Ах, молодость, уверенность в себе и безрассудная дерзость!..
Трудно сказать, что я искал тогда приключений - я жаждал их и обрастал оными, словно баобаб невиданными плодами...
Я всегда полагал, что страсть к приключениям и к морю родилась вместе со мной, но и нельзя исключить огромную роль воздействия авантюрных романов, поглощаемых мною в жутких количествах ещё в щенячьем возрасте . Это едва ли можно назвать чувством, захлестнувшим всё моё естество. И слово «любовь" здесь совсем неуместно. И даже если я скажу «фанатическая страсть", то и это будет слишком отдаленным сходством с тем неукротимым физическим влечением к морю и кораблям, сформировавшим мой нрав и ставшим неотделимой частью моего внутреннего «Я», а затем незаметно переродившимся в нечто большее - это была вызывающая острую душевную боль пассия, что целиком поглотила меня и указала единственный путь в избрании профессии - я стал капитаном дальнего плавания. Но прежде мне пришлось много раз доказывать не только самому себе, но и всему миру, что жизнь без моря для меня пуста и не имеет ни малейшего смысла... А еще эта природная чертовски болезненная амбициозность...
Следует заметить, что полученное слишком строгое воспитание, сыграло не самую последнюю роль в формировании моего жесткого характера. Мой отец был полу-разорившимся английским дворянином и истым пуританином, чей уклад жизни, продиктованный либо суровостью его нрава, либо нависшим финансовым крахом, нисколько не шел вразрез со временем, а напротив - был его резонансом.
Не буду обременять вас, милейший, нудными подробностями, но мне, как отпрыску этого славного рода, в силу сложившихся обстоятельств, была уготована жалкая судьба клерка или в лучшем случае рядового адвоката в какой-нибудь вонючей адвокатской конторе. И если бы не упрямство, которое не удалось сломить даже моему милейшему папеньке...
Но вынужден вернуться ещё раз в те времена, что казались мне карой, которую я отбывал в гимназическом пансионе для мальчиков, чьи отцы честно служили отчизне, существующим исключительно благодаря дотациям и милости Её Величества королевы.
Условия в пансионе отличались невероятной скромностью, если не сказать большего - они были невыносимы. Мне с детства привился аскетизм - вечный спутник пуританского духа и доброй старой Англии.
Так что с соломенным тюфяком я породнился с давних пор и никогда не променял его на самые изысканные постели...
Я окончил высшую судоходную королевскую академию, поступить в которую позволил мне титул барона, унаследованный от отца, а затем и графа, доставшийся мне после смерти дядюшки. Это были титулы и ничего более..
Заработанный зубрежкой и честным трудом, диплом морского капитана, прожигал нагрудный карман моей поношенной куртки, но никто, разумеется, не рисковал отдавать командование водным судном безусому юнцу без стажа и рекомендательных писем, которые так жаждали видеть все без исключения судовладельцы.
Весна застала меня в Марселе, где я торчал уже месяца два в поисках работы. Я даже отрастил усы и бороду, чтобы выглядеть посолиднее.
Сердце мое, ещё не тронутое любовью, находилось в неустанном полете и я просто наслаждался жизнью, жаждая вкусить сполна все ее прелести. Часто бродил в гордом одиночестве по берегу моря, всматриваясь в его глубокие дали, расширенными ноздрями вбирал запах, приносимый прибоем с разных концов света, грезил о райских кущах, о необитаемых островах в пальмовых тропиках, о необъятных гладях морей, по которым бороздит мой корабль, а я - капитан Роланд Линд, обветренный всеми ветрами, стою на капитанском мостике и веду свой фрегат к новой счастливой жизни...
Плод моего воображения на этом заканчивался, но многочисленные пиратские романы, прочитанные мною в детстве, оставили, однако, неизгладимый след в моей душе
Счастье ассоциировалось для меня исключительно со словом «свобода», а любовь, как высшее проявление чувств между мужчиной и женщиной, представлялась мне чем-то вроде химеры, выдуманной людьми для возведения в высший ранг животного инстинкта, заложенного в каждом из нас исключительно для продления рода человеческого.
