Низкие осенние тучи лениво плыли над деревней, едва не цепляясь своими боками за крыши деревянных домов, и временами, то тут, то там, протекали мелкими моросящими дождиками. И, хотя, было ещё тепло, плотное серое небо уже начисто закрыло солнце, не давая земле насладиться его последними лучами перед тем, как долгая зима укутает деревенские окрестности тяжёлыми сугробами.
Митрич заканчивал сооружение нового навеса над большой кучей угля, запасённого на морозную зиму для отопления дома.
- Эй, хозяйка! Ну где ты там? Иди работу принимай! – Позвал он Маньку.
- Красота! Хорошо получилось – Манька, опёршись на перила крыльца, любовалась новым строением. - Теперь хоть дождём заливать не будет, да и проход пошире получился – будет, где с вёдрами развернуться. Молодец ты у меня, Митрич, руки золотые. Иди, пообедай, притомился небось, с этой стройкой. Я тебе щей наварила, со свежей капустой, как ты любишь.
- Эх! Щи – это хорошо. Со свининкой поди? – Митрич с довольным видом потёр ладони.
- С ней конечно, с курятиной-то ты не особо жалуешь.
- Что нам стоит дом построить… - негромко запел хозяин, направляясь к умывальнику.
- Мань, ты это, собери мне с собой чё-нить перекусить. Мы, со Степаном, за реку собрались – грибочков набрать. Вона, люди полные корзинки из лесу таскают, а мы чего, без грибов на зиму останемся шоль? – говорил Митрич, с причмокиванием обсасывая кусочек свиного рёбрышка, выловленного из тарелки. – И бутылочку с собой положи, что б веселей собирать было.
- Бутылочку то я положу, мне не жалко, вот только поаккуратней бы вы с винцом то, а то ещё Степан с собой прихватит, и ваш поход ночлегом может продолжиться. На улице не май месяц – ночами холодно стало, да и сырость… - отозвалась из комнаты жена.
- Ну что ты выдумываешь? Что мы дети малые шоль, не понимаем ничего?
- Да что дети, что мужики – всё одно – глаз, да глаз нужен.
- Ладно тебе, не ругайся, иди лучше я тебя поцелую за вкусный обед. – Митрич поднялся из-за стола и направился в соседнюю комнату, к Маньке, исполнить обещанное.
-Ну чего, вроде всё собрала - Митрич стоял на крыльце, перебирая припасы, собранные женой в небольшой сумке. – Хлебушек, лучок, сальце, огурчики, а бутылочка где? Мань, чё бутылёк то не положила?
- Ой, да забыла я. Ну залезь в погреб да возьми – отозвалась хозяйка из кухни, гремя посудой.
Тихо напевая себе под нос какую-то весёлую мелодию, Митрич спустился в погреб. На полках, вдоль стены, поблёскивая новыми жестяными крышками, выстроились разнообразные банки с соленьями и маринадами. Сначала пузатые - трёхлитровые, с зелёными хрустящими огурчиками и краснобокими помидорчиками. Всевозможные разноцветные компоты дожидались своего часа, дабы долгими зимними вечерами утолять жажду и питать организмы хозяев витаминами. За тем, расположились банки поменьше, с салатиками, домашней кабачковой икоркой и лечо, ну а у самой стены, в углу, ютились маленькие баночки разнообразного варенья и меда. Завершал эту картину большой закром, расположившийся у противоположной стены. Поделенный на три части, он почти доверху был заполнен, заботливо перебранным картофелем, с одной стороны крупным – для себя, посередине средним – для высадки в следующем году, а с краю мелким – для корма скота.
- Вот здесь как раз грибочков солёненьких не хватает – взглянув на свободное место, произнёс вслух Митрич – и будет полный комплект.
Довольный своими запасами, он запустил руку в дальний угол полки и вытянул оттуда поллитровку. – Вот сейчас мы их и добудем, грибочков-то.
