Дочь Анна подобрала её месячным котенком, где-то на улице. Усеянная блохами, со вспухшим от паразитов брюхом – она напоминала дрожащий комочек черной шерсти, сбитый в бесформенную массу, жить и трястись которому оставалось пару-тройку дней. Реабилитационный период был недолог. Молоко и рыба за срок, отпущенный на умирание, превратили её в ладного крохотного зверя с повадками зрелого хищника. Примерно как беспризорники у Макаренко мгновенно становились «настоящими человеками», так и Роза (имя она получила, будучи эмблемой печали, когда её принесли) тут же раскрыла все свои способности и таланты. Во-первых, имя запомнила сразу же. Голос супруги и никакой другой стал для нее ключевым. Особенно слово «кушать». Услышав его, кошка впрыгивает жене на плечо и стягивает носом очки, мол, так ты лучше будешь видеть, чем меня кормить.
Играя с детьми, Роза привыкла к жесткому обращению. Её таскали за лапы, крутили, вертели, как могли и как хотели - подбрасывали вверх, ловили и снова подбрасывали. Тяготы и лишения кошачьей жизни она переносила стойко и мужественно. Мышцы её налились, развились невероятная сила, ловкость и смелость. Похоже, она была даже рада этим «мучениям».
Теперь она умеет становиться на передние лапы и делать несколько шагов. При слове «акробат», она просит, чтобы её вертели примерно так же, как космонавта на центрифуге. А если надоедает, она просто выставляет в бок заднюю ногу и останавливает верчение. При слове «кувырок», она трижды переворачивается через голову и с нетерпением ждет команду «кушать». При слове «бокс» на кулак перед своим носом, она отвечает лапой, и… начинается потасовка, после которой на руках моих долго не сходят царапины.
Роза страшно не любит одиночества. И если долго сидит, потом, когда мы возвращаемся, скандалит и не «разговаривает» с нами. Впрочем, не долго.
Иногда они секретничают с женой. О чем? Понять трудно. Но диалог примерно такой:
-Роза?
-М-мур?…
-Ты чего хочешь?
-А то, ты не знаешь?..
Ясное дело – китти-кэт или рыбы.