Но женщины легкого поведения не интересовали меня. Портовые проститутки предлагали себя откровенно и нагло за гроши, но я был твердых взглядов, относительно продажной любви, хотя и святым меня было нельзя назвать - я предпочитал кружить головы девицам наивным, чистым и неискушенным. А если какая-нибудь юная горожанка влюблялась в меня без памяти, а происходило это, я вам скажу, не так уж редко - я великодушно позволял ей наслаждаться собою, но скорее из чувства сострадания, а иногда даже из любопытства. Но самое трудное всегда подстерегало впереди! Должен признаться, что сострадание к данной особе резко уменьшалось в соответствии с ростом необузданной страсти и бесплодными, разумеется, стараниями посягательств на мою драгоценную свободу.
Итак, убивая время, слоняясь по марсельским кабакам, я с прискорбием отмечал, что мои скромные сбережения скудеют и день ото дня их становится все меньше и меньше, и я принял разумное решение - сменить дорогой отель на более дешевый... или даже слишком дешевый для моего статуса, скорее похожий на придорожный трактир или постоялый двор, а тревожная мысль, что нужно срочно что-то предпринимать, не покидала меня уже ни на секунду.
Вот я и поспешил согласиться на должность помощника капитана. И нисколько не насторожило меня безразличие моего будущего работодателя к документам, которые были предметом моей гордости - он едва удостоил их взглядом. А поспешность, с которой он состряпал договор, была расценена мною влиянием на него моих личностных качеств.
Капитаном же сухогруза - старого корыта под гордым названием "Святая Мария" оказался старый, понурый, просоленный, пропитанный насквозь морской тиной и беспрецедентно злой сеньор неопределенной национальности, похожий на черного паука. Одного взгляда было достаточно - перед вами настоящий морской волк. Представьте себе неопрятного человека в чёрной шляпе, потёртом камзоле, (да, я не ошибся, именно в камзоле) кожаных сапогах, постоянно посасывающего нечто, напоминающее курительную трубку. Экзотическая личность из другой эпохи. Пират, да и только!
Судовладелец представил меня моему будущему шефу. Услышав его имя - Педро Родригес, я едва сдержался, чтобы не разразиться смехом. Ну, что же - дон Педро, так дон Педро! У меня не было выбора.
- Руки, ноги колесом, две сосульки под носОм!, - не выдержал я и съехидничал вслух.
Не совсем разумно было распускать язык в столь оригинальном обществе. Джентельмены только недоуменно переглянулись и посмотрели на меня вопросительно. Я извинился и подписал бумагу, являющуюся контрактом, не слишком вдаваясь в подробности её содержания, поскольку размер вознаграждения меня вполне устраивал, и мы ударили по рукам.
"Будь я на месте судовладельца, - рассуждал я, - пинка бы дал под зад этому старому грибу. Схожу один раз в рейс, а там видно будет..."
Мои личные вещи вмещались в один тощий дорожный баул и посему уже через два часа я явился в порт, определил посудину, на которой мне предстояло пересечь Атлантический океан и пришвартоваться у берегов Бразилии с каким-то грузом... Но с каким?
Как помощник капитана морского судна, я должен был знать, с каким именно грузом следует корабль в порт назначения. На мой вопрос судовладелец ответил обтекаемо - мол, всего понемногу.
"В конце концов, не моё это дело", - размышлял я.
У трапа меня никто не встречал. Судно вообще выглядело необитаемым. Я без особого труда нашел свою каюту. Она почему-то оказалась незаперта. Бросив баул, я вышел на палубу.
Погрузка судна была почти завершена. На баке старый матрос возился с канатом.
- Эй! - окликнул я, первого человека, встреченного на посудине, безлюдность которой начинала меня настораживать.
Он неторопливо оглянулся, продолжая манипуляции с канатом.
- Здравствуйте! Я ваш новый помощник капитана. Меня зовут Роланд.
Мой английский был слишком хорош, чтобы не понимать меня, но матрос не удосужился ответить на мое приветствие. Мое внимание минуты на две отвлек фрегат, величаво входивший в гавань, а когда я оглянулся, палуба была пуста...
- Чёрт побери!, - в сердцах выругался я, - Всё это начинает меня раздражать!!
Впервые в жизни я почувствовал дискомфорт и легкую тревогу, но без труда овладел собой и решил подняться на капитанский мостик...
Продолжение непременно следует...