Не смотря на иногда моросящий дождь, в лесу особой сырости не наблюдалось. Не было и привычного птичьего гомона. Множество птиц уже последовало за теплом, оставляя осиротевший пожелтевший и стремительно теряющий листву лес. Обилие грибов радовало грибников - есть из чего выбрать. Под низким ельником, в мягком слое старых иголок и листвы, прятались рыжие лисички, в пожухлой траве одиноко и гордо стояли крепкие подберёзовики и боровики, а на гнилых пеньках и стволах деревьев, иногда так высоко, что и достать было не возможно, стайками ютились братишки-опята.
- Слышь, Митрич? Щедрый нынче год-то на грибы, в прошлом годе такого, кажись, не было. – Бережно срезая очередной подберёзовик, говорил Степан.
- Да вроде так. – Митрич увлечённо пытался добраться до большого скопления опят, растущих чуть выше, чем он мог дотянуться. – Вот ведь забрались куда, на земле вам места мало.
- Оставь ты их в покое. Тебе грибов, шоль, мало? Вона сколько на пеньке сидит.
- Соберём и на пеньке, а эти-то ждали меня, ждали, а я их не возьму. Не честно как-то.
Корзины грибников медленно, но верно наполнялись лесным урожаем. Занятые сбором, они кружили по лесу, то приближаясь, друг к другу, то скрываясь из виду.
- Эй, Степан, ты где запропал? – Оглянулся по сторонам Митрич. В ответ ему каркнула ворона, сидящая где-то между густых ветвей. – Степан… - крикнул он громче, но ответило ему его собственное эхо.
Продолжая сбор грибов, Митрич неспешно кружил по лесу, всё дальше и дальше отдаляясь от места их расставания и периодически пытаясь докричаться до Степана. Вот и корзина уже почти полная. Куда же Стёпка делся?
- Степан! Степа-ан!
- Тише ты, чего разорался, как тамада на свадьбе? – Услышал Митрич голос откуда-то сверху.
- Ты чего там делаешь? – Удивился он, подняв голову и обнаружив Степана сидящим на берёзе. – Только меня оговаривал, что высоко за грибами тянусь, а сам, глянь, как обезьяна забрался.
- Да какие, нахрен, грибы? Громко не говори – кабан тут ходит.
- Какой кабан, где?
- Какой, какой – здоровый зараза, секач. Вон из того ельника, как вылетел и прям на меня. Глаза красные - бешеный, наверное. Так я от него сюда и залез.
- Чё-то я не видел никого, удрал уже, наверное. Это он, как тебя увидел, так со страху и кинулся. – Предположил Митрич. – Слушай, а как ты туда забраться умудрился – тут до нижнего сучка, почитай метра два, с гаком будет. Вона, рядом, смотри какое удобное деревце. Надо было на него лезть. – Ухмыльнулся он.
- Так я ж тебе говорю - он как кинется. Когда мне было тут деревья выбирать?
- Ладно, давай спускайся, я пока грибы твои подберу – все порастерял. Где корзина-то? – Огляделся Митрич.
Кряхтя и цепляясь полами плаща, Степан стал потихоньку спускаться. Вдруг, предательски хрустнул и обломился сухой сучёк под ногой. Казалось, Стёпа на мгновение завис в воздухе, пытаясь ухватиться за ветку, а потом, как в известном мультике про медведя, который на воздушном шарике пытался добраться до мёда, с треском и воплями, полетел вниз. Вместо песенки, о том, как мишки любят мёд, до Митрича донёслись незатейливые матюки. Глухо ударившись о землю, Степан затих и не шевелился.
- Стёп, эй, ты чего молчишь? – Склонился над ним Митрич. – Убился, шоль? – боязливо протягивая руку, прошептал он.
- Знаешь, а ведь не секач это был – спокойно, как будто ничего не произошло, повернулся на бок Степан и подпёр голову рукой.
Митрич от неожиданности аж крякнул.
- Это лешак меня так напугал – с тем же тоном продолжил лежавший.
- Какой лешак? – Не понял Митрич. – Ты сильно, шоль, ударился? Голова не болит, не кружится?
