала давно, но не знал об этом сам «свин». Встрепенувшись и лягнув хозяйку, корова замычала как лось по весне, и перевернула Авдотью вместе с надоенным молоком. В тот же миг Донечка нырнула пятаком в коровий навоз и грязь, а сверху, облив красотку удоем, на голову приземлилось аллюминиевое ведро. Девицу омыло с ног до головы и уже через миг, перед суженым, с глазами рыбки Телескопа сидела новоявленная «панда».
- Как же, что же, это, Дунечка, - только и развел руками жених.
- Ты хто? – резко и конкретно рыкнула панда.
- Как же, это я – Максимилиан, любимый твой, - все больше робея, проблеял «жених».
Но Пеструшку не волновало кто он такой, по тому что она поняла, что говорящих свиней боится куда больше, чем хрюкающих и, сорвавшись с места, понеслась как заправский скакун, переворачивая на бегу и Доняшу и «свина» и стол с самоваром и щами и все, что попадалось ей на пути.
- Ах ты ж, окаянны-ы-ы-ы-й! - опомнившись и стащив с себя ведро, вскочила на ноги и сама обманутая «невеста».
«Жених», понимая, что сейчас может случиться ужасное, дико взвизгнул и помчался, на бегу обгоняя и Пеструшку и скорость света вместе взятые. Заскочив в отъезжающую маршрутку, он вздохнул с облегчением, но все же решил не сдаваться…
Долго еще после этого Доняша зализывала раны и оттирала очки «пандовые», но верить Интернету и штучкам виртуальным зареклась. Не оплатила она сеть на следующий месяц и забыла о том, что существует такое чудо техники, как компьютер.
И, хотя на следующий, после следующий день и весь оставшийся месяц, «жених» возвращался и голодными глазами, сквозь ограду, глядел на все хозяйство Авдотьи, так и не ставшее его собственным, но добро сторожила зоркая корова, чуявшая "свина" за версту. Исстрадался Максимилиан, похудел и стал похож на щепку, точно по душе девице. Но не верила она больше в любовь виртуальную, а с горя вышла замуж за простого среднестатистического совладельца «Лукойла» и стала жить припеваючи.
* Сурьма - красящее(черное) натуральное средство из минералов, распространенное и используемое на Востоке для макияжа глаз-бровей и профилактики зрения.
* Каял - форма сурьмы, скатанной в вытянутый конусовидный карандаш.