Ультрамарин

 
       В одном синем-синем городе жила синяя-синяя девочка. И была она настолько синяя, что все прохожие на улицах, тоже синие, обо¬рачивались и говорили: «Боже мой, до чего же она синяя!»
       А девочка жила и не замечала свой синевы. Каждое утро она вскакивала со своей постели, впрыгивала в большие синие сандале¬ты и выбегала в утреннюю синеву. А на улице, посиневшие от забот и общественных поручений, спешили все те же прохожие, буднично иллюминировал праздничный неон милицейских сирен. В клетках обречёно потягивались синие птицы.
       Мороз крепчал. До Нового года оставалось полтора квартала по Гринвичу. В этом же города по Цельсию напротив жил голубой маль¬чик. Он был до того голубой, что все прохожие на улицах оборачива¬лись и говорили: посмотрите, посмотрите на голубого! А мальчик жил и не замечал своей голубизны. Каждый вечер он вставал со своей голубой постели, обувал педиатрические ботинки и работал в подрас¬тающую смену дегустатором на Черниговской чернильной фабрике. Он работал в обед, после обеда, до обеда, - работал до диабета. Он трудился до седь¬мого пота, до Доски Почета, трудился до посинения, Голубой Мальчик...
       А еще у него была мечта... Голубая-голубая... Не бывает голубей. А голубей в городе небывало потому, что папа мальчика ездил в Китайскую Народную Республику для перенятия опыта по борьбе с воробьями...
       Мальчик не любил своего папу за мелочность принципов, раздутых до "голубальных" масштабов. А папа, не выдержав разногласий, стал тайком попивать фиолетовый денатурат, не закусывая по ме¬лочам, - в этом был компромисс. Но мальчик не переносил запаха примусов и дни напролет не ночевал дома, - это был протест. И вот однажды, когда синее утро уже кончилось, а голубой вечер еще не наступил, в Синьгапурском переулке они встретились - синяя девочка и голубой мальчик.

       -У вас не будет закурить? - робко спросила она.
       -Нет, не будет, - глупо сострил он. И крепко обнявшись, и
взявшись за руки, они отправились искать третьего...
И очень скоро у них родился сынок. Почти здоровый и без малого нормальный. Он был кошмарно похож на маму, а две капли смахивал на папу. Вот только был он совсем полосатым. Об этом в тематической рубрике "Селекционеры разоблачают" писала газета "Уссурийская правда".
Жизнь по-прежнему текла вспять.
       Синяя, уже не девочка, устроилась работать билетершей в мол¬давском посольстве. Голубой, ужа не мальчик, был замечен на посту дегустатора и переведен на ту же должность в отдел кадров. Он часто брал работу на дом, когда его жена бывала в командировках. Судьба их полосатого сына сложилась удачно. Экспромтом, вне конкурса, он был зачислен в институт постельных искусств на фа¬культет матрацной графики при Министерстве тюремных принадлеж¬ностей. Однажды вечером он получил распределение в Забайкаль¬ский военный округ, где два года до пенсии крутил хвосты тиграм, пантерам и Т-34. Папа мальчика, уже дедушкой, за год до смерти уехал в Китайскую Народную Республику, где попросил экологичес¬кого убежища. После него остались друзья, великие идеи, наличные деньги и теплые носильные вещи. Рюкзак с его прахом до сих пор болтается на Великой китайской стене...
       А знаете, в синий город вернулись голуби...

       Евсей КРАСОЧНЫЙ
       и Панкрат ЗДЕШНИЙ.
(Произведение написано в студенческие годы в соавторстве с Игорем Моляром).