- Да ничего у меня не кружится. Леший меня напугал, говорю.
- Так он уж спать должен.
- Ничего не должен – он с другими зверями ложится, с медведями, барсуками, енотами там всякими.
- Слушай, ты точно ударился. Какие еноты в наших краях? Их тут отродясь не бывало.
- Бывали, мне дед мой рассказывал, в старину их тут много было. Ты это, Митрич, давай-ка на стол накрывай, дальше не пойдём, корзинки почти полные – аккурат, на обратной дороге доберём.
- А с чего ты взял, что это лешак был? – Поинтересовался Митрич, раскладывая на газете простенький обед. – Он тебе представился шоль?
- Нормальный кабан от человека бежит, а не на него – это я тебе, как охотник говорю. Лешак это был, точно, это шутил он так со мной, игрался. Ну, ты наливай, давай, чё уши развесил – мне стресс снять надо.
Выпив по рюмочке и довольно вздохнув, грибники принялись за трапезу. После прогулки по лесу, они сильно проголодались, да и спиртное добавило аппетит.
Легкий осенний ветер весело играл верхушками деревьев, шелестя увядшей листвой, обильно осыпая ей замирающий лес. Пасмурное небо по-прежнему роняло частые мелкие капли дождя, да одинокие птицы озвучивали окрестности своими выкриками.
- Это ещё что… - продолжал Степан - вот он меня, намедни, так кружил, лешак то – думал всё, больше своей Нинки не увижу никогда.
- Когдай-то он тебя так? – С интересом уставился на него Митрич.
- Да вот, в прошлом месяце. Да ты наливай, не забывай о своих обязанностях. Пошёл я, давеча, пройтись по лесу, ружьишко с собой прихватил – мало ли попадётся кто. Ну вот, походил с обеда часика четыре, а потом, вроде как, домой вертаться надо.
Степан, опрокинув очередную рюмку, продолжил:
- Вот, значит, и пошёл я по ориентирам. Иду себе, а сам думаю: «чёй-то уже долго иду – деревня должна уже давно быть», а сам всё иду. Глядь – луг большой с сурепкой. А где у нас сурепка растёт?
- Где, где – везде – ответил ему Митрич.
- Э, не, брат. Такой луг с сурепкой только у Подгоричей…
- Так до них же вёрст восемь? – удивился Митрич.
- Ну так восемь – это, ежели, по дороге, а напрямик версты четыре всего, ежели, лесом – поучительно подняв указательный палец вверх, объяснил рассказчик.
- Ну и?..
- Ну и понял я, что в сторону ушёл. Теперь, что б вернуться, надо от них левее забирать – вот я и забрал. Опять иду. Что такое? Никак не выберусь. Иду. Смотрю, просвет меж деревьев показался. Выхожу в поле, а за ним деревня – не наша. Иду до крайней хаты - бабка там возится. Говорю, мол, где я? Погореловка. Видал куда ушёл?
- Да, далековато – констатировал Митрич.
- Наливай, давай, не спи – одёрнул его Степан. – Теперича что получается? Правее ушёл. Вот и ходил я туды-сюды, не могу никак к деревне попасть и всё тут! Темнеет уже. Нинка-то моя, поди, испереживалась вся – мужика-то нет. А потом вспомнил, как меня бабка-то моя учила – взял, да и фуфайку наизнанку выкрутил и одел. Вот тут-то я на деревню и вышел. Не сразу, конечно – ещё часик полазил. Так ведь вышел! Вот оно чё. Так что лешак хитрый в наших лесах живёт… ну, чего там? Давай ещё по капушке…
Допив самогон и доев закуску, грибники, молча, закурили. Митрич осмысливал рассказанную историю, не зная, верить балагуру Степану или нет. Между тем, к лесу приближались сумерки, и стал усиливаться дождик.
- Ну чего, пойдём до дому? Аккурат корзинки наполним по пути – предложил Степан. – Только ты это, плащик то на изнанку выверни, да одень, а то неохота блуждать тут до ночи.